Алладин и золотой дракон

Глава двадцать первая СОЛНЕЧНЫЙ КАМЕНЬ

Озеро было глубоким. В трех метрах от берега шест не доставал до дна, и Алладин взял в руки весло. Посреди озера к острову тянулась ясная полоса, в которой отражалось небо. Вода под ударами весла искрилась и мерцала. Лишь там, где тени от зарослей камыша падали на воду, озеро казалось таким же черным, как берег.

Было темно и тихо. Лишь всплески весла нарушали тишину. Зубчатые вершины гор ясно вырисовывались на фоне звездного неба. А затем над спящим озером медленно и величаво поднялась луна. И тогда все изменилось. Отчетливо стало видно все озеро, от берега до берега, все проснулось, разбуженное лунным светом. И ожило древнее проклятие.

Словно легкий ветерок пронесся над поверхностью воды. Алладин перестал работать веслом и настороженно прислушался. Дианор обернулся и удивленно посмотрел на него.

– Исчезло! – воскликнул Алладин. – Такой странный шепот, приглушенный, идущий из самой глубины. И такой печальный, что сердце кровью обливается. Вот снова! – Юноша вновь настороженно замер.

– Я ничего не слышу, – сказал Золотой Дракон. – Это волны бьются о плот, да ветер шумит в камышах.

Алладин ничего не ответил. Похоже он и не слышал, что сказал Дианор. Молчаливый, напряженный, он весь обратился в слух.

Луна увеличилась в размерах, заняла полнеба и затопила озеро потоками серебряного света. Теперь и Дианор замер, затаив дыхание, потому что и до него донесся тихий, печальный шепот.

Голоса становились все громче, отчетливее, теперь можно было различить отдельные слова. Поверхность озера закружилась вертящимися водоворотами, закипела хлопьями белой пены.

Алладин испугался. Он ударил веслом по встревоженной, взбаламученной воде, стараясь избавиться от навязчивого кошмара. Но хриплый мужской бас наслаивался на детский лепет, слышались женские причитания, о чем-то умолял ломающийся юношеский голос...

Голосов становилось все больше, они звучали все громче, пока не слились в сплошной неразборчивый шум. Поверхность озера вдруг сделалась прозрачной, и на дне стали видны тысячи и тысячи людей, которые тянули к плоту свои мертвые, костлявые руки.

– Помогите мне! – кричал юноша. – Меня продали в рабство, и я погиб под плетью надсмотрщика...

– Останься со мной, раздели мою боль! Я сгорела в осажденном городе... Дай мне новую жизнь!

– Я пал в бою...

– Меня безвинно казнили...

– Дай нам жизнь...

– Верни нас в мир...

– Ты можешь, стоит только пожелать...

Сотни голосов просили, умоляли, заклинали дать им еще один шанс, вернуть жизнь, утраченные мечты и надежды. Потерянные души всплывали наверх и хватались за весло, мешая грести. Их руки почти касались лица Алладина, скользкие, мокрые.

Юноша задыхался от страха, отчаяния и жалости, но продолжал грести, и каждый удар весла ранил чью-то душу. Остров был близко, совсем рядом. Вот уже бревна зашуршали по водорослям, уткнулись в берег... Алладин отбросил весло и спрыгнул с плота. Скорбный вздох раздался из призрачных глубин, а потом поверхность вновь помутнела и замерла.

Юноша перевел дух и ошеломленно посмотрел на Дианора. Тот сидел, нахохлившись, и печально смотрел на горькие воды Мертвого озера.

– Проклятое место! – бормотал он. – Сюда стекаются все слезы мира, здесь последнее пристанище Потерянных душ, которые слишком привязаны к жизни, чтобы уйти навсегда, но лишены надежды вернуться обратно. Не думай о них. – Дианор отвернулся от озера и посмотрел Алладину прямо в глаза. – Ты не сможешь нести всю тяжесть мира. Посмотри!

Алладин оглянулся и ахнул. То, что он поначалу принял за гряду скалистых холмов, оказалось туловищем огромного Золотого Дракона.

Его чешуйчатая, усеянная роговыми шипами голова покоилась на земле, а могучие лапы вросли в скалы. Темно-бронзовая чешуя, искрилась в переменчивом свете луны. От кожистых крыльев остались одни лохмотья. Дракон был мертв.

– Это мой дядя, – тихо сказал Дианор. – Он так и не дождался, когда Камень обретет силу. Умер, глядя на него. О чем он думал в свои последние минуты? Какое желание им овладело так сильно, что ради его исполнения он потратил всю свою жизнь? Ах, бедный дядя...

Алладин оставил Дианора наедине с его печалью и пошел туда, где сиял и переливался Солнечный Камень. Свет пульсировал в глубине талисмана, как сердце в человеческом теле. Он загорался, тускнел и вспыхивал с новой силой. Камень был живым, он мерцал, налитый Силой, способный перевернуть целый мир.

Алладин стоял перед Камнем и напряженно отыскивал в душе те единственные слова, которые могли бы вернуть в этот мир потерянное счастье. Но как описать его, чтобы это было понятно и маркомонам, и олитам, и людям Туманов, и пиратам с южных островов? Да и существуют ли такие слова?

Юноша щурился в ослепительном сиянии Камня, опустошенный, усталый, не решаясь произнести ни звука. Со всей очевидностью он вдруг осознал, что невозможно, немыслимо сделать счастливыми всех, как бы этого не хотелось.

Талисман побывал в разных руках, многие пытались осчастливить мир. Да только можно ли стать счастливым по заказу? У каждого должна быть своя дорога, пусть сложная, полная препятствий и опасностей, но своя. Нужно научиться выбирать свой путь, Камень здесь не поможет...

И тогда Алладин прошептал:

– Погасни! Пусть твой свет исчезнет навсегда, потому что от него слепнут души людей. Когда человек перестанет быть игрушкой твоей Силы, глаза его прозреют, и он отправится в путь без тебя!

Солнечный камень вдруг вспыхнул, словно на мгновение став частицей солнца, а потом как-то поблек, съежился и погас. Теперь он ничем не отличался от обыкновенной речной гальки. Алладин нагнулся, подбросил его на ладони и сунул в карман. Он решил принести его принцессе в подарок. Все-таки это лучше, чем ничего...

На утро метель прекратилась и выглянуло солнце. Километровые горы льда потемнели набухшей влагой, и зажурчали веселые ручейки. Ледяные Демоны навсегда возвращались в свои владения.