90-е: Шоу должно продолжаться – 10

Глава 10

«Нда, такой реакции она явно не ожидала…» — думал я, глядя как Астарот радостно обнимает Кристину.

Так-то я ей сразу сказал, что идея дурацкая. Но спорить не стал. В конце концов, ничего такого убийственного. Вытащив меня из зала, она с азартом и горящими глазами сообщила мне, что скажет Астароту о своей беременности. Мол, не верила, сдала анализы, узнала результаты и теперь не знает, что делать, все такое. Пусть, мол, попсихует, поуговаривает ее сделать аборт и почувствует себя законченной сволочью. А потом, когда градус нервяка достигнет точки кипения, она ему скажет, что просто все придумала, чтобы позлить.

Астарот выскочил минут через десять нашего отсутствия. И судя по взрыву смеха в зале, у них там как раз настал технический перерыв в съемках.

Кристина всхлипнула, потерла сухие глаза, чтобы по-быстрому размазать тушь и сделать их красными. И уткнулась мне лицом в грудь.

— Ну-ну, — сказал я и погладил ее по волосам. Подыграл как мог, фигли.

— Что тут такое происходит? — Астарот посмотрел на эту сцену со смесью тревоги и ревности. Явно пока не решил, как реагировать на обнимашки его девушки с его другом и продюсером.

— Саша… — Кристина шмыгнула носом и еще раз потерла глаза. — Я должна тебе кое-что сказать… Я думала, что… В общем…

— Да что случилось-то? — нахмурился Астарот и вопросительно уставился почему-то на меня. Я пожал плечами.

— Саша, я беременна… — убитым голосом сказала Кристина. — Я… сегодня узнала только. Анализы сдала. Не знаю, что теперь делать. Хотела с Вовой посоветоваться, но он сказал, что это надо с тобой обсуждать. И вот я…

— Погоди, — Астарот взял Кристину за руку. — Ты беременна?

— Да! — воскликнула Кристина. — И я совершенно не представляю, что теперь делать…

— Офигеть! — лицо Астароту вдруг просияло таким незамутненным счастьем, что кажется даже в сумрачном холле «Буревестника» стало светлее. — Кристи, это же круто!

Он обнял Кристину и приподнял ее в воздух.

— Ты даже не представляешь, как я рад! — он покружил Кристину и осторожно поставил ее на пол.

— Рад? — обалдело переспросила Кристина.

— Блин, я сказал рад? — воскликнул Астарот. — Да я счастлив! Офигеть! У нас будет ребенок! Это же охренительно!

— Что за шум? — из дверей высунулась сначала рыжая голова Бельфегора, а потом и все остальные «ангелочки».

— Парни, прикиньте! — Астарот раскинул руки, будто на нем были его сценические крылья. — У нас с Кристиной будет ребенок!

— Ого, ни фига себе! — «ангелочки» высыпали в холл и столпились вокруг Кристины и Астарота.

Все галдели, внезапно принялись обсуждать будущее имя, потом какого-то Захарова, который в школе еще женился на однокласснице по залету и как-то у них все хорошо сейчас.

«Да уж, неожиданная сторона 'ангелочков», — думал я, с удивлением глядя на совсем по-детски как-то радостные лица. Разве что Бегемот не разделял общего энтузиазма, но изо всех сил оказывал моральную поддержку Кристине. Мол, будет сложно вначале, но оно того стоит, правда-правда.

Кристина бросила на меня беспомощный взгляд. Я пожал плечами, стараясь не заржать. Вот реально, кто бы мог подумать, что компания парней, едва закончивших школу, так непредсказуемо отнесется к беременности? А где инфернальный ужас во взглядах? Где паника и лепетание: «Может быть, можно что-то придумать?..»

Да кто вообще, глядя на этих патлатых говнарей мог бы предположить, что они вот так на это отреагируют? Лично я не мог. И Кристина не могла…

Разве что, они заранее знали о ее плане поддеть Астарота и устроили вот этот спектакль…

Хотя нет, не похоже. Они довольно артистичные парни, но не настолько, чтобы вот такую искреннюю радость разыграть.

— Блин, я хотел как-то по-другому это предложить, конечно, — извиняющимся тоном сказал Астарот. — Ну, там, как-нибудь романтично, и все такое… Но теперь-то нам придется пожениться же, да? Надо же, чтобы у ребенка были папа и мама сразу. Подадим заявление?

— Ты… Ты серьезно? — Кристина похлопала ресницами. Потом оглядела всех «ангелочков».

— А как еще? — Астарот всплеснул руками. — Надо побыстрее, ты же наверняка захочешь выходить замуж в красивом платье, а потом станет… ну… заметно же!

Он изобразил полукруг руками у своего живота.

— Нет-нет, ты все равно останешься самой красивой! — тут же попытался исправить ситуацию он. — Просто я думал, что…

— Дурак! — Кристина стукнула его кулачком в грудь, и теперь в ее глазах вскипели настоящие слезы.

— Прости-прости-прости! Я не хотел! Я просто так обрадовался, что ерунду всякую говорю! — Астарот снова заключил Кристину в объятья.

От ванильности сцены у меня даже во рту стало приторно. Астарот гладит девушку по волосам, она плачет, уткнувшись в его плечо, а вокруг стоят друзья-«ангелочки» и неуклюже подбадривают.

— Ребята… — из дверей зала высунулся Витя. — Я настроил камеру, давайте снимать!

— Да-да, мы уже идем! — загалдели «ангелочки».

Но в зал они вернулись еще минут через пятнадцать обнимашек.

— И что ты будешь теперь делать? — со смешном спросил я, когда дверь закрылась. — Придется теперь реального ребенка заводить?

— О нет, ни за что! — Кристина помотала головой.

— А что тогда сразу не сказала, что это шутка? — спросил я.

— Я… — Кристина нахмурилась и опустила голову. — Он так обрадовался, и я не смогла. И ты не смей ничего говорить, понял?

— Ясен пень, — усмехнулся я. — Только смотри, как бы шутка не затянулась.

Я зарулил во двор и остановился у большой кучи почерневшего снега. Заглушил двигатель и откинулся на спинку кресла. Столько воспоминаний у меня с этим двором было связано. И с кучей этой тоже. В этот двор солнце никогда не заходит, так что сугробы могут до июня лежать. Вон в том подъезде жила Ира. Моя не первая школьная любовь, но самая, пожалуй, драматичная. Я из-за нее трижды дрался, а в этом самом дворе мы по много часов сидели вон на тех качелях и вели долгие-долгие разговоры… О чем мы вообще говорили? Блин, даже не помню уже! Было так захватывающе, она казалась такой интересной собеседницей…

Ха, а ведь она же до сих пор в этом дворе живет! Собственно, мы последний раз с ней виделись за месяц до того, как я ушел в армию. Осенью… У нас состоялся тяжелый и мутный разговор, на деревьях были остатки желтых листьев. Когда я вернулся, у меня была мысль ее отыскать, но как-то не срослось. Даже не знаю, что с ней случилось после. Мы как-то по-глупому расстались, вроде бы никто был не виноват, никаких измен, обманов или чего-то подобного.

— У бурных чувств неистовый конец, — вполголоса проговорил я и покрутил ручку стеклоподъемника, впуская в машину прохладный весенний воздух.

Хех, вот будет дурацкая ситуация, если любвеобильный Бес как раз к моей школьной любови Иришке в этот двор ходит! Он попросил заехать за ним по этому адресу в десять утра. Сейчас было девять тридцать. Просто я завез Еву в универ, немного покатался по улицам и приехал сюда. Подумал, может ностальгия какая-нибудь проснется. Все-таки, реально наш роман был очень бурным. Возможно, именно из-за него я и не спешил вернуться из армии. И контракт подписал… А может и нет. Память штука очень странная, со временем все события искажаются.

На секунду захотелось, чтобы она сейчас вышла из подъезда. Так получилось, что два моих мира почти никак не пересекаются. Вроде бы, и город небольшой, а как будто другая реальность. Вроде даже термин какой-то есть, который такие вот социальные пузыри обозначает.

А, точно, вспомнил! Эхо-комната. Смотрел как-то про такое явление познавательный ролик за завтраком. В своем прошлом-будущем. Очень меткое определение, но целиком его осознаешь и ощущаешь, когда выпрыгиваешь из своего социального пузыря в другой. Где реальность оказывается…

Дверь подъезда скрипнула, на крыльцо выскочил Бес. Растрепанный, на лице глуповатая улыбка. Но подъезд другой, не иришкин.

— Так сладок он, что наконец-то горек… — пробормотал я, отстегнул ремень безопасности и вышел наружу. — Илюха! Иди сюда!

— А, вот это твоя машина! — Бес быстрым шагом пересек двор. — Цвет прикольный. Хорошо, что универсал, много сразу влезет.

— Посмотрим, на сколько денег хватит, — пожал плечами я. — Я же не миллионер.

— Да там отлично все, вот увидишь! — Бес застегнул пальто, перепутав пуговицы. Когда обнаружил это, чертыхнулся, принялся перестегивать. — Погнали уже, фигово будет, если ее муж меня во дворе застукает!

— Да уж, Бес, ты неисправим, — усмехнулся я. — Садись тогда.

— Да, понимаешь… — Бес открыл пассажирскую дверь и забрался в машину. — Мы с Катькой в школе дружили еще, она училась на два года старше. В шахматном кружке познакомились. На ее выпускном поссорились, когда я… Ну, в общем, расстались. А тут неделю назад встретились, в кафе зашли, разговорились. Она замуж вышла за своего одноклассника, ребенок у них. И как-то слово за слово… В общем, погнали отсюда, нельзя ее подставлять.

— Тогда рули, штурман, — сказал я. — Куда нам в Закорске нужно?

— На «Кожмехпром», — сказал Бес.

— Ты думаешь, я настолько хорошо знаю Закорск? — усмехнулся я. — Это за дамбой или перед дамбой?

— За дамбой, — сказал Бес. — В общем, лучше водохранилище по новому мосту объехать, и потом еще километр по дороге. Уже даже не Закорск почти, а Завьяловка. Понял?

— Вот теперь да, — кивнул я и поехал. В этот момент дверь иркиного подъезда открылась. Но кто из нее вышел, я разглядеть не успел. Только то, что это кто-то женского пола в длинном и зеленом, как моя машина, пальто.

С Закорском в прошлой жизни меня мало что связывало. Я знал, что этот город-спутник Новокиневска существует. Несколько раз там бывал — на базе отдыха в пригороде, проездом и по работе пару раз. Центр себе представлял неплохо, но и только. Что там может быть интересного? Скучный маленький город, население — или работает на вагоноремонтном и живет в серых блочных многоэтажках, или живет в частном секторе и работает… Да хрен его знает где. Я вообще плохо себе представлял жизнь и быт крохотных населенных пунктов, которые видел либо как указатели на трассе, либо из окна поезда. Или автобуса. Для кого-то, конечно, и Новокиневск такой же точно проходной пункт. Но Закорск…

— Короче, про этот «Кожмехпром»… — начал Бес. — Этот завод на самом деле старше Новокиневска. Ну, точнее, не старше, но точно ровестиник. Его построили еще когда и города не было, а был только поселок при заводе…

Я слушал исторический экскурс в исполнении Беса. Он с таким огнем рассказывал, что его даже легко было представить в парике и камзоле, среди тех, кто поднимал когда-то промышленность в этих краях.

Вообще психология первопроходцев, должно быть, удивительная штука. Это же нужно какой-то особый склад ума иметь, чтобы ехать в далекое никуда, чтобы основывать там города, строить заводы, поворачивать русла рек вспять… Хех.

— … в общем, там теперь все сложно, — завершил Бес свой рассказ. — Короче, военные заказы — йок, все еще с позапрошлого года пошло в разнос, производство фактически стоит. А на складе горы сокровищ. И никому они нафиг не нужны.

— Так надо было на грузовике приезжать? — усмехнулся я.

— Грузовик у меня в комнату не влезет, — вздохнул Бес. — Давно думаю, что надо бы отдельную мастерскую себе как-то организовать, но руки не доходят.

— Можно подумать над этим вопросом, — сказал я. — Слушай, я так понимаю, что на этом твоем кожевенном складе мы долго провозимся?

— Скорее всего, — кивнул Бес. — Там сейчас неликвид в основном, нужно будет выбирать, что не сгнило или крысы не погрызли.

— Тогда давай сначала в администрацию Закорска заедем, — предложил я. — А то как бы тамошние чиновники после обеда по домам не разбежались.

— А ты знаешь, куда ехать? — спросил Бес.

— Понятия не имею, — покачал головой я. — Но точно знаю, что администрация где-то там должна быть. Наверняка, на проспекте Ленина каком-нибудь. У всех же городов есть проспект Ленина, так?

— Я покажу! — Бес поерзал и огляделся. — Езжай прямо до кольцевой возле автовокзала, потом поверни направо…

Городская администрация выглядела именно так, как и должна выглядеть — казенная серая коробка с высаженными по бокам от крыльца островерхими елками. Вот только подъехать к ней нам была не судьба. Улица была перекрыта толпой орущего народа. И побросанными как попало машинами. Разгневанные закорчане вышли на митинг, причем довольно экспрессивный, в Новокиневске такие мероприятия гораздо скучнее проходят.

Пришлось разворачиваться, искать удобный карман для парковки и топать к осажденной управе пешком.

— … остановить бессовестный рост цен и вернуть людям достойные зарплаты! — выкрикивал в мегафон забравшийся на постамент памятника Ленину дядечка.

— Дааа! — голосила толпа.

— Арестовать взяточника и вора Кудрявцева!

— Вор! Вор!

— Как говорил вождь мирового пролетариата: «Хватит ждать милостей от природы…»

— А это разве Ленин говорил? — недоуменно спросил Бес. — Я всегда думал, что Мичурин…

— Полез Мичурин на березу за яблоками, тут его арбузами и завалило, — усмехнулся я. — Знаешь, блин, в чем засада?

— В чем? — спросил Бес. Мы остановились на краю митингующей толпы.

— Так-то мне нужно как раз внутрь, — сказал я. — А там стопудово заперто. Во всяком случае, я бы заперся.

— Можно толпу на штурм подговорить, — фыркнул Бес. — Вон там как раз столб поваленный, можно его как таран приспособить… Двери такие себе, с нескольких ударов вылетят.

— Эй, стопэ! — я заржал. — Мне вообще-то с местной администрацией нужно договориться. Не думаю, что они будут настроены благосклонно, если им дверь выломать.

— Тогда наоборот, — Бес поднял палец вверх. — Нужно, чтобы толпа пошла на штурм, а ты этот штурм отбил. Помнишь, как Арамис тогда в «Трех мушкетерах»? «Слышите глас божий⁈»

— Ха… — я еще раз осмотрел плотную толпу с самодельными плакатами и красными флагами. Судя по всему, в Закорске были сильны коммунисты. — Кстати, интересная мысль.

— Погоди, ты что, серьезно? — Бес ухватил меня за рукав.

— Еще не решил, — сказал я, оценивая, что за люди тут собрались. И насколько это сборище «пожароопасно». Очень было похоже на то, что в этой конкретной толпе не было никаких подстрекателей-разжигателей. Неприятными выглядят крепкие парни в кожанках на правом фланге вокруг машины. Но эти, кажется, пасут вовсе не митингующих, у них какие-то свои разборки. Рожи недовольные и нетерпеливые.

— Наши требование должны быть услышаны! — продолжал надрываться оратор. — Воля народа — вот главный двигатель мировой истории!

Может ли этот народ пойти на штурм?

Хм… Вообще толпа изрядно на взводе. Штурм — не штурм, но еще немного воплей с импровизированной трибуны, и они могут начать бить окна в администрации. И вот тогда у меня сегодня точно не будет шансов пообщаться… хм… Интересное дело. А ведь мне, похоже, именно этот их Кудрявцев и нужен. Сергей Иванович. Вряд ли в закорской управе Кудрявцевых несколько. Хотя кто знает, вдруг тут семейная династия…

— Велиал, стой! — Бес попытался удержать меня за руку. — Слушай, я же пошутил! Кто мог знать, что у них тут митинг? Давай в другой день приедем еще раз.

Но идея меня уже захватила. Она, правда, была не совсем про штурм, но довольно близко к нему.

— Все будет нормально! — заверил я Беса и двинул вперед, к тому постаменту, где выкрикивал лозунги изрядно уже охрипший оратор. — Иди подожди меня в машине, если хочешь, вот, возьми ключи.

— Ага, и пропустить все веселье? — хмыкнул Бес. — Нет уж, я лучше тут тебя подстрахую. Если понадобится твое тело оттаскивать.

— Да ну, какое еще тело? — я подмигнул. — Я же прирожденный дипломат!

Я двинул вперед, лавируя между митингующими жителями. Чем ближе к памятнику, тем теснее становилась толпа. И тем громче она орала.

— Пропустите, пожалуйста! Извините, сдвиньтесь немного вправо! Спасибо! — я ухватился за бетонный край постамента, запрыгнул наверх и встал с другой стороны от фигуры вождя. Удобный постамент. Кажется, памятник изначально планировался больше, но средств хватило только на фигуру лишь слегка побольше человеческой.

Картину мы, конечно, являли сейчас, должно быть, комичную. С одной стороны — мужик с мегафоном и в кроличьей шапке-ушанке, несмотря на уже вполне весеннее тепло, с другой стороны — патлатый рокер в кожаной куртке и джинсах. А между нами — вождь мирового пролетариата, простирающий руку в светлое будущее.

— Тебе чего? — недружелюбно спросил оратор из народа.