52 Гц

Глава 22

Дакота, надувшаяся и обиженная, нашлась у стола с десертами. Она стояла, яростно тыкая вилочкой в пирожное, будто хотела убить его дважды или трижды, для верности. Майкл аккуратно цапнул ее под локоть (зная, что на грубость Дакота может пырнуть его этой вилочкой в глаз, а что более вероятно — врежет по яйцам, а Майкл не собирался проводить всю свадьбу в полусогнутом положении).

— Ты че творишь, мать?.. — шепотом спросил он, приобнимая ее за пояс и увлекая за собой подальше от гостей. Дворец Сары он помнил смутно, но как-то вырулил к маленькому закутку, откуда открывался запасной выход в сад — для прислуги. Тут лежали какие-то свернутые шланги, стояли грабли и лопаты, коллекция резиновых сапог и мешки для удобрений.

— Что, он тебе уже нажаловался?.. — с досадой спросила Дакота, запихивая в рот кусок пирожного.

— Не он мне нажаловался, а я его спросил, — поправил Майкл. — Серьезно, ты что, рехнулась?..

— Ты тоже считаешь, что мне следует молчать?.. — с вызовом спросила она.

— Да, я считаю, что тебе нужно молчать! — негромко воскликнул Майкл. — Ты понимаешь, как это выглядит?..

— Я тебе скажу, что я понимаю, — Дакота подступила к нему, угрожающе покачивая десертной вилочкой, вымазанной в сливочном креме. — Я навскидку назову тебе двадцать, тридцать мужиков и баб из здешних гостей, которые пользуются услугами таких, как я. Но они все будут корчить рожи и отворачиваться, если я скажу, чем занимаюсь. Почему это?.. — она изобразила удивление. — Значит, трахаться со мной можно, а вслух про это говорить нельзя?

— Слушай, не все люди готовы принять твою откровенность, — сказал Майкл. — Даже больше: они и не обязаны ее принимать.

— Правда?.. — с издевкой спросила она. — Значит, не обязаны?.. Значит, можно снять шлюху, а потом сделать вид, что ее не существует?

— Тебе мало, что у тебя есть друзья, которые принимаю тебя такой, какая ты есть?.. Ты мой друг, а Бран тебя любит. Тебе надо, чтобы весь остальной мир тебя принял?

— Было бы неплохо, — едко сказала Дакота. — Или ты против?..

— Я не против идеи, ты знаешь, — сказал Майкл. — Я никого не сужу. У тебя не самая уважаемая профессия, но я уважаю и ее, и тебя. Я против только потому, что ты выбрала неподходящий день. Это свадьба лучшего друга Брана, а ты превращаешь ее в акт протеста против стигматизации работников секс-услуг. Ты заставляешь людей чувствовать себя неловко. Они пришли сюда не за этим. Они пришли порадоваться тому, что два любящих человека нашли друг друга. Это не твой день, Дакота, — с нажимом сказал он. — Не тяни одеяло на себя.

— Хочешь, чтобы я врала о себе?.. Чтобы всем этим, — она качнула головой, — было удобно?..

— Врать не обязательно. Ты прекрасно знаешь, что твои функции не ограничиваются сексом, — сказал Майкл. — Я, знаешь, иногда изображаю на камеру, что трахаюсь с другими — но это не делает меня порно-актером. Выбери любой термин, который тебя устроит, но который не будет шокировать людей. Скажи, что ты фрилансер, что ты занимаешься организацией досуга — все будет правдой. Но не тычь людям в глаза свою гражданскую позицию. Большинству из них плевать на твою профессию, они спрашивают из вежливости. Паталогоанатом тебе не скажет, что он зарабатывает на жизнь, расчленяя людей. Он скажет, что он просто врач.

Дакота смотрела на него, упрямо надув губы. Обиженная теперь уже и на него.

— Иди к нему и извинись, — потребовал Майкл.

— А если я не хочу?

— Что, смелость кончилась? — спросил Майкл. — Выставлять его идиотом тебе нравится, а последствия принимать не хочешь?

— Я вообще не хотела с ним ничего начинать!

— Но ты начала. Я тебе говорил — отшей его, ему будет легче. А ты что сделала? Решила поиграть в отношения?

Она молчала, мрачно надувая щеки, так похожая сейчас на обиженную девчонку, а не на взрослую женщину.

— Ну ты еще полезь покопаться в наших отношениях, — буркнула она. — Что он тебе сказал?

— Что там между вами происходит — это ваше дело, а не мое, — сказал Майкл. — В это я не полезу. Но делать из него идиота я не дам.

— Мужская солидарность носителей члена? — привычно-едко спросила она.

— Дружба, дура, — мягко сказал Майкл. — Такая же, как у меня с тобой. Только с той разницей, что с Браном мы в один горшок ссали. Я знаю его всю жизнь и обижать его никому не дам. Будь на твоем месте мужик, я бы то же самое сказал. Иди, нахрен, и извинись.

Она шумно выдохнула, отвела запястьем волосы со лба. Поникла.

— Я знала, что все испорчу, — как-то обреченно сказала она. — Надо было тебя послушать.

— Ты еще не видела, как я все порчу, — самоуверенно отозвался Майкл. — Тебе до меня, знаешь… Как до звезды.

Дакота поставила блюдечко с растерзанным пирожным на бухту зеленого садового шланга, мрачно уперлась рукой в бок.

— Я хочу, чтобы он был счастлив, — сказал Майкл. — Если он любит тебя — значит, любит. Не издевайся над ним.

— Я не просила его в меня влюбляться! — с досадой бросила она. — Он сам виноват, что выбрал такую!

— Какую — такую? Охеренно красивую умную бабу с заебами? Ну, может, и виноват. Ты теперь ему будешь за это мстить? За то, что он принимает тебя такой, какая ты есть? Ну молодец, — с сарказмом сказал Майкл. — Давай еще мне помсти за то же самое.

Она недовольно фыркнула. Потом перестала нервно улыбаться, стянула губы в точку, заморгала, будто боролась с подступающими слезами.

— Я не могу дать ему то, что он хочет, — сказала она. — И не хочу! Ни замуж, ни трахаться с ним не хочу.

— Так, знаешь, что — это все не ко мне, — сказал Майкл, подступив ближе и взяв ее за плечо. — Это к нему. Разбирайся с ним — чего ты хочешь, чего не хочешь. Решила дружить — ну вот иди и дружи. Он вроде не против. Дружит он первосортно, отвечаю.

— Господи, я знала, что мне нельзя было в это ввязываться, — она вздохнула, провела пальцами по волосам. — Вы, мужики, стоите друг за друга, как Берлинская стена. Чего я ждала!..

— Понятия не имею, чего ты ждала. Если ты думаешь, я так только с мужиками умею — посмотри в зеркало, может, там тоже что-то увидишь. Или спроси Сару, — добавил Майкл. — Она дохера расскажет.

Дакота ушла, попросила не провожать. Мол, как выглядит Бран, она помнит, отыщет его без посторонней помощи.

Майкл остался. Сунул руки в карманы брюк, поглядел на ухоженный парк сквозь стеклянные двери. Как многое здесь началось. Как они стояли тогда на крыльце, Джеймс был пьяный, а глаза — синие-синие. Как он дулся и отнекивался, мол, совсем не надо его подвозить, сам доедет. Доехал бы, да — разбил бы свою красивую Ауди на год раньше. Какой он смешной был тогда. Хорошенький. Наверное, его уже тогда хотелось прижать где-нибудь за колонной и зацеловать до синяков на губах. Вот бы он удивился, если бы Майкл тогда так и сделал.

Майкл ностальгически усмехнулся. А первая драка у них какая была?.. Хотя что там — драка. Но как тогда начали, так остановиться и не смогли. Измордовали друг друга, живого места нигде не осталось.

Все было здесь. Гуляли. Разговаривали. За руки держались, пока кино смотрели. Целовались тайком, но это уже позже, когда все завертелось, как водяной смерч, подхватило и понесло. Прятались по закоулкам, за шторами даже. Может, где-то тут до сих пор те самые шторы висят, в которые они заворачивались. Майкл нависал над ним в своей черно-красной мотоциклетке, он же всегда был выше, а Джеймс задирал голову и светил глазами из полумрака — как кот, только огонь в них был синий. Шкодно забирался холодными руками под Майклову футболку, устраивал ладони на твердых ребрах, а сердце стучало в них.

Такие дураки были оба.

За спиной послышались шаги, Майкл очнулся, обернулся на звук.

— Ты в порядке?..

Они с Джеймсом спросили это друг у друга в один голос. Майкл усмехнулся, Джеймс сунул руки в карманы и тоже слегка улыбнулся.

— Да вот… Бран поругался с Дакотой, помогал ему восстанавливать счастье в личной жизни, — сказал Майкл.

— У него эффектная девушка, — сказал Джеймс.

— Ага. Очень, — подтвердил Майкл. — Особенно эффектно у нее выходит выебываться. Но он сам с заебами, они друг друга стоят.

Джеймс улыбнулся.

— Ты рад, что вы собрались вместе?.. Вы, четверо?..

— Да, — рассеянно сказал Майкл. — В последний раз мы все вместе были лет двадцать назад. Соберешься тут, если Бран в Калифорнии, Томми в Лондоне, а мы с Эваном мотаемся по всему миру, как…

Он не договорил, не придумав достаточно крепкого выражения.

— Вы с Эваном, — с многозначительной усмешкой повторил Джеймс. Майкл мгновенно насупился:

— Что?

— Знаешь, когда ты пытался заставить меня ревновать, сдувая с него пылинки, это было по-своему мило, — сказал Джеймс. — Даже трогательно.

Майкл раздраженно выдохнул сквозь ноздри. Это было несправедливо, что Джеймс так легко раскалывал его. Подначивал теперь, дразнился. Майкл посмотрел на него исподлобья, стиснув губы. Джеймс улыбался, довольный, будто отхватил что-то особенно ценное на гаражной распродаже.

— Тебя твой жених еще не ищет? — с вызовом спросил Майкл.

— А тебя — твоя невеста? — невинно спросил Джеймс.

— Я думаю, прямо сейчас они развлекают друг друга светской беседой, — закипая, сказал Майкл.

Руки зачесались взять сигарету, но пачки при себе у него не было. Впрочем… пачки не было, а вот идея — была.

— Как думаешь, все эти ребята в английских домах — они же работают тут всю жизнь, да? — спросил он, резко меняя тему. — Это же не офис, чтобы прыгать по должностям туда-сюда.

— В таких домах — наверное, да, — согласился Джеймс. У него в глазах загорелось любопытство. — А что?

Майкл, прищурив глаза, пошарил взглядом по полкам. Подвинул под стену садовую скамеечку, встал на нее и потянулся к самой верхней полке, на которой стояла старая жестяная лейка. Ухватил ее за длинный нос, наклонил, перевернул — из лейки ему на голову выпала пачка сигарет, обрывки сухих бурых листьев, еловые иглы и какой-то сор. Он с довольным видом вернул лейку на место, спрыгнул на пол, стряхнул с плеч песок.

— Господи, Майкл, — с показным недовольством вздохнул Джеймс, шагнул к нему и смахнул с волос мусор. — Ты везде какую-то дрянь найдешь.

Майкл весело улыбнулся, стянул сигарету и забросил пачку обратно в лейку.

— Десять лет назад тут работал один парень, Чарли. Садовник. У него тут была нычка. И до сих пор есть, как видишь.

— Повернись, — Джеймс встал ближе, чтобы удобнее было отряхивать. — Ты просто неисправим, ты знаешь? Теперь еще и воруешь сигареты у прислуги.

— Так, я однажды бесплатно подкрутил ему газонокосилку, — обиженно сказал Майкл. — Имею право!..

— Надеюсь, это был не эвфемизм, — сказал Джеймс себе под нос.

— Сам ты эвфемизм! — отозвался Майкл, нашаривая на полке коробок спичек.

Он прикурил, выпустил клуб голубоватого дыма. После табака, к которому он пристрастил Эрика, сигарета показалась невкусной, но Майкл не стал брезговать. Джеймс провел ладонью по его плечу и рукаву, и это уже было явно не для того, чтобы смахнуть с Майкла сор.

— Угостишь?..

— Пополам, — Майкл выдохнул дым и протянул сигарету Джеймсу. Тот наклонился, обхватил сигарету губами прямо из пальцев Майкла. Затянулся, прикрыв глаза и втянув щеки. Выпрямился.

— Ты ебнулся?.. — хрипло спросил Майкл, так и стоя с протянутой рукой, не зная, то ли ему сейчас злиться, то ли сразу уйти от греха подальше.

Джеймс как-то совершенно ненатурально невинно поднял брови и узкой струйкой выпустил дым в сторону.

— Не испытывай мою полигамность на прочность, — предупредил Майкл.

— Порвется?..

Майкл сунул в рот влажный фильтр сигареты.

— Может, я щас твоему жениху позвоню, чтоб забрал?.. Вставит куда надо, и все пройдет.

— А почему ты думаешь, что это он мне вставит?.. — с какой-то внезапной наглостью спросил Джеймс. — Может, у нас наоборот, чаще я ему вставляю?

— Блядь!.. — с чувством сказал Майкл, пытаясь прогнать из воображения непрошенные картины. — Я тебя об этом спрашивал?.. Я тебя об этом не спрашивал!

Он затянулся поглубже, сунул сигарету Джеймсу (пусть покурит, остынет, подумает над своим поведением) и двинулся прочь.

Джеймс догнал, окликнул:

— Майкл!.. Выход не там.

Он пошел вперед, Майкл, не глядя, двинулся за ним, чуть не сопя от злости. Доверчиво шел вслед за спиной Джеймса, спускался за ним по лестнице (зачем-то), ни на что не обращая внимания, и осознал, что они идут каким-то странным путем, только тогда, когда за очередной дверью оказался не выход на зеленую лужайку, к гостям — а подвал. Здесь было прохладно и очень просторно. В арочных проемах стояли стеллажи с бутылками из темного стекла, покрытыми белой пылью. Возле кирпичных стен друг на друге лежали проштампованные бочонки. Святая святых каждого благородного замка — винный погреб. Наверняка он стоил как весь этот дом целиком.

Майкл, заинтересованный, шагнул к ближайшей арке, посмотрел на пыльные горлышки бутылок. Он не разбирался в вине — алкоголь как искусство был ему не интересен. Он одинаково пил старый бурбон, коллекционный коньяк, шотландский виски и дешевую текилу, причем текила из всего перечисленного нравилась ему больше всего, потому что была вкуснее. На его приземленный, плебейский вкус. Но сейчас почему-то захотелось рассмотреть бутылки поближе. Потрогать пальцами белую пыль, почитать надписи на этикетках, будто ему хоть что-то сказали бы эти названия и года.

— Здесь прекрасная коллекция, — тоном экскурсовода вдруг сказал Джеймс. — Я знаю этот виноградник, — он ткнул пальцем в какую-то бутылку, и Майкл бы не поручился, что это было не наугад. — Мы были здесь с Винсентом. В прошлом году.

Он как будто совершенно не соображал, что делает и что говорит. Расхаживал между стеллажами, нарядный, накрахмаленный, чуток взъерошенный. Он казался заметно живее, чем там, на лужайке.

— И как там было?.. — саркастично спросил Майкл. — На винограднике? Понравилось?.. Виды, наверное, хорошие?..

— Разные, — отозвался Джеймс.

— Много их там повидал?

— Я не стремлюсь к разнообразию ради разнообразия, — сказал Джеймс.

— К чему же ты стремишься, радость моя?..

Джеймс резко развернулся к нему лицом, распахнув глаза. Это было уже чересчур, это было уже слишком. Майкл пошел на него, а когда дошел — взял руками за голову и поцеловал. И плевать ему было на чужой дом, полный гостей, на чужую свадьбу, на Винсента и Викторию, которые наверняка ждали их и оглядывались — где они, куда пропали?.. Ему не думалось. Он понимал только, что если бы не поцеловал его — ударил бы, а бить не хотелось, ну некрасиво было бы, если бы Джеймс потом всю свадьбу сидел с фингалом. И свадебные фотографии испортятся, а Майкл не мог так подставить Томми и Сару — испортить им свадебный альбом, это же на всю жизнь, у тебя через пятьдесят лет кто-нибудь заберется на чердак, начнет ворошить старые фотокарточки — а у тебя там гость с фингалом сидит. Ну, нельзя же так?..

Поэтому поцеловал.

— Я радость?.. — с глухим восхищенным торжеством выдохнул Джеймс.

Майкл, игнорируя вопрос, целовал его смеющиеся губы. Джеймс держался за отвороты его визитки, будто это он схватил Майкла за грудки и не позволяет ему отстраниться. Попробовал бы он позволить — точно бы получил, Майкл был достаточно заведен, чтобы как минимум хряснуть Джеймса спиной в жалобно зазвеневший стеллаж.

— Майкл!.. — Джеймс все-таки заставил его оторваться. — Сара убьет нас, если мы разобьем хоть одну бутылку. Простит, если выпьем — но не простит, если разобьем.

— Я тебя сейчас сам убью, — внятно пообещал Майкл.

Джеймс издал тихий гортанный смешок, оборвал его, сияя взглядом. Оттолкнул Майкла от себя, утек сквозь стеллажи, спиной собирая с них драгоценную пыль, маня за собой хитрым взглядом и закушенной губой. Майкл обреченно протиснулся за ним — мимо решетчатых рядов с бутылками, мимо арок, мимо длинных рядов с бочками, на которых были написаны мелом какие-то цифры, даты и буквы.

— Детка, — позвал он, наивно надеясь, что они все-таки удержатся и не сделают никакой глупости. Оглядел пустой длинный проход. Джеймс вынырнул откуда-то сбоку, толкнул Майкла спиной к бочкам, крепко накрыл его пах ладонью.

— Детка?.. — насмешливо переспросил он.

Майкл сдался мгновенно — даже притворяться не стал, что не хочет или что в нем остался какой-нибудь голос разума. Сдавленно промычал согласие, побуждение, требование даже, в целующие его губы. Когда Джеймс, прижимая свою же ладонь к его члену своим же бедром, отстранился, чтобы глянуть в лицо — выдохнул громкий стон. Тот гулко разнесся под сводами винного погреба, Майкл зажал себе рот рукой.

— Вот молодец, — вкрадчиво похвалил Джеймс. — Так и стой.

Он смотрел с незнакомой жадностью, мысли по глазам прочитать было нельзя. Оценивающе смотрел, бегал глазами по лицу, будто проверял, готов Майкл — или его еще покипятить нужно?

— У тебя в трусах опять смазка в пакетике припрятана? — спросил Майкл.

— А зачем она мне?.. — лживо удивился Джеймс. И нарочито медленно опустился на одно колено, потянулся расстегнуть Майклу брюки. Тому опять пришлось зажать себе рот, потому что молчать иначе было просто нельзя — и то сквозь ладонь все равно что-то прорывалось, когда Джеймс дразнился, как сучка, облизывал и щекотал языком, а не брал по-нормальному. Да еще и глазел снизу вверх, раскрывая рот, так, что у Майкла подгибались колени. Если он хотел показать, что с момента первого опыта он многому научился — так он, блядь, показал, и так напоказывался, что Майкл не выдержал — схватил за волосы и оттрахал в рот, вот в этот самый, издевательский блядский рот, чтобы наконец уже заткнуть его и самому перестать позорно скулить.

Ноги потом подогнулись, Майкл привалился спиной к бочкам, пытаясь отдышаться. Погладил Джеймса по щеке нервно дрожащими пальцами. Тот медленно выпустил мягкий член, сморгнул с глаз невольные слезы, промокнул их пальцами. Сам вздохнул наконец поглубже, кашлянул.

— Мы же вроде бы попрощались, — сказал Майкл, застегивая брюки. — Решил с полдороги вернуться?

— Да, забыл кое-что, — хрипловатым горлом сказал Джеймс, поднимаясь к колен и отряхиваясь.

— Плохая примета — возвращаться. В зеркало посмотрись, — посоветовал Майкл.

— Обязательно, — серьезным тоном сказал Джеймс. — У тебя мел на спине.

— А у тебя член во рту, — беззлобно огрызнулся Майкл и повернулся к нему спиной: — Был. Отряхни.

На одной из бочек, действительно, остались смазанные следы, будто кто-то небрежно прошелся по доске меловой тряпкой. Джеймс с силой похлопал Майкла между лопатками, потом сказал, что этого мало — нужна вода или щетка. Пришлось идти их искать. О том, что только что произошло, они не разговаривали, будто ничего и не было. Джеймс, только что игривый и веселый, вдруг стал серьезным и деятельным. Но благостное спокойствие к нему так и не вернулось — просто, казалось, он спрятал игривость в себя, как в шкатулку, и она тихонечко звенела там маленьким комаром.

Майкл вернулся, когда гости уже собирались рассаживаться по машинам, чтобы ехать в церковь. Они с Джеймсом разошлись после того, как оба привели себя в порядок в туалете, будто ничего и не было, и вернулись на лужайку сквозь разные двери. Майкл добрался до Виктории, отвлек ее от оживленной беседы с какой-то величественной старухой, потянул к парковке.

— Уже отстрелялся?.. — спросила она, смерив Майкла опытным взглядом. — Господи, я тебе поражаюсь — как ты все успеваешь?..

— Встретил старую знакомую, — безмятежно отозвался Майкл. Жизнь вновь стала ему мила, и ему даже не требовалось постоянно держать в голове мантру «не порть людям праздник!», чтобы держать благодушную улыбку. — Идем, нам пора выдвигаться.

Свадьба была традиционной, со всеми этими реверансами и выкрутасами, так что взволнованный жених с друзьями, которые подпирали его со всех сторон и не давали ему психовать, прибыли в церковь задолго до невесты. Родственники и ближайшие друзья постепенно занимали места на скамьях, увитых цветочными лентами. Майкл стоял сбоку от алтаря, вместе с Томми, который был румян и бледен одновременно. В том, что Томми счастлив, сомнений не было никаких. Он светился. Даже если он от нервов ненадолго переставал улыбаться — у него улыбались глаза, щеки и даже уши.

— Мы провожаем тебя в последний путь, — заунывным шепотом начал Бран, и Майкл врезал ему по спине:

— Заткнись!

Эван, самый спокойный из всех четверых, разглядывал убранство церкви и трубы органа. Везде были цветы — на колоннах, на скамьях, в корзиночках на полу, и даже с огромных кованых люстр свешивались гирлянды из белых роз. Сара хотела белую свадьбу, чтобы по-сказочному, по-девчоночьи, и Майкл думал, что, несмотря на всю бурную юность невесты, эти символы чистоты и невинности смотрелись здесь удивительно уместно. Потому что Сара и Томми — они были вместе почти десять лет, они были счастливы, они до сих пор были влюблены — и они заслуживали идеальную свадьбу, такую, какая бывает в романтических фильмах, красивую, немного наивную, полную радостных ожиданий.

Бран полез за пазуху, извлек плоскую фляжку, отвинтил крышечку.

— На, взбодрись, — он протянул Томми.

Томми нервно схватил фляжку, глотнул для храбрости.

— Ты его так навзбадриваешь — нам его потом придется на руках таскать, — предупредил Майкл.

— И потаскаем! — с энтузиазмом ответил Бран. — Что мы, не потаскаем?

— У тебя помада на губах, — с веселой досадой сказал Майкл. — С Дакотой целовался? Это ее цвет.

— Может, и целовался, — сказал Бран, растирая губы ладонью. — Тебе-то что? Че ты вообще на мои губы пялишься?

— Ой, заткнитесь оба, — нервно сказал Томми, поворачиваясь спиной к гостям, чтобы еще раз приложиться к фляжке. — Цапаетесь, как пидоры.

— Че это мы пидоры! — вполголоса возмутился Бран. — Это вообще он пидор, а у меня девушка есть!

— Это не у меня губы в помаде, — мстительно сказал Майкл.

— Так, я тебе сейчас… — начал Бран, поднимая кулак, но Эван неожиданно подал голос, явно уловив лишь часть разговора:

— У меня есть бальзам для губ, кому надо?.. — и достал из кармана крошечную жестяную коробочку.

— Вот ему, — Бран кивнул на Томми. — Ему невесту целовать, а он вечно губы грызет, потом ходит, как…

Он осекся, заметив многозначительный взгляд Майкла и слегка приподнятую бровь.

— Так, молчи уже, — приказал Бран.

— А я молчу, — со значением сказал тот.

— Вот и молчи…

— Тихо!

В распахнутых дверях церкви показалась Сара под руку с отцом. Она была в белом, в кружевах и жемчуге, с бриллиантовой тиарой на голове, с которой на спину спускалась длинная полупрозрачная фата. Вступила музыка. Майкл смотрел, как Сара приближается к ним, как становится все виднее почти смущенная, но счастливая улыбка. Перед невестой тянулась вереница мелких девчонок в длинных платьицах с корзинками лепестков, которые они кидали во все стороны, устилая путь: в воздух, в гостей и друг в друга. Бран рядом кашлянул, длинно шмыгнул носом. Переступил с ноги на ногу, снова предательски кашлянул. Сделал вид, что у него зачесался глаз.

Майкл улыбался, глядя на них — на всех. На Томми, который едва сдерживал слезы радости, на Брана, который держался из последних сил, и только мелко дрожащие, плотно сжатые губы выдавали его. Эван улыбался безмятежно и ласково, Майклу тоже не хотелось рыдать, хотя все это было безмерно трогательно: и клятвы у алтаря, и взволнованные голоса, и глаза Сары — какие-то уже другие, взрослые, радостные.

Правда, иллюзия взрослости Сары исчезла, когда та после всех проникновенных обещаний, поцеловавшись с Томми, развернулась к гостям и драматическим жестом "зырьте, че я отхватила!» показала кольцо на пальце.

Солнечный день сиял, отражаясь от белоснежного платья, когда она с Томми выходила из церкви. Майкл щурил глаза от яркости белой ткани, вместе со всеми швырялся в молодоженов пшеницей, конфетти и лепестками — чтобы были счастливы, пусть не каждый день — как сегодня, но чтоб были. Джеймс стоял в линии напротив него, и когда Томми и Сара прошли мимо, Майкл бросил горсть лепестков и в него — пусть тоже будет счастлив, хватит ему уже мыкаться. В ответ получил чуть не в лицо горсть пшеницы — едва успел прикрыться локтем.

Сара запустила букет в толпу незамужних девиц — и поймала его Виктория, подпрыгнув выше всех — как баскетболист в летящем шелковом платье. Майкл хмыкнул, покачал головой: он, в отличие от Виктории, в приметы не верил.

После церемонии они вернулись обратно в особняк в Хайгейт, Сара сменила длинное платье на другое, попроще и покороче. В одной из гостиных едва ли не до потолка высилась гора подарков. На лужайке устроили свадебный завтрак, танцы — и выцепить Сару из объятий Томми можно было только с боем. Пришлось подослать к нему леди Агату — они с Томми прониклись друг к другу какой-то совершенно особенной нежностью. Возможно, она напоминала ему его собственную бабку, а он ей — одного из ее первых мужей. Так или иначе, Томми был обезврежен, и Майкл завладел рукой Сары. Они покачивались на одном месте, обнявшись под медленную музыку. Молча, просто прижавшись голова к голове. Майклу не надо было ничего говорить, Сара понимала его без слов. При всем том, что событие было исключительно радостное, для Майкла оно было немного грустным. Словно окончательно закрывалась его связь с прошлым, переворачивалась страница — та, где они все были горячими, глупыми, молодыми.

— Вы такая красивая пара, — сказал Майкл, когда Сара пристроила ему голову на плечо. — Хорошо, что вы вместе.

— Мне жаль, что у вас не сложилось, — тихо сказала она. — Вы очень подходили друг другу.

— Ну, что теперь жалеть, — сказал Майкл, накрывая ее ладонь у себя на груди. — Может, не так уж и подходили, раз ничего не сложилось.

Иногда он натыкался взглядом на Джеймса. Тот весь день не отходил от Винсента, со стороны казалось, что у них полная идиллия и взаимопонимание. Винсент выглядел почти счастливым, Джеймс был с ним нежен и весел, и лишь иногда то у одного, то у другого проглядывала напряженная или виноватая улыбка.

Среди гостей мелькал Колин, но Майкл мастерски избегал столкновения с ним — слишком велик был риск, что это плохо кончится. И неважно было, как Колин себя поведет, даже если вдруг он начнет вслух сожалеть и раскаиваться — не поможет. Майкл даже не испытывал желания покрасоваться перед ним — мол, смотри, кем я стал, смотри, как взлетел, теперь я пара твоему парню, а?

Хелен рядом с ним не наблюдалось, вместо нее была какая-то длинноногая кобылка лет тридцати — видимо, и это новогоднее пожелание тоже сбылось. Они наконец определились.

Время летело быстро — танцы, разговоры, шампанское. Когда стемнело, с крыши запустили фейерверк. Майкл, слегка нетрезвый от долгого дня и выпивки, в одном жилете, с развязанным галстуком, сидел на траве, вытянув ноги, и смотрел, как в небе вспыхивают алые и золотые шары. Пристроив затылок ему на бедро, как на подушку, рядом лежал Эван, сцепив тонкие длиннопалые руки на груди, и смотрел туда же. Даже Бран снял фрачный пиджак и ослабил галстук.

— Ты следующий, понял? — сказал он Майклу, приземляясь рядом с бутылкой шампанского. — Я, может, тоже жениться хочу. Эван опять первый, Томми следующий, значит — теперь твоя очередь.

— Уступаю, — сказал Майкл, запрокидывая голову и глядя в небо. С крыши тянуло характерным сизым дымком, взвизгивали ракеты, взлетая вверх перед тем, как взорваться огненным цветком и рассыпаться золотым дождем. — Я еще не готов к браку.

— Не тупи! — грозно сказал Бран. — У нас во всем так получалось. Сначала Эван поднялся, потом Томми, потом ты, потом я. Тут та же тенденция. Значит, я смогу только после тебя жениться.

— Ты с чего такой суеверный?.. Ты же технарь! — беззлобно огрызнулся Майкл.

— И дети тоже, — сказал Бран. — У Эвана уже есть. У Томми скоро будет. И ты давай начинай суетиться.

— Не буду я суетиться, — сказал Майкл, машинально погладив Эвана по волосам. — У меня другие приоритеты, семья сейчас точно не главное.

— Нам надо чаще встречаться, — рассеянно сказал Эван. — Я по вам ужасно скучал. Так хотелось снова услышать, как вы спорите.

— Да мы не спорим, — немного смутился Бран. — Мы очередность устанавливаем.

Разноцветные огни с треском рассыпались у них над головами. Майкл бездумно смотрел на них, следил глазами за отдельными искрами, гаснущими в темноте.

— Нам надо чаще встречаться, — согласился он. — Может, осенью куда-нибудь съездим?.. Или на Рождество. Или на ближайший день рождения соберемся.

Все согласились в один голос — да, да, обязательно, и съездим, и соберемся. Майкл смотрел на огни в небе, держал руку на волосах Эвана и заранее знал, что вряд ли в ближайшие годы они соберутся еще раз вот так, вчетвером.