Сундук золота и всех обратно

Глава 13. 9 декабря. К вопросу о людях, которые отходят от дел.

В предыдущих сериях:

Марта намеревается ограбить Рыцаря Королевы и раздать золото поровну всем участникам ограбления. За материальное обеспечение операции отвечает Петер Грубер. Официально «писарь с мечом», фактически «меч с писарем» и резидент Фуггеров в Генуе.

Вербовкой личного состава занимается специально приглашенный фехтмейстер Антонио Кокки. Кокки тоже в жизни никого не грабил, и согласился ограбить французского короля исключительно из патриотических соображений.

«Вдова Пескатори» взяла кредит у неизвестно кого, сняла склад на перекрестке и переехала с вещами в жилой второй этаж. Пьетро обеспечил доставку продуктов, чтобы жильцы могли вообще не выходить на улицу. Жильцов ожидалось еще человек на пять больше. И им предстояло сидеть взаперти несколько дней, постоянно будучи наготове.

Кокки не помогал ей, чтобы лишний раз не светиться на месте преступления.

Около полудня в пятницу, девятого декабря, Петер встретился с Мартой и Кокки на запланированном место преступления.

- Благодаря французским оккупантам, у нас везде борцы с ними. Свои люди, - сказал «писарь с мечом», глядя в окно склада у Сан Джованни ди Пре.

Склад располагался на трехстороннем перекрестке. В его ворота упиралась параллельная берегу улица, на которой жил Абрам. Вдоль стены проходила улица, спускавшаяся к берегу, которая выше пересекалась с улицей, на которой жил Моисей. Впрочем, про Моисея не задумывались ни Петер, ни Марта с Кокки.

- Покупаете французов? – удивился Кокки.

- Нет, борцов с оккупантами. И не то, чтобы покупаем, они сами охотно сотрудничают. Вон те ворота, это склад Абрама, куда временно погрузили африканское золото. На следующей неделе его обменяют на новенькие сверкающие дукаты генуэзской чеканки. Дукаты соберутся здесь и день-два пролежат в ожидании корабля.

- Африканские слитки купит монетный двор? – спросил Кокки.

- Нет. Слитки купит кто-то на площади Банки. Скорее всего, одного покупателя не найдут и распродадут груз по частям. Покупатели будут приходить сюда и осматривать товар. Может быть, кто-то из них привезет монету и обменяет ее на слитки из рук в руки как зелень на рынке. Но, скорее всего, он рассчитается платежным поручением, которое продавец золота обменяет на монету в каком-нибудь банке. Учитывая сумму, банк покупателя может выдать не монету, а другое платежное поручение, по которому монету выдаст или Банк святого Георгия, или монетный двор. В любом случае, вся монета по всем сделкам сначала соберется здесь, потом поедет в порт. Тем более, что кроме слитков здесь уже лежит сто тысяч дукатов золотом.

- Значит, у нас есть не меньше трех дней на подготовку? – уточнил Кокки.

- За один только понедельник не думаю, что они все успеют, - ответил Петер, - Но долго тянуть нельзя. К понедельнику вам надо набрать необходимый отряд и подготовить план действий.

Марта собралась что-то спросить, но Петер угадал вопрос.

- Фрау Марта, Ваш заказ уже здесь, напротив ворот. Стволы почищены. Порох есть. Пули и пыжи есть.

- А…

- Мы померяли, через это окно стрелять не получится. Вот, - Пьетро развернул лист бумаги, лежавший на подоконнике. Рисунок улицы с расчетом зоны поражения при стрельбе из «органа смерти», найденного в подвале у Содерини.

- Ворота?

- Из ворот перекрывает всю ширину улицы.

- Как говорил один мой знакомый, покойный, «подходит, как кулак к глазу».

- Это Вы про что? – спросил Кокки.

- Про орган смерти и ворота внизу.

- Какой еще орган смерти?

- Многоствольное орудие, - уточнил Петер.

Кокки посмотрел в окно и спросил:

- А если они в другую сторону поедут?

- Черт… - нахмурилась Марта.

- Тоже неплохой вариант, - сказал Петер, - Накинете холстину сверху, подкатите поближе как тачку и жахните сзади. Охрана будет спереди и сзади обоза, неважно, которую часть выбьете сразу, а которую чуть позже.

- Атакуем прямо здесь? У меня еще людей нет, а у тебя план готов? – удивился Кокки.

- Это единственное место, про которое точно известно, где будет обоз, - спокойно ответил Петер, - Невозможно узнать заранее, в какое место порта они поедут. И здесь ничего не изменится, а порт как бурная река, каждый день течет по-другому. Здесь в соседних домах есть еще французы, но я рассчитываю, что часть солдат уйдет в порт и часть заранее уйдет отсюда, чтобы встать в самом опасном месте маршрута. Они, конечно, могут привлечь всю губернаторскую рать и на кораблях еще армию подвезти, но, сдается мне, не станут.

Петер показал Марте и Кокки их комнаты, посоветовал не высовываться на улицу лишний раз и ушел.

- На сколько человек мы можем рассчитывать? – спросила Марта.

- Семь или восемь, - ответил Кокки, - Завтра я поговорю с учениками. Многие, даже приличные люди, не прочь ограбить французов. А некоторым все равно, кого грабить.

- Нам столько хватит? Там будет три или четыре телеги золота.

- Мы не заберем с собой все. Отобьем одну, а с остальных посбрасываем ящики. Выгляните в окно, кого видите?

- Возчики, грузчики, приказчики, посыльные, - выглянула Марта.

- Большей частью случайные люди для разовых работ. В будний день здесь все четыре складские линии набиты разными работниками и пришедшими искать работу. Если упадет ящик с золотом, они наперебой бросятся подбирать монеты. Не успеешь «Отче наш» прочитать, как тут появится народ снизу и начнет грабить тех, кто успел наподнимать монеток. А потом тех, кто ограбил тех, кто успел. Нам надо прорваться до средней телеги, разбить топором хотя бы один ящик и бросать монеты в толпу. Даже не надо будет убивать солдат. Их просто затопчут и не заметят. Пока первая группа удерживает среднюю телегу и сеет семена алчности, вторая должна успеть привести ближнюю к нам телегу к этим воротам.

- То есть, мы просираем в никуда двести тысяч, чтобы украсть сто?

- Да. Это деньги короля, а не наши.

- Вы, друг мой Антонио, случайно не были в прошлой жизни королевским интендантом, строительным подрядчиком или муниципальным служащим?

После этой встречи фехтмейстер вернулся домой, провел дневное занятие и объявил ученикам, что ненадолго уедет. Ученики пообещали тренироваться дома и разошлись. До этого он уже нашел время черкнуть записки двум надежным друзьям. Подождав, пока уйдет последний ученик, оба постучались в двери. Кокки взял с них клятву не болтать и рассказал о запланированном деле. Оба согласились в субботу днем переехать на склад и сидеть там безвылазно.

Сообщники уже было собрались выпить за встречу в каком-нибудь приличном заведении, как во дворе их встретил посыльный от Кармины.

- Не Вы ли будете сеньор Антонио Кокки, преподаватель высокого искусства фехтования? – спросил мальчик, как-то угадав, кого из троих вооруженных мужчин следует спросить.

- Я, - ответил Кокки.

- Его милость герр Максимилиан фон Нидерклаузиц любезно приглашает Вас на свадьбу своего племянника Фредерика, который женится на благонравной девице Кармине Ладри, сестре Пьетро Ладри, держателя таверны «У мавра»! – отчеканил посыльный.

Кокки не сразу понял, кто такие эти немцы. Тот рыцарь на железной ноге и его отчаянный оруженосец вернулись в Геную? Они совсем с ума сошли? Хотя почему бы и нет. Они взялись вывезти Марту с ее наследством из города и вывезли. Поединок с де Вьенном состоялся, вопрос чести закрыт, поводов для конфликта нет. Кто у них еще оставался из недругов? Лис Маттео? Лис сам приходил мириться. Если подумать, то в Генуе можно было встретить и более жесткие конфликты, где все враждующие стороны не выходили за пределы городских стен.

Но Кармина собралась замуж? Еще и за благородного? И Пьетро, не скрываясь, устраивает пиршество у себя, в одном из главных рассадников вооруженной преступности?

- Сеньор, Вы придете? – спросил посыльный.

- Когда?

- Завтра.

Кокки посмотрел на товарищей. Они были удивлены не меньше.

- Иди, конечно. Потом расскажешь, - сказал Стефано, - Там, кстати, еще кое-кого по нашей части встретишь.

- Кого?

- Братья Барбари вернулись и срочно ищут работу.

- Передай молодоженам, что я с большим удовольствием принимаю предложение, - сказал Кокки.

Вечером по пути на склад Кокки столкнулся на перекрестке с компанией явных жуликов и воров. Шесть человек сопровождали телегу к складскому району у церкви Сан-Джованни-ди-Пре. Машинально он откинул левой рукой полу плаща и положил правую на эфес. Компания обеспокоилась и тоже потянула руки к оружию.

- Короче, братва, отбой! – знакомый голос.

- Лука?

- Кого я вижу! Сеньор Антонио Кокки, фехтмейстер! – поздоровался Лука, подчеркивая для друзей «фехтмейстер», чтобы не лезли, - Вы по делам или к даме сердца?

- К даме по делам, - Кокки сказал правду, но Лука не поверил.

- Удачи Вам и пустых улиц навстречу!

- Благодарю. И вам того же.

Кокки коротко поклонился и пошел прямо по третьей линии, а Лука и компания свернули с телегой к четвертой.

«Смешно, если Лука с этими не то возчиками, не то грузчиками и тележкой в одну лошадь собрался грабить наших французов», - подумал Кокки и улыбнулся. Вокруг возвышались четыре линии разных складов. Конечно, Лука с бандой отправился кого-то грабить. Но, понятное дело, не отбирать три тысячи фунтов золота у двух рыцарей и полусотни солдат.

Марта встретила соучастника ужином. Перечисляя дневные новости, Кокки упомянул приглашение на свадьбу.

- Никогда бы не подумала, что они вернутся, - удивилась Марта.

- С другой стороны, почему бы и нет, - ответил Кокки, - Рыцарь приехал по своим делам, отвлекся помочь даме, но дела сами себя не сделают. Он и вернулся.

- Если бы собирался вернуться, он бы не взял с собой коня. Возить лошадей морем – большой риск.

- Об этом я не подумал. Нам стоит его опасаться?

- Рыцарь на службе у короля Франции получил задачу в Марселе и вернулся, - Марта размышляла вслух, - Могли ему предложить помочь Рыцарю Королевы? Нет. Потому что на помощь Рыцарю Королевы прислали этого Луи, который со своими солдатами прибыл на другом корабле. Может быть, его отправили обратно в Кремону, в армию, из которой он прибыл?

- Или во Франции сейчас хватают всех, кто попадется под руку на усиление гарнизона Генуи? – предположил Кокки.

- Чего гадать? Пойдешь на свадьбу, так спроси у него сам. Поинтересуйся, нет ли работы для тебя.

- Верно. Я могу прийти с дамой. Идем вместе?

- Нет! – Марта искренне возмутилась, - Еще не хватало! Я и так стараюсь лишний раз на улицу носа не показывать, а ты предлагаешь покрасоваться на весь город!

- Извини, не подумал.

Кокки встал и прошелся от стены к стене.

- Скажи-ка, Антонио, а что за дела, от которых ты отошел? – спросила Марта.

- Это долгий разговор, - Кокки остановился и посмотрел ей в глаза.

- Но это имеет значение? Ты был одним из браво вроде тех, кто напал на нас на прошлой неделе, или кем-то другим?

- Не то, чтобы сильно другим, но другим. Я никогда не занимался грабежами и убийствами. Я занимался справедливостью и правосудием.

- Ты работал на дожа? Или на французов?

- Ни то, ни другое. Когда люди хотят справедливости, им не важно, получат они ее от дожа или от губернатора, или от кого-то еще. И они не стоят за ценой.

- Как это?

- Когда надо сделать какую-то рутинную работу, не жди особых денег. Отвезти ценный груз в Милан или Рим. Работать телохранителем. Спрос, предложение и расценки по нормальной деловой практике.

Кокки посмотрел на Марту за подтверждением. Марта кивнула. Пока все понятно.

- Когда у тебя украли сто дукатов, ты заплатишь максимум девяносто, чтобы их вернуть. На самом деле, расценки на возврат украденного редко превышают половину.

- Согласна.

- Когда надо сделать что-то незаконное с целью получить выгоду, это по сути та же деловая практика с принятыми в определенных кругах расценками. Хоть за кражу, хоть за убийство.

- Тоже верно.

- Больше всего люди готовы платить за справедливость. Если у тебя обесчестили дочь, сколько ты готова будешь заплатить? Если убили члена семьи? За справедливость люди готовы заплатить больше, чем у них есть. Какие могут быть расценки для человека, который жаждет мести? Его потеря бесценна. Здесь нет ни принятых расценок, ни деловой практики. Знала бы ты, какие кошельки небрежно бросают на стол почтенные отцы семейств, которые только что торговались за каждый дукат, когда продавали пшеницу.

- Я сталкивалась с этим. Мой первый муж был профосом. Он как раз занимался установлением справедливости. Но обычно он делал это за жалование.

- На втором месте после справедливости – репутация, - продолжил Кокки, - Иногда надо встречать гостей. Когда к нам приезжают за справедливостью из Милана или Рима. Или из Мюнхена. Знаешь, что такое фемический суд?

- Знаю. У меня отец был судьей, а муж исполнял приговоры. Но сейчас фемические суды не в ходу.

- Иногда Генуя может выдать своих. Когда преступление достаточно скверное и доказательства достаточно убедительные. А может и не выдать. Когда слово одного человека надо взвесить против слова другого человека, слова генуэзца весят больше. Если, конечно, он сам их не обесценит.

- У вас есть какой-то неофициальный суд?

- Нет. Это делается по-другому. Понимаешь, собственная армия или собственные решатели вопросов есть только у верхушки общества. Когда мирного человека обидели, он идет к своему покровителю. К тому покровителю, которому платит за защиту. Не всегда он имеет какой-то официальный статус. Часто их приглашают крестить детей.

- Представляю, о чем ты.

- Если маленький человек вел себя хорошо и просит крестного отца с уважением, тот берется ему помочь. Но глава семьи не будет лично решать вопросы. Если надо просто кого-то побить или напугать, пришлет слуг. Если убить, - у каждой значимой семьи есть свои мастера. Найти воров он попросит Фабио Моралью. Насчет выкупа краденого отправит к сестричке Кармине, насчет переговоров с французами попросит помочь, например, шотландца Маккинли. Но иногда приходится копаться в грязи. Бывает такая грязь, в которой не должны копаться даже верные слуги, явно связанные с семьей. Тогда уважаемые люди просят разобраться кого-то постороннего, вроде меня, Лиса Маттео или братьев Барбари.

- То есть, тебя уважают и ценят.

- Конечно. От того, что сделаю я, зависит их репутация в глазах им подобных. Ошибка может стоить мне жизни, а им позора на всю семью и разрыва отношений с деловыми партнерами.

- Тогда почему ты все бросил?

- Однажды я наступил на хвост одной банде. Они пришли ко мне домой, меня самого убить не смогли, но убили жену и детей.

Марта вздрогнула.

- Я знал, что их много, и в считанные дни меня ударят в толпе ножом в спину или застрелят из засады. Я занял много денег. Все знали, что я человек обеспеченный, честный и в высшей степени кредитоспособный. Я назначил награды за их головы. Большие награды. Через три дня банды не стало, а мне принесли тридцать девять голов. Против них ополчились все. Портовые, Северные, монегаски, неаполитанцы, миланцы, сицилийцы.

- А городская стража куда смотрела?

- Стража куда надо смотрела, особенно в воротах. Пабло Публикани, начальник над восточными воротами, принес две головы, и Фабио Моралья одну, которая стоила двух.

- И что, каждый купец у вас может просто за деньги убрать всю банду?

- Теперь нет. Они договорились, что не будут начинать войну друг с другом на уничтожение за деньги «простаков», как они говорят. Меня хотели порешить в назидание, чтобы больше никто так не делал. Но мои кредиторы, а я специально занимал у авторитетных людей, недвусмысленно намекнули, что хотят меня видеть живым и платежеспособным.

- Тебя заставили уйти, или тебе самому надоело?

- Мне пришлось пойти на уступки, чтобы остальные банды не потеряли лицо. Мы сошлись на том, что я буду отказывать всем, кроме Восьми Семей и самых безумных богачей. Я только попросил, чтобы слух пошел, будто я добровольно отошел от дел.

- Для Восьми Семей исключение?

- В Генуе никто не смеет требовать от людей, чтобы они не сотрудничали со старшими семьями. Слух о том, что кто-то маленький и незначимый решает, кому можно, а кому нельзя работать с Восемью, стал бы смертельным оскорблением для Восьми.

- Разве школой фехтования можно зарабатывать столько же, сколько правосудием?

- Иногда я делаю какую-нибудь работу для Дориа или Спинолы. Иногда могу вписаться за друзей, но это не считается как «дела». Многим я до сих пор поперек горла. Здесь никто ничего не забывает и не прощает.