90-е: Шоу должно продолжаться – 11

Глава 8

— Жан, ну ты нашел, кого слушать! — захихикала Света.

— А вдруг ты зря смеешься? — Жан подался вперед, глаза его азартно блестели. — Он столько подробностей на меня вывалил. И про допрос в КГБ, и про слежку и… и про остальное. А прикинь, если все это правда? Если его действительно активно прессуют, потому что у него есть настоящие паранормальные способности?

— И поэтому он похож на бомжа? — скривила носик Кристина. — Паранормальные способности обязательно сопровождаются вонью изо рта?

— А по-моему прикольно, — сказала Надя. — И даже неважно, правда это или нет. У моей подруги мама всегда перед телевизором банки с водой ставит, когда там Чумак руками машет. Говорит, что ей эта вода реально помогает.

— А моя мама увлекалась когда-то бесконтактным массажем Джуны, — сказал Бельфегор. — Она так одну актрису от головной боли лечила. Та без этого на сцену отказывалась выходить.

— Ну, не знаю, — Света покачала головой. — По-моему, чушь это все.

— А если не чушь? — горячо возразил Жан. — А если Перехвостов правда может как-то воздействовать? Женя Банкин ведь до сих пор в больнице. А он сказал, что…

— Женя Банкин подрался, — скривилась Света. — Ну и вообще у него последнее время и так были не все дома. Так что…

— Слушайте, ну какая разница? — лицо Жана стало обиженным. — Мы не можем узнать, правда это все или нет. Но материал для статьи просто класс! У меня читатели от такого кипятком писать будут. И в редакцию пачки писем опять пришлют. А это всегда очень круто.

— И ты прямо вот так, напрямую, хочешь написать про то, что экстрасенсы из КГБ поджаривали мозг этого Перехвостова? — спросила Света. — А что будешь делать, если потом цивильные дядечки из этого самого КГБ придут в наш «Буревестник» и возьмут тебя за всякие мягкие места?

— Но если это все неправда, то зачем? — пожал плечами Жан.

— Если это все неправда, то сделают а-та-та за клевету, — безжалостно усмехнулась Света. — А если правда… То тебе самому не страшно? Прикинь, ты, такой, выдашь широкой публике самый тайный секрет КГБ, который под всякими там жуткими печатями законспирирован. И думаешь, что тебе такое с рук сойдет?

— Ну… — Жан задумался. — Вообще, логично, конечно. Но с другой стороны, у нас сейчас свобода слова. И все газеты публикуют всякие скандальные разоблачения. А чем мы хуже?

— Вы лучше, — засмеялась Ева и обняла Жана за плечи. — Твою «Африку» я обожаю. Самый лучший журнал, правда-правда! Я бы его читала, даже если бы не знала, кто его выпускает.

— Спасибо, — Жан смущенно покраснел. — Но я же хочу быть еще лучше.

— Если КГБ твой журнал прикроет, то лучше будет сложно стать, — заметила Света.

— Да что ты каркаешь вообще! — всплеснул руками Жан. — Не прикроет меня никто! Сейчас не тридцать седьмой же!

— Как знать… — Света загадочно улыбнулась и посмотрела на меня. Интересно, с ней элегантный Званцов тоже разговаривал? Насчет засевших в рок-клубе сектантов?

Не исключено, кстати.

Жана можно было понять. Он журналист и редактор. И каждого своего собеседника оценивает с точки зрения интересности материала для публикаций. А бухой придурок Перехвостов вывалил на его голову прямо-таки блокбастер. С тайными службами, интригами и магией. Что, мол, не смотрите, что сейчас я выгляжу как чмо и вынужден давать концерты в «клоповнике», это меня из психотронной пушки расстреливают. Только бухло и защищает от зловредного воздействия прикормленных кровавой гэбней экстрасенсов. А еще прошел приказ, согласно которому его, Перехвостова, теперь никуда не пускают. И даже дворником на работу не берут. А все потому, что мечтают алчные безопасники его драгоценный дар себе на службу поставить. Вот и давят, чтобы он дал слабину и пришел-де к ним, потому что больше будет некуда. И тогда всем вообще трындец, потому что дар у Перехвостова — ого-го! Такой телепатической мощи у всех КГБ-шных мурзилок вместе взятых нет!

Хоть книжку пиши про это все, а не статью.

Хотя я что-то такое вроде даже читал. Вроде была какая-то книжка… Но ни автора, ни название сходу вспомнить не смог.

— А ты напиши про это серию рассказов, — предложил я. — С закосом под репортаж-расследование, но с пометкой «все персонажи вымышлены, совпадения с реальностью случайны». Мелким шрифтом.

— Ха, точняк! — обрадованно заорал Бегемот. — Если Перехвостов спросит, что за фигня, то скажешь, что от КГБ шифруешься. А если КГБ придет брать тебя за жопу — сделаешь большие глаза и скажешь, что все придумал, вот же, тут написано… Кристина, ты будешь свои макарошки доедать?

Забавно. По большей части мои «ангелочки» ко всякой паранормальщине оказались настроены довольно скептически. При всем том, что здесь, в девяностые про экстрасенсов и прочих хилеров, биоэнергетиков и чтецов мыслей трубят чуть ли не из каждого утюга. Но вокруг меня всерьез это интересует скорее родителей. А ровесники только иногда потрындеть об этом могут. Но никто явно всерьез не верит. Разве что Наташа. Но с ней вообще все сложно. В конкретно этой теме легче поверить, что Наташа сама паранормальщиной владеет. А дуркует только затем, чтобы никто ее в этом всерьез не заподозрил.

Тема конспиролога Перехвостова сошла на нет, мы плавно перешли к обсуждению будущих гастролей. Потом вспоминали концерт в планетарии и что надо бы его повторить, потому что ну зашибись же было. Потом Кирюха вспомнил, что новую песню недавно обдумывал, схватил гитару и стал играть.

Потом все спорили насчет ее припева.

Потом…

В общем, к двум часам ночи примерно мы с Евой, не сговариваясь, захотели домой. Это было как раз уже то время, когда общий разговор в компании разбивался на мелкие кучки. Когда кто-то на кухне курит и обсуждает международную политику, на диване шепчутся о личных делах общих знакомых, а вокруг кресла спорят о философии. Так что своим уходом мы никого не обломали.

Снег прекратился. И немедленно начал таять. Улицы наполнились звуками капающей воды. Снова потеплело. Причем настолько, что скорее всего, уже завтра с утра от снега не останется никаких следов.

— Скажи, а ты веришь во всяких экстрасенсов и паранормальное? — спросила Ева, когда мы уже поднимались по лестнице к нашей квартире.

— Сложно сказать, — я пожал плечами. — Слишком много жуликов в этой сфере, как по мне. А так-то когда-то и в электричество никто не верил…

— Ты со вчерашнего дня здесь сидишь? — сказал я, заходя в наш офис. Наташа сидела за столом в позе вопросительного знака и торопливо писала что-то в тетрадке.

— А? — она подняла голову и сфокусировала на мне взгляд. — О, привет, Велиал. А сколько время сейчас?

— Без десяти десять, — сказал я, глянув на часы.

— Вечера или утра? — спросила она.

— Мдааа… — я придвинул стул к ее столу и погладил Наташу по голове. — Как ты Наталью Ильиничну убедила тебя не выгонять? Вчера же выходной был.

— Это просто, — устало улыбнулась Наташа. — У меня есть ключ.

— Ого, вот это сюрприз! — восхитился я. Наталья Ильинична довольно ревностно относилась к «Буревестнику». И ее надзор с самого начала был довольно цепким. Несколько раз я делал заходы насчет дополнительных ключей, но она всегда отшучивалась. Мол, лучше с нами тут до ночи посидит, раз для дела надо. — И как тебе это удалось?

— Так у нее же теперь дача, — хитро улыбнулась Наташа. — Мы с ней поговорили по душам, я ей на Таро погадала. Только не говори никому, ладно?

— Как скажешь, — пожал плечами я. Подумав про себя, что на самом деле, чуть было не лоханулся, когда назначил встречу в «Буревестнике» на сегодняшнее утро. Еще когда ехал, думал, что сегодня же второе мая, и Наталья Ильинична может не прийти на работу. И придется мне в машине ждать Вадима. Но дверь была открыта.

— Так ты, получается, тут одна со вчерашнего дня сидела? С открытой внешней дверью?

— Оу… — нахмурилась Наташа. Встала и подошла к окну, за которым уже ярко светило солнце. — Да уж, увлеклась…

— И чем же? — с интересом спросил я.

— Да понимаешь, какое дело… — Наташа потянулась так, что хрустнули суставы. — Мы вчера сначала полдня проговорили с Дарьей. Она меня засыпала кучей вопросов. И я поняла, что надо это все записать. Ну, мы же на гастроли уедем, а она останется. И ей придется в «Фазенде» самой справляться, без нас. А кто ей тогда на вопросы ответит?

— Так это целая тетрадка должностной инструкции получилась? — рассмеялся я.

— Это уже третья тетрадка, — серьезно ответила Наташа. — Мне казалось, что все как-то просто, а на самом деле мы с тобой всегда столько всего учитывали… Ну, того, что Дарье тоже неплохо бы знать перед тем, как она начнет.

— Как она тебе, кстати? — спросил я. — Понравилась? Что сказали карты Таро по ее поводу?

— Вроде умная тетка, — вздохнула Наташа. — Я бы даже сказала — очень умная. Надеюсь, что все получится. А еще она мужикам нашим понравилась. Рассказала, что они прямо хвост перед ней распушили. Пообещали, что помогут. Если кто начнет бузить, чтобы смело обращалась к ним, они любому бузотеру харю начистят.

— Добровольная служба безопасности, — хохотнул я.

— Подожди… — Наташа поморгала сонными глазами. — А сам-то ты чего приперся с утра пораньше? Сегодня же выходной! Мы же обсуждали это!

— Да это случайно получилось, — усмехнулся я и рассказал ей про вчерашнюю встречу в клоповнике. И как я, не подумавши, позвал нового знакомого приходить сегодня утром.

— О, подожди-подожди! — Наташа оживилась и метнулась к своей сумке. — Надо погадать на этого Вадима срочно!

Внизу хлопнула дверь. И на лестнице раздались торопливые шаги.

— Да блииин! — Наташа скривилась. — Вот пока ты не сказал, я ведь даже не подумала, что дверь открыта! И что реально может кто угодно заходить! Надеюсь, это твой Вадим, а не какие-то грабители нас обкрадывать пришли!

В приоткрытую дверь просунулась растрепанная голова Жана.

— Привет! — он помахал рукой. — Хорошо, что вы здесь, я уж думал, нет никого!

— Странный ты, — хмыкнула Наташа, медленно тасуя карты. — Если думал, что никого нет, зачем пришел?

— Не смог уснуть до утра, прикиньте! — Жан зашел в наш кабинет весь целиком. — Все обдумывал, как бы написать про это, вчерашнее… Ворочался-ворочался, там у Астарота на полу неудобно еще было. В общем, сорвался и приехал. Уже в трамвае подумал, что сейчас дверь поцелую и домой пойду, а тут открыто…

— Какое еще вчерашнее? — спросила Наташа. — Тоже про клоповник?

— Ну… типа того, — кивнул Жан. — Вов, я сделаю, как ты и сказал. И публикацию растяну на несколько журналов. И еще, думаю, может с Иркой обсудить, чтобы на «Генераторе» серию программ сделать, а? Ты не знаешь, может у нас есть кто-то взрослый и серьезный, чтобы сыграть КГБ-шника?

— Блин, я уже жалею, что вчера не пошла с вами! — Наташа склонила голову на бок.

— Тебе бы там не понравилось, — уверенно сказал я. — Давай, раскладывай карты на этого Вадима. Кстати, уже одиннадцатый час. А его все еще нет…

— Ага… — протянула Наташа и выложила на стол три глянцевых прямоугольника. — Девятка пентаклей, Смерть, девятка мечей. Нда… Что-то ничего нового, да? Карты говорят, что в прошлом он был успешным, очень успешным. Все у него шло хорошо, но до ровно одного момента.

— Смерть? — Жан облокотился на стол и внимательно смотрел на карты тоже. Будто разбирался в них. — Он что, умер?

— Да нет, — Наташа дернула плечом. — На самом деле, Смерть — это совсем даже не худший аркан в колоде. Он, как правило, просто про радикальные перемены. Причем не внезапные даже, а как будто по своему собственному выбору. А вот следующая — да. Худшая. Означает как раз смерть, тюрьму и вообще все плохое разом. Так что… Велиал, а ты точно уверен, что хочешь с ним как-то сотрудничать?

— Точно, — кивнул я и тревожно посмотрел на часы. Не то, чтобы я сильно верил в эти самые расклады Таро. Но так-то у меня самого с подачи Евы было подозрение, что этот самый Вадим… Я отогнал от себя мысленное видение петли, приделанной к крючку от люстры, и безвольно болтающегося на веревке тела. В беснежной рубашке. И табуретка рядом на боку. А на столе — хрустальный бокал, наполовину полный и записка… Хотя стоп, это я оптимист, в моем случае бокал наполовину полный. А Вадим явный пессимист. Значит, наполовину пустой…

— Давай еще одну карту, — сказал я.

— Вообще-то тут все понятно, — сказала Наташа. — Никакой неопределенности, даже пояснений не требуется.

— Давай дадим колоде шанс, — усмехнулся я. — Пусть подскажет, как все исправить.

— Ну ладно, — Наташа покачала головой, вытащила из колоды еще одну карту и положила ее чуть ниже этих трех. — Восьмерка пентаклей. Странно.

— И что она значит? — спросил я.

— Деньги, богатство, мировой успех, — сказала Наташа. — Что-то я не понимаю.

— Половина одиннадцатого, — я снова посмотрел на часы и побарабанил по столу кончиками пальцев. — Я сказал Вадиму, что если он не приедет до одиннадцати, то я примчу к нему сам…

Внизу снова хлопнула дверь.

— О, вот, наверное, и он! — обрадованно сказала Наташа.

Но судя по шагам на лестнице, пришло сразу несколько человек. И они шумно что-то обсуждали. Это явно были ребята из «Африки». Им тоже приспичило поработать, хотя у нас так-то был объявлен выходной? И они тоже явились на свой страх и риск?

— Прямо «Понедельник начинается в субботу» какой-то, — пробормотал я, чувствуя все нарастающее беспокойство.

— А Ирка сегодня не собиралась прийти случайно? — скептически спросила Наташа, собирая карты обратно в колоду.

— Она вчера вечером к родителям ездила, у нее какие-то там дела, — сказал Жан. — Ладно, я погнал к своим, надо же узнать, какого хрена они явились. Вдруг что-то случилось.

Жан бегом выскочил из нашего кабинета, стягивая на ходу куртку.

— Вдруг что-то случилось… — эхом повторил я.

— Ты не все мне рассказал? — приподняла бровь Наташа. — У меня такое ощущение, что ты этот расклад понял, а вот я — нет. А это неправильно. Давай, колись!

— Ева считает, что он собирался… — я поморщился, подбирая нужное слово. Все эти «суицид», «самоубийство» и прочие казались чем-то неуместным. Не хотелось их говорить. Как будто, если скажу вслух, это тут же станет правдой.

— Что сделать? — потормошила меня Наташа.

— Сделать что-то с собой, — быстро сказал я. — Он выглядел очень потерянным. Сломленным. Упавшим духом что ли. Вот я и парюсь теперь.

— И вот теперь я поняла этот расклад! — торжествующе заявила Наташа. — Он нам нужен просто позарез! Если мы его заполучим, то сможем заработать все деньги мира, вот что нам говорят карты. Но для этого нам нужно… Вот тут не знаю даже. Может быть, вы с Евой уже сделали все, что надо, и поэтому тебе выпала восьмерка пентаклей. А может это была такая загадка от колоды. Типа, сделай что-то — получишь приз. А не сделаешь — тлен, смерть, тюрьма и прочие ужасы. Сейчас я еще одну карту вытяну, а то непонятно.

— Стой! — я ухватил ее руку, потянувшуюся к колоде. — Хватит, все как раз понятно. Надо ехать! Тут, на самом деле, всего-то пять минут на машине.

— А если он придет, пока тебя нет? — спросила Наташа.

— Если придет такой мужик, похожий на грустного Арамиса, хватай его и никуда не отпускай! — сказал я, натягивая куртку.

— Нифига подобного! — заявила Наташа. — Я еду с тобой!

— Тогда одевайся, — бросил я. — А я пока отдам те же инструкции Жану.

Вот и не верь после этого во всякие там карты Таро! Ерунда же, просто картонки. Но пока Наташа их не вытащила из колоды других таких же, я вообще не парился. А теперь меня прямо-таки трясло от дерьмовых предчувствий!