Звенящая медь

Люди

Джеф снова прочёл лежащий перед ним документ, на сей раз медленно и очень внимательно.

— Ну хорошо, — сказал он, — положим, со штрафом согласен: я провез на планету коммуникатор и воспользовался им. Но что за дикость — требовать оплату за дни, прожитые отнюдь не в отеле с полным пансионом? Я проторчал больше года на сраном ачьем острове, с риском для жизни и без элементарных удобств, вовсе не по собственному желанию, а потому что меня тупо никто не искал. Вроде бы, это называется халатное отношение к безопасности туристов. Вместо извинений вы выставляете мне неподъёмный счёт и предлагаете отработать долг на вакансии трудника. Однако дневной оклад довольно мало превышает суточную плату за проживание. Боюсь, в таких условиях на погашение долга мне потребуется около ста восьмидесяти пяти лет. Выходит, шансы когда-либо покинуть Парадиз для меня ничтожно малы?

— Совершенно верно, — деловито кивнул Эндрю. — Кто приходит в Гондолин, остаётся здесь навсегда.

— А знаете, что? — воскликнул Джеф зло и весело, разрывая лист с трудовым контрактом пополам. — Я не согласен. Можете предъявить мне иск о неуплате долга через Судебную палату Дэлиции. И будьте готовы к встречному, о ненадлежащем качестве предоставленных услуг.

— Не выйдет. Теперь тебе нечем подтвердить своё дэлицийское гражданство: чип я во время считывания деактивировал. Это стандартная процедура для всех поселенцев Гондолина. Но раз ты не желаешь примкнуть к общине…

Эндрю пошарил за конторкой, повернул какой-то рычаг, и тотчас в полу перед Джефом открылся люк. Колодец был высотой примерно в два человеческих роста. Из него тянуло замогильным холодом, на дне тихо плескалась вода.

— Помочь или спрыгнешь сам? — спросил Эндрю невозмутимо. — До начала утреннего прилива ещё около часа, так что у тебя есть время для раскаяния в грехах и искренней молитвы.

Джеф шарахнулся к выходу из комнаты, надеясь затеряться в темноте. Келарь догнал его в два прыжка, стремительным движением ухватил за ворот и дёрнул на себя. Джеф пытался вырваться, отбивался, как мог, но этот Эндрю оказался на редкость здоровенным. Он легко выкрутил Джефу руки за спину и поволок свою жертву обратно, к страшной дыре в полу. «Надо было оставаться с ачами», — пронеслось у Джефа в голове.

Он уже всерьёз прикидывал, много ли на дне колодца воды, и каковы шансы не сломать шею при падении, когда в коридоре раздались торопливые шаги. Под ноги легло пятно света от нового фонаря, и встревоженный голос произнёс:

— Эндрю! Прекрати сейчас же!

Как ни странно, Эндрю послушался: железная хватка его лапищ чуть ослабла, неуклонное движение к дыре в полу прервалось.

Джеф обернулся, насколько смог, чтобы увидеть своего спасителя. Внешностью тот походил на служителя церкви гораздо больше, чем дюжий келарь. Это был мужчина лет пятидесяти, в чёрной рясе, полноватый, с благообразной бородкой и тонким, выразительным лицом. За спиной его сверкал белозубой улыбкой Марио.

— Что за богомерзкие выходки! — продолжил незнакомец взволнованно и живо. — Немедленно отпусти этого несчастного!

Джеф почувствовал, что руки его свободны, и поспешил отодвинуться как можно дальше от дырки в полу. А заодно и от жуткого келаря. Теплая рука священника легла ему на плечо.

— Идём, Джеффри. Всевышний милостив, никто здесь не причинит тебе зла.

Возвращение наверх получилось почти приятным. Марио освещал путь. Отец Илия шёл за ним чинно и неторопливо. По пути он говорил Джефу уверенным, но в то же время спокойным и очень мягким тоном:

— Эндрю поступил жестоко. Судьбоносные решения не следует принимать в страхе, шатаясь от усталости. Сегодня я прошу тебя быть гостем гондолинской общины, а завтра, на свежую голову и с благословением Всевышнего, мы снова побеседуем о твоём трудовом контракте.

Джеф встрепенулся, сообразив, что его сейчас уговаривают, как капризного малыша: «Не хочешь лечить зубы? Ну хорошо, не пойдём. Сначала съедим конфетку и покатаемся на качелях, а потом — к зубному».

— Значит, Эндрю всё-таки прав, и выбора у меня нет?

Отец Илия ответил ласково:

— Выбор есть всегда, и всё же, совершая его, стоит прислушаться к гласу разума. Пятнадцать миллионов кредитов — очень большая сумма. Я бы рад простить тебе долг, однако я — всего лишь скромный настоятель Гондолина. Подобные случаи должны разбираться патриархом колонии. Раз в полугодие он посещает каждую из общин на планете, но сроки его визита заранее не определены. Раз тебе всё равно предстоит дожидаться его здесь, почему бы не делать это в чине трудника, а не туриста? Даже в случае отрицательного решения патриарха твой долг не вырастет за время ожидания, но даже будет частично погашен.

— Мне кажется, дело пойдёт гораздо быстрее, если я вернусь на Тулиану. Свяжитесь с моим работодателем. Думаю, он согласится внести за меня залог, и тогда, работая на своём постоянном месте, я смогу погасить долг всего за десять лет.

«Главное — вырваться отсюда, — думал Джеф, искренне надеясь, что ни одна «лишняя» мысль не отразилась на его лице. — Вселенная велика, в ней есть куча мест, куда ручонки ЕГЦ не дотянутся».

Отец Илия посмотрел на него с мягкой укоризной и терпеливо объяснил:

— Ты неверно оцениваешь ситуацию, Джеффри. За пределами Парадиза ты официально мертв. Погиб в результате несчастного случая. Кстати, твоя жена получила страховую выплату, так что при возвращении в мир тебе придётся возвращать деньги ещё и страховой компании. Однако не стоит переживать об этом. Гондолин — не самое плохое место во вселенной. У жизни на Парадизе, конечно, есть особенности. Например, значительная часть труда делается вручную и в тёмное время суток, быт приближен к древнему, действует запрет на использование электроприборов, проживание мужчин и женщин строго раздельное. Кроме того, и трудники, и поселенцы обязаны посещать утренние службы и завершать день молитвенным правилом. Но пусть тебя это не пугает. Многие благодаря практике трудничества находят путь к вере и достойное применение своим талантам.

— Как Марио? — грустно усмехнулся Джеф.

— Например. Многие умения могут оказаться полезными общине. Из рассказа Марио я понял, что ты собирал сведения о жизни ачей. Если в твоих записях найдётся нечто ценное, патриарх учтёт это, и возможно, уменьшит сумму долга.

«Вот черт, — подумал Джеф. — Этот Марио, похоже, не только летать на дельтаплане умеет. Пять минут безобидного трёпа — и он узнал обо мне куда больше, чем я о нём. А потом донёс информацию до своего начальства. Надо быть при нём осторожнее и поменьше болтать языком».

Между тем воздух в галерее стал заметно свежее, изредка начали попадаться узкие окошки в стенах. Сквозь них в коридоры Гондолина уже просачивался бледный свет нарождающегося утра.

— Ну вот и всё, — сказал отец Илия, остановившись у поворота в очередную боковую галерею. — Это жилой корпус для трудников. Ступай с Марио, Джеффри, он покажет тебе свободную койку. На утренней службе нынче тебя не жду: отдохни, выспись, как следует. К вечеру я пришлю за тобой. Мы сможем спокойно обсудить создавшуюся ситуацию и найти из неё достойный выход. Кстати, сдай мне видеокамеру и коммуникатор.

Несмотря на ранний час и отсутствие электричества, в общаге трудников уже во всю бурлила жизнь. Хлопали двери, звучали обрывки разговоров, какой-то полуодетый народ шастал по коридору с вёдрами и без… Многие подходили поздороваться, обменивались непонятными шутками с Марио, кидали на Джефа любопытные взгляды. После бессонной ночи всё это вызывало лишь зелёную тоску и желание завалиться в какую-нибудь тихую щель. Джеф весьма обрадовался, когда Марио, наконец, привёл его в тёмную пустую комнату, кивнул на одну из коек и сказал:

— Располагайся. До обеда тебя тут точно никто не потревожит.

Всё-таки невозможность выспаться всласть больше всего мучила Джефа на острове ачей. Проснувшись, он некоторое время не желал открывать глаза, просто лежал и наслаждался покоем. Тишина, темнота, запах чистого белья — всё это было слишком хорошо, чтобы длиться вечно.

Однако минуты утекали, и Джефом начало овладевать смутное беспокойство. Сколько прошло времени? И почему вокруг так тихо?

Открыв глаза, он увидел через узкое, похожее на бойницу окно кусочек голубого неба. Луч яркого дневного света пробивался в комнату, но не мог разогнать царящий в ней серый полумрак. Джеф, потянулся, сел, и тут же за его спиной послышался шорох.

Джеф обернулся. На табуретке в углу сидел высокий парень с книгой в руках. Настоящей, старинной бумажной книгой, с надписью «Основы микрохирургии глаза» на обложке. Как видно, движение Джефа заставило незнакомца оторваться от чтения.

— А, проснулся? — буркнул он, выдвигая из-под тумбочки миску с супом, накрытую хлебным ломтем. — Давай, продирай глаза. Я тебе пожрать принёс, чтоб в трапезную не таскаться. Только смотри, без крошек, а то брат Эндрю всей комнате устроит разгон и козью морду.

Парень опять уткнулся в свою книгу. Джеф потянул носом в сторону миски. Пахло от её содержимого божественно. А может, он просто успел забыть, чем пахнет нормальная, приготовленная людьми еда. Похоже, жизнь налаживалась.

— Душевая есть? — спросил он парня. Тот, не отрываясь от чтения, махнул рукой:

— В конце коридора. Проверь, есть ли вода в баке. Если нет, надо накачать, там насос.

— Прямо из моря?

— Угу, — парень снова поднял глаза от книги и кисло посмотрел на Джефа. — Через опреснительный фильтр. Только вода так себе, солоноватая. Хочешь нормальную — вёдра в руки и звездуй до колодца. За горячей — тоже с ведром, в кухню.

— Обойдусь. А где взять полотенце?

Парень указал пальцем на спинку Джефовой кровати.

— Номер видишь? Ищи в раздевалке шкафчик с таким же, там возьмёшь всё, что надо. Грязную одежду кидай в бак перед прачечной.

— У вас тут есть стиралка?

— Угу. Шевелись давай, нам через час надо быть в кабинете у отца Илии, — и парень выразительно посмотрел на механические часы у себя на запястье. «Ну тут у них и музей», — подумал Джеф. А вслух сказал:

— Я быстро. Тебя как зовут, друг?

— Тимати, — раздался от двери бодрый голос Марио. — Можно зануда Тим или просто док. Пойдем, Джеф, я тебе всё покажу…

И действительно, показал. И паршиво работающую ручную помпу, и душевую, представляющую собой мизерную каморку со стоком в каменном полу, и стиральную машину с педальным приводом.

— И часто вы её запускаете? — спросил Джеф, с сомнением рассматривая этот странный агрегат.

— Через день. Крутить приходится по очереди. Вон, видишь график? Тебя уже вписали, — с довольным видом заметил Марио, а потом подошёл поближе и сказал очень тихо и серьёзно: — Тим нормальный парень, можешь его не опасаться. Вот четвертый из нашей комнаты… При Джее особо не болтай. Он дружит со Слейтоном из пятой, а тот о любом чихе стучит брату Эндрю.

«Зато сам ты без греха, и никому ни о чём не стучишь», — хмуро подумал Джеф. Вслух же спросил:

— А что там с разгоном за крошки?

— В комнатах запрещено есть и держать еду. В сущности, справедливо: нечего приваживать мышей с тараканами.

— Они-то здесь откуда? — удивился Джеф. — Или это местные?

— Какое там… Всякие неряхи с барахлом завезли.

— Мда, цивилизация, — задумчиво вздохнул Джеф. На острове ачей не водилось никаких паразитов.

Позже, чистый, выбритый и одетый в новенький серый комбез с логотипом ЕГЦ и номером 4-25 на спине, Джеф шагал по тёмному коридору и размышлял о сложившемся положении. Понемногу зрело ощущение, что он словно упал в болото, и с каждым движением всё глубже погружается в топь. Вроде, пока ничего непоправимого не произошло, и всё же…

Джеф не подписывал никаких бумаг, не давал ни на что согласия, а ему уже присвоили номер и вписали в график дежурств по стиральной машинке. И похоже, поставили на продуктовое и вещевое довольствие. Но он до сих пор понятия не имеет, что от него потребуют взамен. Следовало осторожно поговорить с «нормальным парнем» Тимом, выяснить, почему люди идут в трудники на Парадиз, и есть ли способ расторгнуть этот контракт. За исключением «волшебного» колодца брата Эндрю, разумеется.

— Тим? — окликнул Джф идущего впереди парня. — Послушай, Тим, чем ты занимался до того, как стал трудником?

— Не твоё дело, — буркнул Тим и прибавил шаг.

— Ну серьёзно. Я же вижу, что ты нормальный человек, не религиозный фанатик. Медицинскую литературу изучаешь…

— Здесь тоже люди. Иногда они болеют, и их нужно лечить.

— Хочешь сказать, что пошёл сюда работать просто из жалости к людям?

Тим сердито покосился на Джефа через плечо, однако ответил:

— ЕГЦ оплатила мою учёбу в медицинской академии на Асклепиде. И предоставила место работы.

— На всю жизнь?

— Нет, конечно. Я что, похож на чокнутого? Контракт трудника — пять лет.

— А дальше?

— Женюсь и свалю отсюда куда-нибудь. На Санта-Спринг, или где там ещё занимаются всякими чудесными исцелениями.

— Санта-Спринг — планета, принадлежащая ЕГЦ?

— Естественно. Что, уже думаешь, как бы отсюда свалить? Забей, не выйдет. ЕГЦ — это такая жопа, в которую если раз попал, обратно не вылезешь. Но если хорошо отработать контракт трудника, можно получить чин поселенца и либо принять монашество, либо вступить в брак. На Парадизе все поселенцы — монахи, так что семейных перераспределяют в другие колонии.

— Хм… Наверное, это тоже выход. У тебя есть невеста?

— В Гондолине два десятка трудниц. Свихнувшихся на религии дур среди них единицы. Остальные оказались здесь не от хорошей жизни. Многие согласятся выскочить замуж.

— И как познакомиться с кем-нибудь из них?

— Никак. Просто подать прошение о благословении на венчание, а имя девушки выбрать из списка.

— Методом среднепотолочного тыка?

— Угу.

— Не страшно? Есть шанс оказаться навсегда связанным с какой-нибудь вздорной уродиной.

— Не-а. Ты, похоже, ещё не понял, куда попал. Парадиз — место особенное, тем более Гондолин, самый дорогой и статусный замок на планете. Сюда трудниц набирают из тех, кто посмазливее, притом образованных и прошедших психотестирование. А для всяких страшилок и истеричек есть планеты вроде Назарета: в сельхозобщины берут всех.

— А с парнями что? Тоже отбор?

— Много чести. Нам с клиентами не работать, больше ремонт, уборка… И ачи.

— Что «ачи»?

— Думаешь, они сами слетаются сюда каждое утро? Как бы не так. Ладно, не важно. Когда будет надо, тебе всё расскажут.

Джеф надолго затих, раздумывая над полученной информацией. Видимо, Тим был благодарен ему за молчание, потому что у дверей кабинета отца Илии он, прежде чем оставить Джефа одного, тихо прошептал:

— Илия хитрый, ничего не делает просто так. Не спеши вываливать ему всё, что знаешь: тебя высосут и выплюнут, как старую жвачку. Всё, давай. Удачи.

В комнате отца Илии, несмотря на ясный день, горели свечи. Хозяин кабинета сидел за столом, заваленным множеством бумаг, и внимательно изучал какой-то документ. Однако едва Джеф шагнул через порог, отец Илия тепло улыбнулся ему и сказал:

— Добрый день, Джеффри. Выглядишь гораздо лучше, чем во время нашей последней встречи. Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, благодарю за заботу. Отец Илия, я хотел бы обсудить с вами возможность моего возвращения на родину.

— Да-да, конечно. Должен сказать, что возможность такая имеется, но реализация её потребует некоторых усилий. Процедура идентификации будет несколько затруднена из-за отключения чипа. Нужны как минимум трое людей с безупречной репутацией, находящихся в здравом рассудке и твёрдой памяти, способных подтвердить твою личность. Есть кто-то, к кому ты можешь обратиться?

— Да. Моими поручителями могут быть жена, мать и Джеймс Вильсон, владелец компании «Ультра Космик Экстрим».

— Очень сожалею, но связаться с ними нет возможности. Твоя жена уехала с Тулианы, не оставив нового адреса. Вполне возможно, что она снова вышла замуж и сменила фамилию, так что разыскать её будет проблематично. А Джеймс Вильсон отправился на Землю, на фестиваль современных СМИ, и вернётся не раньше начала следующего года.

Джеф нахмурился. Всё это было неприятно, но вполне ожидаемо.

— Моя мать, Алисия Уоллис, живёт на Дэлиции и уже много лет никуда не выезжает. Свяжитесь с ней.

— Увы, мне жаль сообщать тебе столь печальные новости, но миссис Уоллис не значится в электронном каталоге жителей Дэлиции. Согласно архивным данным, она умерла семь месяцев назад.

«Чёрт возьми, до чего же всё складывается коряво, — подумал Джеф. Известие о смерти матери вместо скорби вызвало у него лишь всплеск раздражения. — Хотя тоже вполне закономерно. Она и при жизни-то умудрялась всё делать не вовремя».

Усилием воли заставив себя успокоиться, Джеф сосредоточился на новой задаче. Кто ещё знает его достаточно близко, чтобы согласиться ради подтверждения его личности таскаться по судам? Сэмми? Этот скорее порадуется его несчастью, чем станет помогать. Элизабет? Да они расстались с таким треском, что стерва Лиззи и пальцем не шевельнёт для его спасения. Сослуживцы, соседи по дому? Они для Джефа были лишь говорящими тенями, привычным фоном, как, впрочем, и он для них. Теперь даже имена многих прежних знакомых было сложно вспомнить. Приходилось признать, что, прожив большую часть жизни среди людей, Джеф не связал себя ни с кем достаточно близкими отношениями. Помнится, он даже гордился этим, полагая, что таким образом сохраняет свою независимость и личное пространство.

Между тем отец Илия положил на стол лист с уже знакомым Джефу контрактом трудника и мягко, с сочувствием произнёс:

— Мне очень жаль, Джеффри. Однако надо продолжать жить дальше. Я полагаю, контракт трудника даст тебе возможность спокойно, без лишних метаний заняться подтверждением личности. Переписка, правда, немного замедлится: на Парадизе мы не пользуемся дистанционной связью. Почту отправляем и получаем на бумажном носителе, в день приёма и отправки паломнических групп. Кроме общежития трудникам предоставляется полное вещевое и продуктовое довольствие плюс медицинское обслуживание по протоколу С-3.

— Не густо, — вздохнул Джеф. — Что меня ждёт, если откажусь?

Отец Илия грустно улыбнулся:

— О, вовсе не то, на что намекал Эндрю. Тебе придётся пройти процедуру опознания, подтверждение личности, восстановление документов… Только не на Парадизе, а в офисе Службы по контролю за миграцией населения. У них пункты для задержанных находится на каждой тюремной планете. В нашем случае ближайшая — Реджина.

Джеф поморщился: завод синтекамня в качестве места обязательных работ его совсем не манил.

— Что входит в обязанности трудника?

— Помощь в организации утренних служб и хозяйственные работы, связанные с содержанием замка в порядке и чистоте. Ты никогда не увлекался альпинизмом?

— Давно, в старших классах…

— Ну вот, у тебя будет повод вспомнить увлечение юности. Стены замка постоянно нуждаются в чистке, а окна — в мытье. Умение управлять дельтапланом тоже весьма полезно: сообщение между замками и мелкие перевозки мы осуществляем по воздуху. Кроме того, наша лаборатория собирает сведения о жизни ачей. Если тебе интересно, можешь поучаствовать в её работе.

— Отец Илия, а что с моими записями?

— К сожалению, ничего ценного в них не оказалось. Много красивых кадров, радующих глаз, но бесполезных для наших исследований.

— Тогда могу я получить их назад?

— Конечно, — отец Илия улыбнулся, словно сытый кот и пододвинул по крышке стола к Джефу коммуникатор и серьгу. Джеф накрыл их ладонью, написал под договором крупными буквами своё имя и дату и широко улыбнулся отцу Илии недоброй улыбкой проснувшейся акулы.

«В конце концов, почему бы и нет? — думал он. — Всем известно, как работает наша доблестная миграционная служба: восстанавливать мои документы она будет ровно те же пять лет, что длится контракт трудника. Чем сидеть в изоляторе и вкалывать на вредном производстве, лучше я буду все эти годы мыть окошки Гондолина. Заодно, как только появится возможность, надо будет отправить мои записи Вильсону и толсто намекнуть ему, что у меня есть кое-что погорячее. Материал об изнанке жизни колонистов Парадиза может оказаться куда более резонансным, чем описание быта ачей. Вот пусть и подсуетится, если хочет его получить. А ещё посмотрим на здешнего Большого Босса. Вдруг мне удастся пустить ему под ноги правильный блик? Вы ещё узнаете, кто такой Джеффри Алан Уоллис, ачи бескрылые!»