А отличники сдохли первыми – 3: снова в школу

Глава 9 По эту сторону апокалипсиса

Зыбкому сну постоянно мешали сильные завывания ветра и ещё кого-то со стороны залива. Но я всё равно не видел сновидений. Или, может, просто не запоминал при постоянных пробуждениях? Ведь когда первые лучи с востока разбудили меня в очередной раз, на душе осталось какое-то гнетущее чувство. Словно мгновенно улетевший из хрупкой памяти сон был о том, что я вышел из дома и забыл выключить утюг. Но при этом от этого утюга зависела не только сохранность моего жилища, но и миллионы других жизней. И всё это почему-то вертелось вокруг тех самых странных трёх строк, которые даже не рифмовались:

Тем, кто шёл первым…

Тем, кто идёт сейчас…

Тем, кому ещё предстоит пройти…

Что это? Пример современной поэзии? Тост с поздравительной открытки? Или, может, эпитафия на моём могильном камне? Не могу вспомнить даже то, как и на чём это было написано. Может, услышал, а не прочитал…

А вот мои юные соратники под крышей из тусклых звёзд почти всю ночь сопели так глубоко и спокойно, словно всю жизнь отсыпались именно в таких условиях. Только веснушчатая юная сорви-голова иногда бормотала что-то неразборчивое. Кажется, общалась во сне с родителями. Во всяком случае, всегда в это время легко улыбалась.

Что ж… Человек быстро ко всему привыкает. А дети, похоже, могут быстро привыкнуть даже к концу света. Ведь другая реальность — та, где нужно было прятать от взрослых свой дневник, а не еду — она длилась для них… Сколько? Да всего с десяток действительно сознательных лет. И уже почти одну десятую часть от данного времени они находятся по эту сторону апокалипсиса.

Это для меня девять месяцев — время, за которое можно успеть, к примеру, моргнуть или выдохнуть. А для них — целая жизнь.

— Мпап… — На моём левом плече снова сонно забормотала боевитая девчонка. Как и все те, кто говорит во сне, делала она это почти не разжимая губ. — Млышал амекдомт… Мщас мрассажу…

Продолжая кротко улыбаться своему собеседнику внутри сновидения, девчонка действительно начала рассказывать какую-то длинную и, должно быть, забавную историю. Но я опять почти ничего не разобрал, кроме слов «доктор», «великий клоун» и, почему-то, «депрессия». Странный анекдот…

Ну а так как моя собственная память всё это время продолжала упрямо молчать, я прислушался хотя бы к собственным ощущениям. К своим реакциям на ту ситуацию, в которой в итоге оказался спустя несколько часов новой сознательной жизни. Ведь эмоции тоже могут рассказать о человеке очень многое. Порой, больше, чем он сам.

И в данный момент мои чувства говорили что-то совсем странное… Точнее — наоборот… Ни голод, ни ноющие мышцы, ни крайне неуютная погода — ничего из этого не казалось мне чем-то экстраординарным. Схожие походные условия воспринимались почти как дом родной. Во всяком случае, я точно от них не страдал.

Грязная и поношенная одежда — неприятный, но вполне привычный наряд.

Плохо знакомая местность, полная опасных людей и нелюдей — не Диснейленд, конечно. Но на моём веку явно бывало и хуже. Только вот так и не вспомнил — где именно…

Костяшки пальцев и рёбра ладоней всё ещё болят от ударов по чужим головам и шеям. Но эта боль кажется даже немного приятной. Ведь если после драки у тебя ощутимо болят только кулаки — значит, ты победил. И это чувство мне тоже неплохо знакомо…

Вот разве что толпа этих бессмысленных «жор», чуть слышно бормочущая что-то далеко внизу, несколько смущала. Да ещё вонючие «крабы»…

Но если их сложить со всем предыдущим… Нормальный человек от такого букета уже давно впал бы отчаяние. И, наверное, спрыгнул бы прямо отсюда вон на ту заросшую сорняком крышу какого-то облезлого сарая. А я вот сижу, философствую и даже немного получаю удовольствие от отдыха на свежем воздухе с красивым видом. Да ещё и с не самой скучной компанией.

Вдобавок, не смотря на то, что уснуть мне удавалось лишь рывками, а кроме пары конфет и сухой лапши, я больше ничего не ел, к рассвету в теле всё равно ощущалась какая-то неестественная бодрость. Словно я только чт принял дозу так называемого «энергетического напитка» — какого-нибудь липкого коктейля из глюкозы, искусственных витаминов и лошадиной дозы кофеина. И еле заметное ощущение пустого желудка давало о себе знать лишь тогда, когда я вспоминал о нём сам. А вовсе не проникало во все мысли и желания помимо твоей собственной воли — так, как оно обычно бывает во время соблюдения каких-нибудь строгих диет. Хотя, и действительно неплохие конфеты и даже дешёвая лапша, казались мне по-настоящему вкусными. Приёмы пищи по-прежнему приносили удовольствие.

Хорошо поспать мой организм тоже любил. И был готов к этому процессу в любое время дня и ночи — этот факт я не просто помнил, это я ощущал прямо сейчас. Но опять-таки — прямо сейчас я даже и не думал клевать носом или разрывать себе рот зевотой. Веки не тяжелели, мышцы лица уже снова в тонусе. Мысли текут не особенно быстро, конечно… Но на типичный утренний тупняк во время какой-нибудь болезненной бессонницы — совсем не похоже… Хм. Нездоровая бессоница, однако, мне знакома… Да к чёрту! Она знакома каждому человеку старше тридцати лет. И хоть годовых колец на мне не обнаружилось, но то, что я уже разменял четвёртый десяток, сомнений не вызывало.

Чёрт, да ведь я сейчас даже в туалет не хочу, как обычно бывает с утра! Ну хоть какие-то привычки нормальных людей и мне тоже кажутся вполне обыденными…

В остальном же мои внутренние ощущения вполне ясно говорили только одно. Это вовсе не я попал в ад. Это весь остальной мир, наконец-то, подтянулся до моих стандартов.

— Ты, Рик, холодный совсем, как труп… — Эти слова со стороны девчонки прозвучали уже достаточно чётко. Белла проснулась первой и, приподняв голову с моего плеча, она еле разлепила сонные глаза. — Полюбому ты тоже из автономов… Доброе утро, что ли…

— Доброе. — Кивнув в ответ на сонное приветствие, я мимолётом отметил тот факт, что тепло чужих тел рядом с собой ощущать было непривычно. Видимо, в том аду, в котором я жил до этого, приходилось обходиться преимущественно своей собственной персоной. Наверное поэтому так люблю поговорить сам с собой. Ну хоть не вслух…

Я припомнил, что ещё вчера, после того, как юный музыкант всё-таки согласился хотя бы попытаться помочь жителям Кронштадта, клюющая носом девчонка начала рассказывать нам про какие-то научные эксперименты с похожим названием. Но в итоге сама махнула на это занятие рукой, проворчала что-то про то, что утро мудрее вечера, и отрубилась почти мгновенно. Как настоящий солдат.

Но теперь её отдохнувший детский мозг был готов к новому дню, как обычно полному невероятных открытий:

— Наверное, ещё и не спал почти! И есть толком не хочешь, да?

— И от того и от другого не откажусь. Но в главном ты права.

— Хе… — Усмехнувшись, девчонка протёрла слипающиеся глаза и заразительно зевнула. — Ох-х-х… Получается, что все симптомы совпадают! Только почему же про тебя совсем ничего нет в тех…

— Симптомы? — Рикардо тоже разлепил глаза. — Вы чего, заболели?

Белла недовольно на него покосилась:

— Типун тебе на язык! Ближайший доктор вон, — она оглянулась на северо-восток, — в двух часах плыва!

— Это в Кронштадте что ли? — Паренёк попытался разглядеть далёкий остров. Но в утренней осенней дымке сейчас не было видно даже тех огоньков, что светились оттуда ночью. — Далековато… А как мы вообще туда доберёмся, если по воде нельзя?

— Так же, как и я сюда попала. По южному мосту.

— И сколько до него пилить? — Музыкант с сомнением оглянулся на свою объёмную поклажу. — До темноты успеем?

— С Риком успеем. — Решительно кивнула девчонка. И перевела взгляд на меня. — Если ты, конечно, за ночь ничего нового не вспомнил. И тебе по-прежнему некуда идти.

В ответ я лишь покачал головой.

— Ну и правильно! — Белла вновь беззастенчиво зевнула во весь рот, продемонстрировав на зависть здоровые зубки. — По твоей части тоже можно будет попробовать там побольше разузнать. Копии документов про автономов у нас же где-то есть. Может там что-нибудь и про тебя написано, а мы раньше значения не придали.

— Документов?

— Ну про те испытания, с которых всё и пошло-поехало… Хотя вообще-то, это всё — государственная тайна, конечно. На них прямо так и написано.

— Ты же сама говорила, что теперь-то — какая разница?

— Ну да… — Девчонка беззаботно пожала плечами. И с неохотой всё-таки начала выбираться из-под тёплого плена спальника. — Да и тайной это уже давно, по идее, быть перестало. Ещё когда все вокруг в таких же жор превратились…

— А я же правильно понял, что это произошло почти одновременно по всей стране? — Поднявшись следом за ней я помог быстро свернуть мешок в чехол. Получилось так же ловко, как и свернуть кому-нибудь шею. — Или, может, кое-где всё ещё есть…

Заметив в глазах девчонки весёлый скепсис, я не стал договаривать. Ответ легко угадывался ещё до того, как получилось сформулировать вопрос.

Белла досадливо поджала губы и подтвердила мои догадки кивком:

— Мы пытались связаться не только с этой дурацкой лодкой на дне залива. И везде — не «алё». Так что бери больше — похоже, это теперь по всему миру!

— Это как же так вышло?

Белла пожала плечами:

— У нас медики изучали этот вопрос, конечно… Но так, знаешь… Как говорится — по остаточному принципу. Работы у них сейчас же всегда полно. Так что фиг его знает… Может ещё разберёмся когда-нибудь с этой заразой…

— Угу… — Рикардо почему-то вдруг помрачнел. — Если успеете…

И, глядя на него, я попытался сформулировать давно назревавший вопрос:

— То есть… Когда кто-то взрослеет…

Полная формулировка снова не понадобилась. Однако, Белла вдруг резко перестала печалиться:

— А вот и нет! — Девчонка просто-таки подпрыгнула на месте, брякнув по стальному балкончику своими ботиночками. — Если вовремя уколоть «антижорин», то останешься нормальным! — Она на миг запнулась, с лукавой улыбкой глянув на юного музыканта. — Ну, в смысле, жорой не станешь…

— «Антижорин»⁈ — И без того большие глаза чернокожего паренька чуть не выпали из орбит.

Было заметно, что девчонка специально приберегала вчера этот козырь, когда уговаривала музыканта присоединиться к своей борьбе. И теперь от души наслаждалась полученным эффектом, не особо торопясь вносить ясность:

— Чё, больше не так сильно хочется у этих сатанистов зависнуть?

Список киноцитат, пункт 28–70…

— Короче, Склифосовский! — Я подхватил часть поклажи паренька. — Давай-ка ближе к телу. А то ты мы так до ночи даже с этого рыбозавода не выберемся. А нам ещё мимо твоих пленителей пробираться, если я правильно понял…

Сориентироваться с верхотуры при свете утреннего солнышка было не сложно. В какой-бы стороне не находился тот самый мост, о котором говорила девчонка, достаточно быстрый путь к нему не мог лежать нигде, кроме как через узкую полоску леса между заливом и каким-озером. Именно там ночью светились костры дикарей.

Но путь в обход водоёма был намного длиннее. И не факт, что безопаснее.

Белла тут же подтвердила мои догадки:

— Да, надо топать… — Она тоже без разговоров накинула на себя лямку рюкзака. Теперь пареньку оставалось взвалить на себя только гитару и аккумулятор. — А «антижорин» в Саратове изобрели… Или в Самаре? Я их всё время путаю…

— Это, в смысле, лекарство от жорской болезни? — Рикардо задавал вопрос так вкрадчиво, словно боялся спугнуть внезапную удачу. — Прямо вот один раз колешь — и всё? И жорой точно не станешь?

— Папа говорит, что да. Не станешь. — Судя по уверенному тону девчонки, в честности отца она не испытывала ни малейших сомнений. — Да даже если уже стал — то всё равно нормальным опять будешь! Это если не затягивать, конечно…

Но с лица паренька сомнение и не думало исчезать:

— Папа говорит? — Он нахмурился и обидчиво поджал подбородок, словно уже был готов поверить в обман. — То есть… То есть у вас его всё-таки ещё нету, что ли?

Белла продолжала гнуть свою линию:

— В Москве уже есть! А значит — скоро будет и у нас! Когда папа ко мне приедет. Вот! — Страстно желая доказать свою правоту, девчонка на пару секунд запнулась, подыскивая подходящие аргументы. — И вообще вы нифига не знаете тут сидите! А он там, можно сказать, мир спас! Вместе с Чёрным Жорой!

Мы с Рикардо молча переглянулись. И я первым взял слово:

— Ну, насчёт спасения мира, это, наверное, рановато будет…

— С Чёрным Жорой⁈ — Не выдержал паренёк и перебил меня на полуслове. Оглянувшись на него, я увидел лицо полное разочарования. — И чё ещё расскажешь? «Антижорин» этот твой, наверное, там в Саратове какой-нибудь Дед Мороз в очках изобрёл, да?

«Дед Мороз» — Главный персонаж русскоязычного фольклора, связанный с празднованием наступления Нового Года…

— Да сам ты Дед Мороз! — Веснушчатые кулачки незамедлительно сжались.

Я поскорее шагнул в пространство между подростками:

— Ну-ка полегче, горячие финские… Кхм…

Оба подростка в ответ лишь зыркнули на меня исподлобья. Белла немного злобно. А Рикардо продолжал выражать разочарование:

— А про электричество там у вас — тоже, наверное, звездё…

Но я не позволил конфликту разгореться ещё дальше:

— Вот сами и проверим. Никуда твоя «Камчатка» не денется, в любом случае. Не понравится на острове — уйдёшь к этим металлюгам. — Я оглянулся на девчонку в поисках подтверждения своих слов. — Уйдёт же?

— Если он окажется таким гадом, то его самого выгонят! — Белла продолжала яростно сжимать кулаки. И буркнула в сторону. — Может, с другими крабами ещё и не сработает нифига…

— Типун тебе на язык! — Такой мой ответ всё-таки вызвал у девчонки не очень довольную, но, всё-таки, улыбку. Во всяком случае, я привлёк её внимание. — Когда твой отец должен приехать?

— Не знаю! Щас же поездов не ходит! — Белла раскинула руки в стороны, словно наглядно желая продемонстрировать отсутствие транспортных услуг в современном мире. И чуть притопнула. — Но должен! Старшина с Филом вон за три дня примерно отсюда до Москвы добрались… Значит, и он сумеет! — Тут девчонка вдруг словно сама засомневалась в своих словах. — Правда, говорят, ему там сильно досталось, когда он саратовским ребятам помогал…

— Вот видишь, как много подробностей выясняются сами собой. — Я обернулся обратно к пареньку. — Значит, Белла не врёт…

— Не вру!

— … И, значит, идём к мосту все вместе. А там видно будет.

— Ну ладно… — Рикардо ещё оставался немного насупленным. Но явно понимал, что лучшего варианта у него сейчас всё равно нет. Стоически вздохнув, он подтянул ремень гитары и решительно тряхнул дредами. — Пойдёмте тогда.

— А это… — Девчонка неожиданно замялась, когда мы с пареньком полезли через окно обратно внутрь радиорубки. — У вас ничего поесть больше нет? А то чё-то прям живот сводит…

— Ну вообще да… — Тёмные глаза паренька поднялись на меня с выражением побитой собаки. — Пожрать бы чего…

Обернувшись, я увидел, что и Белла смотрит на меня так, словно я уже зарекомендовал себя мастерским добытчиком пропитания.

Но, скорее всего, это просто детские инстинкты, которые пробиваются у них даже через броню, наросшую за месяцы жизни в аду. Не стоит придавать им значения — эти дети прекрасно понимают, что теперь они хозяева собственных жизней. И я не стал выдавать едких комментариев, хотя парочка колких шуток на эту тему так и просилась на язык…

Тем более, что за спиной Беллы я увидел внизу, как другие детишки, тоже, похоже, собирались позавтракать.

И, скорее всего, не «крабами»…