90-е: Шоу должно продолжаться – 10

Глава 17

Наш с Василием собеседник был каких-то совершенно необъятных размеров. Когда он появился на верхней ступеньке лестницы, я даже сначала думал, что мне показалось, и у меня в глазах что-то расплылось. Но нет, эта туша реально двигалась самостоятельно, без инвалидного кресла и поддержки.

«Килограммов двести? — подумал я. — Или больше?»

— Стул нормальный мне принеси, — бросил человек-гора подбежавшему администратору. Тот моментально испарился. Из-за ширмы вознило два «ресторанных гарсона». Какие-то парни без формы официантов, хрен знает, чем они там занимаются. Может, за электричеством следят, а может продукты разгружают. Они тащили кресло. Широкое, с мягкими подлокотниками, размером с небольшой диван на три некрупные задницы. И пока важный гость пересекал зал ресторана «Новокиневск», место стандартного стула за нашим столом заняло вот это самое кресло. А прежний стул «гарсоны» уволокли куда-то в недра подсобных помещений. Чтобы оно не смущало взор гиганта своим неподходящим размером, по всей видимости.

— Палыч, вот какого хрена? — отдуваясь, проговорил толстяк, заполнив собой все окружающее пространство. — Тыщу раз уже им говорил, что пора эскалатор построить на входе. Бабки гребут лопатой, а о клиентах не заботятся. Скажи, а?

— Золотые слова, Михалыч! — отозвался Василий, двигая ближе к человеку-горе тарелку с нарезками.

Пальцы-сардельки моментально заграбастали половину содержимого, не разбирая, что там — сервелат, балык или докторская, и принялись загружать в «колбасоприемник».

— Палыч, ты мне вот что скажи, — с набитым ртом продолжил человек-гора. — Мы с тобой уже сколько лет знакомы? Тридцать?

— Если не больше, мы же в школе еще в футбольной команде играли, — хмыкнул Василий.

— Это я к тому, что ты меня знаешь не первый день, а туда же, приходи в «Новокиневск», — глаза-локаторы Михалыча узрели на столе бутылку «Слынчева бряга», и пальцы тут же сомкнулись на ее горлышке. Возмущений стремностью напитка не последовало, бутылка запрокинулась, жидкость забулькала, вливаясь в бездонную утробу.

Я помалкивал, как мы с Василием, собственно, и договаривались. Ну не только. Можно сказать, что я замер в немом восторге. Василий предупредил меня, что наш визави будет упитанным, но чтобы вот настолько… У меня натурально, в голове не укладывалось… Я прикинул, что если на меня навесить рюкзак весом в сто пятьдесят кило, то меня просто придавит к земле. А он — ходит. Это насколько же он силен, а…

— Почему не в «Центральном» или «Элегии» какой-нибудь, а? — Михалыч потянулся к следующей тарелки, уперся животом в край стола, но ухватил вожделенную еду. Василий жестами подал официанту знак тащить еще.

— А ты помнишь, что в «Центральном» тебе нормальный стул зажопили? — с усмешкой проговорил Василий. — А «Элегия» так вообще гадюшник.

— Три раза в «Центральном» за стулья платил, бляха… — проговорил Михалыч.

Светская беседа продолжалась минут пятнадцать. Михалыч жрал, Василий поддакивал, официанты подносили новое «топливо». Я помалкивал.

— Давай уже, Палыч, что там тебе надо? — первым перешел к делу человек-гора. — Дворец спорта опять?

— Стадион надо, — без экивоков сказал Василий.

— «Кировец» в любое время, — Михалыч снова сграбастал бутылку, которая в его руке смотрелась чем-то вроде склянки с зельем у ведьмака. — Когда надо-то?

— «Кировец» — нафиг не надо, — покачал головой Василий. — «Динамо» надо. Край — «Локомотив». В конце июля.

— Запросики у тебя… — Михалыч снова сделал глоток. — Что за пойло? Сленч… Слянч… Тьфу, бляха, как читается-то это?

— Слынчев бряг, — подсказал Василий. — Болгарский бренди.

— Годно, годно, — причмокнул губами Михалыч. Да уж, его вкусы довольно специфичны. — Где взял?

— Ящик по дружбе могу подогнать, — сказал Василий.

— Два ящика, — невозмутимо произнес Михалыч. — Или даже так, два сейчас, а третий ближе к двадцатому мая. «Локомотив», говоришь?

— Лучше «Динамо», — уточнил Василий.

— Опять будут музыканты какие-то твои? — Михалыч все еще смотрел на бутылку и шевелил губами, как будто пытался запомнить, как правильно читается названия.

— Рок-фестиваль, — сказал Василий и толкнул меня под столом ногой. Значит, скоро мой выход. — Я тут, понимаешь, задружился с нашим рок-клубом. Отличные ребята оказались, активная молодежь!

— Рокеры? — толстые губы-пиявки на лице человека-горы изогнулись в непонятном выражении. То ли у него просто был приступ одышки, то ли он так снисходительно улыбался. — Это волосатики такие? Гривами вот эдак трясут со сцены?

— Это тебе Володя лучше расскажет, — сказал Василий и посмотрел на меня.

— Володя? Тезка мой, значит, — Михалыч смотрел куда угодно, только не на меня. У него в принципе была такая манера разговора, на Василия он тоже не смотрел.

— Владимир Михалыч, у нашего рок-клуба очень богатая история, — сказал я. — Можно сказать, что Новокиневск третий в стране…

— После Москвы? — хмыкнул Михалыч.

— После Санкт-Петербурга и Екатеринбурга, — сказал я и широко улыбнулся. — Мы ведем просветительскую работу, постоянно ходим по школам, чтобы…

— Екатеринбург — это где такое вообще? — пошевелил бровями Михалыч.

— Да Свердловск же! — подсказал Василий.

— Так и говорил бы нормально — Ленинград и Свердловск! — толстые пальцы Михалыча снова потянулись к тарелке с нарезкой. Василий чутко следил, чтобы источник колбасы на нашем столе не иссякал. — Новомодные эти все штуки…

— Исторически вы совершенно правы, — сказал я. — Новокиневский рок-клуб образовался вслед за ленинградским и свердловским. Еще в начале восьмидесятых…

Я расписывал полезность и правильность рок-клуба, как рокеры честно на субботники выходили, лекции-семинары, вот это все. Говорил я это с таким одухотворенным видом, что даже последний циник бы поверил в то, что рок-музыканты — это такие ангелочки с крылышками. Активисты и энтузиасты, неравнодушные и со всех сторон замечательные.

— А стадион-то вам зачем? — спросил Михалыч, когда я закончил свою пламенную речь. — Рокеров же хрен да маленько, вам стадионовского сортира будет достаточно, чтобы концерт устроить.

— На рок-фестивале «Монстры рока» в прошлом году было порядка шестисот тысяч гостей, — сказал я.

— Сколько⁈ — вот тут Михалыч впервые на меня посмотрел.

— По некоторым подсчетам — до полутора миллионов зрителей, — сказал я, не моргнув глазом. Точных цифр я не помнил, разумеется. Но моя задача была вовсе не донести Михалычу свет истины.

— Активисты, говоришь? — задумчиво проговорил человек-гора. — Палыч, это получается, что на один фестиваль пришло людей больше, чем во всем Новокиневске живет?

— Вот прикинь, да? — усмехнулся Василий и снова толкнул меня ногой под столом. Значит, настало время умолкнуть и передать эстафетную палочку обратно Василию. — Нельзя такую аудиторию упускать, так что стадион нужен. А еще лучше — два стадиона.

— Хрен тебе, а не два стадиона, — отозвался Михалыч.

— Тогда один, — согласился Василий. — Но «Динамо».

— «Динамо», — эхом повторил Михалыч.

— Михалыч, ну войди в мое положение, как могу зарубежных гостей на «Кировец» привезти? — развел руками Василий. — «Локомотив» еще куда ни шло… Но не хотелось бы в грязь лицом ударить перед гостями из Америки-то…

— Из «Америки»? — уцепился Михалыч. — Это другой коленкор, понимаешь…

— Вот и я говорю… — Василий подался вперед и втиснул между подлокотником и жирной ляжкой Михалыча плоский пластиковый пакет с белокурой красоткой в красном купальнике.

«Ритуальные танцы», — подумал я. Ресторан, тарелочки с колбаской, бухлишко, долгие словесные кружева. С самого начала было понятно, чем все закончится. Владимир Михалыч получит свою взятку, Василий Палыч получит свой стадион. И моя жизнерадостная речь о воспитательной роли рок-музыки в деле работы с подрастающим поколением — это была такая же часть словесной мишуры.

Причем самое что забавное — ни на какой процент с будущей прибыли от фестиваля человек-гора не претендовал. Получал на лапу, подмахивал бумажку и все. Сумма взятки выглядела, конечно, внушительной, но фест при должном размахе отобьет это вложение как нефиг делать.

— О, девчонки! — жизнерадостно воскликнул Василий, помахав рукой. — А я думал, что вас сегодня не будет…

— Да мы на минуточку только, — отозвалась ярко накрашенная дамочка лет тридцати в ярко-синем платье. — Заглянули по стаканчику выпить с подружками.

— Так садитесь к нам! — широким жестом пригласил Василий. — Вовчик как раз уходить собирался, надо же нам компанию молодежью разбавить…

— Да, точняк, мне пора! — я поднялся. Как мы и договаривались. — Приятно было познакомиться, Владимир Михайлович. Пока, Василий!

Я выбрался из-за стола, помахал рукой и двинул к выходу. Успев услышать звук шлепка по заднице и жеманное хихиканье. Случайно заглянувшие «девочки» тоже были частью ритуального танца. Причем, как я понимаю, знали об этом все участники.

Как и то, что фест наш будет проходить на «Локомотиве». Завтра Михалыч позвонит Василию, скажет, прости, мол, братан, но с «Динамо» возникли непредвиденные заморочки, вот тебе «Локомотив», зато на два дня. И «котлы» еще на сдачу, не плачь.

Новокиневский планетарий в «девичестве» был церквушкой посреди парка. И в будущем снова ей станет. Со школы я об этом месте сохранил самые нежные воспоминания. Первый раз получилось так, что родители оставили меня с теткой, маминой незамужней сестрой. И она ответственно потащила меня гулять в парк. Про октябрьский парк болтали всякое, но все байки крутились вокруг того, что он когда-то был кладбищем. Моя тетя с видом эксперта и знатока рассказывала мне, что раньше, в стародавние времена, было принято на каждой могиле садить дерево. А потом эти деревья выросли, и здесь решили сделать парк, потому что — ну что добру пропадать? Могилы все равно были всяких дореволюционных буржуев, кого их судьба интересует? А в дальней части парка, кстати, если присмотреться, то еще видны могильные холмики. А прошлым летом, представляешь, там нашли настоящий человеческий череп! А еще некоторые могилы по ночам светятся… Шестилетний я развесил уши и заныл, что хочу, мол, посмотреть на могилы. И раз уж со свечением не срастется, то может хоть с костями повезет. В общем, уловка тети удалась. Потому что если бы мы остались в «цивильной» части парка, то я непременно начал бы клянчить катание на аттракционах. А гулять между деревьев — занятие бесплатное…

И вот тогда-то тропинка и привела нас к приземистому краснокирпичному зданию с куполом и широкой лестницей. «Планетарий, — прочитал я. — О, давай зайдем, ну пожалуйста!» Тетя сначала отнекивалась, мол, там расписание сеансов, экскурсии и все такое. Но я был настойчив, и мы зашли. Внутри нас встретил научный сотрудник в очках, на вид — типичный старший студент-ботан. Но мне он тогда, конечно же, казался взрослым и серьезным дядей. Тетя извиняющимся тоном сказала, что ее племянник сюда притащил. И если нельзя, то мы, конечно же, немедленно уйдем. Младший научный сотрудник при виде моей черноволосой и быстроглазой незамужней тетки тут же распушил хвост и принялся водить нас по планетарию и рассказывать что-то на умном. Большую часть его речи я, разумеется, не понял. Но стеклянные витрины с настоящими метеоритами, макеты космических кораблей и загадочные звездные карты меня заворожили. А особенно впечатлила, конечно же, здоровенная «пушка»-проектор посреди зала с круглым сводом…

Я поднялся по ступеням крыльца. Остановился у здоровенного шара, изрядно уже потрескавшегося. Таких тут было два. По обеим сторонам входа. Я провел ладонью по его шершавой поверхности, с улыбкой вспомнил эту давнюю историю и зашел внутрь.

— Володя, добый день! — обрадованно вскочил мне навстречу очкастый Миша. — А я тебя как раз жду!

— Привет, — я пожал парню руку и огляделся. — В детстве здесь все казалось больше. Эх, я когда-то мечтал, что буду тут работать…

— Это да, — усмехнулся он. — Я в сороковой школе учился, у нас здесь уроки астрономии проходили. И остальные школы нам завидовали. Я, можно сказать, из-за этого планетария на физику поступил.

— Прикольно, — усмехнулся я и подошел к стеклянной витрине, где лежал оплавленный камень размером с два мужских кулака. — О, этот метеорит я в детстве видел. Он настоящий или это подделка?

— Самый настоящий! — заверил Миша. — Он в тридцать четвертом упал под Панкратово, там полдеревни тогда сгорело. Хотя, сгорело, кажется, не от того, что метеорит упал, а просто кто-то пьяный на сеновале курил… Если ты понимаешь, о чем я. Но метеорит настоящий, зуб даю.

— Ну хоть эти детские воспоминания правда, — усмехнулся я. — Слушай, а как у планетария сейчас вообще дела? Я что-то расписания не увидел… Сейчас, конечно, еще не лето, аттракционы не открыты. Но планетарий вроде раньше все равно работал.

— Да никак, — вздохнул Миша. — Уже полгода как не работаем толком. Прошлым летом еще что-то такое было, но после того, как тут какие-то придурки устроили протест, мол, что это церковь, кощунство и все такое… Так и прекратили все на всякий случай. Зарплату не платили уже три месяца. Слезки какие-то дали неделю назад, завтраками все кормят.

— Получается, что планетарий сейчас пустует и простаивает? — спросил я.

— Ага, — кивнул Миша.

— Тогда у меня есть для тебя коммерческое предложение, Миша, — сказал я. — Тут же толстые стены? Если дверь закроем, снаружи никто не услышит, что внутри происходит?

— Толстые — не то слово, — хмыкнул он. — Мне кажется, что даже если ядерную бомбу сбросить, планетарий разве что снаружи чуть-чуть обгорит.

— А «пушка» работает? — уточнил я.

— Пушка? — переспросил Миша.

— Ну, проектор, — я указал на конструкцию рукой. — Которым звездное небо на куполе устраивают.

— Работает, конечно, — пожал плечами Миша. — Что ему сделается-то?

— А по вечерам тут кто-нибудь вообще бывает? — спросил я.

— Ты давай уже к делу переходи, — насупился Миша.

— Так я уже перешёл, — заговорщически улыбнулся я. — Давай устроим здесь рок-концерт.

— Ты офигел? — Миша испуганно посмотрел на меня

— А что не так? — я пожал плечами. — Отличное помещение, включим на потолке космос, все кипятком будут писать.

— А если… это… проверка придет? — почему-то шепотом спросил Миша.

— Часто приходит? — деловито спросил я.

— Вообще не приходили, — ответил Миша. Снял очки и взялся тереть их носовым платком. — Слушай, я немного… эээ… А ты как себе вообще это представляешь?

— Думаю, вот тут мы поставим музыкантов, как раз хватит свободного пространства для них и моников… А можешь запустить звёздное небо?

— Ну… могу, вообще-то, — осторожно сказал Миша. — А зачем? Что-то проверить хочешь?

— Нет, просто интересно, — я пожал плечами. — Если сложно, то не надо, конечно…

— Слушай, а этот концерт… — заикаясь, спросил Миша. — Он… ну… за деньги?

— Ясен пень, — сказал я. — За аренду заплатим, все честно. Если нужно с начальником твоим договориться, давай к нему вместе сходим, я умею быть убедительным. Плюс тебе за посредничество…

— Погоди, — чуть охрипшим от волнения голосом сказал Миша. — Давай я проектор включу. Тебе какой фильм поставить? Есть про «Буран», есть про исследования комет, есть про…

— Где побольше звезд и поменьше слов, — сказал я.

— Значит «К истокам Вселенной», — сказал Миша и скрылся в каком-то подсобном помещении так быстро, что я даже не сразу сообразил, куда он делся. — Ты садись пока на кресло! Я сейчас!

Я устроился в одном из кресел где-то в условной середине круглого зала. Прямо магия какая-то… В голове снова шелохнулись воспоминания о шестилетнем мальчишке, которого флиртующие взрослые забыли, но он был вообще не против. Я тоже тогда бродил между этих же кресел… Хотя нет, кресла тогда были другие. Тогда стояли твердые, как в дешевеньких летних кинотеатрах, просто спинка чуть более «косая». А эти мягкие. Даже вполне удобно смотреть наверх из них. Кто-то мне говорил когда-то, что если хлопнуть в ладоши в каком-то особом месте здесь, в планетарии, то купол отзовется оглушительным хлопком в ответ.

Ну а фигли?

Я звонко хлопнул в ладоши.

— А, так ты тоже слышал эту байку? — раздался голос Миши.

— Так это неправда? — спросил я.

— Ну почему же? — отозвался он. — Пересядь на три стула правее.

«Ритуальные танцы, — снова подумал я. — Мы ведь уже знаем результат наших переговоров, ведь так?»

От автора.

Тренер по боксу погибает и оказывается мальчишкой в 1976 г. Как осуществить мечту и выступить на Олимпиаде-80? В прошлой жизни не получилось, но теперь все по-другому

https://author.today/work/351980