Кладбище забытых талантов

Талант №16. Умение оглядываться в прошлое

Бывший ранее самым шумным местом на кладбище, почивший трактир утопал в тишине. Теперь же это место обрело незавидный покой: призраки, доверху наполнив ладони слезами, скорбели в отдалении (к тому же многие прознали о скором открытии оранжереи), черные угли, щедро политые дождем, перестали накаляться и потрескивать, а запах гари, так раздражавший горло, но вместе с тем создававший иллюзию остатка жизни, рассеялся. И только одно новшество было хорошо заметно еще издалека.

«Дом, милый дом» — так было написано на деревянной табличке, что крепилась на два ржавых гвоздя к черенку лопаты, вбитому во влажную землю на четверть длины. Перед завершением простого в исполнении памятника теми же гвоздями, что составляли опору, каждый выцарапал, помимо указанных слов, первую букву своего имени; из-за топорности писала[22] линии получились кривыми, отчего небрежные буквы не излучали ту теплоту, с какой наносились.

Именно так кладбищенские обитатели почтили память об этом легендарном месте.

На несколько мгновений картина разрухи захватила разум команды Юрия, потребовав несколько мгновений на то, чтобы выйти из оцепенения. Пылких особ, любителей хаоса, увиденное привело бы в восторг, но для большинства призраков, в особенности для Тамары, обстановка пробуждала вспышки боли, какая бывает при лишении конечности; причем это отделение ощущалось физически, на расстоянии, словно в доме осталось крохотная часть сердца, которая болела вместе с основной, находившейся далеко в груди.

Подавив действие чар, Сидни приблизилась к углям, пористым, точно чешуя рептилий, блестевшая в редких лучах солнца, и выставила над ними ладонь — слабое тепло едва согрело кожу. Вдруг ее одолели богатые воспоминания о часах, проведенных в стенах дома, и она неуверенно взглянула на призрачного юношу, посетившего трактир лишь дважды.

— Мне очень-очень хочется знать, как же работает этот чай из травы? Хотя бы пусть он будет вкусным, а не горьким, как какое-нибудь гадкое лекарство. Так-так-так… А сколько нужно выпить, чтобы попасть не к динозаврам и пещерным людям, а то это совсем-совсем будет грустно, а в нужное время. И как бы желательно до нашего прихода, а то видеться с собой в прошлом я очень-очень не хочу, а, если нас увидят, так вообще кранты.

— Пей понемногу, — посоветовал Юрий. — Если окажешься позже нужного, не страшно, но на неделю назад лучше не отматывать время. А там: кто его знает, что случится?

— И не разговаривай ни с кем, а то весь план провалится, — сказала Анжела.

— Ой-ой-ой! Без тебя как-нибудь разберусь.

— Я не знаю законов отправки в прошлое, — начал призрачный юноша, — но не думаю, что ты сможешь унести амулет с собой. Так кардинально менять прошлое нельзя, а то можно наделать неисправимого. Поэтому лучше спрячь его где-нибудь в укромном месте за пределами дома, чтобы сейчас, то есть в будущем, нам не пришлось раскапывать угли.

— Ух, как ты умно-умно говоришь, Юра! Я, конечно, совсем-совсем ничего не проняла, но главное поняла. Да. Наверное… Будь что будет, и пожелайте мне целый вагон и маленькую тележечку удачи!

С характерным звуком Сидни откупорила пробку, сдерживавшую жидкость в пузырьке; на внутренней стороне ее прилип густой слой зеленой слизи, отчего подносить напиток к губам вмиг расхотелось. В нос ударил запах мокрой побелки, сырости, но вместе с тем и хвои, входившей в перечень ингредиентов рецепта. Выдохнув, как в пример для подражания всем пьяницам, призрачная девушка приготовилась к глотку и резко поднесла склянку к губам, на которые, однако, пролилось всего несколько капель зеленого отвара.

Трудно было не заметить, как изменилось окружение, поскольку странности длились больше четверти минуты. Проходившие рядом с трактиром призраки возвращались в обратные места спиной вперед, шевелив ногами, как заводные куклы; а их звуки казались бессвязным шумом, в котором разобрать смысл разговора было просто невозможно; и солнце, можно догадаться, поменяло свой ход и резво задвигалось из дальней части кладбища на центр небосвода. Все это в сочетании с затемненным пространством и неизвестными разводами, пятнами в воздухе напоминало обратный просмотр старой кинопленки.

Теперь подле таблички возвышался Михей, который похлопывал широкой ладонью по верхней ее части, чем вбивал черенок во влажную землю. Протянув руку к его плечу, чтобы привлечь внимание, Сидни со страхом обнаружила, что пальцы проходят сквозь юношеское тело (впрочем, как и подобает настоящему призраку). Тогда она сбросила на язык еще несколько капель — и призрачный юноша растворился, словно состоял из дымки, а на его месте появилась толпа, окружавшая Юрия и Андрея, которые готовились использовать для побега всю мощность ног. Наконец на третью усиленную порцию удалось заставить солнце обогнуть землю, мельком показав события роковой ночи, когда трактир начал полыхать, и вновь вернуться на кладбищенское небо.

И вот трактир поднялся с колен и стоял уверенно, гордо, как и прежде, впускав внутрь призраков.

Без каких-либо звуков в центре тропы, удалявшейся от крыльца дома через все кладбище к выходу, образовался проход в виде дверного косяка; неизвестно какая сила удерживала его на земле необычайно ровно. В щели приоткрытой двери виднелся яркий привычный глазу мир, и призраки не замечали новшества, поскольку оно если бы не удивило, то задержало физически — на самом же деле молодые тела легко проходили сквозь неведомое вещество, как пронизывали в ином мире и призрачную девушку.

В новом для Сидни и старом для вселенной мире действовали те же законы, и по туману, особенно густому в день образования команды Юрия, понималось, что удалось вернуться в прошлое не в самый удачных для скрытных действий момент. Убедив себя в отлично исполненном искусстве преображения, призрачная девушка простучала каблуками по ступеням крыльца и с особой нелепостью и волнением насильно протиснулась в дверной проем, встретившись там с незнакомым призрачным юношей, который не сообразил вовремя уступить.

Внутри трактира, как только призрачная девушка захлопнула дверь за незнакомцем и налегла на нее спиной, глубоко выдохнув, по телу пробежало приятное тепло — все же щеголять осенью в тонком платье не представлялось веселым занятием. Из широкой гостиной в коридор выливалась полоса теплого света, словно тот желал удалиться от вечного гула комнаты.

Владелица трактира по привычке натирала деревянную чашу, словно та была изящным хрусталем, и смотрела на своих гостей (возможно, даже на «Искателей») так радостно, что — и только в данном стечении обстоятельств — разница с Тамарой, участвовавшей в турнире, наводила нестерпимую грусть. На душе вмиг стало тяжело: захотелось рассказать о том, что еще не случилось, дать шанс на исправление беды, которая приключилась в ту ночь, однако призрачная девушка, сохранив трактир, могла резко изменить будущее, а вместе с тем число амулетов и, верно, выживших личностей. В тот день она так и не услышала подсказки, продолжив по обыкновению ценить каждое мгновение.

Сидни заметила себя из прошлого и товарищей в дальнем углу гостиной, отчего пришлось сделать крюк, намеренно отдалившись от ненужного столика. Она проскользнула мимо «искателей», опасавшись неровного расположения Ника ко всякому девичьему платью, точнее сказать, тем интересностям, что обычно находились под ним. Конечно, призрачная девушка заметно отличалась от темного пятна себя прошлой, но и выделялась необычностью наряда.

— Ромашкового чаю, пожалуйста, — сказала она у барной стойки настолько измененным заниженным голосом, что в нем каждый признал бы именно Сидни, способную на столь нелепую уловку. Вся хитрость вмиг потеряла свою значимость.

— Сидни?

— Нет-нет-нет, никакой Сидни тут нет. Совсем-совсем не знаю, кто такая Сидни, но, я думаю, она сейчас не здесь.

Нужно сказать, что призрачная девушка старалась в своей манере: говорила непривычно медленно, хотя и не обуздав поток слов, и держала лицо под шляпой, словно его поразила страшная кожная болезнь. Не учтено было только то, что владелица трактира держала при себе острое зрение, посылавшее в голову четкую картинку, и к тому же приличного уровня умственные способности.

— Странно, потому что именно это платье я дарила той самой Сидни, о которой идет речь. Но если вы не она и вовсе мне не знакомы, то за ромашковый чай придется платить? — Ко всем новым посетителям, в особенности в моменты покупок чая, Тамара обращалась почтительно, так что в данный момент это не было полностью шутливой манерой. — Нечем? Тогда, увы, сделайте что-нибудь полезное, чтобы завоевать мое расположение.

— Так-так-так! Это уже самый настоящий и гадостный грабеж среди белого дня. Вот знай это! Не налить всего-то капельку своего чая лучшей подруге. Мы же с тобой «хранители»!

— Да тише ты, не голоси! — зашептала Тамара, подвинув к гостье деревянную чашу с травянистым запахом, точно маленькому ребенку, чтобы быстрее заставить его замолчать.

— То-то же. Ах! Хороший чай, хотя я бы очень-очень хотела сахарку. Нет сахарку? Ужас-то какой! Как можно вообще жить, дышать и улыбаться без сахара? Не понимаю! Зато понимаю, почему на кладбище все такие вот грустные. Им никто чай с сахаром не дает. Кстати, как там Сережа?

— Ты же была утром на собрании.

— Да вот как бы да, но у меня же сугубо девичья память или рыбья даже: все-все на свете забываю. Честно-честно! Вот помнила, а через три с половинкой минуты уже не помню. Не иначе как загадка природы, которую ни один врачишка не сможет понять. Да и все могло измениться за эти… пару часов. Кому как не тебе знать, что на кладбище все очень-очень изменчиво. Или может после моего ухода вы какие-то там секретики секретничаете? А?

— Могу только сказать, что Сергей думает, как лучше всего напасть на склеп «Искателей». Пришла сводка, что один призрак нашел амулет… Только тише ты! И теперь нам нужно как можно больше средств, чтобы быть хотя бы наравне с их бандой. Сделать все тихо будет непросто. Это на вид они беспечнее тебя, орут на весь трактир, веселятся, но в то же время склепы охраняет куча новичков. Даже не знаю, что придумать.

— Ой-ой-ой! За это вы вообще не беспокойтесь, — засмеялась Сидни. — Очень-очень удобный случай придет, когда не будете ждать. Точнее, прихромает.

После большого глотка, когда щеки призрачной девушки стали двумя шарами, согревавший напиток устремился в желудок, отдавав по пути тепло всему телу. Некоторое время она сидела в неестественном для нее молчании, одолевав намерения хотя бы намекнуть про трактир.

— Ох-ох-ох! Да уж, «Искатели» те еще гадкие слизняки, фу-фу, мерзкие пакостные змеи. Они же, если узнают, разгромят нас в щепки, да-да, или еще чего похуже. Так что ты следи за трактиром, очень-очень хорошо следи.

— Пусть только попробуют, — гневно ответила Тамара, перестав на время своих слов натирать чашу, которую ловко приняла у гостьи.

— Но ты вообще большущий молодец, что закрываешь все комнаты и почти никому не показываешь их. А ты держишь открытой только-только гостиную?

— Да, только ее. Я уважаю того, кто построил этот дом и, возможно, это кладбище тоже. Конечно, в то, что кладбище живое и что оно наказывает тех, кто его не уважает, я не верю, но в доме (особенно на чердаке) так много личных вещей бывшего владельца, что я не смогу уследить за каждым шевелением в каждой комнате. По-любому стащат чего-нибудь, если разрешу бродить, где вздумается.

— Так-так-так! В трактире есть чердак? Ух ты! И ты молчала? Как так-то? Я могу принять это за предательство чистой или даже грязной воды.

— Больше скажу: прямо под нами находится погреб.

— Ну и секретиков у тебя целый мешок. Может, в подсобке у тебя сидят пара «искателей», связанных по их гадким рукам и ногам? Было бы неплохо.

— На чердаке много всякого хлама. В основном строительные материалы, старинные приборы, немного одежды и картин. Из кучи досок мы давно кое с кем сделали столики и барную стойку. Вот! Кстати, раз ты так жаждешь узнать все секреты дома, можешь принести несколько красивых на твой вкус картин. Давно уже хочу развесить их по трактиру.

— Ух ты! Там бессовестно пылятся картины и ты не выставляешь их напоказ? Свинство! Ни шиша ты не уважаешь бывшего владельца дома после такого. Уже бегу!

Горько было замечать, удалявшись от барной стойки, что Андрей и Наташа, которые ждали ухода посетительницы, направились в сторону Тамары, положившей от скуки подбородок на предплечье, и заказали чай; как и в прошлый раз, судьба оказалась милосердна к ним: чай закончился, отчего владелице трактира пришлось уйти в подсобное помещение за новой порцией.

По наставлению Тамары в коридоре обнаружилась дверь чердака, которую выдавала неровная металлическая петля на потолке; в нее Сидни продела крючок деревянной трости, что находилась подле пустой тумбы. Вдруг из зала послышался резкий звук — крышка погреба с силой впечаталась в свой проем в полу, — отчего призрачная девушка резко потянула дверцу чердака, которая в отместку выплюнула на ее голову плетеный из прочной травы канат.

Несмотря на уставшие после турнира ноги, Сидни полезла наверх по канату, чему мешало платье, которое то развевалось от усилий, являв тараканам на полу нижнее белье владелицы, то неудобно зажималось между ногами, запутывало их. Тем не менее скорый приход Андрея, заметившего соперницу, придал ей заметной скорости. Призрачный юноша, почувствовав важность действий, рванулся в ее сторону с намерением схватить конец троса, который успешно выскользнул из его вспотевшей ладони.

Уже после ощущения твердой поверхности под ногами Сидни затащила канат внутрь и победоносно засмеялась; Андрей одарил ситуацию негромким ругательством, оскалился и выбежал из трактира. Громко хлопнула дверь.

Просторный чердак тонул в пыли. Она покрывала все: древние шкафы ручной работы, из которых торчали съеденные не столько молью, сколько временем одежды; ящики с некоторыми инструментами для кухонных и прочих домашних работ; несколько высоких зеркал, теперь не справлявшихся с назначением; стопки книг, похожих на кирпичные столбы; строительные материалы, что ждали времени, когда станут чем-то большим, нежели кипой досок и жестянок. И завершал список творческий угол, в котором о стену опирались десятки холстов как опороченных маслами, так и пустых, пожелтевших от бездействия.

Каждой вещи суждено было покоиться до тех пор, пока любопытные призраки не нарушат покой места.

Прежде всего короткие пальцы призрачной девушки потянулись к корешкам книг с неизвестными символами и схватили первую в стопке, изрядно испачкавшись пылью. По частым картинкам растений на сырых желтых страницах становилось ясно, что книга представляла собой одно из множества древних руководств по изготовлению настоек и трав. В любом случае непонимание написанного быстро наскучило, и ветхий предмет вернулся к собратьям.

За приоткрытой дверцей шкафа Сидни обнаружила несколько льняных платьев, сарафан и плотные свитера и носки, связанные из шерсти вручную. Хотя на древних полках властвовал сомнительный запах животных, вид черного платья, похожего из-за отверстий на решето, полностью захватил сознание. Как только ладонь ухватилась за подол, в нее уперлось нечто пушистое, что, обнаружив выход из туннелей одежды, взметнулось вверх. Призрачная девушка нервно проглотила слюну, перед тем как посмотреть на потолок: он был усыпан летучими мышами, свисавшими вниз головой и обернутыми крыльями, точно одеялом.

Указанных животных Сидни невзлюбила с детства, когда те норовили попасть в дом в надежде на тепло и безопасное место для спаривания. Однажды летучая мышь залетела в открытое окно и, испуганно обнажив рядок острых клыков, забилась в угол на полу. Когда жалостливая девочка попыталась поднять бедное существо, то получила неглубокий укус в виде двух кровавых точек. К счастью, случай обошелся без бешенства и других осложнений, но рана заживала около полутора недель, а после того нещадно чесалась. С тех пор Сидни каждый вечер поглядывала на окно и в случае чего немедленно закрывала его и даже задвигала гардину, а отцовский сарай, где лежали интересные ей инструменты, стала обходить стороной.

Подле шкафов дремал вечным сном расписной ткацкий станок, остановившись на половине выполненной работы. Налегши крохотным весом тела на педаль, Сидни привела механизм в движение: колесо закрутилось, уменьшав клуб пряжи на полу; даже на расстоянии от нити ощущался запах козьей шерсти. Только она подумала остановить деревянный круг, как заметила, что внутри мотка в скудном освещении блеснул предмет. В течение нескольких секунд станок размотал шерстяную нить, после чего сфера синего цвета прокатилась по полу, стукнувшись о туфлю призрачной девушки.

Неожиданно выполнив задание, Сидни взглянула в сторону выхода. Подумалось, что друзья заждались ее, но шуршание в дальнем конце чердака, где располагался столик и билось о раму окно, переняло на себя внимание.

На подходе к окну, которое было причиной холода на чердаке, призрачная девушка наконец обнаружила то, за чем ее направила Тамара. Картины поражали взор каждого, кому доводилось ими любоваться; натуральные яркие краски, не потерявшие цвета за много лет, грубые, но меткие мазки, красота и величественность природы — все это заставляло каждый раз задерживаться подле них дольше, чем задумывалось. В большинстве своем на холстах изображались летний и весенний сезоны года, когда природа расцветает, дышит в полную грудь. Однако с одной картины на зрителя смотрел статный юноша в доспехах верхом на скакуне, точно рыцарь из старинных книжек.

Не без труда Сидни отвела взгляд от картин и двинулась в сторону столика, положив сферу на его пыльную поверхность — по случаю отсутствия карманов на платье приходилось держать холодный камень в руках, отчего пальцы немели. Когда она заглянула в ящик на столе, черный кот внутри встрепенулся, увидев длинный крючковатый нос, и с неистовыми криками выскочил в окно. В невысоком ящике находилось несколько интересных вещей: керамическая кружка с витиеватым восточным узором, кожаные ножны с заточенным кинжалом, музыкальный инструмент из семейства дудок или сопелок; на верхушке всего этого лежал дневник, слова которого призрачная девушка не разобрала, но по неведомой причине решила захватить его с собой.

Вдруг позади раздался скрип и последовавший за ним шорох — летучая мышь вернулась в свое гнездо, — однако Сидни этого не заметила и продвинулась в направление шкафа. В то же время затылок ее почувствовал неладное, словно сотни мелких игл вонзились в кожу, заставив замереть на месте, сердце забилось часто и с каждым мгновением набирало ритм. На полуобороте она хотела рвануться к столу, услышав натужный скрип оконной рамы, стуки ботинок по столу, но неожиданная проблема, уже сжимавшая между пальцев синюю сферу, выбила всю решимость из тела.

— Тише-тише… Попробуешь напасть на меня — превратишься в животное.

— Ах ты! Пакостная крыса! Отдай! Я первая нашла, и она теперь моя. Моя-моя!

Крепко став на ноги, Андрей издал тонкую улыбку, позабавившись видом призрачной девушки, которая в пылу злости напоминала разгневанного ребенка.

— Она была твоя, пока ты не упустила свой шанс. Теперь уже все.

— Это совсем-совсем нечестно!

— На кладбище нет слова честности: здесь каждый сам за себя. Всего-то нужно было показать тебе, что мы нашли амулет, и ты легко разболтала об этом своим новеньким друзьям. Что ж, спасибо, что отыскали второй амулет. Хотя я ума не приложу, как ты узнала, где его искать…

— А вот и не скажу. Фу-фу! Я вообще-то из будущего и скажу, что у тебя там все плохо, потому что ты гадкая поганка.

— Ох, ты хоть когда-нибудь замолкаешь? У меня уже голова разболелась от твоего писка.

И тут Сидни заголосила вдвое громче, оглушив противника, и подумала напасть за те крохотные пару секунд, но тот лишь заткнул уши пальцами и крепко сжал сферу в кулаке. Андрей спокойно, переполнившись чувством победы, зашагал к выходу.

— Что, хочешь отобрать амулет? — сказал он, проходив мимо призрачной девушки. Сжатые маленькие кулаки соперницы, скрип сомкнутых челюстей, гневный взгляд забавляли его. — Советую не делать глупостей, а то тебе же хуже будет.

На первый взгляд выбор был: отступить или сражаться, — но разве могла Сидни упустить шанс найти сестру, помочь Юрию излечиться от болезни, посмотреть в глаза товарищам? Она сама вызвалась на это испытание, так что скорее нарушит кладбищенский запрет, чем вернется без заслуженной награды. Она отберет амулет любой ценой!

— Молчание тебе к лицу. Нет, я серьезно. Раз тебе нечего мне ответить, прошу оставаться ни с чем.

— Так-так-так… Ты очень-очень веришь в себя. А вот ничего твой план не выйдет. Он ужасный, гадкий-гадкий, как ты!

С каждым словом призрачная девушка подбиралась на шаг ближе. Она выбрала правильное направление разговора, задев самолюбие соперника, чем выгадала себе время. Однако спешить было опасно, потому расстояние сокращалось ничтожно медленно.

— Да что ты знаешь, коротышка! Мой план прост и нерушим. Я дал вам надежду, теперь вы будете, как на поводке, искать для меня амулеты, а я буду наблюдать за вами из тени и нападу в самый неожиданный момент. Будьте уверенны: нападу!

— Дулю тебе с маком — вот что!

И после своих слов Сидни, замахнувшись ладонями над головой, сделала мощный хлопок, после чего кожа в месте удара стала зудеть, и мгновенно, как тренированный воин, приняла лежачее положение.

В тот же миг стаи летучих мышей, разбуженные и напуганные, спикировали и стали судорожно работать крыльями, будто от частоты взмахов зависели их жизни; они повторяли одно и то же расстояние — от окна чердака до противоположной стены, — не забыв при этом врезаться в призрачные тела, открытые части лица, будь то глаза, уши или рот. Казалось, они намеренно не прекращали издавать хлопки крыльями и едва слышимый стрекот, временами превращавшийся в писк; животные отстаивали территорию чердака, который освоили десятки их поколений.

Сжимав сферу в кулаке, Андрей отбивался от назойливых налетчиков и пятился в направлении выхода. Он продолжал встряхивать конечностями, как в древних танцах-ритуалах, пока не получил укус в кисть — верно, от вожака стаи, — отчего кулак невольно разжался.

Неизвестно, что случилось с той героической летучей мышью, выручившей призрачную девушку, но та впервые благодарила ненавистное ей животное. Коленки ее стучали с такой же быстротой, с какой гладкий камень катился в сторону открытого люка, норовив упасть в него. Так бы и случилось, если бы Сидни не позабыла о своем страхе (впрочем, летучие мыши остались позади, окружив Андрея всей стаей) и не осмелилась приподняться.

Как только холодный камень оказался во влажной ладони, сжимавшей к тому же и дневник, призрачная девушка поспешно спрыгнула вниз и уже в полете вцепилась в жесткий канат, отчего неподвижная кисть болезненно хрустнула, однако буйное падение успешно затормозилось.

В коридор выглянули несколько призраков, услышавших странные звуки на чердаке, в числе которых была и владелица трактира. Их глаза одновременно захлопнулись от потока воздуха, какой Сидни создала своими резвыми, насколько позволяли каблуки, движениями — и дверь трактира захлопнулась. Под окном спальни дома, завешанном тканью, она вырыла ямку и, положив в нее найденные ценности, после чего притоптала влажную землю.

Подобным путем, каким призрачная девушка попала в прошлое, она его покинула и несколько мгновений потратила на осмотр изменений в настоящем — к счастью, значимых отличий не нашлось.

— Ура-ура-ура! — радостно закричала она, увидев друзей. — У меня получилось! Я вам сейчас такое расскажу, просто невероятные вещи. Волшебство чистой воды. — Она приблизилась к углям, раскопав дневник и сферу, и вернулась к товарищам, чтобы исполнить обещанную угрозу. — Вот так все и было, представляете? Нет-нет-нет, у вас не хватит духу все это так представить. Для этого нужно один раз попробовать. Ох! А сколько же меня не было? Наверное, двадцать три минуты? А может, двадцать пять?

— Несколько секунд, — сказал Юрий и уставился на темную обложку дневника. — А это что такое?

— Ой! Как-то я нечаянно захватила его с собой. Вот же! Он бесполезный, но как есть, так есть, поэтому можете посмотреть. А бесполезный потому, что ничегошеньки в нем непонятно. Так жаль! А там ведь могло быть что-то очень-очень важное. Катастрофически важное. Межгалактически…

— По поводу этого… — перебил Юрий. — Не знаю как, но я могу прочесть эти древние слова. — Он взглянул на текст, убедившись в своих словах. — Этот дневник не исключение.

— Что?! Да ты шутишь! Нет-нет-нет… Никто не может: это же какой-то уже как тысячу лет умерший язык, которого уже никто давным-давно не помнит и не знает. Ох! Прости, что как бы отвлекаю от болтовни, но уже темнеет. Нам срочно нужно появиться в логове «Хранителей». Хорошо, что тут совсем-совсем недалеко. Эй, а ты куда это собралась, рыжая? Так-так-так, тебе нельзя. Юра, скажи ей уйти!

— За Анжелу не беспокойся: она уж точно никому не скажет про вашу пещеру. Но я хотел сказать про другое… Ты должна была сильно устать, так что иди отдыхай. Я сам отдам амулет, как и пообещал Сергею.

— Нет-нет-нет! Я так не могу. Мы каждый день должны приходить и отчитываться. Обязанность у нас такая. Вот! Так что пошли.

— Ты выглядишь очень уставшей, как настоящий призрак, и очень много сделала для нас…

— Не забывай: не для вас, а для моей сестренки!

— Пожалуйста… Возвращайся в могилу. Я могу сказать, что это ты полностью добыла амулет, если нужно.

— Юра-Юра-Юра, мне как-то стало не по себе. Если бы я была совсем-совсем умной, то точно подумала бы, что ты что-то скрываешь, потому что ты очень-очень сильно отговариваешь меня. Но я глупая-глупая, как рыба, поэтому буду думать, что это все легкая усталость такая. И ты не остановишь меня!

С некоторым смущением на лице Анжела наблюдала, как ее товарищи обогнули сгоревший каркас трактира, оказавшись на другой стороне, и скрылись под землей. Больше всего ее поразила походка призрачного юноши, чьи движения казались особенно ломанными от избытка чувств и волнения.

У дальней стены главного склепа «Искателей» на подстилке из старых тряпок сидел главарь банды. Он намеренно прогнал своих приспешников, наказав собраться в соседнем убежище и ждать его прихода. Сложив ноги в позе по-турецки, Ник выровнял спину вдоль холодного камня и закрыл глаза. Своеобразный акт успокоения расшатанных, как ножки ветхого стола, нервов продлился минут пятнадцать, после чего вдали скрипнула дверь, позже по ступеням застучали две пары обуви и, наконец, в комнату вошли двое призраков.

Сначала сторожевой склепа, которого Ник узнал по родному смраду, выставил руку поперек гостя и подумал было взять обратный ход, но, заметив, как главарь банды одобрительно кивнул, продвинулся вперед. За ним непривычно тихо через всю комнату, определенно взглянув на клетку, в которой не так давно неволили неугодную призрачную девушку, следовал призрак, запах которого посылал в мозг сигналы скорого возбуждения.

— Я тут… привел…

— Порядок! Можешь валить к двери. Если кто-то вломится и ошманает[23] нас во второй раз, я тебе отвечаю, что ты не отделаешься ссаным предупреждением. Сторожем еще называется… Мудило[24] ты, а не сторож. А теперь вали!

При первой же возможности призрак удалился, зашаркав ногами, чем вызвал еще больше негодования в свою сторону, но скрылся быстрее, чем оно успело излиться. Упоминание его ошибки относится к недавнему моменту, когда двое призрачных юношей не только ворвались в склеп из тайного хода, но и усыпили дротиками с неизвестным снотворным всех «искателей» — только ему одному удалось избежать безболезненной дремы, однако и получить за это больший выговор.

И только после этого Ник направил толстый смуглый подбородок, где прорастала жесткая щетина, какую не имели самые упитанные боровы, в сторону гостя. Перед ним стоял новый член банды, успевший вернуть себе привычное пестрое одеяние; призрачную девушку нашли во время ночной вылазки и тот, кто решил впустить ее в склеп, воистину надбавил главарю проблем, хотя ввиду тематики турнира Наташа оказалась полезной.

— Ну че, достала амулет? — сказал он.

— Я… я пыталась… но эта девка, черт ее побери, из команды Юрия все испортила. Одежда стесняла меня… Извините.

Свидетельством преждевременного знания был тот факт, что «искатель» нисколько не изменил выражение глаз, но и не только по этому поводу.

— Харе[25] ботать[26] со мной на «вы»! Ты перегрызешь мне глотку, как сделает каждый, если выгадает нужное время — в этом суть грабителей, воров, убийц и прочей швали. Я ж тебе не дядька[27] сраный, вроде как. Так ты говоришь у Юрца теперь еще один амулет?

— Д-да! Эта мелкая девчонка очень ловко двигается. Черт возьми! Я готова понести наказание, какое скажете… какое скажешь, Ник.

— У черта уже рога сгорели, скоро за нами придет. Тебе это рожу не красит. Насчет наказания… Какое я скажу наказание, значит, а? Это интересно. Садись рядом!

Как только Наташа повиновалась, усевшись подле главаря банды на его же манер, как только грязные толстые пальцы оттянули подол черного с красными маками платья, обнажив золотисто-коричневые девичьи голени, она все поняла. Возможно, тогда все сложилось бы иначе, но гнев на товарища пылал в ней частыми искрами, а последствия запретного действия могли бы выручить ее.

— Мора[28]? Цыганка? Рома[29], или как там на вашем языке?

— Да, — неловко ответила призрачная девушка и отвела взгляд.

— Ты не мортуй[30] обо мне хезе[31]. Ниче против моров не имею. Тем более баба есть баба, и нужно ее уважать, да? Цыганочек у меня еще не было...

— Я постараюсь не разочаровать…

Спустя некоторое время «искатель» покинул склеп, оставив Наташу одну, но после вернулся вместе с несколькими крепкими новичками, без промедлений схватившими камеру заключения; каждый из них отметил, что прохладная обычно комната нагрелась.

— Зачем это?

— Увидишь, красавица. Нужно нагнуть кое-кого и затолкать им абакумыча[32] по самые гланды. И давай поучаствуй в этом, я хочу, чтобы каждый «искатель» в этом участвовал. Скоро все увидишь.

Неведомым внутренним чувством, какому не было четкого названия, Наташа знала, на кого направлена ярость главаря банды. Ник потирал грязные ладони друг о друга, по привычке прикусывал верхнюю толстую губу от волнения, и взгляд его, казалось, горел алым пламенем преисподней, в котором скопились все отрицательные черты человечества.

Когда призрачная девушка выбралась на свежий воздух, воочию убедилась количеству членов банды, начавших продвигаться в направлении трактира, как войско дикарей, которые смолкли при виде вожака и после угрозы быть навечно закопанными в могиле последовали за ним спокойнее.

«Искатели» остановились за несколько троп до остывших углей и поочередно проходили мимо бывшего места развлечения, ожидав прихода нужных призраков. Время протянулось стремительней, чем ожидал Ник, отчего приспешникам пришлось вывести его из размышлений, какими все же не был обделен его ум.

Скрывавшись за рядами надгробий и крючковатых деревьев, главарь банды приближался к трактиру, где спиной к нему стояла Анжела. Несмотря на его грузные шаги, а при сближении и вовсе перешедшие в топот, призрачная девушка не двигалась и даже недовольно напевала мелодию, будто заждалась нападения.

— Ну вот ты и попалась, птичка, — шепнул Ник, подкравшись сзади, и мгновенно совершил безболезненный захват: обвил правую руку вокруг шеи заложницы и вцепился ладонью в свое левое предплечье. — Анжи… Моя Анжи.

Призрачная девушка не скрывала отвращения на лице, когда круглый нос уткнулся ей в макушку и жадно вдохнул запах волос, напротив, старалась показать негодование обидчику, но вела себя спокойно, вырываться не посмела. Ник поспешил с доступной ему нежностью завести руки Анжелы за спину и связать их куском бечевки.

— А теперь, пацаны, выкурим их! Витек, ко входу; если не поможет, живо прыгай вниз!

И вот тогда Наташа заметила, что подле главаря банды находились приспешники, снаряженные разными приспособлениями: один сжимал охапку свежей травы, еще светившейся зеленью, другой бежал вслед за ним со светильником, плотной тряпкой и маленьким коробком, а вышеупомянутый Виталий следовал в указанное место входа, накрытое для верности доской. Трудно было не оценить, с какой слаженностью делались действия, хотя призрачная девушка и не понимала в ту минуту полное их назначение.

Первым делом в наступление двинулись «искатели» с травой и керосиновой лампой, но не к Виталию, а к сгоревшим углям; стремительно бывшая спальня дома, в которой находился почерневший люк, очищалась от завала, освобождалось место и подле него. Крышка потайного входа легко сходила с креплений, однако отодвигать ее призраки не спешили, а лишь, откупорив стеклянный купол светильника, окропили пучки травы горючей жидкостью. В наступавшем вечере вдруг сверкнуло спичечное пламя — и трава принялась полыхать с полминуты, а после огонь умирился, дав волю дыму. Все это приспособление вместе с деревянным люком накрыли тряпкой, позволив хитрости набраться мощи, а затем крепкий призрачный юноша тихо открыл прокоптившуюся доску и накрыл свободным концом ткани проход.

Беззвучно, как бы сговорившись с разбойниками, трава посылала в воздух клубы зловонного дыма, который нещадно слезил глаза, драл ноздри и горло, оставался мерзким привкусом во рту. Как истинное природное явление, дым все же хотел взлететь к закатному солнцу, однако плотная тряпка направляла его в открытому люку, отчего пещера наполнялась едкостью.

С тех пор как над трактиром слышались шаги, шорохи и стуки, «хранители» вели себя настороженно и вскоре, осознав первые признаки беды, ринулись к лестнице, ведшей на выход. Как ни старалась призрачная девушка, как ни пыжился, напрягав каждый широкий мускул, призрачный юноша, как ни думал решение Сергей — одолеть грузную ногу Виталия не удалось.

Отпустив Анжелу, волнительно наблюдавшую за событием, Ник насвистывал, выковыривав грязь из-под ногтей, скалился, когда его уши улавливали подземные вздохи, крики, кашли — эта мелодия доставляла ему почти физическое наслаждение. Порой от счастья он касался плеча призрачной девушки и нежно поглаживал его, не думав о Наташе, которая считала, что недавними действиями заслужила расположение главаря банды.

И вот, достигнув кульминационной точки наслаждения, когда ожидание начинало сводить с ума, Ник приказал отпрянуть от крышки погреба. И в то же время толпа «искателей» окружила пространство на манер живой стены, оставив узкий проход к своему вожаку. Виталий отодвинул доску ногой и направился к толпе.

Увидев более светлый круг в потолке пещеры, «хранители» ринулись к выходу. За несколько секунд пять человек — все скромное количество этой группы — взобрались по лестнице и с ужасом осматривали ловушку, в которую им довелось угодить. Как должно лидеру, Сергей выбрался последним, и глаза его слезились сильнее остальных, отчего поначалу окружение воспринялось игрой воображения, пагубным последействием дыма.

— Попались, фраерки! — злостно сказал Ник, но быстро выставил на лицо спокойствие, в каком угрозы было, однако, только больше. — И как там, крысы, в норе жихтарится[33]? Хреново, небось. А че мы делаем с крысами? Ставим мышеловки. Хлоп — и капец серой шейке!

В закатной полутьме главный «искатель», державший керосиновую лампу, которая освещала «хранителей», но и затемняла некоторые части пухлого его лица, выглядел страшнее кладбищенских ночных чудовищ, он походил на монстра из древних мифов, что в печальном конце расправлялись с героями. Он стоял между двух стен, образованных членами банды, которые схватились за руки, и по бокам, словно украшение гордой, довольной собой особы, располагались призрачные девушки; на некоторое время Наташа утратила способность говорить, оставив лишь привычные ругательства по случаю ситуации, а вот Анжела жаждала закричать от вида призрачного юноши, стоявшего позади лидера «хранителей».

Выглядел Юрий взаправду скверно: его горло получило такую порцию едкого дыма, что неустанно пыталось выпустить отраву, чем мешало глубокому вдоху. Он крепко сжимал Сидни за руку, ожидав слов Ника, какие последовали незамедлительно.

— И мы ни в жизнь бы не смогли схватить вас за глотки, не подсоби ты нам, Юрец. Бросай эту шелупонь[34] и давай иди ко мне. — Он жестом подозвал призрачного юношу к себе и более тихим голосом добавил: — Когда же все поймут, что моя банда — это единственный реальный билет на место под солнцем. Вот Юрец понял и ни о чем не жалеет, да? Он-то сейчас на коне, а вы в полной жопе.

В ответ Юрий заковылял в сторону «искателя», однако мгновенно остановился: легкая ранее Сидни была неподвижна, точно потяжелела в десятки раз. Несмотря на это, он тянул ее, что несколько помогло: ошеломленная призрачная девушка сделала пару невольных шагов в его сторону.

— Амару эту не брать!

Хотя приказ Ника добавил ритма больному сердцу и за ним намечалось новое излитие гнева в сторону «хранительницы», которая от бессилия не могла даже сомкнуть веки, тяжелевшие с каждой секундой, Юрий осмелился перебить его.

— Она врач, — сказал он, замолкнув ненадолго, словно этого факта было достаточно для сохранения ее жизни. — Зачем нам, «искателям», лишаться важных умений. К тому же она приготовила дротики со снотворным и сможет сделать ее.

— Бред это все! — Виталий вышел из толпы, сблизившись с главарем, и злостно взглянул на призрачного юношу. — Понятно же, что он просто спасает свою подружку.

— Витек, если мозгами не блещешь, так хотя бы хлапай[35] в тряпочку. Подумай своей башкой, что эта телка выходила тех бугаев на турнире. А если он все же нам заливает[36], то мы в любую минуту можем выбросить его мару[37] на улицу ночью. И его в придачу. Так что, Юрец, не брехай мне.

Огорченный и униженный, Виталий вернулся в строй, шепнув под нос обещание задушить наглеца при следующей тесной встрече.

Юрий радовался тому, что призрачная девушка оказалась податливой и не нашла сил противиться. Однако внешний вид ее поражал, а именно полузакрытые глаза, в которых исчез извечный блеск счастья, как и любое напоминание о том, что они принадлежат живому существу, а не кукле — верно, сознание Сидни решило не наблюдать на тем действием, что, словно театральная драма, разыгрывалось перед ней. Больше всего в тот момент она напоминала безжизненный манекен, расписанный лучшими красками, обделанный лучшей кожей, принявший в жертву парик из лучших натуральных волос.

Призрачный юноша намеренно избегал взгляда Сергея, поскольку не находил в себе духу взглянуть в них, однако, когда он занял место в стороне, в толпе «искателей», беспокойные глаза на миг выхватили образ «хранителя». Оказалось, тот обделял вниманием Ника, полностью направив свой гнев на предателя. И тут же глаза, словно обожглись, отпрянули вбок, чтобы не видеть черт лица, постаревших в одночасье на десяток лет; среди этих морщин застыла гримаса из прошлого — беспокойство за товарищей.

— Ну че, продолжим? — сказал Ник. — Я так мортую, что мамка тебя не учила в детстве, что хапать чужое добро нехорошо, тем более обмыть[38] банду «Искателей». Ну или ты у нас паскудный ученик такой, раз не всосал это с молоком. И так и сяк за преступление нужно придумать наказание, да? Так говорят приличные люди? Вишь, у нас такие же законы; мы тоже бетушные[39] в этих делах.

— В этом я и не сомневался, Николай, — сказал Сергей с некоторым смехом, словно ожидать иного от акулы, почуявшей каплю крови в воде, было бы наивно. — Я — лидер «Хранителей»! И я один буду за это отвечать. Если в тебе есть хотя бы малая доля чести, отпусти этих юношу и девушку.

— А че, они тоже врачи? — ухмыльнулся «искатель», чем вызвал смех среди членов своей банды. — Никто никуда не пойдет. Все вы, как вы там себя называете, «хранители», будете на поруках[40]. — Он бросил резкий взгляд на Сидни. — Рано или поздно.

— Ты не смеешь. Ведь они ничего плохого тебе не сделали. Я, это я обворовал твой склеп. Я! И подписываюсь над каждым своим словом. Я… Я сделаю все, что ты захочешь. Только не издевайся над ними.

— Для начала заткнись, а то башка уже ноет. Это очень заманчиво заставить такую шваль, как ты, выполнять все мои приказы, поиграть с тобой, так сказать, было бы шикарно. Но ты мусор, а мусор нужно вмести в кучу, а потом и сжечь.

После этих слов брови Сергея несколько опустились, осознав печальную участь, а потому он легко толкнул товарищей в плечи, шепнул что-то и сорвался с места в направлении Ника. Поначалу никто не пытался остановить попытку побега и даже сам главный «искатель» замер в ожидании их неизбежного конца.

«Хранители» бежали вдоль узкого коридора из членов банды, невольно направлявшего к тропе, у которой начинались ряды деревьев. Как только разум захватили счастливые мысли о том, что свобода близка, с ближайшего дерева на всех троих призраков, державшихся вблизи друг друга, чтобы дать отпор, набросилось трое «искателей». Нападавшие сжимали в руках натянутую сеть, похожую на ту, что используют для ловки мелкой рыбы; после выполнения нападения противники еще более растянули края невода, наступив на них подошвами ботинок.

Бесшумно, как опытный змей, Ник подкрался к пленникам и присел перед ними на корточки.

— Скольких ты погубил? — глухо спросил Сергей, уткнувшись лицом во влажную землю. — Десять? Пятьдесят? Сотню призраков? Для тебя поиск амулетов — это игра, в которой ты окажешься победителем, ведь ты непременно возьмешь желание себе. А сколько их погибло за тебя, думая, что сражаются за мечту? Как тебе вообще спится по ночам, чудовище? Точно... Самый страшный монстр на кладбище — это ты! Вот кого нужно всем опасаться.

— О как запел, фраер! Ссаться и правда нужно тем, кто не в нашей хате, но… Я ведь реально хотел посадить вас в клетку, но не порешать[41], а после твоего лепета я так не могу.

— Да что ты несешь такое?

— Ну как че… Я ж самая страшная рожа здесь, да? А монстры не оставляют фраеров живыми. Короче… Витя, клетку!

Без промедлений призрачный юноша принял от товарища металлический каркас и, напрягши рельефные плечи, протащил увесистую камеру заключения к ногам вожака.

— Погоди. Пацаны снимут сетку — и накроешь их!

— Ник! Не надо так с ними! — вмешалась Наташа, коснувшись его плеча. «Искатель» резко дернулся всем телом, грубо сбросив воздушную ладонь. — Они же не собаки, черт возьми! Нельзя…

— Мочи, сука, молчи, а не то отхватишь и ты!

Призрачная девушка попятилась, опасавшись озверевшего вида главаря банды, и мельком взглянула на связанную по рукам Анжелу, получив от той лишь короткую усмешку.

— Я монстр! — закричал Ник уже в сторону Сергея. — Как и сказал этот фраер! И он сдохнет этой ночью! Посмотрит на настоящих монстров.

В то время как один край сети ослабили, чтобы откинуть ее, все трое пленников вскочили, словно под ними сработал пружинный механизм. За призрачными юношей и девушкой двинулись было «искатели», однако удар ребром ладони в шею остановил одного, заставив его схватиться за горло, а ловкая подножка и резкий бросок вперед задержали другого.

— Бегите! Бегите же! — неустанно кричал «хранитель».

Однако «хранительница» крепко запуталась в сети, отчего не смогла далеко продвинуться, хотя товарищ тянул ее, вкладывав в это действие все силы. Всему виной был оставшийся на ногах «искатель», что все еще наступал ногой на край невода. Промедление оказалось губительным: Виталий подбежал к беглецам и поспешил опустить на них грузный металлический каркас.

Наконец Ник зашагал в сторону Сергея с неизвестными намерениями: с одной стороны, его ладони действительно чесались, скучав по кулачной драке, но с другой, кладбищенское правило накладывало на них прочные путы.

— Внутрь клетки!

На миг «хранителю» захотелось проверить, как же станет действовать бандит, если не подчиниться этому приказу, но — его время заканчивалось! — в разуме поселилась иная идея, пагубная, но желанная. Не успев подобающе замахнуться, чтобы удар не был отражен, он впил кулак в зубы недруга, отчего тот несколько отпрянул и схватился рукой за накалившуюся челюсть.

Чтобы не терять ценных оставшихся мгновений жизни, Сергей прыгнул в сторону камеры заключения и принялся расталкивать «искателей», становившись с каждым мгновением медленней, после чего повалился на землю.

В следующие мгновения члены банды изменили построение, стянувшись к своему главарю, чтобы поглядеть на зрелище; призрачные юноши оттеснили Анжелу и Наташу, закрыли видимость для низких Юрия и Сидни. Однако необязательно было воочию наблюдать неприятное зрелище — болезненный вопль, резавший слух, вносил в мысли отчетливый образ происходившего.

Резкий звук вывел Сидни из оцепенения — по меньшей мере привел тело в движение, — и она вырвалась из товарищеской ладони в направлении толпы, заходившейся в радостных криках. Юрию пришлось сделать резкий выпад, принесший всему телу волну боли, и обнять призрачную девушку так крепко, насколько позволяли усталые мышцы. К его счастью, она сдалась, не став царапать кожу, кусать хилые пальцы и брыкаться, как дикая кобыла — разум проснулся в ней, и трудно было сказать, что он принес пользу.

«Искатели», приближенные к главарю банды во всех смыслах, ликовали, требовав расправы над извращавшемся призрачным юношей. Конечно, многим из них не раз приходилось видеть последствия нарушения кладбищенского правила — причиной этому был Ник, любивший играть со своими пленниками и отдавать губительные приказы подчиненным.

— Зарежь! Порешай скотину! — кричали призраки, лишившись остатков милосердия.

И вот призрачный крик, начавший превращаться в низкий рев, не похожий ни на что другое, прервался, словно всем зрителям в мгновение проткнули ушные перепонки. В воздухе осталось журчание, какое издавал бы стремительный природный водоем, но не живое создание; и после к нему прибавились звуки трения предметов друг о друга.

Тяжесть нижней части туловища появилась еще до небольшого события, будто желудок обладал некими способностями и чувствовал происходившее; но, когда в первые мгновения действа стали разлетаться, точно фонтан, вязкие капли, одна из которых, пролетев над «искателями», коснулась щеки Юрия, стальная нить скрутила живот с такой силой, что, не будь он пустым, избавился бы от лишнего груза. Не нужно было обладать искусным девичьим носом, чтобы почувствовать железистый животный запах крови. «Искатели»-новички, на которых попало больше одной капли, все же опорожнили кислую желудочную жидкость.

И только Юрий, все еще обнявший Сидни за плечи, Анжела и Наташа держались поодаль от толпы, благодаря небесных покровителей за то, что им не довелось увидеть зрелище. Однако, будто ощутив чужую радость, Ник зашагал к перечисленным лицам, отчего толпа расступилась, но быстро переменил ход.

На миг Сидни почувствовала спиной, как в груди товарища, напрягшего до предельных возможностей мышцы рук, сердце забилось часто и глубоко. Тогда уже пришла очередь Юрия войти в беспамятство: «хранители» вжались в дальние металлические прутья решетки, и на их запятнанных кровью лицах виднелся такой испуг, какой редко доводилось видеть даже «искателям», а подле камеры заключения лежала обезглавленная туша парнокопытного животного, из которой еще тонкими струями тек жизненный сок.

Звучное карканье ворона пробудило разум.

Протерев ржавый нож о короткий мех животного, Ник повесил его на пояс и взялся обеими толстыми ладонями за безжизненную голову; его мерзкое естество пожелало довести испуг «хранителей» до неведомой вершины, а потому главарь банды начал просовывать продолговатую морду сквозь решетку, чему вскоре помешали ветвистые рога; тогда он с силой ударил подошвой ботинка о затылок животной головы, отчего необычайно хрупкие рога посыпались осколками.

— Хватайте тушу и тащите в хату! — приказал он нескольким своим приспешникам. — И змею[42] мне живо!

С кожаной куртки главного «искателя» капала кровь, несколько широких пятен виднелось и на пухлых горевших гневом щеках. Он проверил запястья Анжелы, связал бечевкой Сидни, похвалив Юрия за то, что тот сдерживал призрачную девушку, и сказал:

— Замарал я руки… Кстати, гони амулет! Будем считать, что ты внес вклад в банду сполна. Твои собутыльницы посидят пока в нашей второй клетке, а там видно будет. Сегодня уже поночуй в ящике, а завтра мы тебе местечко приготовим и будешь козырным. Ну, вали, пока не стемнело!

Все «искатели», уверившись в креплении замеры заключения, последовали за своим предводителем, и на оставшихся «хранителей» напали сумерки, скрывшие их лица. Ник держал светильник на вытянутой руке, освещав шагавших рядом Анжелу и Сидни.

— Какой рахманный[43] вечер! — радостно закричал, перед тем как скрыться, главарь банды.

По случаю душевного груза Юрий брел к могиле медленно, тяжело, сомневавшись, что сможет дать сознанию ночной отдых. Круговорот воспоминаний дня не давал сомкнуть веки. Призрачный юноша корил себя за совершенное: он предал не только «хранителей», в числе которых была подруга, но и спасшую его призрачную девушку, отдал еще один амулет врагу. И все ради успеха.

В ту ночь его мучил лишь один вопрос: стоит ли мечта этого?