90-е: Шоу должно продолжаться – 11

Глава 20

В общем, сначала все немного суетились и пытались стребовать с Ивана Михайловича какой-то четкий план. Тот сначала тоже надувал щеки и делал вид, что у него все под контролем. Но после нескольких глотков пива все, включая нашего куратора, как-то расслабились. Резко так, одним махом. И нам стало понятно, что его план звучит как-то так: «Ну, мы вроде как-то подготовились, подстроимся на ходу». И «ангелочки» тоже вспомнили, как вели себя приятели-толкиенисты на масленице в Новокиневске — просто тусовались среди людей, рассказывали без всякой системы, как у них круто, и нормально все было. Взяли еще по кружечке. К столу нашему подходили местные мужики, похожие на наших «реднеков». Здоровались с Иваном Михайловичем, подтрунивали над прическами парней… В общем, когда мы все вернулись к автобусу, план уже сложился. Не дергаемся, улыбаемся и машем. Ну и выступим, когда наша очередь наступит, конечно.

Девчонки и Шемяка уже все решили и переместили нашу точку на тот самый помост. Наташа самостоятельно приняла решение врубить через матюгальик нашу с ней радиопрограмму. И там даже потихоньку начала кучковаться местная молодежь. В основном старшего школьного возраста, но были и ребята чуть старше. Самыми смелыми были те, кого мы вчера видели на концерте. Забавная тема — вечером все были как-то одной кучей, девчонки и парни вместе. Но сейчас было заметно четенькое такое разделение. По половому и возрастному признаку, так сказать. Девчонки стояли поодаль, шушуались и хихикали. Самые младшие из пацанов, скорее ровестники Артема, не стесняясь лезли с вопросами и просили потрогать инструменты. Пацаны постарше вели себя более сдержанно. И даже с некоторым наездом — руки в карманах, прищур, вопросики хитрые. Но было заметно, что им тоже хочется вот так же непосредственно себя вести, как и малышне. Ну и взрослые мужики были на самых дальних подступах. Те посмеивались в усы, мол мы калачи тертые, хрен нас чем удивишь.

Когда я понял, что парни расслабились, суета прекратилась, и никаких угроз благополучному проведению нашей рекламной кампании не предвидится, я забрал с собой Еву, мы с ней взяли афиши фестиваля и пробежались по всем ярмарочным площадкам. И наклеили их, где нашли свободную поверхность. Потом Ева залипла у прилавка с берестяными штуками. Посудой, корзиночками и всякими настенными панно.

Выдох.

По идее, конечно, неплохо бы на будущее иметь некий более детальный план того, как подобную акцию проводить. У нас вообще-то с собой есть Наташа. И если вручить ей микрофон, то она запросто подтянет праздношатающуюся публику и вовлечет ее в какие-нибудь идиотские конкурсы… Ну, там, с выигрышем билета в лотерею или еще как-нибудь. Кстати, надо бы это записать. Нам еще предстоит что-то такое повторять. И если сейчас обстоятельства в нашу пользу, в том смысле, что в Закорске нас просто воткнули в местное массовое мероприятие. То в остальных населенных пунктах кроме нас никаких развлечений не предвидится. Значит имеет смысл делать это как-то более организованно. Я записал несколько идей в блокнот. Заплатил за выбранные Евой сувениры, и мы вернулись к нашим.

— Рок-Виски-Браво — это будет круто, отвечаю! — с очаровательной экспрессией вещал Бельфегор компашке пацанов лет тринадцати-четырнадцати. Они как раз все были примерно одного с ним роста. — На самом большом стадионе в Новокиневске, сцена — отпад! Куча рок-звезд приедет. И там еще пиротехника будет! Ну, такое — бдыщ! Бдыщ! Полный отвал башки!

— И «Ария» приедет? — деловито поинтересовался толстячок из ближайших к Бельфегору.

— И не только «Ария»! — подхватил Бегемот, когда Бельфегор оглянулся, в поисках поддержки. — Еще будет «Алиса», «Папоротник» и еще… Много кто. И даже из Америки рок-группы некоторые приедут!

— Из Америки? — ахнули сразу несколько пацанов. — А кто?

— Секрет! — важно поднял палец Бельфегор. — Можете купить билеты и сами посмотреть.

— Меня мама не отпустит, наверное, — вздохнул тот же толстячок. — Она меня с ночевкой даже к Митьке не пускает.

Я присел на траву рядом с Наташей, которая с задумчивым видом жевала травинку.

— А я уже была на закорской ярмарке раньше, — сказала она. — Сейчас вот смотрю, и вспоминаю. Мне лет семь тогда было, наверное. Тоже помню эту «Бочку». Тогда с мамой был дядя Слава, ее брат. А у мамы были дела какие-то, и она меня с ним оставила. А он говорит: «Я на минуточку в 'Бочку» загляну. И оставил меня вон там у заборчика. Ну, типа как собачку у входа в магазине, разве что поводок не привязал.

— И это было его главной ошибкой? — усмехнулся я.

— Ага, — фыркнула Наташа. — Я минуточку простояла, конечно. Но потом мне стало скучно, а там на сцене заиграла веселая музыка. А потом… Слушай, а ведь, наверное, раньше ярмарка была летом. Или тут их каждый месяц проводят…

— Почему ты так решила? — спросил я.

— Из-за земляники, — серьезно сказала Наташа. — Вон там в лесочке, видишь, где флаги сейчас развесили? Там этой земляники было море просто. Я подумала, что несколько ягодок съем и вернусь. Но ее было так много, просто тысячи-тысячи ягод! Я столько никогда не видела, и она была такая вкусная…

— Заблудилась? — понимающе покивал я.

— Не, — мотнула головой Наташа. — По-другому получилось. Я сначала ела ягодки, а потом увидела цветочки. Знаешь, такие фиолетовые, их у нас еще называют «кукушкины слезки».

— Ага, знаю, — кивнул я. — На маленькие ирисы похожи.

— Там их была целая полянка, — сказала Наташа. — Я их раньше тоже столько никогда не видела. Сорвала один цветочек, понюхала. Подумала, интересно, почему они называются кукушкины слезки? И он так вкусно пах, как конфета, что я его съела. Быстро так, пока никто не заметил.

— И что? — спросил я.

— Я поняла, почему слезки! — засмеялась Наташа. — Мне начало ужасно жечь рот. Прямо как огнем. И горло тоже. И желудок… Да вообще все внутренности. Так сильно, что даже слезы полились. И тут меня тетенька какая-то нашла. И запричитала, что ребенок заблудился и плачет. Схватила меня за руку и потащила обратно. А у меня слезы льются. Но сказать, что ничего я не потерялась, я не могу, потому что мне стыдно признаться, что я кукушкину слезку съела. Это же редкий цветок, нам говорили, что он в красную книгу занесен. А я его сорвала. Зато теперь точно знаю, почему это называется «слезки». Мне горло жгло еще часа полтора.

— А дядя-то нашелся? — усмехнулся я.

— Ну а куда бы он делся? — пожала плечами Наташа. — Из «Бочки»-то?

— Действительно, — хмыкнул я.

Наша очередь выступать наступила почти по расписанию. Ну, всего на полчаса задержали. Из-за скандальной какой-то дамочки в псевдонародном платье, которая устроила форменную истерику, что ее, звезду филармонии, умудрились забыть. Иван Михайлович, который к этому моменту пива принял уже изрядно, подошел к нам и чуть заплетающимся языком попросил подождать. Мол, парни, вы же понимаете, да?

— Что-то так устал, будто вагоны разгружал, натурально, — бодро сказал Астарот и запихнул себе в рот добрую половину котлеты. Ужин нам подали в этот раз какой-то совсем уж великанский, чуть ли не вдвое больше, чем обычно. Картофельное пюре накрыли сверху двумя котлетами, размером с лапти. По миске винигрета и компот с булками. Причем булки притащили не по счету, а прямо в здоровенном поддоне. Мол, жрите, сколько осилите. Вот мои рокеры и старались, как могли. Еще и с собой прихватили.

— Ага, не говори! — подхватил Бельфегор. — Что мы там спели-то? Мы же остальное время просто болтали с народом и ничего не делали.

— А кто-то купил вообще билеты на «Рок-Виски-Браво»? — спросил Ян. — Я смотрел, там вроде толклись вокруг, но было непонятно, покупают или нет.

— Где-то штук тридцать, — сказал я.

С билетами довольно смешно получилось, конечно. Самая заинтересованная часть публики — эти самые старшие школьники, которые завистливо вздыхали на гривы моих «ангелочков» и «цеппелинов», почти ничего не купили. А вот «дальний круг», взрослые скептически настроенные мужики — те да. Причем каждый раз это выглядело очень смешно. Кто-то один отделялся от компании, типа отлить пошел. Потом всякими знаками и размахиванием руками привлекал мое внимание. И уже в сторонке, как бы извиняясь, шепотом просил продать ему билетик. И зыркал в сторону своих корешей, чтобы те не заметили. Деньги передавал с конспиративным таким видом. А забрав билет, начинал многословно объяснять, что у его племяша днюха, а тот ему всю плешь проест, если билет ему не купить.

Потом тот же маневр повторял еще кто-то из мужиков. Потом еще. Потом еще. Причины покупки у всех были разными. Кто-то для друга брал. Кто-то бурчал неразборчивое про «все равно в эти даты в Новокиневск ехать, так что…», кто-то еще что придумывал. Как будто купить билет для себя и признаться, что ему самому интересно, было как-то стремно что ли.

— Как-то мало, — разочарованно протянул Бельфегор. — Мы старались, такие. Зазывали. А они…

— Задачи такой и не стояло, — пожал плечами я. — Концерт мы отыграли, денежки получили. За визит к Артему наш Вася-Дружина нормально так заплатил…

— О, ни фига себе! — воскликнул Бегемот. — А я думал, что мы просто так его навестили! И много дали?

— Чуть меньше, чем за концерт, — засмеялся я. — Я бы и так согласился, но от денег отказываться не стал.

— Жалко его, — вздохнула Кристина. — Даже не знаю… Деньги. Теперь это как будто не доброе дело, а… Ну, не знаю.

— Вот поэтому деньгами у вас я занимаюсь, — усмехнулся я. — А парни просто сделали доброе дело.

— За деньги, — буркнула Кристина.

— Это я его сделал за деньги, — возразил я.

— Будто за деньги дело сразу перестало быть добрым, — заржал Ян.

Но его как-то не поддержали. «Цеппелины» сдержанно похихикали вслед за своим фронтменом, а вот «ангелочки» сидели с задумчивыми лицами. Отличные они у меня. Даже слишком, пожалуй. Идеалисты и романтики.

— Вот видите, я правильно сделал, что сразу вам про деньги не сказал, — усмехнулся я. — Вы бы тогда у Артема вели себя нервно и дергались, так ведь?

— Блин, это как-то… ну… — Астарот принялся кромсать вилкой вторую котлету на мелкие кусочки. — Вот вообще-то деньги это хорошо. Нам же все время приходится тратиться, и все такое. Бесплатно хрен нам кто что даст, инструменты, все такое…

— Расслабься, Саня, — сказал я и хлопнул Астарота по плечу. — Я взял деньги не с Артема. Заплатил мне Вася-Дружина, которому хотелось порадовать брата. И отдал точно не последнее, сэкономленное на завтраках. Как тот смешной парнишка, помните?

— Ой, да, — тут же развеселился Бельфегор. — Я чуть не прослезился, как они там всей компашкой ему мелочь на билет собирали. Чуть в карман тоже за мелочью не полез.

«Ангелочки» засмеялись, заговорили все разом, начали руками размахивать, вспоминая всякие приколы для сегодняшнего.

— … и тут эта тетенька мне шепотом говорит, такая: «Тебя в школе, наверное, дразнили, что у тебя прическа как у девочки»!

— … а я думаю, что за фигня такая, зацепился что ли? А меня за штанину бухой в сиську мужик дергает и бутылку протягивает!

— … и букетик полевых цветочков принесла, представляете?

— … просит: «Можно мой папа нас всех вместе сфотографирует?»

— … говорит: «Да у меня, в натуре, волосы были еще длиннее, чем у вон у того, вашего. Я только неделю назад постригся!»

По номерам сегодня разошлись еще до полуночи. После ужина посидели еще на лавочках в скверике возле гостиницы. Пообщались с местной молодежью, Ян и Кирюха даже на гитарах поиграли.

Но было заметно, что парни утомились. Так что на приглашение пойти взять у какого-то Кузьмича самогонки и продолжить на пруду, как-то очень вежливо и технично отказались, мне даже вмешиваться не пришлось.

И к двенадцати все благополучно дрыхли.

Сначала у меня была мысль поднять всех часов в семь, чтобы выехать чуть ли не с рассветом и быть в Онске как можно раньше. Но от этой мысли я отказался. Решил, что гастроли еще долгие, а физическое состояние музыкантов — это мой товар, который нужно любить, ценить и лелеять. Концерт у нас все равно только завтра, так что не имеет смысла гнать. Поднимемся, позавтракаем жирненькой молочной кашкой и бутерами с маслом. Сливочное масло в Закорске было местное, так что его никто не экономил.

Погрузимся неспешно в пазик и помчим. К обеду или даже раньше будем на месте.

— Когда мне было лет двенадцать, мы с папой ездили на Алтай, — сказала Ева, с иронией наблюдая, как «ангелочки» с «цеппелинами» на погрузке затеяли играть в сифу неведомо откуда взявшимися бесхозными трусами. Они носились по парковке перед гостиницей, ржали особенно громко, когда кому-то удавалось добросить синие труселя до чьей-нибудь головы. Причем, чьи именно это трусы, никто так и не признался.

Но шума они наделали, конечно…

— И? — я посмотрел на Еву, ожидая продолжения.

— А, да, — встрепенулась Ева. — Мы там ходили в конный поход. Ну или скорее не поход, а прогулку. Мы жили на турбазе, и оттуда иногда выходили в радиальные пешие походы, а еще можно было на лошадях. Я наныла, и мы поехали.

— Я заинтригован, — хмыкнул я. — Что-то случилось в этом походе?

— Да нет, — Ева сморщила нос и хихикнула. — В общем, у нас был такой инструктор. Он там в загоне за лошадями ухаживал. Серьезный такой парень, я тогда думала, что в него влюбилась. Торчала рядом с этим загоном чуть ли не круглые сутки.

— Мне уже нужно ревновать? — засмеялся я.

— Конечно, — серьезно ответила Ева. — Это же была первая и единственная любовь на всю жизнь. Ну, пока он не рассказал мне про то, что лошадей специально не кормят. Типа, что на самом деле лошадкам нужно зерно для полного счастья. Если они только траву щиплют, то они вялые. А чтобы туристов катать, именно такие они и должны быть. Ну, чтобы не бегали, не брыкались, не сбрасывали никого. Представляешь, да? Лошадки мало того, что голодные, они еще и туристов на себе должны возить! В общем, я так впечатлилась, что проплакала половину вечера. А утром тайно принесла той лошадке, на которой я в поход ходила, свою порцию овсяной каши. Я ее все равно не любила тогда.

— Я все жду, к чему ты подводишь меня так долго, — сказал я. — Хочешь, чтобы мы снова съездили на эту турбазу и прихватили с собой пару мешков овса?

— Эх, а я думала, что ты у меня умный, — засмеялась Ева. — Ты посмотри на этих коней!

Она кивнула в сторону бесящихся рокеров. Там парочка «цеппелинов» устроили потасовку с Астаротом и Максом. Заборчик у клубмы повалили. И так громко ржали, что из окон гостиницы начали высовываться любопытные рожи.

— Ты позаботился о них, дал им выспаться и завтрак сожрать, — сказала Ева. — Еще и с добавкой. А теперь они… вот такие.

— Ага, то есть над голодной судьбой коняшек ты, значит, плакала, — прищурился я. — А тут намекаешь, что надо бы парней на голодном пайке держать, чтобы они не шалили?

— Ну теперь я взрослая, — серьезно сказала Ева. — Коняшек мне все равно жалко, но логику я понимаю. Целые ноги и головы туристов всяко важнее.

— Ничего, милая, — я обнял Еву за плечи. — Мы уже тут концерт отыграли, так что репутацию степенных и важных рокеров можно на время и отложить. Пусть бесятся.

Я посмотрел на часы. Почти одиннадцать. Где-то минут через пятнадцать надо будет призвать всех к порядку. Рядом с нами на лавочку приземлилась Наташа.

— Слушай, Велиал, — деловитым тоном сказала она. — Я же правильно понимаю, что такой мазы, как местная ярмарка, у нас больше не будет, да?

— Ты иногда такая умная, что меня это пугает, — усмехнулся я. — Вообще я эту же тему собирался с тобой в дороге обсудить.

— Насчет программы развлечений? — спросила она.

— Ага, — кивнул я и потянулся за блокнотом. — Я даже набросал себе всяких идей, чтобы не забыть.

— Да, я тоже кое-что придумала, — сказала Наташа и всплеснула руками. Но потом посмотрела за мою спину и скривилась. — Блин, опять эти. Надо было раньше уезжать…