Кладбище забытых талантов

Талант №18. Умение противостоять гипнозу

Сторожевой призрак временами приоткрывал дверь склепа, оставляв узкую щель, чтобы наблюдать за работой солнца. После ухода главного «искателя» небесное светло еще осыпало поверхность кладбища тусклыми закатными лучами, но, словно от вида смуглого лица Ника, закрылось шалью из туч, после чего упало за линию горизонта. Дозорный хлопнул дверью и зажег светильник, стоявший в одном из углов предбанника.

На поверхности кладбища вмиг потускнело, начало смеркаться.

Невольно выполнив приказ главаря банды, Юрий приблизился к товарищам на ближайшую ночь. Они сидели в конце комнаты с саркофагом на пыльном полу, не взяв свои подстилки, и огромные силуэты их разливались по стене от действия керосиновой лампы, что стояла у их ног. Между «искателями» не виднелось благоприятных предстоявшему делу настроений: Наташа обняла колени, поджав подол платья, на котором красные маки потеряли яркий свежий цвет, и задумчиво глядела в тонкий язык пламени, заключенный в стеклянном куполе; в противовес задумчивой подруге Микола выпрямил ноги, отчего каждый клочок шаровар впитал массу пыли, и от скуки разглядывал комнату и стучал пальцами по каменному полу.

Юрий проковылял к освещенному участку комнаты тихо, покрытый мраком. Получив добрый взгляд и легкую улыбку призрачного юноши, он занял узкое пространство между товарищами. И некоторое время молчание обуревало всех троих, пока подсевший не решил сплотить команду беседой.

— Поговорила с Андреем?

— Черт! У тебя больше других тем для разговора нет, что ли? Какая тебе, к черту, разница?

— Просто ты не видела, как он переживал за тебя.

— Мне очень помогли его переживания! Прямо-таки панацея. Ах нет!

В пояснение своим словам Наташа выставила лишенную двух пальцев ладонь и сама на миг засмотрелась на то, как искусно подействовала магия. Ни шрамов, ни других следов, словно недостаток был у нее с рождения.

— Он пытался, но начался турнир, и Тамара закрыла трактир. Вечером без инструментов открыть крышку погреба было невозможно.

— Слушай, черт тебя дери! Если бы он захотел, нашел бы способ. Я оказалась запертой с рыжей стервой по его вине, крышка погреба заклинила по его вине, и меня чуть не сожрали монстры тоже по его вине… Если бы он действительно хотел меня спасти… Он бы рассказал все Тамаре, нашел бы инструменты и выломал ту чертову крышку погреба. Но он не сделал ничего. Ничего, черт возьми!

— Кто же тебе виноват, что ты сбежала раньше, чем он нашел ту комнату?

— Ты совсем больной или как? Попробуй посидеть двенадцать часов взаперти с частями мертвых животных и жухлой травой, один, без надежды на спасение. Что я должна была делать? Надеяться, что твоя рыжая стерва не сдохнет, что найдет Андрея и благородно расскажет ему про меня? Так? Она ведь могла спасти меня… Могла! Нужно было просто открыть дверь, но она не стала, и вот зелье отрубило мне пальцы. Тварь поганая!

— Чушь! И зачем ей это? — возмутился Юрий.

— Захотела отомстить мне, паскуда. А еще чтобы потом легко и невинно обменять на меня амулет, что она, подозреваю, и сделала.

— Анжела бы так не поступила!

— Хочешь сказать, что ты за несколько дней узнал ее? Что ты знаешь, как бы она поступила, а как нет? Ты просто идиот. Но ты хотя бы потом сам спас ее. А меня спас Микола, за что я ему очень благодарна.

— Та разве ж можна було нэ допомочь? Я ж тоди за амулэтом гнався та ось бачу[91] тэбэ у трави, ныкаешься вид тварын. Знавав я таки погани сытуации. И ворогу бы нэ побажав.

Вдруг команда вновь погрузилась в тягостное молчание, давившее на плечи не хуже многотонного балласта.

От нерадостных воспоминаний призрачная девушка только сильнее прижимала платье к коленям, отчего их очертания виднелись натурально. Она с силой закрыла глаза и погрузилась в мириады мыслей. Ей хотелось вернуться домой, в теплые объятия родителей, насколько бы те не считали ее полоумной, глупой; в тот дом, который она не видела уже несколько лет, где нет ни вечной вражды за исполнение желания, ни ночных монстров, где она проводила беззаботное детство с лучшим другом, ставшим в будущем любимым человеком.

При виде теплого света керосиновой лампы вспоминались фонари ночного города; на фоне затемненного неба они очаровывали. На мгновение эта мысль рассмешила ее сквозь горькие слезы, окроплявшие пышные маки на платье.

Все это осталось где-то в прошлой жизни. И призрачная девушка либо найдет амулет и загадает свое желание, либо монстры наконец получат ее.

— У-у-у, рэбят, шота погано на души. Давайтэ краще[92] про нас побалакаемо[93]. Можэ, мы сьогодни сгынэмо, а ничого нэ знаемо друг про друга. Ось ты, Юра, чому потрапыл[94] сюды?

— Да вот космос хотел увидеть своим глазом, узнать, правда ли он бесконечный, назвать несколько планет в свою честь. Но, как видите, из-за болезни это невозможно.

— А шо за проказа така? Можу поспорыты, шо сэрдцэ. У мого батька[95] проблэмы з сэрдцэм, у дида також було. Ось и я чэкаю[96] свого часу.

— В меньшей мере. Оно работает, хотя мешать этому очень опасно. У меня с детства мышцы недоразвитые, оттого и слабые.

— Мышцы? Гм… А сэрдцэ тута при чому? А ну його! Нэ пояснюй, я усэ равно тупый трошкы та нэ порозумию[97]. Гаразд! А ты, Наталка, шо скажэшь?

— Отстаньте, черт возьми, от меня. Болтаете про грустное, один лучше другого.

— Та шо ты ото сумуешь[98]? Насупылася, як гирка огирэчна[99] попка. Ну нэ тягны ты вже…

— Черт! Какой же ты приставучий. — Наташа протерла глаза и раздраженно вздохнула. — Не многие жалуют предсказательниц. Особенно тех, которые говорят, что хотят помогать людям и — не без этого, конечно! — получать за это плату.

— Хо-хо, ворожка, значыть.

— Как ты там назвал меня, гуцул проклятый? Не знаю я твоей мовы на приличном уровне, но что-то мне подсказывает, что ты сказал «гадалка».

— А шо нэ так? Га-дал-ка… Ну, мабуть, цэ так и будэ. Та шо ты ото так злышься? Я ж ничого дурного нэ сказав. Цэ дийсно цикаво[100]. Ну спробуй погадаты для мэнэ. Кукушка, кукушка, скилькы житы осталося? Отак у вас говорять жэ?

Сначала Юрий думал, что призрачная девушка шутит, но после недолгих размышлений на лице, вызванных бурным нежеланием и искренним добродушным лицом товарища, она усмехнулась и поспешила рассказать причину такого действия:

— Я ведь твоей рыжей стерве предсказывала, что ты предашь ее. Ха-ха! В точности так и вышло, а она так не верила моему таланту. Вот, дура, и поплатилась, хотя ты это не взаправду, но все же. Я бы посмотрела ей в лицо, удивленное и устыженное. И расцарапала бы его. — Наташа вновь взглянула на товарища, уже протянувшего руки через соседа в ее сторону. — Ладно, черт возьми. Ближе садись!

Подготовка к предсказанию происходила над больными ногами Юрия, отчего тот смутился и забавы ради представил, что находится на приеме у волшебника, который излечит его от недуга. «Искатели» расположились по разные стороны от призрачного юноши, и девичьи ладони накрыли широкие пальцы, мозолистые и грубые от работы.

Без предупреждений Наташа зажмурилась и полностью отдалась потоку образов, складывавшихся в видения. В тот момент лицо ее было чистым от большинства эмоций, бледным для ее кожи, но несколько высокомерным, будто она выбирала, какому из предсказаний суждено сбыться. И вдруг призрачная девушка отскочила от товарища, вжавшись спиной в стену, словно некто невидимый давил на все ее тело. Чтобы скрыть тяжелое судорожное дыхание, она прикрыла рот трехпалой рукой, отчего ее вид сделался только ужаснее.

Извечная широкая улыбка Миколы вмиг погасла, как свеча, охваченная буйным потоком воздуха.

— Усэ так погано?

— Нет! Нет-нет-нет, — шептала Наташа, не раскрыв веки, как в бреду. — Как такое… Это невозможно. Я не понимаю, ничего не понимаю.

Увидев глаза призрачной девушки, наполнявшиеся слезами, отчего та уперлась носом в рукав платья, Микола подполз к ней и приобнял. С каждым мгновением всхлипы становились сильнее, но ритмичные поглаживания по жестким волосам усмиряли их.

— Ну ж… Мэни потрибно[101] знаты, шоб обийты цэ.

— Это… не так работает. Судьбу не обманешь. Если расскажу, только хуже будет: это точно исполнится. Черт!

— Та всэ будэ гаразд. Мы нэ сгынэмо сьогодни. С намы ж Юра, он цых тварын знае, вже двичы[102] обманував. И в цэй раз нам пощастыть[103].

Всю жизнь Наташа желала, чтобы в нее поверили, хотела открыть свой дар миру и помочь нуждавшимся. Однако в ту минуту она пылко надеялась, что все ее прошлые предсказания были случайностью, игрой воображения, чей-то несерьезной шуткой, что это окажется пустым вздором.

— В будущем, — сказала она, — тебя там нет.

Спустя несколько мгновений, когда смысл сказанного в полной мере прозвучал в голове, Микола отстранился. Он полез рукой за пояс, к которому сзади крепился малозаметный мешочек, и достал оттуда круглую флягу, в которой на дне билась о стенки жидкость. Использовав широкую крышку как стакан, он наполнил ее и вставил в здоровую ладонь призрачной девушки. Только влага коснулась ее губ, она отбросила крышку в сторону, словно металл был раскаленным, и поморщилась, став махать ладонью на высунутый язык.

— Что за гадость ты мне подсунул, черт бы тебя побрал?

— Самогон, — легко ответил призрачный юноша, заглянул одним глазом внутрь фляги и нахмурился. — Эх, бильш нэма. Шкода![104]

— Споить меня решил, гуцул неотесанный? Я сейчас тебе такой самогон пропишу.

Пусть и необычным способом, но призраку удалось согнать печаль с лица Наташи. Она рванулась за Миколой, словно маленькая девочка, надумавшая проучить сорванца с соседнего двора, и эта игра в кошки-мышки вокруг саркофага рассмешила Юрия. Впервые за долгое время он искренне улыбнулся при виде товарищей, поднявших в воздух клубы пыли.

Все же неприятное видение позабылось, когда оба «искателя», тяжело дышав, стояли подле гроба. И вот призрачная девушка закинула ногу, чтобы перелезть через каменную преграду, на что Микола закричал:

— Ты шо робыш[105]? А ну швыдко[106] злизай!

— Что тебе опять в голову стукнуло? Дурак!

— Ходять слухы, шо оцэй гроб неможна чипаты[107], а то кладбысько накажэ. А можэ тута покойиться будивэльнык[108] кладбыська?

— Вот поэтому меньше самогона жрать нужно! Очуметь можно!

— Та я тоби правду кажу[109]! Ось на днях Альоша вдарыв ногой по ньому, шо аж кускы посыпалыся. И шо ты думаешь? В ту же ничь вин не вертався. Говорыв, шо нэнавыдыть кладбысько, та ось бильш нэ побачыть николы[110]. Ты отак ж хочэшь?

— Я тебе не верю, пьянь!

— Ну и дура тоди[111]!

Словно в отместку за грубые слова, Наташа навалилась весом тела на каменную плиту, и та задвигалась, выпустив в воздух затхлый пыльный запах. Только призрачный юноша начал обходить саркофаг, как в комнату ворвался черный кот и одним прыжком оказался на надгробной плите; шипел и рычал он так яростно, словно перед ним душили его потомство, предупреждающе бил пространство когтистой лапой, отчего призрачная девушка попятилась.

— А ну геть! Пишов звидсы[112]

Микола совершил ловкое движение бедром, и каменная плита встала в начальное положение, однако кот не шелохнулся, будто его когти впились в поверхность саркофага. После того как незваный гость осмотрел вернувшийся порядок, стремглав выбежал из комнаты, и команда вслушалась. Дверного хлопка не последовало.

— Ось бачышь[113]? Навить кит розумие[114], а ты…

— Заткнись, черт возьми! Не нервируй меня.

— А ты нэ дратуйся[115]. И взагали[116] пишлы до Юры, а то вин вжэ заскучав.

Призрачный юноша приобнял Наташу за плечи и легким усилием повел на прежнее место.

Хотя напряжение в воздухе разрядилось, некоторое время мысли обуревали команду: Юрий представлял ужасные внешности чудовищ, Микола обдумывал, как избежать неприятностей, еще не случившихся, а Наташа старалась забыть произошедшие и жалела, что согласилась на предсказание.

— А ты-то, чего молчишь? — сказала призрачная девушка. — Расскажи про себя. О чем хоть мечтал?

На покрасневшем лице «искателя» возникла глуповатая улыбка; он размял затекшие костяшки пальцев один за другим, как ритуал, без которого не смог бы поведать тайну, и сказал:

— Ну… Цэ трошки смишно, тому… Гаразд! Я даю вам тры спробы[117]. Якщо[118] видгадаетэ, скажу.

— Фермер? — без промедлений выпалила Наташа.

Стоит отметить, что Микола имел подходящую для этого дела внешность. Своими вечно взъерошенными волосами, широким лицом со стебельком травы в зубах, мощными руками и национальной одеждой он больше походил на пахаря. И частично первое впечатление оказалось верным: он и правда жил в сельской местности, а его многочисленное семейство уже несколько поколений занималось обработкой земли. Но как бы отец не приучал его к благородному труду, который «сделал из обезьяны человека», сердце маленького мальчика, а в будущем плечистого юноши глядело в другом направлении.

— Слишком очевидно, — сказал Юрий, потерев подбородок большим и указательным пальцем. — Может быть, строитель? Лесник? Пчеловод?

— Ох и понэсло Остапа, як говорять… Гаразд! Все одно нэ вгадаетэ. — Собравшись с духом и сам того не ведав, он сделал театральную паузу. — Вчитель навчальных классив[119].

Вид у Миколы сделался невеселым, даже грустным, брови несколько поникли, распушившись, а яркие губы повисли, задрожали, словно призрак готов был расплакаться, но сдерживал себя перед обществом товарищей.

— Багато хто забувае про историю мого народа, традыции, поэтив та музыкантив, но я бы хотив россказуваты об цьом малэнькым плопчикам та дивчынкам. Та куды там! Батько так крычав, шо я ото на бабську работу йду, ганьблю[120] прэдкив. Ось так всэ и трапылося[121]. Сумно трошкы, но шо зробыты[122].

— Ну прямо-таки растрогал мое холодное сердце. Стопэ, а не то рюмить[123] начну, — сказал Ник и мнимо потер глаза кулаками. Он опирался плечом о дверной проем и потирал языком щель между зубами. — Затрынделись вы тут. Живо топайте за мной!

С чувством надвигавшейся тревоги команда оказалась в предбаннике склепа, который, ввиду малых размеров, превосходно освещался одной керосиновой лампой. Ближе к двери был установлен громоздкий прибор с ручкой, вращавшей катушку с намотанными витками бечевки. Зазор между дверью и полом позволял протянуть спасительную нить наружу.

— Вот эта хреновина спасет ваши души, — пояснил Ник. — Сделана из говна и палок. Лишний раз не плюйте и не дышите в ее сторону. Поняли?

— Что это такое? — сказал Юрий. — Нам бы лучше фонарики…

— Молчать, когда пахан базарит! Всему учить вас, отальцев[124], надо. Будет вам маяк[125]. И может, даже не один, но да ладно. Короче… Пацаны нацепят на вас змею, каждому вокруг живота. Если нужно будет вытащить, они прибавят вам скорости. Надо ток дернуть змею, маякнуть им. В общем у нас такие правила: один раз — добавить длины, два — вытаскивать. Ниче сложного, а? Вопросы будут?

— Черт! А если они порвут веревку? — сказала Наташа, ощупав непрочную плетеную нить. — Мы окажемся в полной…

— Да, дорогуша, именно в ней родной. А вы не оставляйте змею натянутой и не маячьте ею перед рожами лашлов. И тогда все будет козырно! Короче, советую забить в башке то, че я сбазарил, если не хотите сдохнуть.

Приспешники Ника выдали Миколе и Наташе по карманному фонарику, временами прерывавшему свой свет, и главарь банды заверил, что пару ночных вылазок батарейка послужит на благо «Искателей». Не обнадеженная его словами, команда в полном составе встала напротив каменной двери, тяжелой, отделявшей их от чудовищ. В то же время «искатели» обмотали вокруг талии каждого бечевку и сделали нехитрый узел на пояснице. Волнение усиливалось с каждым мгновением, заставляло нервно посматривать друг на друга, натягивать неловкие улыбки.

Юрий вспоминал встречи с монстрами: первую по прибытию на кладбище в поздний вечерний час и вторую, когда он добровольно отправился спасать подругу. Пусть и благодаря безмерному везению, он сбежал от них без горьких последствий для себя и окружавших его призраков. Получится ли в третий раз?

Как бы ни сложилось, призрачный юноша не боялся. С одной стороны, план вселял надежду на успех, а с другой, крепкие объятия Миколы, в которые попала и Наташа, придавали сил моральных и физических, отчего мысли о поражении уничтожались.

— Ничого с намы не трапыться! Я сыльный, ты, Наталка, хоробра, а ты, Юрка, розумный. Тилькы мы и зможэмо надаваты люлей тварынам и помстыты за усих друзив, хто не дожив до цього часу, — сказал он, устремив подбородок в потолок, поскольку носы товарищей уперлись ему в шею. — Ну шо, братцы, йдэмо?

После пылкой речи каждый думал о победе: забрать амулет и вернуться; несколько минут; в худшем случае десяток минут; использовать фонарики, чтобы защититься; все получится, все должно получиться; и по-другому быть не может. Однако громкие слова и последовавшие за ними мысли скрыли звук шагов Ника, отчего тому удалось явить каждому змеиный шепот:

— Не забывайте: кто первый схватит амулет, тянет два раза.

Для охоты чудовищам требовалась лишь тьма, покрывавшая в тот судьбоносный вечер всю поверхность кладбища, лившаяся густыми потоками по надгробиям и стволам деревьев — с такой их тело становилось неразличимым. Вместе с тем два невольных спутника — луна и ветер — только досаждали. Первая своей бледностью очаровывала и посылала отраженные лучи, несколько истреблявшие тьму, хотя и не прожигавшие кожу. А второй появлялся временами, ненадолго, и этих мгновений хватало, чтобы переманить сосредоточенный слух на шуршание листьев. Вдвоем, как убедились призраки, эти два явления мешали делу — и охоте на них, и их охоте на амулет, — вгоняв в дрему.

Команда «искателей» бродила вокруг склепа, высматривав всякую необычность, и по их следам сквозь ряды надгробий стелилась по земле бечевка. Никаких признаков амулета не намечалось, а потому призракам оставалось лишь петлять вокруг главного склепа, неустанно просив удлинить трос, слушать пляску сердца и постукивание зубов друг друга.

Зловещий дуэт тьмы и тишины мог напугать любое живое существо. Там, где ничего не видно, обычно, скрываются самые ужасные вещи, ведь тьма для них укромное место; а там, где нет звуков, обычно, все мертво, ведь полная тишина искусственна. И призраки знали, что это так, и не были уверены, что, когда затихал ветер, за ближайшим деревом, в высокой траве, за могильным камнем, а возможно, уже за спиной было безопасно.

— И где, черт возьми, этот амулет? — гневалась Наташа дрожавшим тихим голосом, чтобы, верно, перебить страх.

— Я бачыв його пару разив. Он свитыться сыним. Трэба чэкаты[126].

— Черт! А в склепе подождать нельзя было? Неизвестно, сколько еще бродить тут придется.

Вдали раздался хруст ветки, и призраки только крепче сжали пластиковые корпуса фонариков, удерживав пальцы на кнопке включения. Они старались вглядеться привыкшими глазами во тьму впереди, но не различали в ней ничего опасного. А между тем монстр беззвучно подползал, стелившись по траве, как туман, и получал несравнимую радость от неведения жертв; он ждал, пока призрачные тела пропитаются страхом и растеряют остатки ясного мышления. Как только над головами «искателей» занеслась невидимая остроконечная на концах пальцев рука, как за их спинами появился тусклый огонек, начавший разгораться холодным синим пламенем. И чудовище задвигалось в сторону светившейся сферы.

Вдруг Юрий почувствовал покалывание в спине и правой руке одновременно. Затем в голову пришла мысль, что врагов было двое, и подтверждалось это увиденным в темнице подземелья, но один из них по неведомой причине удалился в другом направлении. Призрачный юноша не знал, почему эти факты прояснились резко, как вспышка тока, и можно ли им было верить, но теперь точно чувствовал позади темное гнилое тело монстра. Он указал товарищам на крохотную точку света позади, и команда тихо засеменила в том направлении.

Спустя минуту времени парившая на высоте сажени сфера издавала такое свечение, заходившееся языками пламени, что попросту ослепляла глаза, которые приспособились к ночи. Яркий свет создавал в пространстве разводы, словно костер, и, когда «искатели» приблизились к чудесному явлению, две другие сферы алого цвета с неровными очертаниями возникли в вышине.

Увидев опасность, Микола среагировал первым, вдавив палец в кнопку карманного фонарика. Он помнил рассказ Юрия и зажмурился, как только уверился, что послал луч в недруга, однако, не услышав звуков, какие бы обозначили ярость, боль или раздражение, он раскрыл глаза. Сначала призрачный юноша взглянул на Наташу, направившую свой источник света так же в цель, после чего решился на отчаянное действие.

В кошмарной тишине два слабых пятна света, наслоившись друг на друга, осветили саму тьму. Лицо монстра походило на черный кирпич, сужавшийся книзу, и на неподвижный манекен одновременно, только очертания глаз несколько подрагивали. Все части тела трудно было разглядеть возможно потому, что они сливались с цветом тела, но только две из них отчетливо виднелись на темном фоне: глаза и зубы. Две красные кнопки, расположенные близко друг к другу, ввиду узости вытянутого лица, казалось, окрашивали лучи света алым и окружности их пульсировали, точно сердце, создавав явление водной ряби. В нижней части лица виднелся круг из белесых, словно отполированных от желтизны, треугольников; в последние мгновения, когда чудовище зашевелилось, колья, обращенные острым концом внутрь круга, стали расходиться, превратив это зубастое кольцо в широкое отверстие рта.

Весь план рушился. Вопрос спасения стал риторическим.

Все это Микола осмелился увидеть в течение половины секунды, после чего тело успело съежиться, задрожать. И вот темное время суток обратилось ярким днем с палящим солнцем на небосводе, вытянутое лицо приобретало знакомые очертания сурового отцовского, а кладбищенские надгробия сменились длинным полем, усыпанным грядками с культурами. В те времена еще мальчик устремил взгляд на горсть семян в выкопанной лунке, и недовольства отца проносились мимо.

— Микола! — кричал Юрий остолбеневшему товарищу.

— Микола! — кричал отец остолбеневшему сыну. — Ты шо, з глузду зйихав, га? Хочэш батька у могылу? Я багато чого очикував вид такого недолугого сына, як ты, але вчитель… Твий дид працював на ций земли, я працюю на ций земли, и ты будэш працюваты на ций земли. И тилькы спробуй мени ще раз заговорыты за цю бабську роботу. Я тоби покажу, ух покажу, лэдар! А тепер швидко закопуй цю грядку, покы тут буръяны не вырослы![127]

Лишившись ума, призрачный юноша брел в сторону монстра, свесив ладони и ссутулившись. Плетеное кольцо на поясе сдерживало нездоровый порыв, но трос натянулся так, что готов был порваться. А между тем тяжелые ноги все совершали шаги в сторону смерти.

Поскольку Микола не подавал сигнал, приспешники Ника заподозрили неладное и не увеличивали длину бечевки. Вместо того чтобы ждать разрыва троса, чудовище двинулось в сторону жертвы, и в свете луны блеснула сталь клинка, сжатая в едва различимых паучьих пальцах.

— Наташа! — раздался, точно выстрел, голос Юрия. — Помоги ему!

— Скажи как, и я это сделаю, черт возьми! Свет не работает.

— Ударь его или толкни. Скорее! Если кто и заслуживает жизни, это он.

Фонарик упал на землю, и луч света погас от удара. Старавшись обходить надгробия, а иной раз перескакивать через них, призрачная девушка рванулась к товарищу. Последние слова Юрия отражались эхом в голове, что прибавляло сил и несколько отдаляло страх. Однако ничто не смогло бы унять первобытный ужас, настигший ее, когда она встала подле Миколы и увидела надвигавшееся зло. Несмотря на ее средний девичий рост, монстр показался гигантом, не иначе как вдвое-втрое выше нее.

Наташа тянула Миколу за руку, но легкое по своей природе призрачное тело налилось вдруг немыслимой тяжестью. Не прерывав зрительной связи, существо увидело отчаянные стремления призрачной девушки и только ускорило шаг. Наконец лезвие занеслось над ее головой и жаждало легко располовинить не только бечевку. Увидев угрозу в последний момент, она оттолкнулась ногой от надгробия и навалилась на товарища с такой силой, что тот потерял опору и устремился на землю вместе с ней. Перед падением на мгновение раздался скрежет острия клинка о гранитный камень.

Словно ожидав момента, Микола очнулся резко и еще в полете успел приобнять призрачную девушку, отчего ее падение получилось мягким. В его спине сразу в нескольких местах раздалась ноющая боль, но он приказал ей отступить. Без промедлений, как тренированный боец, «искатель», приобняв подругу, перекатился по узкому клочку земли и несколько налег сверху; широкой грудью он закрыл девичье лицо и сам уперся лбом в землю. В таком положении они оказались недоступными гипнозу, а использовать клинок монстр по неведомым причинам не стал.

В то же время Юрий заковылял в сторону синего свечения, которое и без того приближалось к театру действий, будто желав рассмотреть развернувшуюся сцену. Он набрался смелости и крикнул, и слова его ударились чудовищу в затылок. Красные круги в сопровождении звучного топота ног стремительно пронеслись по воздуху, остановившись напротив призрачного юноши.

Юрий ловко прикрыл глаза ладонью и пошел наугад, выставив вторую руку вперед, чтобы в случае чего схватить сферу. Когда его бороздившие воздух пальцы прошлись подле темного тела монстра, кожа ощутила не только естественную прохладу этой черноты, но и необъяснимый гнев, если таковой можно было понять физически. Монстр отпрянул от призрачных пальцев и принялся изгибать свой рост невидимыми во тьме способами в попытке добраться до дрожавшего взгляда жертвы. После каждой новой попытки вогнутая сторона ладони крепче прижималась к бровям и пальцы смыкались так сильно, что синий луч света не проскальзывал между ними.

Однако сфера оказалась своенравной и перескочила через темный столб — а это, нужно сказать, четыре с половиной аршина высоты — и оказалась за спиной Юрия, в шагах десяти. Чувствовав, что с поимкой крохотного камня, наступит поражение, монстр раздвинул тонкие руки и перекинул верхнюю часть туловища назад, словно выпрямлял позвоночник, но с таким рвением, что человек неминуемо бы погиб. Из глубины зубастого кольца впервые вырвался отрывистый звук, схожий с птичьим карканьем, и теплая волна воздуха пронеслась по окружению.

Микола вновь приступил к осенней пахотной работе, удобрению почвы и посеву озимых сортов культуры под гневным руководством отца. Зимняя пора года, когда дети играли в снежки, настигла Юрия. Однако Наташу гипноз миновал, и она не знала причины такой удачи, но предпочла раздумью действие.

Чудовище застыло в указанной позе, околдовав сразу двух призрачных юношей; его колени были согнуты почти под прямым углом, а туловище заброшено назад, но тем не менее оно медленно переставляло невидимые ступни и призраки покорно шли за ним.

Наташа подняла с земли ближайшую приличного размера палку и метнулась к существу, надеявшись на его беспомощность. Она вонзила острый конец орудия в то место, где выпирали, подобно доскам, ребра. После этого раздался второй вороний крик, и существо ожило, сняв остолбенение с призраков. Монстр потянулся к волосам призрачной девушки и быстро, как если бы ухватился за раскаленный металл, приложил ее виском о надгробие. Обессиленное тело повалилось на землю без чувств.

Получив контроль над телом, призрачные юноши безмолвно разделили обязанности: Микола с криком воина, взяв мелкий фонарь как дубинку, побежал на недруга, пока тот еще корчился от болезненных ощущений, а Юрий семенил между надгробиями в сторону яркой сферы, медленно удалявшейся от него.

Призрачный юноша применил хитрость: потянул бечевку дважды раньше времени. Напряжение в ногах вмиг перестало чувствоваться, а крохотное пятно света стремительно увеличивалось в размерах. Однако за эти широкие прыжки много сил тратилось, чтобы уклоняться от надгробий и каждый раз приземлять подошву мягко, постепенно, с носка на пятку.

Юрий обернулся — и в тот же момент острейшим кинжалом монстр рассек кожаный красный сапог Миколы в области ступни, отчего «искатель» рухнул на колено, и метким броском послал орудие в спину сбегавшей жертве. Призрачному юноше удалось удачно сжать маленькое тело, и клинок, пролетев подле плеча, попал в бечевку. Некоторое время трос, точно змея, петлял среди могил, но — верно, его предельно легкий вес смутил «искателей» — вскоре замер.

В течение всей истории живых существ страх смерти придавал жизненной силы: одни обретали ранее невиданную высоту прыжка, другие задерживали дыхание втрое дольше обычного, а иные постигали тайны вселенной вмиг до смерти. Случилась подобная ситуация: медлительный призрачный юноша замер в ошеломлении, словно копил мощь, после чего за секунду добежал до оборванного конца бечевки и наскоро сделал простой узел. И он вновь дернул трос дважды.

Вскоре сияние сделалось таким ярким, что резало глаза, заставляв жмуриться. Будто увидев приближение захватчика, сфера застыла и заняла время, чтобы подготовиться к необычайно длинному прыжку. Едва она взметнулась в воздух, как с силой впилась в узкую ладонь Юрия, отчего кости в суставе хрустнули. Тепло неизвестного минерала грело задубевшую кожу, даже обжигало, поэтому гладкий камень отправился в карман штанов, куда долго, брыкавшись, не желал заползать.

Обездвиженный Микола осел на землю и смотрел вслед удалявшемуся чудовищу. Он приподнял Наташу на руки и бегло осмотрел ее голову; удар вытолкнул сознание из тела и из треснувшей кожи на виске собралась капля крови, застыв на холоде. К призрачной девушке вернулась живость, пусть и в виде болезненного стона и подрагивания губ и век, она открыла глаза. Неожиданно резко «искатель» привстал на рабочую ногу, с трудом выпрямив тело.

Микола опирался одной рукой о надгробие, а другой удерживал легкую подругу на весу. В таком положении, стояв на здоровой ноге, он направил последние силы, надумавшие покинуть тело, на то, чтобы собрать два спасительных троса в ладонь и потянуть их. Случились долгие секунды ожидания. Тогда призрачный юноша повторил свое действие, оскалившись от боли и начав пыхтеть, как поезд. Ответных действий со стороны склепа не было. Их не подтянули, их не собирались возвращать.

Мир Юрия преобразился в одно мгновение: тьма сменилась светом, холод — теплотой, а раненные товарищи — здоровыми. В некотором оцепенении он стоял у порога главного склепа, куда его втащили почти силой, и наблюдал, как сторожевой призрак бесконечно долго закрывает тяжелую каменную дверь. Несколько приспешников Ника стояли в обнимку с катушкой и позевывали; лишь у одного из них на лбу выступила испарина.

— Там еще… — задыхался он, приложив руку не то на сердце, не то на легкие. — Они там… Живы!.. Откройте!

Главарь банды подошел вплотную и что-то рявкнул, начал требовать, исказившись в лице, но прокуренный бас терялся в окружении. Казалось, призрачный юноша постепенно погружался на дно — лицо Ника отдалялось — и сквозь толщу воды все звуки ощущались приглушенными, искаженными, неразличимыми. Однако он успокоил проступивший гнев главного «искателя» и сунул руку в карман, за сферой, сияние которой в освещенной комнате померкло.

И когда грубые пальцы соскребли еще теплый черный камень и победоносно, как боевое знамя, возвысили над головами призраков, события последних минут пронеслись в голове кадрами, на манер кинопленки. А между тем дверь медленно-медленно закрывалась.

Юрий вспомнил, как старательно огибал препятствия, чувствовав себя в кошмарном сне, где за ним гонится свирепое чудище; как это чудище желало вонзить ему в спину острое кольцо зубов, длинные пальцы; как мельком увидел очертания товарищей в лунном свете; как стремительно показался склеп, точно вырос из-под земли; как он успел ударить в дверь маленькими кулаками, сильно, как некто, не только повидавший смерть, но убежавший от нее… Товарищи… Он же отправился в ночную вылазку не один, так почему же сейчас на пороге только его две ноги?

Как же он посмел оставить друзей? Как же он сумел позабыть о подлой сущности главаря банды?

Подле катушки валялись два конца бечевки — они принадлежали Миколе и Наташе. Как только Юрий потянул первым, как только он обрек команду на смерть, их спасительные нити были сброшены — вот почему единая катушка подтянула только его, вот почему вспотел только один призрак.

Ввиду хрупкого телосложения призрачного юноши, ни главный «искатель», ни его подручные не сообразили удержать его, и это вылилось в безрассудное действие.

Едва щель между дверью и косяком сузилась до толщины пальца, Юрий обрушил всю мощь своего тела на каменную глыбу. После удара из легких вмиг вырвался весь воздух, и пришлось прилагать немалые усилия, чтобы вернуть его; каждое ребро, каждый позвонок, каждая кость шеи и плеча — все они больно сместились в суставах, и краткая вспышка тока пролетела сверху-вниз, затем последовала боль. И венцом этого выпада стала распахнутая настежь дверь, словно ее каменные петли смазали маслом.

Призрачный юноша оказался на границе двух зол: с одной стороны, левой, пятились «искатели», направив нервные взгляды на прямоугольник темноты, а с другой, чувствовались как гнилой запах, так и гневный взгляд монстра, которого отпугивал свет керосиновой лампы. И он застыл, не в силах определить более пагубное.

— Быро закурочьте[128] парадку[129], мля! Хватайте за внутряк[130]!

Несмотря на четкий приказ, никто не осмелился совершить шаг в сторону двери и даже взглянуть на нее, помнив утренние наставления о безопасности.

Тогда Ник мягко толкнул ногой сторожевого призрака, попав в поясницу, и повторил указание; на сей раз он добавил, чтобы подручный не только закрыл дверь, но и выпроводил за порог Юрия, причем, не поленившись высказать мысли о виновнике ситуации, обрушил череду ругательств.

Медленными шагами «искатель» направился к Юрию и несильно оттолкнул его рукой, поскольку шел наугад. Все же ему пришлось раскрыть веки, чтобы подсмотреть положение дверного засова. Быстро его ломанные движения смягчились, частое дыхание успокоилось, и призрак зашагал уверенно, скрывшись во тьме.

В надежде, что чудовище получило желанную жертву, Юрий сделал шаг в сторону выхода, но тотчас же отскочил в испуге. Нечто подтолкнуло дверь с наружной стороны, отчего Ник достал складной нож, но затем за боковой край ухватились самые человеческие пальцы. Из тьмы резко вынырнул силуэт, что, подобно героям древних сказаний, вернулся со своей любовью из преисподней. Вместе с Наташей на руках Микола занимал весь дверной проем.

Главарь банды недовольно дернул верхней губой, но закричал:

— Пацаны, Санька двиньте! Пусть быро дует сюда!

— Я и не сплю, — сказал незнакомец в ответ.

Неожиданно учтиво Ник протянул руки, чтобы взять призрачную девушку, но Микола, готовый рухнуть в любой момент, грозно взглянул на него. Хотя вид призрачного юноши был изнеможенный, а правая ступня безжизненно болталась, укутанная в сапог, он выглядел устрашающе, словно желал наброситься на недруга с кулаками.

— Шо цэ було?! — закричал он, оглушив не только всех призраков в предбаннике, но и приспешников Ника в комнате внизу. — Бисы кляти![131] Мы там трохы копыта нэ видкынулы! Чому нэ тяглы[132]?

Лицо главного «искателя» осталось немым, а в глазах осело хладнокровное спокойствие. Он зацепил взгляд на пятне девичьей крови, размазавшемся по белой сорочке; он обдумывал дальнейшие действия.

— Веревку зажевало, — спокойно ответил призрак у катушки, верно, единственный, кто работал.

— Я тоби зараз покажу!

Микола двинулся было в его сторону, зашипев от боли, но толстая ладонь Ника уперлась ему в плечо. Их взгляды встретились.

— Спокуха, спокуха! Ну че ты быкуешь? Пацанчик же сказал, че исправит катушку. А тя Санек посмотрит, обрисует ситуацию и подлатает, че сможет, потом покимаришь. Те лыбиться надо, че ты фартовый[133] такой, а ты кувалду полируешь.

Трудно сказать, что случилось бы, не раздайся на лестнице частые неуклюжие шаги, несколько звучных падений и вздохов. Однако своим появлением ворвавшийся призрак разрядил обстановку, после чего Наташа оказалась в руках у главаря банды, а Микола отправился за ним, опиравшись на плечо подоспевшего низкого товарища.

— Ну че, братва, завтра мы уже будем купаться в золоте. Мы захапали амулеты! — говорил Ник всем, кто находился в склепе.

Как и было обещано, немногословный «искатель» по имени Александр (что позабавило Юрия) окропил рану некой жидкостью, что мгновенно начала пениться и причинять свой болезненный эффект оздоровления; при этом он едва не вылил на рану больного весь флакон, за что, верно, бы получил ответный толчок. Затем же он перебинтовал ступню Миколы белоснежным бинтом, закрепив в одном положении в ботинке; и даже эта процедура вышла не с первого раза благодаря дрожавшим рукам и вечному насморку, звучавшему по два раза на моток бинта.

— Я пока зафиксировал, вот, но хорошо бы хирургическое вмешательство, ну, зашить разрез, или хотя бы гипс наложить. У тебя перерезано ахиллово сухожилие, — сказал он и задумался. — Это монстр так постарался? Не знаю, кто он или что, но работа выполнена с идеальной точностью. Рассечены только кожа, подкожная жировая клетчатка и само сухожилие, чтобы тебя обездвижить, причем, весьма острым ножом. Как и задумывалось, крови вышло немного.

— Спасыбо вэлыкэ[134]… Ты ото нэ пояснюй особо, я ж цього не розумию. Краще скажи, чэрэз скилькы часив я буду ходыты?

— Смеешься, что ли? Часов? Никто из нас уж точно не сможет провести операцию, а даже в лучшем случае в гипсе, которого, к слову, у нас нет, лечение будет длительное. Даю два месяца. Хотя ты парень крепкий, может и полтора.

— Шо? Як цэ два мисяци? Ба!

— Я же сказал: может быть, полтора будет достаточно.

— Я тоби дам щас! Мени ж завтра трэба у пидзэмэлля.

— Исключено! Если только у тебя нет личного носильщика или кресла-коляски. Завтра ты не под землю пойдешь, а ко мне: попробую из наших припасов сделать подобие гипса. Но ничего не обещаю!

По гневным просьбам раненного призрака его подстилку и подстилку Наташи разместили подле Юрия; приспешники Ника обратились за помощью к вожаку, но тот покачал головой, не став более нервировать призрачного юношу.

Закончив одного больного, лицо которого стало совсем мрачным, Александр неторопливо приступил к осмотру виска призрачной девушки. Он встал на колени и легко отодвинул прядь волос, за которой скрылась трещина в коже и засохшая кровь. Наташа постанывала и вдавливала ладонь в лоб, словно таким действием уменьшала боли.

— Тебе крайне повезло отделаться легким сотрясением. Вижу, что голова трещит. От этого, к счастью, средство нехитрое. Что? Гм! А это уже интересно. Нет, эти монстры точно меня пугают. В смысле, что они всегда пугали, но такая рана. — Он выпрямился и потер подбородок. — Височная кость, знаете ли, самое хрупкое место на голове. Там есть тонкая часть, при трещине которой наступает скорейшая смерть. Однако! Удар нанесен выше, устрашающе точно и умно.

— Так! — очнулся Микола. — Гаразд тоби хвалыты тварын за йих роботу. Йди ото на соби провиряй и захоплюйся[135]!

Вскоре на пациентке красовался белый крест пластыря. Пришлось прожевать и проглотить таблетку без воды, поскольку такого излишества в склепе не наблюдалось, после чего сон одолел ее в течение нескольких минут.

Юрий прислонился спиной к стене, что по случаю холода помогала унять боль, и направил пустой взгляд в трещины на полу. В мыслях всплывали красные глаза, кольцо зубов, острые паучьи пальцы… Всего одного чудовища хватило, чтобы справиться с двумя призраками. А ведь неизвестно где бродил второй монстр. Что, если их было больше, чем два, три или даже десять? Ему нужно суметь защитить подруг, если он не хочет потерять их так же легко, как едва не лишился Миколы и Наташи.

Светильник жег нескончаемую маслянистую жидкость всю ночь. В том месте, где он стоял, на потолке образовалось темное пятно копчения, расползавшееся все дальше и осыпавшееся темными хлопьями. Хотя тусклый свет лампы нагонял дрему, по комнате еще долго не угасали довольные голоса «искателей», возбужденных от мыслей и разговоров о желании. Один Ник издавал звучный свист, цокот и храп, не стеснявшись призраков.

Вдруг ладони коснулось нечто теплое, мягкое и желанное. Прильнув к прутьям решетки, Анжела нежно сжала пальцы Юрия и улыбнулась. Лицо ее находилось на таком близком расстоянии, что в кофейных глазах призрачный юноша легко рассмотрел свое недостойное приличного отражение: грязный от пота и пыли лоб, уставшие впалые глаза и растрепанные жирные волосы.

— Я так рада, — шептала она, — что ты вернулся целым и невредимым. И ты достал амулет. Ты герой.

— Откуда ты знаешь?

— Я не сомневалась в тебе.

— Это все Микола и Наташа. Если бы не они, ты бы сейчас говорила со стеной.

Некоторое время призраки молчали, наблюдав за танцем теней на стене; крохотное пламя керосиновой лампы извивалось, как восточная танцовщица, и тень от налипшей на стеклянном куполе грязи повторяла движения на стенах.

Наконец Анжела завела прядь волос за ухо, посмотрела на призрачную подругу, спавшую под боком, и сказала:

— Благодаря тебе я вновь встретилась с ней. Знаешь, это мой первый и, пожалуй, единственный друг на кладбище. Конечно, до твоего прибытия. Она очень мне дорога, если ты понимаешь.

— Нет, не понимаю. У меня никогда не было друзей, особенно которым можно было довериться. Конечно, до моего прибытия на кладбище.

— И даже в детстве? — нахмурилась призрачная девушка.

— Не помню. Может, и были, но это же так, не считается.

После его слов Анжела отстранила ладонь, оставив на нагретом месте легкий холодок, и приложила ее к лицу. Выступили горячие слезы, появилось частое судорожное дыхание и тело несколько затряслось — она плакала, отвернув лицо.

Юрий вжался в стену.

— У меня… У меня тоже был друг. В далеком детстве. Мы играли с ним, веселились, были неразлучными. Всюду вместе, несмотря на запрет родителей. А потом он переехал. Это было так давно, что он забыл меня. А я вот нет, вспоминала его всю свою никчемную жизнь, искала, но не находила.

— Почему он исчез, не оставив нового адреса?

— Нет, я верю, что он писал, звонил, приходил, возможно, но у моего отца скверный нрав.

— Тогда он просто идиот, что так быстро сдался.

Анжела усмехнулась.

— Я не знаю твоего плана, но он точно сработает?

— Трудно сказать, но пока что все идет как нужно.

Призрачная девушка прислонилась головой о решетку, и багряное кружево повисло в воздухе, полыхав на свету керосиновой лампы. Призрак увидел Максиму, спавшую у нее на груди, Сидни, укутанную в черное пальто, на другом конце камеры заключения. Наташа, лишившись головной боли и причины бодрствовать, мирно сопела.

Один Микола не смыкал глаз.

— Чому фонарыкы нэ вбылы йих? — спросил он. — Ты же обицяв[136].

— Не знаю… Когда горел трактир, они бежали от света. И сейчас с открытой дверью не смогли войти. Может… Точно! Естественный свет — горящий трактир и светильник — их отпугивает естественный свет! Вот почему они не выходят днем на поверхность. Я не знал, клянусь.

Призрачный юноша ничего не ответил, но наконец звучно захлопнул веки, перестав рассматривать шероховатости потолка. Все слабое тело изнывало от усталости и боли, и Юрий последовал разумному примеру товарища. Он заслужил пару часов отдыха.

Сквозь сон Ник слышал все звуки не менее отчетливо, чем при ясности разума. В середине ночи раздался тихий шорох, медленный и отчетливый на одну ногу, и его обладатель скрылся за дверным проемом. Главный «искатель» проснулся, подорвался и наперво прыгнул в берцы. Когда он нагнал силуэт, тот неспешно поднимался по ступеням к входной двери, затем положил руку на засов, и все сомнения о дальнейших действиях развеялись.

Тогда главарь банды пересек лестничный проем и оказался во тьме правой комнаты с саркофагом. Он подполз к сферам, где последняя еще издавала редкое свечение, чем легко указала путь к себе. Четыре гладких камня упали в его бездонный карман, издав едва различимый стук друг о друга. После этого Ник переместился к скрытой во тьме стене, что находилась близ выхода, и стал наблюдать за призраком.

С трудом нагнувшись, силуэт покрутил ручку керосиновой лампы, которой было велено служить на благо команды всю ночь, и вмиг окружение насытилось тьмой. Казалось, это чудовища проникли в склеп и своими смолянистыми телами растеклись по предбаннику. Ник нервно сглотнул, но усмехнулся. Вдруг послышался скрип петель каменной двери. Красные глаза ворвались внутрь, обогнув верхний порожек дверного косяка, остались у потолка, затем направились в сторону призрака. Ник сглотнул во второй раз, но ком слюны вперемешку с носовой слизью упорно не хотел кануть в глотку.

И светильник зажегся своевольно, холодным синим пламенем осветил ужасную наружность незваного гостя. Однако монстр не напал на впустившего его призрака, а лишь схватил тонкими заостренными пальцами керосиновую лампу и двинулся в покои банды. В сопровождении силуэта он прошел по ступеням, мимо комнаты с саркофагом, отдав в воздух могильный запах смерти, и проплыл темным туманом к углу левой комнаты. Необычный цвет огня стремительно заразил соседнее пламя. И только после того, как по стенам разлились голубые пятна и призраки завертелись во сне, раздался низкий птичий рокот.

Не в силах слышать панические крики банды и для освобождения прохода, Юрий свернул в направление смежной комнаты, но ощутил справа чье-то мерзкое присутствие, словно холодное дыхание змеи, точившей клыки.

— Ну че, будь здоров, лошара, — сказал Ник, будучи на верхней ступени. Из открытой настежь двери внутрь склепа проникал лунный свет и холодный ветер. Главный «искатель» глядел на пораженного предателя свысока, но довольно, растопырив пухлые щеки.

И он без промедлений покинул склеп.

Чудовище крутило головой, выискивав жертву. Выбор был небольшой, поскольку приспешники Ника с заячьей скорости покидали очаг события; одни столпились в комнате с саркофагом, а иные выбежали наружу, позабыв обо всех ужасах ночи. Перед темным существом, облик которого не могли осветить керосиновые лампы, находилось несколько призраков. Обездвиженные Микола и Наташа обратились лицами в пол, а позже призрачный юноша нашел силы подползти и приобнять подругу. Несмотря на заключение, пленные не чувствовали себя в безопасности: Анжела дрожала, как сухой лист на ветру, вспоминав события известной ночи, и крепко прижимала голову Максимы к своей груди; несколько отрешенно и вяло Сидни рассматривала недруга от макушки до ног, будто находилась на выставке чудес, что было сравнимо с заглядыванием в дуло заряженного автомата.

Сначала внутреннее чувство монстра указало на бесстрашную призрачную девушку, что в черном тоне одежды несколько походила на него. Однако, как только паучьи пальцы нащупали крепления в полу и легко вытянули их, перед прутьями решетки возник Юрий. Тогда же чудовище совершило несколько грузных шагов в сторону раненных. Микола еще крепче сжал плечи Наташи, пообещав себе отпустить ее только в случае гибели. И снова наглый призрачный юноша встал между ними. Монстр грубо каркнул.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Юрий бросил безмолвный вызов монстру, широко расставив руки. Он не страшился вида этого подобного человеку создания. В тот момент монстр напомнил ему могильщика кладбища, на которое он ездил в детстве вместе с родителями. Мужчина был таким же тощим, высоким, с широкой черной шляпой на голове и в черном костюме, словно желал скрыть лицо и тело от людских глаз. Однако беспокойные красные круги напоминали обо всех, кто погиб от его рук, зубастое кольцо нервно расширялось и уменьшалось от частого зловонного дыхания, а отсутствие носа делало его похожим на манекен.

Как бы Юрий не дрожал всем телом и не поливал лоб липким потом, заставить себя отступить не смог. Только благодаря товарищам он находился в склепе; и он не имел права не отплатить тем же.

Вдруг в комнате появился отважный призрак с деревянной дубиной в руке. Он обрушил крепкую ножку от стула на лысый затылок чудовища, отчего шляпа несколько съехала вперед, но не упала. Разгневанный подобной дерзостью монстр вмиг околдовал «искателя» гипнозом и повел его в неизвестном направлении.

Юрий подбежал к раненным товарищам и, дотронувшись их плечей, сказал:

— Он ушел. Все кончилось.

— Хто ты? Ты янгол[137]? Мы вжэ помэрлы?

— Микола, очнись! Наташа!

— Га! Ба! Шо цэ було?! Як…

— Все потом! Ник предал нас! Он украл амулеты, запустил монстра и сбежал. Думаю, он уже на пути к памятнику. Без тебя… я не справлюсь.

— Черт, какой же он гад, мерзкое животное! — крикнула Наташа. — Я ему начищу его толстую рожу!

— Мовчы! Тоби зараз[138] спаты трэба, ты он як ще шатаешься. Та и не дило, шоб баба ото на мужика с кулакамы. Я зараз нэ дужэ гарный боець, алэ його трэба зупыныты[139].

— Гуцул чертов! У тебя же нога разрезана. Ты и ходить нормально не сможешь, черт возьми! Я пойду!

— А ну цыц! Сашко мени там замотав. Усэ гаразд! Юра, допоможи пиднятыся.

Ник насмехался над призраками. Над всеми, кто почитал его как вожака, кто был верен ему и выполнял приказы под угрозой нарушения кладбищенских правил, кто погиб ради его успеха. И над Виталием, и над всеми приближенными, и над Миколой и Наташей, и над новичками, кто еще не столкнулся лицом к лицу с монстрами. И в первую очередь его веселил Юрий.

Впервые на поверхности ночного кладбища раздавался неистовый хохот, который не могли скрыть ни раскаты грома, ни стук дождя о надгробный гранит.

Безымянный памятник неподвижно наблюдал за происходившим и впервые пожалел, что был отлит из бронзы. Он чувствовал злостный смрад от нарушителя покоя, чувствовал, что тот нес в кармане чужую вещь, но грустно — дождевая капля скатывалась с каждого из четырех глаз — молился, чтобы кладбищенский тайник открылся иному призраку.

Как только шаровидные выемки в гранитной плите заполнились четырьмя гладкими камнями, увесистая дверца тайника выдалась вперед, явив узкую щель. Хотя Ник не знал назначения увиденных пузырьков с зельем, он нацепил на лицо вид понимания и еще более раздвинул трещавшие от растяжения губы; кроме того, внутри на дне лежал свернутый клочок бумаги. Вдруг он замер, почувствовав на затылке гневный взгляд, и обернулся.

— Мы заслужили это не меньше твоего. Нет! Каждый из твоей банды достоин больше тебя.

Два хромавших призрака поднимались по ступеням памятника.

— Че ты заливаешь мне. У бандосов такой порядок: кто первый встал, того и тапки, — говорил главный «искатель», прятав зелье в карман на каждую связку слов. — Хрен его знает, че тут за тапочки, но точняк на вес золота.

Вдруг Микола завыл по-собачьи, несколько припав в земле, в чем Юрий тотчас же приметил хитрость: весь путь от склепа призрачный юноша молчал и продвигался, ввиду страшной раны, сносно. Хотя тьма оказалась на стороне правосудия, преимуществом, неловкий шаг ступни выдавал смещение в сторону недруга.

— Ты, Юрец, позыркивай на него, а то сдохнет еще прямо тут. И на кой вы притопали сюда…

— Чтобы ты рассказал, как оно живется, со знанием, что ты предал не только новичков, но и верных тебе призраков.

— Хорошо, живется, знаешь. — Ник похлопал ладонью по карману, отчего раздался стук стекла. — Четкая жизнь у меня в кармане. Реально же в кармане!

— От жэ ты гыдота! — вставил Микола от избытка чувств.

— Хо! Еще какая! — Он обратил опьяненный победой взгляд на бывшего подручного, и пришлось замереть. — Ты, хохол, не думай, че Юрец у нас пай-мальчик, ну, прямо-таки ангелочек, а? Даже мой заплывший бухлом и телками мозг не придумал бы такое. Запустить в склеп лашлу! Да он же безбашеннее меня в жестокости. Даже завидую маленько! Короче, Юрец, ты мне помог будь здоров.

Юрий не осмелился ни перечить главарю банды, ни заглянуть в глаза товарищу, который был занят хитростью.

— Мы моглы подохнуты, покы гонялыся за цим чортовым амулэтом!

— И я реально надеялся на это! Но Юрец подпортил мне малину, че уж там. Ты, хохол сраный, изрядно насолил мне. Спасатель хренов! Сначала подружку Анжи, теперь эту цыганку. И кучу других. А ведь всех их нужно было втихаря пришить. Но ты реально крепкий пацан, на все сто батрачил каждую ночь. Вот и не порешил я тебя.

— Божэ… Шош ты за людына така[140]. Выродок клятый! Так цэ ты усих оставляв вночи… Я завжды знав, шо ты паскуда. Альоша… Вин же вирыв тоби[141], працював на банду. А ты вбыл його!

По небу пролетела белоснежная искра, озарив на миг обезображенное гневом лицо Ника; неказистые черты тогда обратились дьявольскими: смуглая кожа покраснела и, казалось, пополнела от крови, клоки волос на темени торчали, будто рога, а блеснувшие глаза горели жаждой убийства.

— Да нету никакой банды, млять! — завопил Ник. — Есть я. Ток я. И мое желание. А вы уже поймите, че просрали все шансы на халявную жизнь.

Главный «искатель» плюнул на гранитный пол перед призрачными юношами и повернул пухлое тело в направление ступеней памятника. Охваченный яростью Микола в два широких прыжка, несмотря на покалеченную ногу, уничтожил расстояние между недругом. Его плечи распустились, удвоившись в ширине, спина выпрямилась, словно ее натянули, а мощные ладони вместе с продолжением руки стали походить на огромные лопаты, подрагивавшие от напряжения. Он сомкнул кулаки.

— Ну-ну! Рискни, если житуха не дорога. Че ты мне сделаешь, а? Че? Свалил, мусор!

В очередной вспышке молнии между толстыми пальцами Ника заблестела сталь, ловко вынутая из кармана.

Микола замер, увидев острие, и грустно выдохнул. Когда последний порыв воздуха вырвался из груди, вместе с ним устремился кулак призрачного юноши, который впечатался в скулу главного «искателя». Невозможно было не поморщиться от мерзкого хруста кости.

Исход был заведомо проигрышным.

— Пацюк клятый![142] — кричал призрачный юноша. Он набросился на Ника сверху и придавил коленями к гранитному полу, осыпав беспорядочными ударами по лицу. — Это тоби за Альошу. Хто тварына здэся, так цэ тильки ты!

С каждым новым ударом лицо Миколы, покоробленное злом и слезами, удлинялось, из черепа пробивались, словно молодые ростки, рога, а кулак все больше походил на копыто, из которого выпали ногти. В момент, когда лицо главаря банды представляло собой страшное явление, призрачный юноша отпрянул, как будто испытал прилив боли; тело его шелестело, шуршало, хрустело — складывалось, в иную форму, извращав каждую кость и каждый сустав организма.

И луна окончательно спряталась за пеленой туч, чтобы не видеть этого воистину жуткого зрелища.

За долгую минуту, какую Юрий пожелал провести в темноте, зажмурив глаза, дело подошло к завершению. Перед ним стоял высокий олень с ветвистыми рогами, густым мехом и испуганными глазами. Оба существа были неспособны пошевелиться некоторое время. Наконец из пасти животного вырвался душераздирающий звук, похожий то ли на рев, то ли на мычание, и олень застукал копытами по гранитной плите, затем по кладбищенским и вскоре по лесным тропам.

Ночной лес принял нового жителя.

Как выстрел в сердце, как разряд электричества, вспомнилось предсказание Наташи.

На гранитном полу едва выдавал короткие движения Ник, но более всего звучали его стоны, граничившие с криками. Трудно было смотреть на изуродованное лицо, которое он, к счастью, прикрыл руками, чем причинил себе очередные волны нестерпимой боли. Дышал он часто, как при затяжной болезни, и невольные слезы смешивались с потоками крови.

Юрий проковылял к тайнику, схватив оттуда бумажный сверток, и присел подле страдавшего. Он честно старался испытать жалость к беспомощному в тот момент существу, но отчетливо представлял все его злодеяния. Призрачный юноша сунул руку в карман Ника и нащупал три стеклянных пузырька; они были столь маленькими, что в узкую ладонь поместилось по ощущениям три зелья. И вдруг одно выпала обратно вглубь кармана.

По неведомым причинам по телу разлетелась волна слабости. Держа ладонь в глубоком кармане, Юрий нашел силы посмотреть на руку главного «искателя», которая сжимала дротик; острие уже было погружено под кожу в области лодыжки. Попавший в мышцу яд поразил все тело, но в первую очередь ногу, отчего призрачный юноша упал на колени.

Ледяное стекло постепенно переставало ощущаться по случаю общего холода. Удар больным плечом о гранит выбил остатки сил. В голове остались только мысли об Анжеле и Сидни: он не мог проиграть в конце пути, не мог не найти себе зелья, потому что добытые отдаст им. Конечно же, им. Но мечта его не может так запросто умереть, рассыпаться в прах. После всего, что с ним случилось?

Последними усилиями Юрий приказал руке углубиться и сжать кулак. И заснул.

Сквозь мгновенные обрывки первого сна ощутилась легкость, словно взлет в небеса; так, верно, хватают мешок, набитый пухом, ожидав тяжесть. Беспорядочные видения и образы покачивались, будто от походки. В следующий миг появилось радостное чувство того, что он утопает в земле собственной могилы, и мягко ложится на дно гроба.