1-10 Сборник детективов из серии Киллмастер о Нике Картере,

Глава 6

Когда Ник Картер каждый день энергично занимался йогой — дыхательные упражнения, стойка на голове, поза кобры, поза трупа — он сделал то, что делал нечасто: он провел еще 15 минут в позе медитации. Сначала сиденье в виде лотоса, затем сиденье в виде полулотоса. Он оставался таким все остальное время.

Ник сделал две вещи, которые не одобрил бы его старый гуру — святой человек, давным-давно обучивший его йоге: он не закрыл глаза и не отгородился от звуков внешнего мира. Ник обнаружил, что даже с этими двумя вариантами йога приносит ему пользу. Возможно, кто -то был слишком глубоко поглощен своей медитацией и, таким образом, представлял собой как бы мишень для ножа в спину, пуле в голову или быстрой веревке душителя. Какая ему разница, в какой форме придет смерть? Он довольно часто встречал этого ухмыляющегося джентльмена и все же избегал его; и он намеревался продолжать в том же духе. Тем не менее, с тех пор, как он и баронесса фон Штадт прибыли на виллу Лимбо, он чувствовал растущее беспокойство. Ник был готов признать, что такое чувство стало для него почти второй натурой, своего рода профессиональной болезнью. Но каким-то образом чувство, которое он испытывал сейчас, было другим. Он смутно чувствовал, не имея возможности точно сказать, что происходит, что это касается его больше лично, чем его задания.

Теперь, когда он сидел неподвижно, как каменная статуя, в центре большой и удобно обставленной комнаты, он признал, что больше всего его беспокоит то, что он не знает, почему он испытывает такое беспокойство. На данный момент он был тем, кто мог дергать за ниточки. У него была половина французского ключа японца, а это означало, что Макс Рейдер находился в офсайде. Так что он должен что-то сделать, и, наконец, тоже должен появиться. Он должен играть в игру Ника. На местности, которую выбрал Ник. Чего еще Киллмастер мог желать?

Он и баронесса — Элспет — находились на вилле Лимбо уже несколько часов, и, насколько мог судить Ник, дом казался «безопасным». По крайней мере, на данный момент. Вилла стояла на скалистом острове метрах в двухстах от швейцарского побережья. Телефона не было.

Связь с материком поддерживалась с помощью алюминиевой лодки, которая стояла в гавани, куда их высадила моторная лодка. Весла были в лодке, но она была прикована цепью к тумбе, а цепь была закрыта на замок. Это и еще несколько вещей заметил N3, когда они с баронессой поднимались по крутой деревянной винтовой лестнице к вилле на скале.

«Вашей подруге должно быть комфортно с ней», — прокомментировал Ник.

Баронесса довольно туманно отзывалась о своей подруге во время путешествия из Женевы. Ее подругой была графиня де Ланкуок; старая, надежнная подруга, дружбой которой она очень дорожила и которая когда-то был известной пианисткой. Она была уже старой, страдала подагрой и жила в очень уединенном месте в Париже. Только в особых случаях она посещала виллу Лимбо. Тем не менее, она сохранила дом, оставила там прислугу, и баронессе фон Штадт всегда были рады. На самом деле баронесса сказала Нику, что Вилла Лимбо была ее вторым домом. Местом, где она проживала постоянно, был, конечно, Бонн. Но она часто ездила на виллу и имела там много своих вещей, таких как одежда, книги и так далее.

Сказав ему это, она резко сменила тему.

Не дрогнув, Ник взглянул на часы. Еще три минуты. Затем он включал драгоценный

« Телефункен » в углу у балконного окна и пытался поймать передачу женевской службы новостей. Возможно, что-то будет сказано об отеле «Люкс» и «Хондо».

Ник вышел из своей неподвижной позы с мрачной ухмылкой. Макс Рейдер мог бы делать то же самое.

Он заметил присутствие женщины у двери, которая теперь была приоткрыта, за целую минуту до того, как она заговорила. Он чувствовал ее запах; веселый запах, который многое прояснил для него. Среди прочего, что ему ничего не угрожало. Наконец он сказал: «Входите, Миньон. Что это?'

Ник ненадолго увидел постоянный персонал, когда они прибыли. Она состояла только из служанки Миньон Франшетт и огромного толстяка, которого баронесса называла просто Османом.Миньон Франшетт вошла теперь в комнату в шуршащем платье, надушенная и ничуть не смутившаяся. — Если м-сье не хочет, чтобы за ним шпионили, — смело сказала она, — не сидите на полу в нижнем белье. Приняв душ, Ник надел белые боксерские шорты. Это было ирландское белье, оно стоило ему целое состояние и резко контрастировало с его прекрасным загорелым телом.

У девушки был дерзкий взгляд, когда она остановилась всего в двух шагах от Ника и осмотрела его с головы до ног. Что-то дерзкое и что-то еще. То, что N3 видел в глазах многих женщин. Это имело мало общего с любовью, хотя некоторые женщины ошибочно называли это так.

Желание. Чистая похоть.

Ник, как правило, брал вещи по мере их падения. Он ухмыльнулся ей. — Я одет, — сказал он. Увидев смущение на ее грубом милом крестьянском лице, он добавил: — Старая сцена из мира театра, Миньон. Забудь это. Что здесь происходит?'

Миньон Франшетт не смотрела на него. У нее были блестящие черные как смоль волосы, зачесанные назад и завязанные узлом на затылке. Ее большие глаза , как и ее волосы, были черными как смоль. Они уже не смотрели на Ника, а бродили по его телу и ползали по его коже, как два черных муравья.

Ник начал чувствовать себя менее комфортно. Были какие то пределы.

«Миньон! Что это значит? Ты пришла сюда только для того, чтобы полюбоваться моим телосложением? Это тоже ни на что не похоже, подумал он. К тому же вся эта сцена постепенно напомнила ему старый французский фарс. Тот, который был плохо исполнен. Поводом для этого послужила крепко сложенная девушка в аккуратной черной форме с белым фартуком.

Неохотно Миньон поднял глаза. Ее взгляд встретился с его. Одно большое приглашение.

— Баронесса, — сказала Миньон, — хочет знать, собираетесь ли вы поплавать перед обедом. Теперь она посмотрела через плечо Ника на железный балкон и залитое солнцем озеро за ним. — Скажи ей, что я хотел бы прийти, — сказал Ник. 'Но где? Не слишком ли холодно в это время года на озере? Не для него конечно. Он был достаточно закален... Но для женщины? А как насчет женщины, которая только что провела довольно бурную ночь?

— У нас есть крытый бассейн, мсье. С подогревом. Баронесса уже там. Если м-сье желает, я покажу ему дорогу.

В ее глазах снова появился дерзкий огонек. Она подошла ближе и, казалось, сопротивлялась непреодолимому желанию прикоснуться к нему.

— Нет, — коротко ответил Ник. Она определенно не выглядела плохо. Возможно, немного жестковатой, но все было на своем месте. И она была поднесена ему на блюдечке с голубой каемочкой. Ник усмехнулся. В любом случае, Хоук ничего не мог бы сказать по этому поводу. Миньон с ним не работала.

Девушка услышала смех Ника. — Мсье рассердился?

— И да, и нет, — сказал Ник. — Теперь забудь это. Скажи баронессе, что я буду у нее через десять минут.

— Сказать, мсье? Ее довольно большие белые зубы блестели за ее полными, красными губами. Она подошла еще ближе. — Что это значит, мсье? Миньон, казалось, был рада сделать что-то вместе.

Ник отпрянул. — Ради бога... давай, выходи! Вон!' Он указал на дверь.

Но Миньон вышла не сразу. Вместо этого она протянула руку и сжала бицепс Ника. Кончики ее пальцев почти благоговейно ласкали его гибкие мускулы. — У вас крепкие мышцы, мсье. Удивительные. Грозные!

Ник рассмеялся. Он схватил ее за руку и решительно повел к двери. — Ты милая девушка, Миньон, и я думаю, что ты очень милая… по крайней мере, я восхищаюсь твоей бескомпромиссностью. Но исчезни! Скажи баронессе, что я буду через десять минут. Мне нравится бассейн.

В дверях она вдруг обернулась. Она прижалась своей полной твердой грудью к обнаженному торсу Ника. Запах ее духов и кожи был ошеломляющим. Миньон постучала пальцем по свежевыбритому подбородку Ника. — Здесь очень скучно, — сказала она дразнящим голосом. — Я здесь одна, и этот ужасный толстый ублюдок составляет мне компанию. Может быть, мсье, вы найдете время, чтобы пообщаться с Миньон? Я очень хороша в постели! И баронесса не заметит. Я очень осторожна.

— Я так не думаю, — сказал Ник. - «Девочка, выходи!» Легким толчком он вытолкнул ее в коридор. Миньон снова улыбнулась ему и двинулась прочь, покачивая бедрами и дрожащим задом.

Ник закрыл дверь и запер ее. О Боже! В конце концов, Вилла Лимбо не была таким безопасным домом! Ник ухмыльнулся самому себе в большом вращающемся зеркале в углу — когда-то это была женская комната — и прошел в маленькую боковую комнату, которая служила спальней.

Чемодан модели Гладстон, сундук из кожи носорога, лежал открытым на кровати. Ник перевернул содержимое вверх дном. У него была небольшая проблема. На самом деле у него было больше проблем. Одежда например. Он был почти без чистой одежды. Спортивная рубашка, брюки, клетчатая куртка, носки и коричневые туфли. Это все. На данный момент этого было достаточно. Позже - когда придет время - он снова сможет одеться в депо в Женеве.

Самой насущной проблемой был кусок французского ключа. Он вынул его из-под резинки боксерских трусов и стал изучать. Он изящным жестом поднес его к губам и поцеловал. Он не был быть отделен от этого. Еще нет. Он не мог оставить его в этой комнате, пока они с баронессой купались, ели и… и делали все, что могли. Где, черт возьми, он должен был спрятать эту штуку? Ходил купаться в трусах и карманов в них не было. «Я должен напомнить старому Пойндекстеру, — подумал Ник, — что отныне он должен предусмотреть для агентов АХ купальный костюм».

Пока он решал эту проблему, он достал из чемодана трех своих лучших друзей и проверил их. Все было хорошо.

Он должен оставить Вильгельмину здесь. Тяжело ходить с Люгером в трусах. У вас есть комментарий по этому поводу. И Пьер. Он мог положить Пьера в карман халата. Хьюго? Ник взвесил маленький удобный стилет в руке. Он засунул его между резинками шорт. Не так уж и плохо. Это может удивить баронессу, но так тому и быть. Она была на его стороне, не так ли? В любом случае, Ник Картер никогда не двигался с места, если с ним не было хотя бы одного из трех его товарищей. В его профессии было одно правило, которым точно нельзя пренебрегать: никогда не забывай свое оружие! Потом встал вопрос, что делать с французским ключом. Он даже не осмелился доверить его Гладстону. Ключ был слишком важен. Гладстон было почти невозможно открыть постороннему; при неправильном открытии небольшое устройство выстреливало струю слезоточивого газа в лицо взломщику, и в нем был был маленький сигнальный звонок, издававший оглушительный шум!

Гладстон мог выдержать почти все, но для французского ключа он все равно не годился.

Ник Картер вздохнул. Он сделал грустное лицо. Он знал, что делать. Делать было нечего. Он снова вздохнул. Проклятие! Вещи, которые должен был делать агент AX, не всегда были достойными!

Он достал из чемодана кусок резины в форме малька и небольшой тюбик вазелина. Он пошел в ванную. Возможно, Ник Картер немного смутился бы из-за этого, но французский ключ был в безопасности.

Когда Ник вышел из своей комнаты и запер дверь, он почувствовал себя немного взволнованным. Он знал, что дело было не только в операции Тигр. Ник всегда был честен с собой и распознавал симптомы. Его возбудила безумная встреча с Миньон Франшетт.

Он считал, что этот дом в безопасности. По крайней мере, если вы исключите Миньон. Баронесса фон Штадт была хорошенькой, она сама призналась, что у нее был случайный любовник, и он ее явно привлекал. За всей ее дружеской болтовней и поддразниванием их фальшивого романа Ник уловил правду. Он не верил, что она позволит ему ошибиться. Тогда почему бы не использовать день в полной мере? Даже если он еще не совсем доверял ей. Теперь было сейчас. Скоро было скоро. А красивая молодая женщина всегда любима!

Вилла Лимбо представляла собой большой дом с бело-розовыми оштукатуренными стенами. У него была красная черепичная крыша и балконы с красивыми металлическими конструкциями. Он стоял на скалах маленького острова, как вилла древнеримского принца. Остров был маленьким и густо заросшим деревьями и кустарником. Хвойные деревья стояли среди зарослей лиственницы, березы и дуба. Когда они в тот день подошли к дому, Ник заметил довольно много троп, ведущих к дому. Вероятно, они разбегались по всему острову и все выходили из виллы, как спицы из ступицы в колесе.

Спускаясь по широкой лестнице с железными перилами, он подумал, что мог бы также немного исследовать остров. Завтра утром, может быть. Он был человеком, который не мог остаться без работы, даже в постели, и исследование острова, по крайней мере, дало бы ему какое-то занятие, пока его не найдет Макс Рейдер. Или пока он не нашел Макса.

Тем временем баронесса все еще была там. Элспет!

Ник видел что-то вроде оранжереи, когда вел девушку на виллу. Он направился туда, выйдя из дома через черный ход и следуя по широкой гравийной дорожке, по обеим сторонам которой были живые изгороди. Это была извилистая дорожка, и, завернув последний поворот перед оранжереей, Ник заметил толстого слугу. Человек, которого баронесса называла Османом.

Даже Ник Картер никогда не видел ничего подобного. Он вспомнил, как в детстве видел рекламу шин с изображением человека, сделанного из шин. Толстяк с накаченными шинами. Осман напомнил об этом Нику.

Шины Османа были толстыми. У него были маленькие складочки и складки по всему телу с головы до ног, что-то вроде темного сала. Ник подумал, что Осман мог быть сирийцем или турком. Глупо было то, что он был одет как швейцарский альпинист. Когда он впервые увидел его, Ник изо всех сил старался не расхохотаться.

Пройдя поворот тропы и увидев Османа, сидящего на каменной скамье и курящего трубку, он снова едва не рассмеялся. Эта куртка, эта яркая рубашка, эти кожаные подплечники и эта маленькая зеленая шляпа с пером: это было безумие!

Осман поднял голову и увидел приближающегося Ника. Он поднялся мгновенно и удивительно быстро и гибко для человека, который весил бы сто пятьдесят фунтов. Ник запомнил этот факт. Не такой медлительный увалень, каким казался.

— Добрый вечер, сэр, — сказал Осман. "Прекрасный день, сэр." В его поведении было нечто большее, чем обычное раболепие европейских слуг. У него был такой вид, как будто он мог броситься в пыль в любой момент; как по команде он бросится прямо на землю и начнет целовать твои ноги. А потом его голос! Высокий и пронзительный, с редкими выбросами сопрано. Голос из этого огромного количества бекона очень смутил Ника.

Он вежливо сказал: «Добрый день». Мужчина остановился со шляпой в руке. Он явно нервничал и продолжал смотреть на Ника. Он был совершенно лысым, и между толстыми валиками жира виднелись маленькие поросячьи глазки. Ник вдруг почувствовал настоящую симпатию к Миньон Франшетт. Быть одному на острове с этим парнем действительно не очень интересно!

Ник вдруг понял, что Осман, хоть и покорный и корректный, смотрит на него очень осторожно. Он не смотрел на него нагло, он держал глаза более или менее опущенными, но ничего не упускал. Ник не мог ошибаться: его оценивали. Это случалось с ним раньше. Так что Осману было любопытно. И что бы это было? Вероятно, он был таким же одиноким и разочарованным — разочарованным точно — как и Миньон. И любопытным. По словам баронессы, в эти дни на виллу Лимбо приходило не так много гостей.

— Баронесса в той оранжерее?

— О да, сэр! Конечно, сэр! Она ждет вас, сэр. Если бы он не был таким толстым, Осман бы поклонился. Он махнул своей нелепой шляпкой в сторону «оранжереи». Его голос подскочил. — Она уже давно вас ждет, сэр.

Ник улыбнулся ему. Он совершенно не любил этого человека. Это не было чем-то необычным для Ника Картера; Он действительно мало кому нравился. Он слишком хорошо их знал. Но Осман выступал против него. Он не был вполне уверен, почему; он изо всех сил старался не показывать этого. Ник Картер был не против убить того, кто этого заслуживал, но он не любил намеренно наступать людям на пятки.

Пока он шел, он чувствовал, что Осман наблюдает за ним. Нику стало его немного жаль. Бедный папаша! Сто восемьдесят фунтов жира! Что происходило в этом человеке?

У него никогда не могло быть романа с женщиной. Даже не только физически.

Он толкнул стеклянную дверь и оказался в дымящейся атмосфере джунглей. Легкая куртка, которая была на нем, в кармане которой уютно устроился Пьер, вдруг стало теплой. Ник снял её и перекинул через руку. Какое-то время он стоял, оглядываясь вокруг. У графини де Ланкуок, подумал он, должен быть экзотический вкус. И она должна была быть очень богатой, чтобы позволить себе такой сад.

Это было похоже на прогулку по джунглям или тропическому лесу. Повсюду висел плотный полог, в котором были все оттенки зеленого и вкрапления прекрасных тропических цветов. Огромные бабочки с восковыми крыльями размером с летучих мышей порхали взад и вперед. Птицы пастельных тонов метались, как стрелы, между деревьями, в кусты и обратно.

Ник увидел пантеру, свирепо смотрящую на него с ветки дерева. Инстинктивно он схватил Хьюго. Затем он начал смеяться. Пантера была чучелом! Чертовски натуральным.

Несколько троп вели от двери в джунгли. Когда Ник нерешительно остановился, он услышал голоса. Голос. Радио. Он улыбнулся. Баронесса слушала новости. Он собирался послушать новости, но Миньон помешала. Он пошел по дорожке на металлический голос диктора. Тропа выходила на небольшую поляну в искусственных джунглях. Все было так реалистично и искусно устроено, что у него возникло ощущение, будто он действительно попал в джунгли.

Баронесса фон Штадт купалась в бассейне. Она была обнажена. Ник с удовлетворением наблюдал, как она бесцельно плыла, затем приподняла напряженные белые ягодицы и пригнулась. Она вернулась, отплевываясь и отдуваясь. Ее светло-русые волосы ниспадали шелковой вуалью на лицо, а вода капала с ее красивых грудей. Она не заметила, как Ник смотрит, и снова нырнула в воду.

Рядом с бассейном стояло несколько надувных матрасов. На одном был белый халат и две маленькие части золотого бикини. Рядом стоял серебряный кулер для шампанского с бутылкой в нем. Кроме того, большая плетеная корзина для пикника. На другом надувном матрасе стояло маленькое транзисторное радио, безадресно посылающее голос диктора в джунгли.

Баронесса вынурнула снова. Она ахнула, как фея, поднимающаяся из пены. Водяная нимфа, подумал Ник, вынырнув. Морская ведьма! Он должен быть осторожен. Он ведь также планировал переспать с ней.

Ник подошел к краю бассейна. — Я Тарзан, — усмехнулся он. — Ты, Джейн?

"Николас!" - Она подплыла к нему, ее красный рот улыбнулся. Она не пыталась спрятать свое тело. — Где ты был, Николас! Я послала к вам Миньон несколько часов назад.

— Ты имеешь в виду пятнадцать минут назад, детка. Но какой в этом смысл... ты чувствуешь себя немного лучше? Классно выглядишь.' Он дразняще ухмыльнулся.

Баронесса скрестила руки на груди. — Не смотри так. Я не стыжусь своего тела. Мне не стыдно за то, что я с ним делаю! А что касается твоего вопроса, я чувствую себя хорошо. Это такая милая вещь! Я приняла ванну и немного поспала».

Ник встал на колени у края бассейна и посмотрел на ее мокрую кожу. Мягко блестящая и красивая, как у щенка тюленя.

"Вы великолепны," сказал он. 'Потрясающий вид.'

Смеясь, баронесса прижалась к краю бассейна. Она убрала руки от груди и начала пальцами расчесывать мокрые волосы. Ник посмотрел на нее с непритворным восхищением. Он всегда считал себя экспертом по грудям: ее грудь была идеальной. Идеальной грушевидной формы, в правильном месте, в правильном твердом наполнении с маленькими голубыми прожилками, выступающими под кремовой кожей. Каждую грудь венчал маленький бутон красной розы.

N3 обнаружил, что поцеловаться с ней очень сложно. И разве старый Херрик не написал: «Срывай бутоны роз, пока можешь»? В профессии Ника это было одним из принятых вами правил.

Тем не менее, маленький дьявол заставил его рискнуть испортить настроение, сказав: «Я рад видеть, что ты, по крайней мере, не плаваешь с ним».

Баронесса подняла на него глаза. В зеленом свете ее глаза снова были лилово-голубого цвета с блестящими золотыми искорками.

"С чем я не плаваю, Николас?"

«С медальоном».

На мгновение на ее губах появилась слабая улыбка. Потом исчезла. Она посмотрела в другую сторону. — Я… я почти забыла, что ты обыскивал меня, пока я спала. Конечно, вы знаете об этом медальоне и о портрете. Но нужно ли говорить об этом сейчас? На данный момент?'

— Прости, — сказал Ник. Он имел в виду это.

Улыбка вернулась на ее лицо. — Тогда я прощаю тебя. Залезай в воду и пойдем купаться. Я выпью вина потом. И я попросила Миньон приготовить ещё кое-что. Она указала на корзину для пикника и серебряный холодильник для шампанского. — Но сначала мы поплаваем, хорошо? Ник Картер колебался. Холодным взглядом он осмотрел фальшивые джунгли вокруг себя. Ярко окрашенные птицы порхали взад-вперед и чирикали. Транзисторное радио звучало и звучало, то по-французски, то по-немецки. Ник свернул халат в небольшой узелок и положил его рядом с бассейном. Пьеру было хорошо до поры до времени. Ник наклонился и провел пальцами по холодному лезвию Хьюго, зажатому между резинками его шорт.

Он снова долго и пытливо оглядывался. Инстинкты подсказывали ему, что здесь безопасно. По крайней мере, на данный момент он был здесь в безопасности. И даже Киллмастер время от времени нуждался в отдыхе, баронесса фон Штадт обхватила лодыжку Ника своими твердыми влажными пальцами. Она посмотрела на него. В ее взгляде было странное и темное приглашение. Она сказала очень тихо: «Даже здесь ты все еще начеку. Даже здесь, прямо перед тем, как мы вместе ляжем спать, ты все еще напуган. Как ужасно, ужасно, что тебе всегда приходится так жить, душенька!

Ник наклонился и погладил ее мокрые светлые волосы. Он был рад, что она говорила таким простым языком; то, что она открыто призналась в своем намерении и назвала его милым, прояснило ситуацию. Им больше не нужно было оборачиваться. Позже, когда все было кончено… ну, это было позже.

— Да, — признал он. «Это дерьмовый образ жизни, но это жизнь, которую я веду. Но вы правы, мы не будем сейчас говорить об этом. Этот момент принадлежит нам... нам двоим.

Баронесса рассмеялась, потянула его за лодыжку и попыталась сбить с ног.

— Ты так думаешь, Николас! Ты так думаешь! Сначала тебе все равно придется меня поймать. На мгновение ее голос прозвучал там, в этих маленьких джунглях, лежащих в зеленых сумерках, как у школьницы.

— Я тебя достану, — пообещал Ник. Он нырнул и поплыл за ней. Она обернулась, смеясь и сопротивляясь. В своих руках он держал извивающуюся белую нимфу.

— Не дерись так, — прошептал Ник. «Кто-то может наблюдать. Мы бы просто притворились любовниками, не так ли? Он притянул ее к себе. Теперь он стоял в воде, которая была ему по грудь, и чувствовал мягкую, прохладную твердость ее грудей, касавшихся его кожи. Ее соски были твердыми.

Баронесса фон Штадт отказалась от всех претензий. Она перестала улыбаться и опустилась в его объятия. Она прижалась губами к его, ее рот был открыт, ее язык жадно искал его.

Они долго целовали друг друга, их рты склеились, их языки дрались, как две красные змеи в розовой пещере.

Наконец баронесса ахнула: — Я не притворяюсь, Никки! О, это серьезно! Я так в тебя влюбилась. Я хочу спать с тобой!'

Она обхватила его своими длинными белыми ногами, обняв тонкую талию. Но когда Ник осторожно попытался освободить ее ноги, она оттолкнула его и сказала: «Нет! Не здесь. Вынеси меня, милый. Неси меня. На надувной матрас...