90-е: Шоу должно продолжаться – 10

Глава 12

— Хитрый жук! — дед погрозил пальцем. — Сейчас скажешь, что твой батя там служил, а фамилия твоя — Иванов или Петров, да?

— Вообще-то, Корнеев, — сказал я и сделал небольшой шаг вперед. — Но вы меня раскусили.

— Погодь, — дед прищурился и убрал ружье за спину. — Корнев, говоришь? Знал я одного Корнеева… Иди-ка поближе!

— Стой! — шикнул Бес.

— Да все нормально, — отмахнулся я и шагнул вперед. — Андрей Гаврилович, мы на самом деле насчет кожи…

— Батю твоего не Захаром, случайно зовут? — спросил дед.

— Вообще-то Виктор, — сказал я.

— Эх, жаль! — дед сплюнул, но за ружье хвататься перестал. — Но вижу уже, что не похож совсем. Чего вам, там, говорите, надо?

— Андрей Гаврилович, мы с вами в прошлый раз договаривались насчет склада… — сказал Бес.

— Да помню я, не склеротик какой, — дед растянул губы в щербатой улыбке. — Смешно пужаетесь, молодежь. Деньги привез?

— Сколько надо? — спросил я у Беса вполголоса. Тот показал на пальцах.

Я хмыкнул и полез в карман. Мастер, блин, интриги. Мог бы и заранее сказать, о какой сумме речь, раз она фиксированная.

В ближайшие полтора часа мои задачи сводились к тому, чтобы поддакивать словоохотливому Андрею Гавриловичу, который рассуждал о политике, Америке, развалившем страну Горбачеве и прочих важных вещах. Изредка Бес подтаскивал очередной сверток кожи. И я его доставлял к машине и складывал. Сначала мы забили под потолок багажник, потом перешли к заднему сидению.

— Давай еще вот это запихаем, и все! — Бес вытащил из склада очередной неровный рулон из разнокалиберных кусков кожи.

— Уже не влезет, — сказал я. — Даже руку уже просунуть не могу.

— Тогда… — Бес огляделся, как будто окружающее пространство могло как-то ответить на его запрос. — Тогда между ног себе поставлю!

— Ну… как знаешь… — я с сомнением оглядел сверток. В принципе, вертикально должен влезть, конечно.

— Кажется, во мне проснулся запасливый хомяк, — Бес нежно погладил шершавую изнанку кожи. — Там столько еще осталось, я просто… Блин, столько добра пропадает, ужас же!

— Спасли, сколько могли, — усмехнулся я. — Так что давай утрамбовывайся, и поехали обратно.

Следующие несколько минут я наблюдал за тетрисом из двух фигур в замкнутом пространстве пассажирского сидения одной отдельно взятой машины. И я даже не особо шутил по этому поводу. Понять Беса очень даже можно. Фигассе, такая халява! Когда Бес-таки справился с задачей, и мы тронулись в обратный путь, он никаки не мог оторвать взгляд от самого неказистого на всей территории завода здания. Склад явно построили позже, чем весь остальной завод. Он единственный был здесь скучной серой коробкой безо всяких там архитектурных излишеств.

— Между прочим, про «Кожмехпром» в Закорске ходит куча всяких страшных историй, — сказал Бес.

— Ну и что ты замолчал? — усмехнулся я, объезжая очередную лужу. — Валяй, рассказывай уже, раз начал.

— Детские сказки, скорее всего, — пожал плечами Бес. — Короче, когда производство остановили, туда же все немедленно ломанулись в поисках всяких вкусных и полезных предметов. И один мужик умудрился пролезть в тайный подвал и найти там секретку. А там — кожа, похожая на пергамент. Идеальный пергамент получился, зуб даю.

Без продолжал рассказывать, перекладывая рулон кожи то на одно плечо, то на другое. История про выделанную человеческую кожу, на которой то проступали, то исчезали буквы. А потом в Закорске начались зверские убийства. Жертв убивали и срывали кожу со спины. И ходили слухи, что имена этих самых жертв как раз и проступали в виде красных букв. На той самой коже. Мужик сварганил из этих кусков кожи плащ, и…

— Ты на ходу все выдумываешь? — спросил я.

— У меня с фантазией плохо, так что рассказываю, что видел, — ответил Бес с самым простодушным выражением лица.

— Звучит, как отличный сценарий, — хмыкнул я. — Был бы не за рулем, обязательно бы записал. Напомни мне, когда приедем.

— Кстати… — Бес как-то сразу засмущался и спрятал голову за свертком кожи. — Хотел вот о чем поговорить… Ты же видел, где я живу, да?

— Видел, — кивнул я.

— Если я это все у себя выгружу, то кожа половину квартиры займет, — сказал Бес.

— Если не больше, — хмыкнул я. — Я довольно плотно все утрамбовал, твой внутренний хомяк может быть доволен.

— Хомяк-то, может и доволен, — вздохнул Бес. — Слушай, а можно…

Он замолчал, будто подбирая слова. Я тоже молчал, следя за дорогой.

— У тебя же есть выходы на всякие помещения… — неуверенно сказал он. — В том же «Буревестнике» нет возможности устроить что-то вроде склада?

— В «Буревестнике»? — задумчиво переспросил я. На слово «склад» у Натальи Ильиничны была довольно нервная реакция. Ну и еще был риск, что если Бес там обоснуется, то к нему обязательно начнут захаживать в гости толкиенутые тусовщики, а наличие празднотусующихся бездельников неизбежно повлечет за собой проблемы. Мы с нашим «медиахолдингом» мало-мало приручили директрису, и пока мы там свои птичьи, в общем-то, права не легализовали по-настоящему, нервировать ее не стоило.

— Ну там же вроде хватает пустующих комнат, — сказал Бес.

— Есть другая идея, — сказал я. — У моей мамы швейное производство. И там как раз со складами проблем нет.

— Это где? — оживился Бес.

— НЗМА, — сказал я. — У «Ангелов» там берлога. Завод все равно стоит, так что если сумеешь мою маму обаять, то и для тебя место найдется. Может даже с помещением.

— И у нее промышленные швейные машины? — глаза Беса загорелись.

«И проходная, — подумал я. — Тусовку просто так не устроишь…»

Говорить этого я не стал. Но в целом, обдумав еще раз мысль устроить им коллаборацию, пришел к выводу, что идея хороша. Даже рынок сбыта сразу появится. Бес сможет спокойно гнать какое-то количество ремней и сумок в дополнение к ее ассортименту. Плюс ко всему, там никого не смутит запах сапожного клея и прочие ароматы…

— Давай прямо сейчас заедем и поговорим, — предложил я, посмотрев на часы. — Со складом проблем точно не будет, а может и мастерскую там смогут устроить. Моя мама уже интересовалась, кто это «Ангелам» такие прикольные сценические костюмы собирал.

— Ооо, — Бес снова перехватил сверток поудобнее. — Переехать в свою мастерскую — это было бы круто. У меня бы все домашние тогда вздохнули бы с облегчением. Давно бухтят, что клей им не нравится. А я уже как-то привык, что даже и не замечаю…

«Да уж, — подумал я. — Машину мне теперь понадобится месяц проветривать…»

«Судя по тому, что Астарот такой бодрый и веселый, Кристина пока что ему не сказала, что ее беременность вымышленная», — думал я, слушая, как наш фронтмен делится своими планами устроить в июне свадьбу за городом, позвать на нее кучу разных рокеров и забабахать неформальный концерт. Вот кто мог знать, что он так обрадуется? Кто, блин, вообще мог предположить, что парень в девятнадцать лет с таким энтузиазмом отнесется к незапланированной беременности? Трогательно, слов нет. Но так странно. Я попытался представить настоящего себя в этом возрасте и в этой же ситуации… Ну, хрен знает. От меня эти проблемы в этом возрасте были, мягко говоря, далеко. Хотя, с другой стороны, Астарот достаточно умен, чтобы понимать, что Кристина все-таки девушка здорово не его «полета». Его этот момент постоянно подсознательно нозил, я даже пару раз ему мозги вправлял, чтобы он фигню не творил. А тут, понимаешь, беременность. Железный способ «застолбить» сказочную красотку. Может быть, поэтому?

— Слушай, а он точно придет? — спросил Астарот и посмотрел на часы.

— Саня, честно говоря, это в его интересах, — я пожал плечами. — Если не придет, то проманает последний шанс на ваши совместные гастроли.

— Кстати об этом, — Астарот понизил голос, будто кому-то в этом кафе было дело до нашего разговора. — Мне как вообще с ним разговаривать? Нужно соглашаться, или что?

— Зависит от его убедительности, — пожал плечами я. — Понимаешь, какое дело… С одной стороны, «Цеппелины» хороши. Музыка у них годная, экипировка не хромает, да и репутация неплоха. Их за пределами Новокиневска знают.

— Нас теперь тоже знают, — хмыкнул Астарот. — Зря что ли мы в Питере столько кассет своих раздали.

— Короче, — я хлопнул ладонью по столу. — Если Ян опять будет страдать фигней и муть всякую плести, смело можешь посылать его лесом. Лучше мы того КВН-щинка на гастроли позовем, в деревнях его стопудово больше полюбят…

— Блин, но он же попсу поет! — скривился Астарот. — Мозгом понимаю, что ты правильно говоришь, но блииииин!

— Да не ссы, это мне только что в голову пришло, — засмеялся я. — Но идея неплоха… Еще пять минут, и я начну всерьез ее думать.

В этот момент в дверях кафе появилась массивная фигура Яна. Даже, можно сказать, он заполнил собой весь дверной проем. И все остальные посетители даже нервно замолчали.

— Фух, — Ян приземлился на соседний с моим стул. — Извините, парни, у троллейбуса рога слетели, пришлось с Чкаловской пешкодралом топать.

— Бывает, — кивнул я и поднялся. — Вы тут общайтесь, а я пока прогуляюсь.

— В смысле? — нервно дернулся Ян. — А ты разве не с нами будешь? Ну, типа рефери или что-то подобное?

— Неа, — я легкомысленно улыбнулся. — Тут, Янчик, чисто от тебя все будет зависеть. Эй, а что вы так напряглись-то? Я через полчасика вернусь, у меня тут еще с Евой свидание. Так что смело можете брать пиво или что там еще вам нужно для успешных переговоров. Вернусь, закрою счет.

— Да я не… — Ян смутился и даже покраснел.

Я похлопал его по плечу и направился к двери. Потом на секунду замешкался, и свернул к стойке. Девочка-барменша и так нервничала, когда мы с Астаротом завалились в это тихое и респектабельное кафе.

— Я ненадолго отлучусь, — сообщил я. — И чтобы вы не переживали на наш счет, давайте я сейчас оплачу наш заказ.

— Ой, да я даже ничего такого… — смутилась девочка. На вид — чуть ли не вчерашняя школьница, надо же… А вообще, что-то в ней есть знакомое, как я сразу внимания не обратил?

— Олеся? — осторожно спросил я.

— А мы разве знакомы? — тут же ощетинилась девушка.

— Нет-нет, просто я вас раньше видел, — я подмигнул. — Вот, держите еще сверху. И принесите им пару пива и каких-нибудь сухариков, что ли. Чтобы они не совсем уж на сухую разговаривали.

Я выложил перед ней на стойку еще пару купюр. Точно больше, чем стоило заказанное пиво. Помахал еще раз Астароту с Яном рукой и вышел из кафе.

Олеся, прикольно. Еще один привет из прошлой-будущей жизни. Она здорово изменилась к началу двухтысячных, но это точно была она. Будущая супруга моего однокашника Вадика Хромова. С полным набором шекспировских страстей. Олеся после школы не поступила в вуз и пошла работать. А влюбленный в нее Вадик был сыном профессора филологии и судьи. И учился на юрфаке. Когда им исполнилось по восемнадцать, он привел ее знакомиться с родителями. И попытался поставить их перед фактом, что он женится на своей первой и единственной любови. Родителей такой поворот событий ни разу не устроил. Они развернули бурную деятельность, устроили отпрыску перевод в Москву, а девушке то ли денег дали, то ли припугнули. В общем, разошлись их пути. А новая серия драмы была уже при мне, когда Вадик вернулся в Новокиневск уже вполне сложившимся адвокатом. И мы праздновали его возвращение, но только не в этом кафе, а напротив. Тоже, кстати, забавная у этих заведений история…

Я остановился на светофоре, дожидаясь, пока загорится зеленый. Машин не было, но на красный я принципиально никогда не хожу.

Кафешка, в которой я оставил Астарота и Яна, сейчас называлась «Каравелла». К двухтысячным про это название все забудут. Заново его откроют только в две тысячи седьмом, и в народе две кафешки друг напротив друга будут называть исключительно Башни-близнецы. На всемирный торговый центр в Нью-Йорке ни разу не похоже, просто как-то так сложилось. Слишком уж часто эти два заведения попадали в криминальную хронику. Ну и еще — кто-то из их владельцев в будущем надстроит над входом каждой кафешки почти идентичные стеклянные башенки. Хотя хозяева разные, вроде даже не сговаривались, хотя ручаться за это я бы не стал.

Через дорогу я увидел, как в дверь второй «башни», которая сейчас называлась «Парнас», целеустремленно, не замечая ничего вокруг, входит Кристина.

На минуту я замешкался, разглядывая фасад знакомого здания. Можно сказать, место для обеих сегодняшних встреч я выбрал в каком-то смысле из-за ностальгии. Листал вчерашнюю «вечерку», а там этот самый «Парнас» упомянули. Причем забавно так, статью писал явный новичок, возможно, вообще школьник. Что-то вроде обзора на приличные заведения Новокиневска. Я вспомнил сразу и про ту вечеринку, которую закатили Вадику, когда он вернулся. И как они с Олесей встретились. И какие страсти потом развернулись. Олеся была замужем, но брак дышал на ладан, они с супругом даже жили уже раздельно. А тут Вадик. Олеся в отказ. Мол, отвали, мажорчик, мамочка знает, что ты тут с плохими девочками время проводишь? И тогда он, натурально, устроил осаду. Цветами задаривал, музыкантов под окна ей пригонял. И она сдалась. Сыграли свадьбу с размахом, на которой чуть снова не рассорились. Но обошлось. И это вот самое кафе «Парнас» Вадик своей жене на пятилетие семейной жизни подарил. Пытался перекупить второе, через дорогу, но его увели перед самым его носом. В том самом две тысячи седьмом. Кафешки стали Башнями-близнецами, и веселье длилось где-то до две тысячи тринадцатого. Пока второе кафе не разорилось, и Олеся не купила его, наконец, в свою собственность…

— Ты что тут стоишь? — Кристина высунула голову из двери кафе. — Я вообще-то тебя жду!

— Да так, историю прикольную вспомнил, — усмехнулся я.

— Расскажешь? — спросила Кристина.

— Может быть, потом, — хмыкнул я. «Потому что она еще не произошла», — додумал про себя.

В «Парнасе» народу было много больше, чем в «Каравелле». Свободных столиков вообще не было, место осталось только у стойки. Я в очередной раз порадовался за то, как сейчас работает реклама. Стопудово ведь, все эти люди читали ту же самую «вечерку», увидели название кафе и решили пойти посмотреть, что это за заведение такое журналист так безжалостно критикует. С апломбом ресторанного эксперта.

— Может, пойдем просто прогуляемся? — сказала Кристина, пытаясь устроиться на неудобном высоком табурете. Вся стойка тоже была неудобной. Как будто прилавок продуктового магаза переделали — приподняли повыше, и чтобы надстройку скрыть, повесили спереди занавеску. Я приподнял ткань ногой. Ну да, как я и думал…

— Что будете пить? — требовательно спросила тетечка за стойкой.

— Замороженный дайкири, только поменьше сахара, пожалуйста, — мило улыбнулся я.

— В меню такого нет! — отрезала барменша. Которая в прошлой жизни явно была не самой приветливой продавщицей в овощном спального района.

— Давайте чай тогда, — сговорчиво сказал я. — И пирожные. Какие у вас есть?

— Я не хочу сладкое! — запротестовала Кристина.

— Вы определитесь уже! — дамочка отвернулась от нас и переместилась к другой части стойки. Где сидела пара подвыпивших мужичков в кожанках и златых цепях.

— Мне тут не нравится, давай уйдем, — шепотом попросила Кристина.

— Согласен, так себе ностальгия, — кивнул я, пытаясь найти в этом помещении хоть что-то знакомое. Ни-че-го. Только название и сохранилось.

— Тут напротив есть кафе, можем туда зайти, — предложила Кристина.

— Не можем, — покачал головой я. — Точнее, можем, но попозже. Там сейчас Астарот с Яном ведут переговоры на высшем уровне.

— Вот, значит, как… — Кристина сузила глаза. — А мне он ничего про это не сказал. И ты, кстати, тоже.

— Ну вот же, говорю, — пожал плечами я.

— Вы определились? — снова вернулась к нам хабалистая барменша.

— Да, — сказал я. — Мы уходим.

— Совсем уже обнаглели! — всплеснула она руками. — Надо с таких хитрожопых плату за вход брать, а то взяли моду. Весь туалет загадили!

Под этот прекрасный аккомпанемент мы выскочили на улицу. Посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, прыснули.

— Погуляем, — предложил я. — А когда замерзнем, зайдем в «Каравеллу». Валяй, выкладывай, что там у тебя.

Лицо Кристины стало серьезным.