Российские Колумбы

ПРИКОЛИСТЫ

В каждой экспедиции есть свои приколисты. В нашей Минусинской экспедиции приколистом была тетя Ориша. Не знаю, почему ее так звали, на самом деле она была Ирина Яковлевна Киргинцева; рассердившись, ее называли Киргинчихой. Сердиться на нее приходилось многим и часто, но это быстро проходило.

Первый раз я испытал это на себе, как только выехал в свой первый полевой экспедиционный сезон.

Мы приехали на базу партии в г. Тайшет. Здесь нам предстояло переночевать, а затем отправиться в летний маршрут на все лето. Вечером, когда стали расстилать спальные мешки, я вдруг с удивлением обнаружил в своем мешке: старый веник, алюминиевую кружку и все из моего экспедиционного письменного стола вплоть до линеек, карандашей, ручек, кронциркулей. Хорошо хоть тушь не разлилась! Вначале я промолчал, подумав, что, возможно, это чужой спальный мешок, перепутал, но когда вытянул чехол, то увидел свою фамилию. Два дня назад, получив на складе рюкзак и новый мешок, я подписал его. Вдруг в комнату вошел начальник партии Василий Ильич Петренко. Это был опытнейший руководитель. Попасть к нему было трудно: коллектив постоянный, от него никто не уходил, партия занимала всегда призовые места по всем показателям. Увидев рядом со мной кучу всякого хлама вплоть до подков и старых сапог, Василий Ильич подсел ко мне и стал рассказывать про Киргинчиху: он-то сразу догадался, что это ее рук дело. «Ты еще новичок, многое узнаешь и испытаешь», — так закончил начальник партии свой рассказ о тете Орише.

Оказывается, тетя Ориша всю жизнь провела в этой экспедиции. Воспитывалась она в детдоме, родителей не помнит. Экспедиция стала ее родным домом. У нее не было никакой экспедиционной специальности, но нужна она была постоянно. Зимой дежурила на вахте через два дня, но и эти два дня отдыха проводила в экспедиции, помогая уборщицам или кладовщику, а летом уезжала на экспедиционные работы.

С тех пор как у нее родился сын, тетя Ориша стала работать летом в партии поваром. Толик родился в тайге на базе партии, роды принимали муж Николай Павлович Киргинцев, радист, а по совместительству моторист моторной лодки, и начальник партии В.И. Петренко. На второй день после родов у тети Ориши поднялась температура, пришлось везти ее 60 км по Енисею на моторной лодке с ребенком в соседнюю партию. Приближаясь к базе партии, где находился вертолет, лодка перевернулась, налетев на затонувшее бревно. Василий Ильич, уже бывавший не раз в самых разнообразных ситуациях, проявил находчивость и мужество: выхватив ребенка у матери и держа одной рукой ревущего малыша, он вынес его на берег Енисея. Киргинцевы тоже выплыли, хотя Николай Павлович плавал плохо. Закончилось все благополучно, тетю Оришу с Толиком сразу увезли на вертолете в больницу и вылечили.

Осенью мне пришлось вновь стать жертвой проделок тети Ориши. Несколько дней я составлял месячный авансовый отчет. Не нравилось мне подобное занятие, поэтому делал я это урывками. Особенно неприятно было составлять акт на списание, например, сочинять фразу, объясняющую необходимость списания лома. Все знали, что его нужно списать: очень дорого вывозить его вертолетом из тайги. Пишу: «Лом поломался». Хотя это абсурд. Обосновав все-таки списание, я передал утром авансовый отчет начальнику партии, приложив различные квитанции об уплате: за переправу на пароме бригады, за подковку лошадей в кузнице и т.д.

На второй день В.И. Петренко пригласил меня для анализа авансового отчета и деликатно начал читать мне нравоучения. Он объяснил, что нельзя включать в авансовый отчет личные расходы. Начальник партии аккуратно отрывал приклеенные квитанции от моего отчета и складывал их в отдельную стопку, вчитываясь в затертые квитки. Мне не видно было, какие именно счета бракуются, поэтому я спокойно выжидал. Он начал возвращать мне квитанции со словами: «Виктор, ты еще молод, не делай больше таких глупостей, забери эти билеты и квитанции и не позорь звание инженера. Вот твой билет в кино, этот в цирк, этот в баню, этот на покупку банных березовых веников, а эта квитанция из аптеки, не могу понять, что ты там покупал, — наконец начальник через лупу прочитал, покраснел и, всегда спокойный, он вдруг взревел: — 50 штук презервативов?»

Подметавшая комнату тетя Ориша, услышав эти слова, молниеносно выскочила, не успев закрыть дверь. Начальник партии понял проделки тети Ориши, бросился вдогонку, но ее уже и след простыл.

Из других комнат вышли геодезисты, начали рассматривать билеты, квитанции, приклеенные тетей Оришей, гадать, когда она только это успела, и соответственно стали подтрунивать надо мной.

Петренко, смеясь, проговорил: «Я-то, старый дурень, знаю ее с детства и опять попался».

После этого начальник партии подписал мне авансовый отчет, убрав Оришины добавки, а на следующий день я передал его начальнику экспедиции на утверждение.

Вечером начальник экспедиции Олег Арсеньевич Дроздов вызвал меня и начал расспрашивать, объясняя, что нельзя в общий акт по мелочевке включать списание лошадей, для примера он зачитал: «Линейка — 1, ложка — 2, лупа — 1, лошадь — 4». Сидящий здесь же начальник партии вскочил со словами: «Не было там лошадей, я же проверял. Опять эта Киргинчиха!» Оказывается, тетя Ориша успела-таки приложить опять свою руку. Удивительно, как это ей удавалось.

Но больше всего начальник экспедиции хохотал, когда ему рассказали о вчерашних билетах и квитанциях из аптеки.

В экспедиции тетю Оришу любили, она целыми днями могла рассказывать женщинам какие-то байки, смешные истории, хотя ее лицо всегда было слегка озабоченным и только иногда на нем появлялась улыбка.

Такие люди имеются в каждой экспедиции. В этом я убедился, работая на Кавказе, в Баку.

Наш шофер Виктор Федорович Заславский был неистощим на выдумки, у него каждый день рождались какие-нибудь приколы.

Однажды стоит он на проходной и подбрасывает в руках большую пачку чая со слоном на этикетке. Такой чай в Азербайджане был всегда дефицитом. Все спрашивают: «Где купил?»

А он шепотом объясняет, что в бухгалтерии сейчас распределяют закупленный чай, но делит его по большому секрету заместитель начальника предприятия по хозяйству и снабжению А. А. Широков. К Широкову выстроилась огромная очередь, но зайти никто не осмеливался: у него сидел ревизор из Москвы. Наконец ревизор вышел и был очень удивлен: он думал, что очередь к нему на прием, но оказалось, что все к Широкову, узнать, — по скольку пачек каждому. Заместитель не мог понять, о чем речь, — ведь он первый раз слышал о чае. Широков спросил, кто же сказал им такую глупость, да еще и в период ревизионной проверки, в ответ все хором закричали: «Заславский». Когда поняли, что это очередная афера, бросились к проходной, но шутника уже след простыл.

Однажды, когда начальник предприятия А.С. Султанов возвращался с шофером В.Ф. Заславским домой из командировки в Ленкорань, они купили по коробке только появившихся мандаринов. На другой день Заславский повез жену начальника Валентину Николаевну Султанову в проектный институт. Она возглавляла в предприятии проектное бюро. Вдруг Султанова увидела на переднем сиденье два крупных мандарина и стала расспрашивать, откуда такие большие плоды. Шофер долго отнекивался, а потом по большому секрету рассказал, что вчера купил коробку вместе с начальником, ее мужем, но он заплатил больше на 1 рубль, Султанов же, якобы пожадничав, купил мелкие, предназначавшиеся в зоопарк обезьянам.

Досталось, конечно, Султанову от жены, а потом и Заславскому от Султанова за выдумку.

Дело в том, что люди быстро забывали про его проделки и вновь попадались впросак.

Однажды Виктор Федорович, положив карандаш за ухо, перекинув полутораметровую клеенчатую мерную с сантиметровыми делениями тесьму через шею и взяв пачку чистой бумаги, пришел в самый большой картографический цех, в котором работали только женщины, вычерчивавшие карты разных масштабов, и сказал, что начальник предприятия А.С. Султанов купил к празднику новый сценический занавес, а старый распорядился раздать сотрудницам на платья. Все обрадовались.

Предстояло обмерить женщин и отрезать каждой причитающийся ей темно-бордовый кусок бархата, а на Кавказе такие платья были очень модны. Много времени пришлось потратить, обмеряя каждую картографиню.

Каждой хотелось длинное платье, а Заславский доказывал, что тогда всем не хватит. Решили, что платья будут на 30 см ниже колен, поэтому он записывал в первую колонку фамилию, во вторую рост — мерил сам, никому не доверяя, от плеча до колен. Затем обмерял грудь, талию, а напоследок бедра. До обеда Виктор Федорович успел снять мерки только в одном цехе — пришлось везти начальника на обед.

На заднее сиденье уселись Султанов и его жена, Валентина сразу же напустилась на мужа: зачем он выставил себя на посмешище, кому нужны короткие платья из бархата, из такого дорогого материала шьют только длинные платья. Султанов не мог понять, о чем шла речь, и объяснил, что никакого нового материала на сцену не покупал, этот приобрели всего два года назад.

Только теперь начальник проектного бюро поняла, что это опять очередные выдумки Заславского.

Валентина, схватив газету, пыталась ударить по черноволосой голове Заславского, но достать его было трудно: он вжался вплотную в баранку «Волги», зная, что ему сейчас попадет. Но как только все кончалось, в голове Заславского зарождались уже новые и новые приколы, которые становились известны коллективу почти каждый день.