А отличники сдохли первыми – 3: снова в школу

Глава 11 Кушайте, не обляпайтесь

Кидать вдаль опасные предметы я, очевидно, одинаково хорошо умел обеими руками. И поэтому спешно завёрнутая в обрывки проводов левая без проблем дошвыривала вонючих головастиков с нашей верхотуры прямо до рядов воинственных оборванцев. Даже с учётом того, что мои руки были явно слабее обычного из-за общего истощения. Преимущество по высоте, всё-таки, тоже давало себя знать.

Конечно, на таком расстоянии полёт большинства верещащих тварей заканчивался безобидным падением куда-то в ломкий сухостой на границе пустыря и леса или в слякоть натоптанную здесь сотнями жор. Да ещё несколько продолговатых живых снарядов шлёпнулось на плечи сонных пациентов, бесцельно слонявшихся вдоль ограды. Но небольшие химические ожоги не доставили несчастным взрослым особого дискомфорта. Бессмысленные доходяги лишь озадаченно озирались по сторонам, словно зачем-то пытаясь определить источник этих прилётов. А склизкие личинки просто падали с них куда-то в грязь, продолжая при этом яростно визжать.

Но даже мои промахи вызвали в рядах противников если не сумятицу, то, как минимум замешательство. Инкубатор, который вдруг начал сам раскидывать своих питомцев вокруг, словно перезревший бешеный огурец, явно выделялся из общей картины даже такого сумасшедшего мира, как их собственный. И, должно быть, немного ломал планы на утро. Как я и ожидал, решительность, скорее всего, подогретая алкоголем или хорошим ужином, быстро сходила на нет даже при малейшем сопротивлении. Гневные вопли и ругательства, долетавшие до нашего укрытия, быстро сменились обескураженными и вопросительными выкриками.

А те, в свою очередь, сменились паническими воплями уже после первых точных попаданий.

Свалившись на голову или плечи какого-нибудь юного уголовника, личинка «краба» реагировала совсем не так лениво, как в случае с жорой. Продолжая безостановочно верещать, мелкая тварь тут же выпускала в стороны прижатые к скользкому телу членистые лапки. И, цепко хватаясь ими за одежду, волосы, уши и носы, скользкий головастик немедленно проникал прямо в распахнутый рот паникующего ублюдка — как бы отчаянно он не пытался спихнуть с себя скользкую гадость.

— Кушайте, уроды… — Белла спокойно прокомментировала увиденное вслух, пока чернокожий паренёк всё ещё отворачивался. — Да смотрите — не обляпайтесь…

Но злобному пожеланию девчонки было не суждено сбыться. Скорее, наоборот…

Как только хвост скользкой мерзости скрылся внутри глотки несчастного пацана, тот мелко задрожал, упав в траву на колени. И, схватившись за горло, вдруг выдал вперёд себя тугую струю жёлто-розовой блевотины:

— У-э-э-э-э!!!

Несколько человек, на которых попала эта дрянь, тут же попытались на ходу стереть её с собственных лиц. Но в итоге лишь продолжили испуганно мычать, ошарашенно уставившись на то, как мощная кислота теперь быстро разъедает ещё и кожу на их ладонях. А «сожравший» личинку гопник быстро затерялся где-то в высокой траве, побившись в тошнотворной агонии всего пару секунд.

И теперь, даже если личинка падала на землю, но достаточно близко от кого-нибудь из подростков, уровень паники в этом районе немедленно взлетал до небес. И чумазые бойцы тут же с воем разбегались в разные стороны, побросав свои кривые пики. Ни о каком строе больше речи не шло.

Хотя ветер иногда доносил до нас отчаянные попытки командира восстановить порядки:

— Куда, бля!!! Чё?.. Суки!.. Смысь… — Сейчас я даже смог без труда угадать того подонка, что руководил этим похотливым штурмом.

Швырнув ещё парочку головастиков под ноги паникёрам, я успел заметить, как один из пацанов в испуге налетел спиной прямо на кол одного из своих приятелей. И пока тот нелепо размахивал руками, словно жук на булавке, я поймал себя на мысли о том, что почти готов расхохотаться. Не уверен, конечно, что это здоровая реакция на подобное зрелище… Но, тем хуже для остальных.

— Готовь свою кухню! — Стряхнув с ладони шипящий кусок оплавленной изоляции и проводов, я коснулся спины музыканта, привлекая внимание. — Спускаемся!

— Вниз⁈

Мы с Беллой молча одновременно глянули на Рикардо с одним и тем же выражением на лицах.

Тот быстро спохватился:

— То есть… Они ж за нами сразу погонятся!

— Я сделаю так, что не погонятся. — Навьючив на него комбик, я приготовился помочь пареньку спуститься в расплавленный люк вместе с поклажей.

— Да как⁈

— Увидишь. Спускайся!

Белла поспешила следом за музыкантом без дополнительных приказов. Несмотря на хмурую сосредоточенность девчонки, на её губах можно было заметить мимолётную улыбку.

Прежде чем спрыгнуть на верхнюю площадку винтовой лестницы последним, я прихватил с собой верхнюю панель распотрошённого девчонкой приборного стенда. Покрытый технологическими отверстиями лист металла, конечно, был не особо хорошим щитом. Но достаточно широким, чтобы заслонить меня от залпов рогаток хотя бы по пояс. Главное — ухватить поудобней за эти дырки вот здесь, по центру…

В моей правой руке боевой нож американской морской пехоты приходил в негодность так же быстро, как и сброшенная с ладони защита от едкой дряни. Но если резать он уже, наверняка, толком не мог, то колоть и рвать этим инструментом можно было всё ещё «на ура». Плюс, покрытый зеленоватым налётом щербатый клинок, теперь выглядел именно так, как мне было нужно — словно старое оружие какого-то болотного мутанта из трешовых ужастиков конца прошлого века.

Хотя в этот раз память не подсказала мне ни одного персонажа из современного русскоязычного фольклора, похожего на Джейсона Вурхиза, я уже мог сделать некоторые выводы самостоятельно. Обрывочные фразы, замечания и упоминания, услышанные за последние неполные сутки, легко сложили в моей голове образ какого-то человекообразного монстра. Который, судя по всему, давно кошмарил местных детишек где-то между Саратовом и Петербургом. В итоге превратившись в местного Бугимена.

И, даже если этот «Чёрной Жора» на самом деле существует лишь в воспалённой фантазии одичавших оборванцев, сейчас я как следует стряхну пыль с этой жуткой легенды из местного филиала ада. Ведь девчонка права — как бы ловко я не умел ломать и рвать тощих противников на части, армия из одного человека тут бесполезна. Но удары по психике иногда гораздо больнее, чем физические травмы…

— Как только отпугнёшь от нас морских — держитесь сзади. — Отпихнув ногой труп одного из «крабов» с пути юного музыканта, я оглянулся и на девчонку. — Оба!

— Угу… — Ответ прозвучал одновременно. Но если Рикардо явно радовался возможности не лезть в самую гущу предстоящих событий, то в голосе Беллы вроде бы даже сквозило некоторое сожаление.

Огибая ошмётки дохлых тварей, развешанных почти по всей высоте винтовой лестницы, мы быстро достигли нижней площадки башни. Похоже, что вчера здесь громыхал люк, ведущий в затопленный подвал инкубатора — стальной засов на задней двери всё ещё оставался на месте.

Шагнув ближе к выходу, я приготовился толкнуть брусок в сторону и распахнуть крепкие створки:

— Все готовы?

Мои юные союзники молча кивнули с разной степенью решительности. Но одновременно.

— So, let the bloody show begin!

Звякнул о пол тяжёлый засов. И два раз громыхнула распахнутая дверь — сначала от моего пинка, а потом от удара о лоб одного из зубастых жор, который тёрся прямо за ней:

— Мы хотим помо… Гак! — Отлетев в слякоть, тварь тут же снова раскрыла свою вонючую пасть обратно. — Помо…

Но, как только заревели первые гитарные аккорды, тощий урод тут же заткнулся и, начав торопливо отползать прочь от чёрного хода, сразу позабыл о своём притворном альтруизме.

Рикардо опять выдавал резкие перепады от низких нот к высоким и обратно, то басовито жужжа каким-нибудь дворовым ля-минором у самой головы грифа, то стреляя коротким скоростным соло по узким ладам рядом с декой. Выходило агрессивно, но, в то же время, достаточно мелодично. И опять морским жорам явно не нравилась эта мелодия — каждый такой перепад бил по ним словно разряд тока. Спотыкаясь и припадая на слабеющих ногах, бледные твари дружно потянулись прочь от юного виртуоза обратно в сторону залива — точно так же, как и вчера.

Хотя некоторые уродцы при этом всё равно продолжали призывать нас к спокойствию:

— Не бойте… Кхэ-э-э! — После особенно сочного арпеджиато одного из морских жор вырвало зеленоватым дерьмом прямо на ходу. Споткнувшись, тварь опустилась на четвереньки и успела блевануть ещё разок, прежде чем я наступил ей на шею, вдавив зубастую морду в её собственную блевотину.

— Теперь прячьтесь!

Подростки послушно шагнули мне за спину в тот момент, когда я поднял перед собой импровизированный щит. И зашагал прямо на растерянных гопников, всё ещё толкущихся у границы леса и пустыря.

Пока по нам не стреляли, можно было спокойно идти в полный рост. Неотрывно глядя на противников, я чуть отставил руку с ножом в сторону — так, чтобы щербатый клинок было хорошо видно вместе с ещё стекающей с него вязкой дрянью. И, вспомнив о том, как сейчас выглядит моя заляпанная кровью одежда, я снова не смог сдержать улыбку…

— Зырь! Вон они!!!

— Тёлка живая!

— А я, смысь, чё вам базарил!

Но мимолётная радость быстро сошла на нет, когда, кроме золотисто-каштановой головы Беллы, пацаны достаточно хорошо разглядели и меня тоже:

— Еба-а-а…

— Тоже живой… Я ж говорил! Это точно он!

— Хуярь! — Знакомый долговязый силуэт метался среди задних рядов малолетнего воинства, пытаясь поднять их боевой дух. — Хуярь, блядь!!! Хули вылупились⁈

Пригнувшись, я шагнул чуть в сторону — за одного из обычных доходяг, которые слонялись по пустырю между нами и дикарями. Хотя сквозь отверстия в своём щите, заметил, что уже далеко не все стрелки готовы пускать в ход рогатки — даже несмотря на подзатыльники и пинки от своего старшего товарища.

Но жидкий залп всё же ударил по окружающим нас жорам. И несколько глиняных шариков бодро стукнули в щит. Нет… Для полноценного панического эффекта ещё чего-то не хватает…

— Ща! — После выкрика Рикардо, за моей спиной снова щёлкнул один из его рычажков, свистнули подзвученные электричеством струны и гитарный рёв снова огласил всю округу.

Эти тяжёлые басовые аккорды я не узнавал. Но их возрастающая лесенка идеально ложилась на мою неторопливую походку:

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум… — Набирая высоту, ритмичный рисунок угрюмой мелодии резко падал обратно на нижние лады, в точности повторяясь заново. — Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Самодельные снаряды всё реже стучали в поднятый щит. Парочка шариков даже сумела больно укусить меня за просунутые в дырки пальцы. Однако, остатки юного воинства продолжали растерянно пятиться от подступающей к ним угрозы.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

— Да ну нахуй! — Восстановленная за ночь решительность покинула ещё одного оборванца. Торопливо оглянувшись на соратников, гопник развернулся и быстренько почесал прочь, неловко скача между корнями сосен.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Залпы стали совсем редки. И ещё несколько человек решили, что быть крутыми бандитами им больше не нравится. Чуть поднажать — и побегут все остальные…

— Да хули вы обоссались, суки!!! — Выхватив обожжённый кол у ближайшего подручного, длинный Смысь бесцеремонно отпихнул щуплого пацана в сторону. И мотнул головой нескольким парням покрепче, толкавшимся со своими палками возле него. — За мной, блядь!!!

Нет. Похоже, дело всё-таки дошло до триариев…

Если оружие у врага длиннее, а бежать некуда — рви дистанцию. Мои ноги, очевидно, помнили это правило без лишних приказов от центральной нервной системы. Рванув с места, я успел отбить щитом один несмелый выпад, увернуться от второго и, отбросив свою защиту, схватить третий кол за один из небрежно обрубленных сучков. А рефлекторное обратное движение его владельца помогло мне влететь в самую гущу последнего оплота дикарского воинства.

Взмах ножа — и несчастный ублюдок заработал себя новый кривой шрам через всю морду. Это если доживёт до исцеления, конечно…

Поворот, свист деревянного шеста — и двойной импульс, приложенный к тупой стороне самодельной пики, настигает бритый затылок попятившегося от меня гопника. Охнув, парень опрокинулся лицом в слякоть.

Обратное движение — и обгоревший острый конец палки вошёл третьему куда-то в район левой почки — аккурат между замызганной олимпийкой и модными, но убитыми джинсами. Но мои руки, видимо, были не вполне уверены в летальности такого удара. И пока я отпрыгивал через кряхтящего от боли пацана прочь, по пути укололи его ножом ещё и в правую почку.

Ни я, ни, похоже, сам Смысь не успели заметить, как вдруг остались рядом с оградой пустыря совсем одни. Здесь, конечно, всё ещё были редкие жоры и остатки оборванного воинства. Но первые, как обычно, смотрели мимо меня. А вторые были полностью поглощены поспешным отступлением, сопровождавшимся глухими причитаниями и скулежом.

Поэтому судорожный выдох долговязого гопника как нельзя лучше прокомментировал сложившуюся ситуацию:

— Пиз-дец…

Вошедший прямо в солнечное сплетение кол вжал растерянного ублюдка в погнутую рабицу.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Я воткнул тупой конец оружия в землю. И потянул на себя, глухо рыча от напряжения. По мере подъёма тело кряхтящего людоеда начало съезжать по пике вниз, не смотря на то, что тот рефлекторно схватился за деревяшку. Но упёрлось в один из сучков.

Судорожно тряхнувшись на колу ещё раз, Смысь блеванул кровью прямо мне под ноги.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Медленно принимая вертикальное положение, кол, в то же время, уходил вниз под весом трепыхающегося на нём пацана. Мне даже почти не пришлось давить самому, чтобы длинная жердь утонула в грязи настолько, чтобы остаться стоять без поддержки.

Сверху багровая клякса попала мне уже прямо на лицо. Ничего, так даже лучше.

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Пока я не торопясь оглядывался, чувствуя, как кровь моей жертвы стекает по лицу, Смысь почти перестал дёргаться. Самое время немного отойти. Память услужливо подсказывала, что примерно в такой момент у тела расслабляются все мышцы. В том числе и сфинктеры.

Я сделал шаг в сторону. И, поймав испуганный взгляд одного из бегущих прочь пацанов, показал на него ножом в паузе между аккордами:

— Ты…

— Чжун-н-н-ду-дум-ду-дум-ду-дум-ду-ду-у-у-ум…

Пацан замедлился и обернулся ещё раз. И ещё у нескольких подростков любопытство ненадолго одолело страх.

Рикардо перестал играть. И сейчас тишину нарушал только шелест далёкого прибоя, затихающий скулёж убегающих, да последний выдох Смыся.

А я, глядя в испуганные глаза метрах в десяти от меня, вдруг ощутил самый настоящий приступ дежавю. Но не события были мне знакомы. А вот это чувство внутри самого меня. Огонь, который медленно, но верно разгорался где-то рядом с сердцем при виде вот этого перепуганного взгляда. При виде человека, который вдруг понял, что смертен. Не в теории, а вот прямо здесь и сейчас. И откупиться от меня не получится… И никакие мольбы не помогут… Да, приятель, дерьмо случается… Но для тебя — не сегодня.

— Ты… — Я продолжал указывать оружием на замершего в ужасе гопника. Тот испуганно пятился, но кажется, начал верить в спасение. — Да. Беги как можно дальше. — Я подтвердил его сомнения, медленно опустив нож. — И скажи всем, что Чёрный Жора вернулся.