52 Гц

Глава 38

С началом съемок пришлось ждать до апреля: Питер не мог освободиться раньше. Майкл маниакально переделывал сценарий, не в силах остановиться. Ему постоянно казалось, что получается недостаточно хорошо — а иногда он думал, что прежняя версия была лучше, и он возвращался к ней, и снова начинал все переписываясь, путаясь в прошлых и новых вариантах, уже с трудом различая, где у него отредактированная копия, где новая отредактированная, финальная отредактированная и финальная отредактированная с комментариями. В ночь перед стартом съемок он ворошил распечатки и пытался найти последнюю копию, которую делал еще сегодня утром. Бран, равнодушный к его волнениям, сидел за столом в маленьком офисном кабинете, собирал в стопку все чек-листы, карты маршрутов, копии билетов, адреса заправок и мотелей.

— Итого нас семеро, — сказал Бран, откидываясь на спинку кресла и закладывая руки за голову. Он покачался на сиденье, отталкиваясь ногой от стола. — Ты с Питером. Мы с Дакотой. Кеннет, Хлоя и Иберо.

— Восемь, — сказал Майкл, поднимая голову от двух распечаток сценария, которые казались ему абсолютно индентичными — и он никак не мог решить, какая из них более поздняя. — Я возьму Бобби.

— Эту лошадь? — с сомнением спросил Бран. — Ему отдельный транспорт понадобится.

— Его не с кем оставить, если Иберо едет с нами. И я буду скучать без него. Пусть прокатится.

— А с кем он поедет? — спросил Бран. — Я его к себе не возьму, он не влезет. Только если на крышу.

— Сколько у нас машин? — спросил Майкл.

— Ты на своей с Питером, — в десятый раз за сегодняшний день начал перечислять Бран, — я на своей с Дакотой, Кеннет с Хлоей на вэне и трейлер Иберо.

— Пусть едет в трейлере, — предложил Майкл. — И со мной иногда.

— У тебя жратвы для него хватит? — спросил Бран, гоняя в пальцах тонкий черный карандаш.

— Возьму, что есть, остальное можно купить по дороге, — решил Майкл. — Я скажу Иберо, соберем Бобби все, что ему нужно.

— Я составлю список ветеринарных клиник на маршруте, — флегматично заявил Бран. — Эта конина наверняка в пути сожрет какого-нибудь суслика и огребет понос.

Майкл уставился в два экземпляра сценария. Полистал их еще, пытаясь найти различия. Не найдя, с удивлением понял, что это одна и та же версия.

У них было три тысячи миль до Квебека. Две недели в пути, учитывая все остановки и съемки. Майкл волновался до пустоты в желудке. Он не знал, что получится. Он шел в неизвестность.

— Надо лечь спать, — вздохнул Майкл.

Но, вместо того, чтобы встать и пойти, он начал собирать по кабинету оставшиеся распечатки сценария. Взять все их с собой будет надежнее, на месте как-нибудь разберутся, по какому будут снимать. Он отнес все в гостиную, сгрузил на журнальный столик, чтобы точно не забыть с утра. Бран, зевнув, отправился на кухню. Нашел в корзине с фруктами огромный грейпфрут, положил на доску, разрезал пополам. Полил кленовым сиропом, взял ложечку, чтобы выковыривать мякоть. Майкл сел за стойку напротив него, подпер рукой подбородок.

Со второго этажа спустился заспанный Питер. Проходя сквозь гостиную, подхватил с кресла огромный клетчатый плед, завернулся в него с головой. Пришлепал босыми ногами на кухню, поискал глазами вокруг. Он был взъерошенным, темные кудрявые волосы торчали во все стороны. Бран, глянув на него, без слов открыл нужный шкафчик, достал стакан и налил воды. Питер схватился за воду, спросил только через пару глотков:

— А что вы не спите?

— Иди дрыхни, мелочь, — посоветовал Бран, терзая грейпфрут.

— Не могу спать, волнуюсь, — сказал Питер. — Пытаюсь разучиться использовать речь.

— Тока не переусердствуй, — посоветовал Бран. — Если тебя скорпион за жопу тяпнет, лучше кричи.

Питер молча показал ему средний палец. Допил воду, поставил стакан на стойку. Тронув Майкла за локоть, ушел, волоча за собой края пледа. Бран посмотрел ему вслед, облизал ложку.

— Я начинаю скучать по засранцу, — признался он.

— По кому?.. — рассеянно спросил Майкл, машинально катая перед собой стакан, оставленный Питером.

— По твоей Кудряшке, — сказал Бран. — Ты был с ним другим. Каким-то… — он выскреб остатки мякоти из грейпфрута, пожал плечами. — Другим.

Майкл вздохнул.

— Я тоже по нему скучаю.

— Ты уверен, что он к тебе не вернется?..

— Я ни в чем уже не уверен, — сказал Майкл. — Прежде всего я не знаю, стоит ли ему вообще возвращаться. Ко мне. Может, ему понравится жить одному. Мне нужно разобраться с собой для начала. Со своей жизнью.

— Жалко, что так сложилось, — меланхолично сказал Бран. — Жизнь бывает некоторым дерьмом.

— Не поспоришь, — согласился Майкл. Потом кивнул на потолок, намекая на Дакоту, которая спала наверху. — Как там у вас?..

— У нас все хорошо, — спокойно сказал Бран. — Мы никуда не торопимся. Я как-то расслабился на эту тему, знаешь. У нас хватает близости и без секса. Если бы она оказалась, как этот твой, — Бран покрутил в воздухе ложечкой, — пацан с китом. Из асексуалов. Я бы не стал любить ее меньше.

Майкл скептически хмыкнул, но не стал ничего говорить.

Бран глянул на него исподлобья, задержал взгляд.

— А ты никогда этого не понимал, да? — вполголоса спросил он. — Как это бывает. В чем разница между любовью и сексом.

— Иди нахуй, — буркнул Майкл.

Бран пренебрежительно фыркнул. Сложил пустую кожуру от грейпфрута, отправил в мусорку.

— Конечно, я бы хотел, чтобы она нашла другую работу, — сказал он. — Но это ее жизнь, ей решать. Я просто хочу быть рядом. Пока она это позволяет — меня все устраивает.

— Почему у нас в жизни все не как у нормальных? — задумчиво спросил Майкл.

— А тебе обязательно знать — почему? — в ответ спросил Бран, складывая руки на груди. — Легче станет?

— Может, станет, — уныло сказал Майкл.

— А меня устраивает быть «не нормальным», — философски сказал Бран. — Тебя же устраивает, что ты пидор?

— Технически, — поправил Майкл, — я бисексуал.

— Отъебись, — Бран взмахнул рукой. — Ты пидор, но я ничего не имею против.

— Ладно, — покладисто отозвался Майкл. — Будем считать, что пидорство мы по-дружески поделили пополам. Просто тебе досталась шмоточная часть — самая гейская. Так что для меня, в глубине души, ты тоже всегда будешь пидором.

Бран фыркнул и улыбнулся. Майкл, глядя на него, улыбнулся в ответ.

Они всегда ссорились — и всегда мирились. Так повелось — с того самого дня, как они что-то не поделили на школьном дворе. Бран уже тогда был крепышом. Майкл, еще не вытянувшийся, был мельче. Бран налетел на него первым. Почему — Майкл уже не помнил. Может, сказал ему что-то обидное, что Бран вспылил? Он бы мог. Они извозили друг друга мордой в песке, неумело и яростно. Бран разбил ему нос, выбил пару молочных зубов. Майкл вцепился оставшимися ему в предплечье — у Брана до сих пор там виднелся неровный след. Их растаскивали втроем. Сначала прибежали две монашки, подобрав черные платья с передниками, но две не справились, пришлось звать третью. Они вцепились друг в друга до синяков, оба отбрыкивались, чтобы им не мешали. Майкл до сих пор помнил короткий взгляд, когда их глаза встретились. Ни один не хотел разжимать рук. В ту секунду Майкл понял, что Бран будет в его жизни всегда. Они будут схлестываться в честной драке еще сотни раз, будут искренне ненавидеть друг друга, как можно ненавидеть лишь равного, честного, сильного. Что они станут друзьями.

Он тогда разжал руки первым. Еще неделю они подначивали друг друга издалека, а потом Бран объявился на пороге Майкла вместе с Томми — спрятать от разбушевавшегося отца. И Майкл впустил их обоих.

Они конкурировали всегда и во всем. И дрались, конечно — постоянно. То между собой, то один за другого. Все драки кончались у них одинаково: обессилев, они просто раскатывалсь в стороны и лежали, перекидываясь детскими оскорблениями. Потом поднимались, отряхивались и шли по домам. Со временем научились не драть друг на друге одежду, чтобы не влетало от матерей. Со временем научились подъебывать друг друга, когда драться было лениво, а достаточно веский повод не появлялся. Со временем стали считаться друзьями.

Ноутбук, оставленный раскрытым на столике у дивана, ожил и замигал окном Скайпа. На аватарке входящего вызова стояла старая фотография Эвана. Майкл подорвался к нему, торопливо ответил. Упав на диван, поправил камеру, чтобы захватывала не только его колени.

— Привет! — Эван жизнерадостно помахал рукой. — У вас там уже ночь, да?.. Извини, Майкл, сегодня просто сумасшедший день!.. Как твои дела? Все хорошо?

— Привет, Шопенин! — крикнул Бран от кухонной стойки.

Майкл развернулся, с негодованием глянул на него.

— Не Шопенин, а Шопен, полудурок!..

— А, все они на одну фамилию, — отмахнулся Бран.

Эван весело улыбался.

— Майкл, вы завтра уже уезжаете, я не знаю, что там у вас будет с интернетом — просто хотел позвонить и пожелать удачи с вашим фильмом. Я уверен, что у тебя все получится.

— Спасибо, — искренне отозвался Майкл. — Ты же в деле, да?..

— Конечно! — горячо подтвердил Эван. — Мы с девочками на пасхальные каникулы улетаем в Японию, как только вернемся, я буду ждать от тебя материал. Но я уже начал кое-что прикидывать, ты не волнуйся. Я уже работал с киностудиями, — серьезно сказал он. — Когда будет готов первый монтаж, у меня уже будет что тебе показать.

— В Японию? — с интересом спросил Бран, упираясь в спинку дивана обеими руками и нависая над Майклом. — О, дай я тебя попрошу. Привези мне от них одну хрень. Они такие жулики — у них черта с два что онлайн купишь, а здесь не достать.

— Конечно, — мгновенно согласился Эван. — Я могу даже отправить оттуда почтой, если хочешь.

— Что тебе нужно в Японии? — спросил Майкл, задирая к нему голову. — Зародыш трансформера.

— Да не. Дакота сама не своя до японской косметики, а ее любимых брендов тут не достать. Я тебе список скину, — и он подмигнул Эвану.

Они выехали утром, караваном из четырех машин. Бран на алом Мустанге, Майкл за рулем Анны-Лисы. Едва поместившись на заднее сиденье, Бобби высовывал в приоткрытое окно любопытный нос и жмурился от встречного ветра. Рядом с Майклом сидел Питер, по уши погрузившийся в свой внутренний мир. Он словно выключился из мира людей — ни с кем не говорил, ни на кого не смотрел. Прятался за огромными наушниками с музыкой и перебирал треки в плеере.

За Майклом следовал Кеннет с камера-вэном. Цепочку замыкал Иберо — он вел здоровенный трейлер, загруженный штабелями бутылок воды, собачьими консервами, гардеробом Питера, переносными лампами, отражателями, реквизитом, раздвижными стремянками и всем остальным оборудованием, главным из которого был электрогенератор. Они постарались предусмотреть все, что им сможет понадобиться в путешествии через весь континент.

Майкл держался за Браном. Дорога начиналась легко. Легко — и грустно, потому что рядом не было Джеймса. Майкл всем сердцем хотел бы разделить с ним это приключение. Переглядываться с ним, улыбаясь. Признаваться ему в волнении. Видеть, как он убирает от лица волосы, которые треплет ветер, забирать у него сигарету из пальцев, чтобы украсть пару затяжек. Просить его передать бутылку воды. Везти его по бесконечной дороге, не зная, что ждет на ней, впереди, зная только, что все будет хорошо.

Майкл улыбался, глядя вперед. Джеймса не было рядом, и, может быть, там, на другой стороне земли, он тоже сейчас думал о том, что Майкла нет рядом. Но, может быть, от этих мыслей он тоже мог улыбаться.

Они миновали Пасадену, по извилистой дороге среди каменистых холмов пересекли заповедник, повернули на север по пятнадцатому шоссе. Маршрут прокладывал Бран, у него по картам был размечен весь путь со всеми заправками, мотелями, закусочными и супермаркетами, где при необходимости можно было докупить забытого черта в ступе. Шоссе потянулось через ровную пустую долину к далеким холмам. Мимо жужжали тяжелые фуры. Солнце обжигало песок, на проплешинах желтой земли торчал крючковатый низкий кустарник. Сухая трава пучками стелилась под ним. И это тянулось до самого горизонта: голубое плоское небо, сухая земля, агавы, колючки, кусты.

Майкл позвонил Брану, объявляя первую обстановку.

Кеннет нацепил камеру на стрелу, они пристрелялись к солнцу, сняли несколько проб с машины, в движении. Сняли Питера на краю шоссе с плакатом «ДО ОКЕАНА». Питер стоял, глядя в пространство, держа картонку в руках. Сначала стоял с рюкзаком за плечами, потом сбросил его под ноги. Вытянул руки с плакатом над головой. Пролетающие машины обдавали его горячим воздухом и мелкой пылью с обочины. Питер жмурился, моргал, тер глаза. Вытрясал из волос песок. Если на горизонте долго не было никаких машин, носком голубого кеда рисовал на земле рыбок и волны. Заметив машину, вскидывал плакат задолго до того, как она приближалась.

Одна из машин, заметив толпу на обочине, притормозила, водитель вышел узнать, что случилось. Майкл объяснил: все в порядке, это съемки, пострадавших пока нет.

— Что, значит, фильм? — улыбнулся водитель, махнул рукой в сторону Кеннета, который придерживал камеру на плече. — А о чем? Детектив какой-нибудь? Я люблю детективы.

— Нет, просто парня нужно отвезти к океану, — Майкл качнул головой в сторону Питера, который выжидательно переминался на месте.

— Могу подбросить до Викторвилля, если надо, — сказал водитель. — Там будет легче поймать машину. Я Сэм

— Майкл.

— Так что, подбросить?

Майкл переглянулся с Кеннетом, опять посмотрел на Сэма.

— Вы не против, если мы это снимем?

— Да пожалуйста, — тот пригладил волосы, с готовностью улыбнулся. — Что, просто так?

— Да, просто так. Только оставьте свои контакты моему помощнику.

Иберо деловито записал его имя и телефон. Он вообще был страшно деловой, даже завел себе кепку с надписью «Ассистент режиссера».

— Питер! — окликнул Майкл. Тот повернулся на голос. Он всерьез решил перестать разговаривать, спасибо, хоть глаза не прятал, вжившись в свою роль. — Пару миль прокатишься с Сэмом. Так, а вы, — он повернулся к водителю, — вы могли бы сдать немного назад, чтобы мы сняли, как вы подъезжаете? Остановитесь рядом с ним, поговорите, потом провезете его немного вперед и высадите. Хорошо?

— Без проблем, конечно, — сказал тот, снова приглаживая волосы.

— Вы не против, если Хлоя поможет? — спросил Майкл. — Чуть-чуть. Для камеры.

Хлоя, угрожающе щелкнув замками походного чемоданчика, раскрыла его. Размяв пальчики, подступила к Сэму с кистью наизготовку. Питер терпеливо стоял на одном месте, что-то чертил носком кеда в пыли.

Майкл активно распоряжался, кто чем занят, кто как стоит, какой ракурс лучше. У него было странное чувство — он ловил себя на том, что на самом деле понятия не имеет, что ему делать, и повторял себе, что он режиссер понарошку, что это такая роль. Его роль. Роль режиссера, который снимает фильм. Ничуть не труднее роли маньяка, похищающего детей. И он уверенно дирижировал процессом, надеясь, что никто не замечает его паники.

Никто почему-то не замечал. Бобби шнырял между ними, толкался, клянчил внимание и, казалось бы, должен был мешать всем — но никому не мешал.

Они отсняли прекрасные кадры с Сэмом, отпустили его с сотней благодарностей, и, не зная, что делать дальше, Майкл посмотрел на Брана. Тот, лениво щурясь от солнца, стоял, опираясь задом на капот Мустанга, и жевал яблоко. Рядом в той же позе стояла Дакота.

— Ты! — Майкл ткнул пальцем в их сторону, входя в роль немного безумного режиссера. — Я хочу видеть в кадре твои сиськи!

Бран застыл с куском яблока во рту. Дакота, усмехнувшись, подняла средний палец.

— Да я не к тебе обращаюсь! — отмахнулся Майкл. — Бран! Рубашку долой и садись за руль! Ты следующий!

— Почему я буду вести машину без рубашки? — возмутился Бран, выплюнув яблоко.

— Потому что нам будут смотреть женщины! И мне нужна женская аудитория!

— В сценарии этого не было!

— Сейчас впишу — будет!

— Да ладно, — Дакота со смешком толкнула его бедром. — Снимай. И надень его майку, — она кивнула на Майкла. — Она тебя так обтянет — ничего не скроешь и все покажешь.

Бран с сомнением передал ей надкусанное яблоко и потянул через голову рубашку-поло.

— Садись к нему, — Майкл подтолкнул Питера к Мустангу. — Снимем пару дублей, как вы болтаете. Он будет болтать, а ты будешь смотреть на дорогу. Бран!.. Готов?..

— Сейчас-сейчас, момент, — тот лихорадочно листал сценарий, пока Хлоя бегала за нужной майкой. — Я не помню, какие слова…

— Все ты помнишь, — Майкл выхватил сценарий у него из рук. — Не помнишь — импровизируй, ты же умеешь.

— А о чем мне с ним говорить?.. — тревожно спросил Бран.

— О чем хочешь! Хоть вообще не разговаривай. Только будь естественным. Просто вникни — у тебя в машине странный пацан, ты его пожалел, подобрал на дороге. И делай, что хочешь.

Бран нервно обмахнулся сценарием и сел за руль.

Они ползли со скоростью 35 миль. Кеннет держался ровно с Мустангом, камера смотрела в салон сквозь опущенное окно. Бран молчал, поглядывал на своего пассажира, стараясь не коситься в камеру. Вел ровно.

— Так, а мы точно едем в ту сторону?.. — наконец спросил он. — У тебя было не написано, к какому тебе океану. А их же много. Тихий позади. Впереди только Атлантика. Еще Индийский есть. Тебе не к нему?..

Питер помотал головой.

— А, ну тогда хорошо, — сказал Бран и расслабился, будто исключительно этот вопрос и тревожил его все время. — Тогда ладно. Я почему про океаны знаю, — начал он. — У меня девушка любит море. Она выросла, знаешь… в маленьком городе. Там не было моря, речки… Там вообще ничего не было. Только лужа на главной площади — вот тебе и все море.

Питер улыбнулся, глядя в окно.

— А кто у тебя там? — спросил Бран. — Семья? Работа какая-то?

Питер помолчал, опустив глаза. Потом тихо сказал:

— Друг.

— А что нужно говорить? — спросила Таня, одним глазом косясь в зеркало, пока Хлоя подкрашивала ей лицо.

— Вот твои реплики, — сказал Майкл, протянув лист с распечаткой. — Здесь все написано. Ты как будто ты просто разговариваешь с клиентом.

Таня осторожно взяла лист двумя руками.

Она стала актрисой лишь полчаса назад, для нее пока все было ново, волнующе. До этого карьерного взлета она пять лет работала в придорожном дайнере, принадлежащем какому-то Рику, если верить названию. Таня посматривала в зеркало, проверяя, что делает Хлоя, растирала губами только что нанесенную помаду.

Со стороны шоссе слышался гул машин. Под потолком скрипели два вентилятора, разгоняя вялых от жары мух. Майкл прошелся вдоль стойки по длинному залу, нервно постукивая пальцами по спинкам красных диванчиков. Дошел до окна, вернулся обратно. Бобби громко зевнул на него из-под стола, пристроил голову на лапы. Майкл присел на корточки рядом с ним, достал телефон, чтобы сделать фото для Инстаграма.

«Третий день съемок, — написал он. — Едем на восток по сороковому шоссе».

Джеймс все так же молчал. Майкл уже не надеялся на ответ, но все равно продолжал писать ему, словно посылал привычный сигнал в пустоту: я помню о тебе, я скучаю.

Они двигались на восток, постоянно останавливаясь, чтобы что-то отснять. Ночевали в мотелях, завтракали в придорожных кафе, где подавали бургеры, вафли, блинчики с кленовым сиропом, черный кофе и молочные коктейли в огромных стаканах, взбитые до ванильной пены. Майкл прислушивался к своей интуиции, и если натура казалась ему подходящей, он отправлял Иберо связываться с владельцами, брать разрешение на съемку и обходить посетителей, предлагая за двадцатку сыграть роль массовки.

Бран у стойки погремел в картонном ведерке куриными косточками, выудил хрустящее крылышко, протянул Дакоте. Бобби поднял голову, голодными глазами проводил крылышко, пронесенное мимо его пасти, и печально вздохнул. Дакота погрозила ему пальцем.

— А многоточия — это что такое? — спросила Таня.

— Это паузы, — сказал Майкл, подойдя к ней. — Он ведь будет молчать. Ты что-то говоришь, ждешь ответа — а он молчит. И ты его спрашиваешь, вот, как написано: «Принести тебе что-нибудь еще? У нас в меню есть пирог с ревенем, попробуй, пока горячий».

Таня шепотом повторила фразу, кивая, что запомнила.

— А я все равно считаю, что никто в жизни так не говорит, — сказал Бран, бросив обглоданную косточку в ведерко.

— Это кино, тут не должно быть, как в жизни! — отрезал Майкл таким тоном, что Таня чуть не вздрогнула. — Ты просто ничего не понимаешь, мне же нужно показать, что она относится к нему по-доброму! А как это показать?

Бран пожал плечами с видом «я не знаю, как правильно, но у тебя точно не так».

— Она должна это проявить! — объяснил Майкл. — Поэтому она спрашивает его про пирог, понятно? Это символизирует, что люди проникаются к нему сочувствием, помогают ему, что даже простую официантку в кафе трогает его история!

Бран демонстративно закатил глаза:

— Какая история? Она видит его в первый раз, она понятия не имеет о его истории, он же ни слова не говорит.

— Она прочитала про него в Интернете! — нашелся Майкл после короткой заминки. — И сразу его узнала, понятно? Я знаю, что делаю, хватит со мной спорить!

Бран поднял руки, сдаваясь.

— Ладно-ладно. Ты режиссер, тебе виднее.

— Готова? — Майкл повернулся к Тане. Та кивнула. — Иди за стойку, ты подойдешь к нему, когда он сядет за стол. Питер, на первую позицию, Кеннет — к дверям и следишь за ним. Ты заходишь, оглядываешься, идешь к дальнему столику. Бран, держи микрофон. Готовы? Поехали!

Питер оторвался от переписки с Шарлоттой, спрятал телефон. Вышел наружу. Майкл махнул ему рукой, чтобы отошел еще дальше, чтобы через застекленную дверь можно было снять, как он приближается. Бран встал поодаль, держа в руках пушистый микрофон на длинной удочке.

— День третий, сцена пять, дубль один! — объявил Иберо и грохнул хлопушкой перед камерой, тут же исчезая из кадра. Дакота развернула к двери белый отражатель.

Звякнула застекленная дверь, впуская Питера. Он бросил быстрый взгляд по сторонам.

— Добро пожаловать! — Таня подорвалась к нему из-за стойки, чуть не споткнулась о Дакоту. — Налить кофе? А еще у нас в меню пирог с ревнем! — выпалила она.

Питер втянул голову в плечи. Таня замялась, вспомнив, что слова были совсем не те. Да и действия, кажется, тоже.

— И блинчики с клюквой, — жалобно добавила она. — Клубничный коктейль, чизбургер с беконом или курицей…

— Стоп! Стоп! — вмешался Майкл.

— Простите, — Таня виновато посмотрела на него. — Я все перепутала, да?..

— Сначала дай ему сесть, не набрасывайтся на него, — напомнил Майкл. — Только потом подходи.

— А мне понравилось, живенько получилось, — сказал Бран. — И он так съежился. Очень естественно вышло.

Майкл гневно зыркнул на него.

— Ты у меня сейчас сам съежишься. Питер, на первую позицию, Таня, перечитай слова, там все просто. Еще раз, начали!

Питер вышел. Помедлив перед дверью, зашел еще раз. Кеннет вел его камерой до столика, потом развернулся к Тане. Та стояла, теребя в руках распечатку со словами. Майкл махнул ей рукой из-за спины Кеннета, мол, начинай, пора!

— Добро пожаловать в Аризону! — бодро сказала та и решительно двинулась к столику Питера. Тот скукожился, испуганно отвернулся к окну. — Принести тебе еще кофе? Или пирог с ревенем? У нас сегодня в меню пирог и кофе! — отчеканила она.

— Стоп! — рявкнул Майкл. — Сделаем перерыв, пятнадцать минут. Можно теперь мне кофе, пожалуйста?

Он ушел за столик в другом углу, сел, обхватил голову руками. Идея с псевдо-документальным кино, где на всех ролях, кроме Питера, были бы обычные люди, была ужасна, теперь он это отчетливо понимал. Они не умели играть на камеру, они врали слова, смущались, хихикали, мялись, нервничали, косились на Кеннета и постоянно переспрашивали, что им делать. Майкл никак не понимал, что тут сложного: запомнить две-три реплики, сказать их в нужный момент. От них же не требовалась игра на уровне серьезной драмы! Все должно было быть естественно — а получалось как раз наоборот. Каждый, на кого наводилась камера, как будто тупел на глазах и переставал понимать простые слова.

Почему он сам не испытывал такого эффекта — даже в самом начале, в свой первый раз, с ролью Парня из банды? Ладно, ему было смешно — но внутри себя, от изумления, что с ним это вообще происходит, что он стоит под камерой, пусть и на втором плане. Может, дело было в том, что роль не свалилась ему на голову в один день? У него было время подготовиться, отнестись серьезно. Может, если бы тогда к нему в гараж нагрянула съемочная группа и попросила бы вести себя естественно — он бы тоже краснел, чесался, бегал глазами и напряженно лыбился.

Может быть. Но что ему было делать теперь?.. Назад было уже не повернуть, как бы отчетливо Майкл ни понимал, что он делает полную хрень. Хуйню он делает, Зак был прав. У него получится что-то дешевое, нудное, пошлое, то, что будет даже самому стыдно смотреть, не то что показывать людям. Ему не стоило заниматься не своим делом, ему надо было слушать профессионалов и делать, что они говорят.

Майкл шмыгнул носом от горя, подпер щеку ладонью и уставился в окно.

Иберо бегом притащил ему кофе, Майкл нервно насыпал в кружку сахар и размешал, дребезжа ложечкой. Таня, повздыхав за стойкой, взволнованно поправила волосы. На минутку скрылась на кухне, вернулась оттуда с двумя тарелками пирога, щедро залитого взбитыми сливками из баллончика. Поставила один перед Майклом. Помявшись, отнесла второй Питеру. Повернулась было уйти, но передумала. Села напротив.

— Ты не грусти, — негромко сказала она. Потянулась, чтобы коснуться Питера, но тот мгновенно спрятал руки под стол. — Ой, извини.

Майкл угрюмо наблюдал за ними из своего угла.

— Наверное, сложно все это делать, да? — спросила она. — Ездить по всяким местам, на тебя все смотрят. Я бы, наверное, не смогла.

Майкл перестал звенеть ложечкой, прислушался. Бран толкнул Кеннета, чтобы включил камеру, протянул к ним на удочке микрофон.

— Ты попробуй пирог, он вкусный, — он подвинула к Питеру тарелку. — Не бойся, я потом еще сделаю. Ты давно этим занимаешься?..

Питер, не глядя на нее, осторожно вытянул руку из-под стола, взялся за ложечку. Отломил себе краешек.

— Тут вообще мало что происходит, — продолжала Таня. — Вот вы приехали — событие. А так здесь тихо. Люди приходят, едят, уходят. Я иногда думаю — может, зря не пошла в колледж. А ты где учился на это все?..

Питер поднял на нее глаза, неуверенно улыбнулся.

— Ты ешь, ешь. У меня сестра живет в Финиксе. Работает в банке. Она мне всегда говорила: «Таня, главное в жизни — быть на своем месте». Я вот не знаю, на своем я или на чужом. А как узнать? Нигде не написано. Ты кто по зодиаку? Я Близнецы. Поэтому такая болтливая.

Она глянула на часы на стене, кивнула на них:

— Ты отдыхай, еще время есть. Здесь в одиннадцать всегда останавливаются фуры из Юты, а сейчас только четверть.

Она встала из-за стола, обернулась — заметила камеру. Смущенно ойкнула.

— Стоп! — крикнул Майкл из своего угла. — Спасибо! Снято!

Майкл очень старался сделать все правильно — пока не понял, что не сумеет. Не будет правильно, не будет так, как у него в голове. История воплощалась в жизнь сама, поперек сценария, поперек того, как он видел ее изначально. Он сопротивлялся еще два дня, а потом махнул рукой и перестал маниакально сверяться с репликами и начал импровизировать. Играть свою роль, а не вмешиваться в чужие.

Они медленно ползли по карте то на восток, то на север, пересекая один штат за другим. Гуськом таскались за Питером: камера, микрофон, свет, рефлектор. Все сами, на своих плечах. Останавливались в красных холмах Колорадо у края шоссе, посреди хвойного леса в Вайоминге, посреди сельской дороги сквозь поля в Небраске. Картонный плакат Питера помялся, промок от дождя, покоробился. Вдобавок его пожевал Бобби, не сумевший остаться в стороне от творческого процесса. Они снимали все подряд, лишь изредка заглядывая в план. Как Хлоя подновляет надпись на плакате флюоресцентным лаком для ногтей, чтобы лучше читалось. Как Питер рисует палочкой на земле бесконечные волны, спит на заднем сиденье, что-то ест, глядя в пространство. Как случайные водители пытаются расспросить его, что происходит, не нужна ли ему помощь, не потерялся ли он. Не все сразу понимали, что это фильм, Иберо приходилось минут по десять растолковывать самым непонятливым, что от них требуется подписанное согласие на съемку. Многие, даже подписав, просили позвонить им потом и сказать, нашел ли парень кита.

Питер был идеален. Майкл боялся на него даже дышать — тот вообще не выходил из роли, от одного взгляда на него замирало сердце. Как он завязывал шнурки на своих кедах каким-то особым узлом. Как он стоял на обочине с деревянной улыбкой, вскинув плакат на прямых руках. Как он лез к любому ручью, вставал на колени и напряженно прислушивался к воде, будто в ее журчании пытался что-то расслышать. Как он неподвижно, устало сидел в мотеле на бортике ванны и смотрел, как вода льется в раковину — с таким упрямым, безмолвным ожесточением, что даже у Майкла мурашки бежали по спине.

Он не играл. Он жил.

Майкл чувствовал, как что-то бродит и в нем самом.

День на седьмой, когда Кеннет нарезал круги мимо Питера, снимая, как тот играет в мячик с Бобби на закрытой пыльной заправке, Майкл заговорил.

— Сначала я думал, он просто один из этих, — сказал Майкл, включив запись на телефоне. — Из шизиков. Я увидел его первый раз когда он сидел на краю пруда, на коленях, и макал в него голову. Когда я спросил его, что он делает, он сказал, что слушает кита. Вообще он почти не говорит, так что я до конца не понимаю, что он делает. Я присматриваю за ним… вроде как. Он странный. Правда, странный. В каждой забегаловке он говорит одну и ту же фразу. «Два гамбургера, картошку и спрайт». Это из разговорника. У него есть разговорник, он постоянно его читает, заучивает оттуда фразы, а потом говорит ими.

Бран, пристроив микрофон на колонку с облупившейся краской, подошел к Майклу, послушал.

— По-моему, это какая-то дичь, — сказал он.

— Да, — сказал Майкл.

— Я каждый день спрашиваю себя, зачем я в это ввязался.

— И почему нельзя просто развернуться и уехать отсюда.

— Ты вообще веришь в этот бред про кита? — спросил Бран, складывая руки на груди.

— Нет, по-моему, он просто чокнутый.

— Вчера взял у меня десятку, купил упаковку воды и вылил на землю. А потом залез лицом в лужу и дудел в нее.

— Он говорит, у него есть кит. Они так разговаривают, через воду.

— Полный придурок.

— Кто-то должен за ним приглядывать.

— Да, жалко парня. Надо приглядывать.

Сценарий никто больше не открывал. Они просто импровизировали, проникаясь духом путешествия через всю страну к смутной цели, с надеждой, что все получится.