Кладбище забытых талантов

Талант №28. Умение смешивать свет и тьму

После исчезновения дымки поначалу никто не шевелился, будто она превратила всех в каменные статуи. И призраки, обдумывавшие историю, и гробовщик, что был ее участником, испытали лавину чувств; даже я с трудом сдерживала слезы, хотя прошли сотни лет…

Корво сразил оцепенение первым и приложил ладони к лицу, став тереть кожу, точно сотни комаров одарили ее укусами. И вдруг он открыл измученные глаза, вздохнул и сказал:

— Отец того паренька заплатил. Мне нужны были монеты для дочери…

— Ты разрушил мою жизнь, обрек меня на бесконечные муки и превратил жизнь моего дитя в заточение на этом кладбище. И ты думаешь, что мне есть дело до того, почему ты хотел меня убить? Ты просто мерзок…

— Знаю. Знаю! Поэтому оправдываюсь… Я каждый день говорил себе, что я урод, и все равно брался за грязные задания. Я мог вернуться домой и не увидеть ее… Я боялся этого. Она для меня лучик света. Она больна, а лекарство стоит баснословные горы золота…

Гробовщик приложил руку на грудь и чуть согнулся, словно сердце терзала острая боль, и смог лишь прошептать:

— Прости меня.

Я не приняла ни его сожалений, ни извинений, ни оправданий — ничто не могло изменить прошлого. Подобным он помогал только себе.

Эта история случилась именно по его вине. По его вине я навсегда потеряла Хранимира. Конечно, мы оба выжили, если это возможно назвать жизнью, но совсем не такого я желала для нас. Я мечтала о счастливой семье, вдалеке ото всех, мечтала родить ребенка и научить его всему, что знала сама, наблюдать за его радостями и горестями… Однако каждый день я лишь наблюдаю, как мое дитя мучается в заточении.

— Я хочу вернуться к ней.

— Ты с ума сошел, что ли? Прошло по меньшей мере тринадцать веков, а может и больше. Ты даже могилы ее не найдешь!

— Что?! Что ты говоришь! Нет. Нет-нет-нет… Такого не может быть.

Я немногим лучше него: сама давно сбилась во времени. Поначалу я считала дни, но число достигло поистине гигантских размеров. Однако я ощущала, что человеческий мир изменялся, многого достигал, многое терял… Мы с Корво, несомненно, пережили сотни поколений и даже несколько временных эпох.

Я не смогла почувствовать к нему жалость. Он совершил ошибки, осознал горький проигрыш и пытался ухватиться за исчезнувший смысл существования. Все случилось самым должным образом.

— Верни меня к ней! Это все, чего я хочу… Я сделаю что угодно, что угодно…

Пока мой взор был поглощен гробовщиком, я совсем перестала замечать окружение. Однако призраки уже долгое время с ужасом глядели на Марни. Верно, разлад в душе Корво, вызванный воспоминанием и осознанием истины, отразился на каждой части его тела.

Тогда я поняла, что наделали мои дети…

— Во что вы ее превратили… Вот же я глупая! Не нужно было вам этого позволять.

Осквернение призрачного тела гнилью монстра оказалось мрачным зрелищем. Сотни тонких черных нитей множились и расползались от предплечья по всему телу. От боли Марни извивалась, стояв на месте, будто пыталась вырвать руку из крепких пут. Поначалу она противилась, но липкие сгустки тьмы захватывали власть не только над телом, но, что хуже, над разумом. Внутри призрачной девушки взрастал букет гневных чувств и мыслей, наливался ядом каждый миг, пока подчинение не завершилось.

Уродливая помесь — иначе мне трудно было назвать это существо — смотрела на каждого потемневшими глазами, яростно скалила человеческие зубы и раздумывала, на кого напасть в первую очередь.

Мои силы восстановились, и для такого дела я не пожалела их. Я создала прочный металлический куб-матрешку, в котором создание должно было провести остаток злобного существования. Пару секунд ничего не происходило, отчего я уверилась в победе. Как же я ошибалась… Вдруг изнутри послышался одинокий удар, похожий на звук гонга, за ним последовали новые, быстро сливавшиеся в бодрый барабанный ритм. Самодовольство во второй раз едва не погубило меня!

Как только помесь прошибла последнюю преграду, она вылетела из куба в мою сторону, как разряд молнии. Я лишь успела моргнуть и выставить перед собой руку… Вот это скорость! Темная рука, что выглядела остроконечным толстым лезвием, метила мне в шею. Меня спас Корво; он рванулся ко мне и, ухватившись за родную плоть, отбросил существо в стену.

Я смотрела на него в полном замешательстве и неполном возмущении. Пытается искупить вину! И все же с моих губ — случайно! — сошли слова благодарности.

Тотчас же после приземления помесь вскочила и быстро уняла головокружение. Я атаковала волшебством зелий уменьшения, усыпления и даже порошком огня, но ничего из этого не подействовало. Верно, зелья предназначались только для людей или очень похожих на них созданий, как, например, меня или призраков; слабые искры огня просто не пробивались сквозь темную плоть, какая вдобавок потеряла боязнь светлого пламени.

Я всерьез забоялась за нас всех. Прежде я не сталкивалась с подобным смешением светлой и темной магии, и это оказалось губительно. Существо смекнуло, что меня ранит темная плоть, а Корво был слаб против призрачной силы. Тогда девичьи пальцы прижались друг к другу, слипшись, и заострились наподобие клинка.

Конечно, я наколдовала меч, но использовала его только для защиты. Как я могла пронзить собственное дитя, пусть и крохотную частицу, что крылась под плотью монстра? Вместо того я принимала порезы и старалась подобрать зелья и порошки, что не погубят создание. Корво сражался не лучше, однако потому, что ему причиняли вред оба вида магии. С каждым мгновением усталость наседала, и мы отражали все меньшее число ударов.

Даже под гнетом боли и гнева я не направила на свое дитя самого грозного оружия; если мне суждено было погибнуть в той схватке, моя совесть осталась бы чиста.

В конце концов существо сбило с ног Корво и грузным ударом темной широкой ноги впечатала его в пол. Гробовщик потерял силы. На меня обрушились сразу два лезвия, заходившихся в стремительном танце, отчего трудно было отражать нужное. К ним добавились темные отростки, что тянулись ко мне ото всех черных прожилок на теле существа. Я пала на пол спустя мгновение и попятилась…

Я допустила подобный исход намеренно и с честью приготовилась расплатиться за свою глупость. Я зажмурилась.

С начала битвы Сидни охватил страх; она дрожала, переминалась с ноги на ногу, прикусывала нижнюю губу и все велела себе сдвинуться с места. После падения Корво безоружный Юрий — каков глупец! — сделал шаг в нашу сторону. И в тот же момент призрачная девушка остановила его, схватив за руку.

— Я пойду, — сказала она решительно и, сжав кулачки, медленно направилась к сестре. — Я смогу… смогу…

Одно неверное движение, одно неверное слово могли погубить Сидни.

— Марни! — крикнула она звонко, прервав мою гибель. Помесь резко обернулась и зашипела на источник звука. Тем не менее призрачная девушка продолжила: — Моя сестренка, ты меня слышишь? Я знаю, что слышишь. Точно-точно слышишь. Даже не спорь! Так вот! Я очень-очень хорошо понимаю тебя. Ты ж моя сестренка! Я знаю, что тебе грустно, страшно и эта мерзкая пакость на тебе… Я всегда-всегда любила тебя и буду любить вот до самого конечного конца. Для чего ж еще нужна семья?!

В темных глазах существа заблестели слезы. Верно, разум Марни, что утопал под слоями тьмы, все слышал и на мгновение взял контроль над телом. Наблюдав за их сближением, я могла лишь надеяться на лучшее…

— Но вот я ж настоящая трусиха. И всегда была такой! Я не могу тебя спасти… Только ты можешь. Не давай заразе помыкать тобой! Это ж совсем-совсем не хорошо. А помнишь, из-за какой дурости мы вообще попали сюда? Да-да! Как всегда, из-за меня. Мне очень-очень жаль, что я обозвала того богатого мальчишку, но он был такой гадиной… Так я, поганка, еще и твоим именем прикрылась. Дура я! Я правда-правда не знала, что тебя потом не возьмут в академию. Тупой папенькин сыночек! Фу-фу-фу!

В порыве быстрой речи Сидни и не заметила, как бесстрашно подошла к Марни на расстояние, равное двум шагам. И сестры рванулись в объятия. Я ожидала, что сейчас случится непоправимое и резко поднялась… Однако черные нити со всего тела стягивались к предплечью. Поразительно! Она справилась…

— Я совсем-совсем не извинилась. Мы ж попали на кладбище, а потом… как-то времени вот не было. Короче… Марни, моя милая сестренка, прости-прости-прости меня, если сможешь. Но ты вот смоги! Хотя бы попытайся…

Марни сцепила ладони на лопатках сестры. Сгусток тьмы собирался на кончиках пальцев крупной каплей, вытягивался, после чего острый шип устремился в сторону призраков; темная сущность намеревалась утолить жажду крови.

Время замерло для Юрия, как только он определил направление выстрела. Он выступил перед Анжелой, закрыв ее широкими плечами; если бы он повернулся к ней лицом, неожиданно заметил бы, что в их росте с недавних пор не было разницы. И все же на его лице виднелся страх смерти, но призрачный юноша не мог снова потерять подругу. Я переместилась к нему, встав лицом напротив, и коснулась пальцами его висков.

Комната подземелья вмиг исчезла для нас обоих. Вместо того все окружение занимало туманное облако; под ногами оно казалось твердым, точно иссохшая почва, а в воздухе легко растворялась от взмахов руками. Юрий прошел вперед, выставив ладонь перед собой, и вскоре увидел меня, смотревшую вверх бескрайней дымки.

Волнительный момент. Я собиралась с мыслями.

— Мне горько от того, что призраки, мои дети, меня ненавидят. Не все, конечно, но многие более всего желают сбежать от меня, уничтожить меня… Я считала, что создала спасительное место, где тяжесть судеб объединит вас и не будет казаться столь увесистым грузом, поможет справиться с ненастьями, но… получилась клетка… Пусть так, но вы остались живы и находитесь далеко от… того, что обитает в городе.

— Анна, расскажите, прошу вас. Нам нужно об этом узнать!

— Даже не сомневаешься в скором побеге? Как самоуверенно, — улыбнулась я. Что ж… Пожалуй, так оно и случится.

Мы стояли друг напротив друга на расстоянии шага. Я осмелилась протянуть руки и дотронуться до лица призрачного юноши, еще мягкого, с детских пухом на щеках. В нем я видела моего Хранимира! Не внешне, но внутренне, необъяснимым чувством. И я хотела бы снова провести день с моим возлюбленным, хотя бы день… Я ведь могла найти — или даже создать! — мир, в котором была бы с ним. Однако я понимала, что эти иллюзии, эти декорации никогда не заменят его; понимала и все равно предлагала подобное призракам, надеялась на их согласие…

При всем желании я не могла их отпустить, пока билось мое сердце — сердце кладбища. И вот это биение становилось все реже…

— В момент обращения кладбищем, верно, в моих мыслях зародилось сомнение. Я была так опечалена, что из этой грусти и гнева волшебство сотворило монстра. Я не знаю, что это за существо, но оно уничтожает детские мечты. Сначала заставляет людей сомневаться, а после питается их отвергнутыми стремлениями. И оно погубило бы вас! Хэйрон… честно исполнял свой долг, направляв вас сюда. Однако вот его не стало, вскоре не станет и меня… Мне страшно представить, что случится со всеми детьми…

— Анна… Мы многому научились и сможем победить монстра, кем или чем бы он ни был. Нельзя постоянно прятаться за стенами кладбищенской ограды…

— Я поняла… Теперь поняла. Я просто сражалась за мечту. Я пыталась сохранить свое дитя, сделать его счастливым, но каждый день на протяжении многих веков наблюдала лишь печаль. Все же происходящее в данный момент — это лучший исход. Юрий… я верю в тебя, равно как и в Анжелу, и в Сидни, и мне так смешно, что ты до сих пор не понял одной сути.

Я обратила на него хитрый взгляд.

— Доставь мне удовольствие в последней битве.

Не успел Юрий удивиться, как в наших руках появились мечи, и я кинулась на него. Я забрасывала его ударами, ставила подножки, толкала, осыпала язвительными словами на счет обращения с клинком… И он отражал каждое нападение и двигался легко и быстро, защищался с силой, как и подобает статному юноше его лет.

— Не замечал ли ты, — сказала я, закончив веселый танец, — что стал гораздо сильнее? Тебе хватило духу выступить против гробовщика и даже продержаться некоторое время, хотя тогда он и сразил тебя. Однако позже ты одолел его несмотря на мощный призрачный клинок. Даже сейчас ты легко парируешь мои удары. Твое тело полно сил, энергии, и ты давно уже не испытывал той боли, верно? Это наш с Анжелой тебе подарок. Будь благодарен ей.

С этими мыслями мы вернулись в разгар событий, где я упала призрачному юноше на руки и вскрикнула от боли. Момент спустя улыбка радости на моем лице сменилась улыбкой грусти. Я умирала… Темный шип вонзился в спину, оставив крохотное отверстие, и я чувствовала, как он полз в направление сердца, словно живой паразит. Его движения причиняли жуткие страдания, хотя я старалась не показывать слабость перед детьми.

— Убирайтесь! — закричала я на руках у осевшего на пол Юрия. — Бегите! Вы же так этого хотели…

С каждым мгновением говорить было все сложнее, на это тратились непомерные силы.

Лабиринты подземелья начали рушиться вместе с уходом моей жизни. На головы призраков сыпались мелкие камни, отчего приходилось прикрываться ладонями, и вдруг особенно крупный кусок с грохотом рухнул в центр комнаты. На потолке завиднелись две трещины, поползшие длинным путем через всю комнату, и широкое полотно камня и почвы упало на пол, точно лестница.

Все окружение заискрилось яркими лучами света. Снаружи стоял прекрасный погожий день.

Какие же люди все-таки забавные создания! Несмотря на известную цель, которой Юрий все-таки достиг, он смотрел на меня с великим сожалением. Возможно, я несколько завоевала любовь призраков рассказом прошлого, вызвала сочувствие, дала понять о своем материнстве…

Юрий аккуратно переместил мое тело на пол и испуганно оглянулся: Марни тянула Сидни в сторону пологого ската; Корво поднялся и тоже зашагал к выходу; одна Анжела стояла радом с нами и плакала. Мои дети… Как же вы похожи на нас в юности!

— Мы не должны бросать ее…

— Она же… погибает… — говорила Анжела. — Мы ничего не сможем сделать.

Слишком быстро меня посчитали мертвой. Некоторое время я еще протянула… Не могла же я не узнать конец истории! Я хотела убедиться, что они останутся в живых…

— Нужно бежать… Скорее! Нас засыплет! Юрий…

Поверхность кладбища дрожала в мощном землетрясении. Уцелевшие надгробия раскалывались, сыпались каменной крошкой, а разбитые превращались в пыль. Склепы и оранжерея рушились. Гробы теряли прочность древесины и ломались под тяжестью почвы. Зеленая трава увядала, словно сожженная солнцем. Старые стволы деревьев еще более иссыхали, валились на землю.

Паника охватила призраков, собравшихся подле пропасти. И только четыре души знали о происходившем.

Первой на край земли вскарабкалась Марни, мгновенно подтянув за собой сестру. Сидни опустила руку вниз и стала подзывать медливших товарищей. Анжела велела Юрию идти первым, но призрачный юноша замедлился и подтолкнул подругу так сильно, что та легко выбралась на поверхность без иной помощи, а затем подтянулся на руках сам. Перед тем как стены подземелья обратились кучей камня, из пропасти взмыл в небо ворон, скрывшийся за ближайшим деревом.

Кладбищенские обитатели окружили команду, потребовав ответов на многие вопросы.

Вдруг Марни приложила ладони ко рту, чтобы ее лучше было слышно, и звонко проголосила:

— Путь свободен!

В другой ситуации на призрачную девушку посмотрели бы с недоверием. Однако, ввиду странных событий, призраки сорвались с места, точно спортсмены-бегуны после свистка. Бурный поток детей прорывался сквозь кладбищенские ворота, толкавшись и кричав от радости.

— Мы свободны! Мы свободны! Мы свободны!

Я улыбалась и печалилась одновременно от этих слов. В тот момент мне хотелось увидеть их радостные лица, обнять каждого, хотелось вырваться отсюда вместе с ними и заботливо вести к исполнению мечты. И как же горько было осознавать то, что это никогда не случится…

Несколько минут я наслаждалась веселыми детскими криками и представляла, сколько трудностей их ожидает в том лесу.

Кладбище опустело. Призраки стали свободными.