Кладбище забытых талантов

Талант №24. Умение переживать горе

Гонимая быстротой происходившего, я растерялась в действиях. Одна часть меня безумно желала отомстить древнему злу и определить его судьбу, а другая опасалась ввязать в битву детей. Времени переместить их не было, да и, потратив на этом силы, я бы точно проиграла. Зло приближалось. Я выступила вперед и понадеялась, что призраки не сглупят и забьются в самую глубокую щель в комнате.

С выставленным параллельно полу клинком гробовщик сделал рывок в мою сторону, надумав пронзить насквозь. Меч был легок, точно игрушечный, особенно в сравнении с кинжалами, из-за чего резкому движению монстра позавидовало бы даже семейство кошачьих. Все же я смогла скользнуть вбок от этого темного копья и обрушить на него волшебные огненные искры. Получилось больно — я знала его слабость! — но вовсе не смертельно.

Ни монстр, ни я не владели подобающим образом мечами. Конечно, во времена наших жизней каждый знал основные навыки, но далеко за пределами совершенства. А мне требовалось именно совершенное мастерство, чтобы одолеть его. Беспорядочные яростные удары заставляли клинок метаться из стороны в сторону. Вдруг острие блеснуло неподалеку от шеи, срезав пару локонов волос, острота лезвия поразила меня; иначе и быть не могло: он всю жизнь учился затачивать их.

В руках у меня появился одноручный меч, какой я смогла сделать из остатков силы. Наивно было полагать, что это изменит ход сражения: я лишь защищалась, отражав тяжелые удары противника, и ни разу не сумела напасть. Только бы мой клинок не треснул под натиском чудовищной магической силы!

Гробовщик загнал меня к стене, на другом конце которой, почти в углу, дрожали мои дети. Мельком я взглянула на них, с горестью осознавав, что это может быть в последний раз. Секундного промедления ему хватило, чтобы накопить силы и мощнейшим ударом впечатать меня в стену. Каменная крошка посыпалась сверху. Я приложилась головой о твердую поверхность, и мир потемнел от столкновения. Меч выпал из ослабевших ладоней.

Зрение вернулось, и я взглянула на гробовщика, обрадовалась, что его кольцо зубов не напоминает улыбку — в противном случае я бы испытала еще и отвращение от довольной гримасы. Нас разделяло несколько шагов, но частое дыхание слышалось отчетливо и напоминало стук поршней паровоза. Алые точки искрились ненавистью, да и мои, цвета молодой травы, верно, тоже.

Я попыталась обратить голубое пламя факела, что висел надо мной, в естественное, но у меня не хватило сил даже поднять руку. Тогда я стала шарить ладонями по полу и почти схватила рукоять, в то время как она отдалилась от моего касания.

Между мной и гробовщиком встал Юрий. Не знаю, овладело ли им желание защитить от гибели меня или призрачных подруг, на которых темная длань направилась бы после, но я была счастлива. Призрачный юноша храбро выступил перед ним, и разница в росте со стороны моего положения казалась колоссальной. Это при том, что получасом ранее отличие виднелось бы еще ярче…

На лицах Анжелы и Сидни читалось не меньшее удивление, чем на моем — товарищ сорвался с места так резко, что никто не успел его остановить. А следовало бы!

— Не смей!

Второй клинок для себя я сделать, как ни старалась, не смогла.

Пришлось с ужасом наблюдать за битвой, что началась без затяжных промедлений. Гробовщик, верно, позабыл обо мне и решил позабавиться; он позволял атаковать, изучав каждый неопытный удар Юрия. Эти неловкие движения расслабляли монстра, хотя и могли завершиться в любой момент, когда ему наскучит.

За выигранное в схватке время мне удалось приподняться, опершись о стену. Печальные воспоминания на миг охватили меня: как и в далеком прошлом, один смелый юноша сражался за меня. Однако я только приободрилась, представив, что все может завершиться ровно таким же образом, как и тогда. Я не хотела видеть смерть моего дитя.

Интересно, думал ли Юрий обо мне как о матери? Ради чего же он еще защищал незнакомку, с которой увиделся несколько десятков минут назад? Ведь моя смерть даровала бы им свободу. Это самая что ни на есть глупость! Столько мыслей… На грани смерти всегда так. Нет, сейчас не до них…

Настоящая опасность гробовщика заключалась в хитрости. Чем больше Юрий изловчался, наносив удары со всех сторон, тем больше противник постигал его движения. Призрачный юноша напирал, пока не ощущав силы, недоступной ему ранее. Я увидела, как на пару оттенков сменился цвет глаз, потускнел — значит, монстр исчерпал свой интерес. Ситуация складывалась ужасно!

Интересно, что Сидни сдерживала подругу, вкладывав все усилия, правда долго не продержалась. Анжела выставила рапиру перед собой и рванулась на помощь товарищу, которого вот-вот ожидало ответное нападение. Не пробежала она и половины пути — ноги ее вдруг остановились, словно из них вмиг выжали все силы, клинок выпал из рук, звякнув при столкновении с полом, и сама призрачная девушка устремилась вниз, на колени. О каким беспомощным выглядело ее лицо!

В тот момент все мы вздрогнули, а затем застыли, подобно восковым статуям. Я не успела мгновенно захлопнуть веки, а после того тело не подчинялось моей воле. Я все видела, и сердце мое разрывалось болью.

Взмах был настолько резким, что глаз не различил его. Меч впился в живот, пронзив насквозь, и выполз чудовищным отрывком на спине. С секунду Юрий стоял неподвижно, не осознав произошедшего. И в следующий миг, когда острие медленно совершило обратный ход и выскользнуло из раны, послышался вопль. Призрачный юноша повалился на бок и поднес руку к ране, откуда струей потекла кровь — более точный удар придумать было трудно.

Проклинаю это свойство убийц: замирать перед обессиленной жертвой, готовившись нанести последний удар! Мерзкое самодовольное зрелище! Ненавижу…

Дрожавшая рука Сидни сумела вскинуть лук и направить на гробовщика. Слезы мешали целиться… И все же стрела метко полетела в цель, но отскочила от плоского края меча, что был выставлен за мгновение до вонзания в темную плоть. Монстр помнил недавний случай с собратом и предвидел подобное нападение.

За те несколько ужасавших секунд Анжела позабыла о том, как двигаться, моргать, дышать и о многих других важных особенностях тела. Веки потянулись вниз под собственной тяжестью, а широкие зрачки потускнели, лишившись блеска. Казалось, вместе с жизнью призрачного юноши гаснет и ее жизнь.

Я первая сорвалась с места, побежав на гробовщика по прямой, и рухнула на пол перед ним. Одной рукой я приобняла умиравшего Юрия, точно младенца, а другой схватила клинок, растворившийся в моей ладони. Сил прибавилось мало, а потому оставалось занять их у окружения…

Ледяной порыв воздуха вонзился мне в шею — монстр замахнулся, но несколько опешил от раздавшейся отовсюду тряски. Стены дрожали, как тонкие листы бумаги, с потолка сыпалась пыль, и она быстро превращалась в крохотные камни, что вскоре должны были обернуться булыжниками. Я страшилась того, что нас могло завалить, но заклинание переноса сработало раньше, оставив противника под камнепадом.

Я почувствовала, как после нашего исчезновения зал обрушился на гробовщика. Конечно, это не причинило ему смерти, равно как и особого вреда, но остановило на время. У меня выдалась возможность передышки, скопления сил…

Мы перенеслись в другой зал, в конце которого в круглой воронке кипел целебный источник. Отпустив бездыханное тело призрачного юноши, я все же смогла преодолеть несколько шагов, но потратила столько сил, что усталость насела на плечи непомерным грузом. «Борись, борись! — твердила я себе. — Нужно дойти, еще немного, нужно исцелиться». И после слов, что должны были ободрить меня, весь мир потемнел, словно дух с силой вытолкнули из тела.

Будучи в неясности сознания, я знала, что Сидни устало наклонилась надо мной, слышала тихое напряжение костяшек, сжимавших стрелу. Верно, в тот момент я выглядела беспомощней слепого щенка. То ли мысль о неспособности убийства, то ли стоны подруги подвигли призрачную девушку покинуть меня.

В жизни Анжелы выдалась самая горестная минута; наконец она очнулась от ошеломления, что оказалось только больнее; она стояла на коленях, опустив вес тела на голени, и туловищем выдалась вперед; лицо ее упиралось в холодевшую шею, с губ беспорядочно слетали известные ей одной слова, а руки обвивали тело товарища; и по спине, изогнутой дугой в таком положении, проносились волны, особенно мощные в моменты всхлипывания.

— Эй! — позвала Сидни, но ответа не последовало. Тогда она присела на корточки подле обмякшего тела призрачного юноши и коснулась прохладной руки. — Ты очень-очень любишь его?

Анжела резко оторвалась от Юрия, обнажив красные глаза, впившиеся в призрачную девушку, как кинжалы; казалось, в них лопнул каждый капилляр, не выдержав жуткого зрелища. Ее взгляд говорил о многом и внушал по меньшей мере страх, поскольку, помимо внешности подруги, в нем отражалось безумие, что медленно окутывало разум. И вместе с тем она выглядела такой уставшей, будто в любую секунду могла рассыпаться в пыль.

— Хорошо-хорошо, я поняла тебя. Не совсем еще дурная. Эх! Так-так-так… А я ж догадалась о каких-то ваших давних шурах-мурах. Нет, я, конечно, похожа на глупышку, но тоже кое-что понимаю. Ты смотрела на него так грустно, как на старого друга, который не помнит тебя после удара головкой. Так смотрят только на очень-очень близких людей. Мне совсем-совсем до лампочки, что там у вас было да как, но… Но я знала об этом… Вот! И все равно влюбилась в него, дуреха такая. Нет, правда-правда, самая что называется пакостная гадина! Ума не приложу, почему так получилось. Юра все-таки красивый, но таким меня не проймешь… Точно! Он слабый, но в нем была огроменная куча решимости. Даже я почувствовала, что не надо быть трусихой. Без него я бы никогда не пошла искать сестренку…

Вдруг Сидни обвила двумя пальцами подбородок Анжелы, устремленный все это время на немое лицо товарища, повернула в свою сторону и сказала:

— Так! Ты должна помочь мне донести эту вот Анну до той водички. Эта жижа, конечно, светится какой-то желтизной-зеленоватостью, но она вроде туда шла, пока не плюхнулась. Эй! Ты меня вообще слушаешь? Помоги мне, если хочешь его вернуть!

Последние слова подарили Анжеле слабый огонек надежды в сердце, заставили встрепенуться, но тотчас же поникнуть телом.

— Желаний не осталось, — с трудом прохрипела она. — Уже не спасти…

— Я совсем-совсем не о желаниях говорила. И вот вообще! Хватит спорить, просто делай, что говорю, и будет тебе счастье.

Сквозь сон я чувствовала прикосновения холодных рук Сидни. Она обрадовалась легкому весу, но мой рост не позволял ей, низкой от природы, разместить меня на руках. После недолгих кряхтений ей на помощь пришла Анжела, подхватив мои босые ступни. И совместными усилиями призрачные девушки дотащили меня к источнику и даже аккуратно погрузили в бурлившую жидкость. Боль и усталость вмиг растворились, как недобрые воспоминания, каждая часть тела медленно наполнялась силами.

Я погрузилась на дно, после чего всплыла на поверхность и осталась покачиваться, лежа на спине. Яркое свечение заворожило Сидни, и она не отрывала взгляда от платья, что потемнело от воды и плотно облегало рельеф тела.

— Эй! Как бы ответ я знаю, но все равно спрошу. А то, может, ты совсем тронулась умом и ничего не соображаешь… Ты хочешь снова увидеть Юру?

Сначала Анжела оскорбилась, заметив в голосе подруги настроение, отличное от скорби, но затем задумалась над словами. Она глубоко вздохнула, казалось, выпустив весь воздух, обернулась, и раздался шепот:

— Да.

Несмотря на схожесть коридоров, как братьев-близнецов, Сидни стремительно миновала их, не раздумывав подолгу на развилках. У Анжелы на этот счет сложилось двоякое мнение: либо подруга прокладывала путь случайным образом, либо твердо знала расположение загадочного пункта назначения. Если человеческий разум способен запомнить подобное… Как бы там ни было, призрачные девушки достигли цели.

Среди очередной каменной стены коридора показался проход, не содержавший двери. В просторной комнате двумя факелами освещалось лишь одно место, а именно центр дальней от входа стены. Рыжее пламя открывало вид на поникшее девичье тело, окутанное цепями по конечностям; при звуках гостей незнакомка приподняла голову, обнажив измученное серое лицо и пустой взгляд.

Сидни незамедлительно переступила порог помещения и застучала туфлями по полу в направлении пленницы.

— Ах Марни, моя Марни, — ласково говорила она, на что призрачная девушка неохотно отвечала взаимностью. — Тебе очень-очень повезло. Да-да! У меня есть кое-что совсем-совсем полезное. Этим мелким, но тяжеленным болторезиком я освобожу тебя.

Перед обещанным действием Сидни приложила свой лоб ко лбу сестры и замерла в таком жесте. В тот момент отличия их внешностей виднелись ярко. Казалось, Марни намеренно искажала внешние черты сестры. Вместо черных коротких волос и острых восточных черт лица, какими обладала Сидни, она носила светлые волосы, которые при сидячем положении касались пола, и вытянутое аккуратное лицо, точно слепленное мастерством скульптора. Поэтому в их родство верилось с трудом.

Радостная сцена семейного воссоединения ранила Анжелу. Она ожидала увидеть Юрия, как ей было обещано, но наблюдала за чужим счастьем, что нисколько не радовало. Призрачная девушка желала скользнуть в коридор и бежать по запутанному лабиринту так долго, чтобы затеряться навсегда, но нечто обхватило ее запястье. Она обернулась, и ноги ее в который раз за последнее время задрожали, обессилели.

Юрий подтянул ее и, предвидев оцепенение, мягко подхватил за плечи и спину и придержал. Его взгляд метался по лицу призрачной девушки, и с не меньшей жаждой Анжела смотрела на живого товарища, тщательно выискивав подвох в этом видении. Трудно было разобрать, кто кого потянул в объятия, но таковые случились и были крепкими до боли в ребрах. Они вдыхали запах друг друга, словно по этому призраку отличали истинное от ложного, ощущали трепетание сердец. И они простояли так все время, пока Сидни раскусывала инструментом звенья цепи. Они наслаждались моментом…

Наконец Анжела открыла глаза и увидела во мраке за спиной призрачного юноши два алых круга. Она попятилась, пораженная болью видения — снова, снова колдовство гробовщика?! — но Юрий уловил это участившееся до предельного сердцебиение и не выпустил руки подруги.

— Ты только не пугайся. Мне нужно о многом тебе рассказать, — прошептал он.