Алое сердце черной горы (СИ)

Глава XIII

В ближайшие недели весь равенский народ на Гунтале замастил свою задавленную душу свободой. Так бы и совсем потешились, дав размывающую трезвость взгляда слабину, но Артемир, приняв новосозданный титул приора, стал неустанным источником бурной деятельности. Дав выход своим патриотическим тревогам, приумноженным его благородной кровью, он появлялся на Гунтале повсеместно, посещал каждый околоток, побуждал кузнецов, фермеров и хранителей равенского знания работать, не жалея и без того истощенных сил. И эта искренность, с которой он преподносил себя народу, получила отклик: кузнецы ковали доспехи и оружие, фермеры готовили запасы пропитания для народа и войска, мастера учили новобранцев традиционному ратному делу, превращая нежную зелень в матерые заросли колючего кустарника.

Войско равенцев, отрастающее день ото дня решившимися смельчаками, Артемир разделил на три армии: Третью, во главе которой стал опытный и образованный Салатор, Вторую под управлением доселе неизвестного равенца — Коригана, Первую, которую Артемир поведет сам. Стоит привести пару мимолетных слов о Коригане. Это был уже немолодой равенец с круглой и совершенно лысой головой, обладатель очень темной, даже по меркам равенцев, кожи. Он был носителем слегка презрительного взгляда маленьких карих глаз, в соседстве с которыми сидел широкий и приплюснутый нос, под которым в серьезной складке покоился рот его. Причем «покоился» — это не просто оборот, ибо Кориган был крайне молчалив, предпочитая слову дело. Рост его был невелик, что компенсировалось его талантом полководца, проявившем себя ярко в бою с Надзором: он, будучи еще "околоточным", очень ловко изобразил отступление, чтобы потом окружить увлекшихся преследованием саргов и с легкостью разбить их. Его воины высоко ценили его, и Артемир мудро учел их мнение, сделав Коригана генералом, командующим Второй Армией.

Но теперь речь вновь об общем равенском деле. Разделенная на три армии, но все же немногочисленная, сила равенцев довольно быстро обросла неплохим снаряжением. Обрядить равенских воинов так же плотно, как и Саргия — своих, Артемир не мог, но все же вопросом личной защиты солдат он пренебречь не захотел. Одет новый равенский боец был в окрашенную черным красителем льняную стеганку, небольшую кольчужку, поверху — стальная кираса с наплечниками и наручами, шлем с небольшим козырьком, в руках покоился прямоугольный деревянный щит, что были распространены ранее в войсках почившего Триумвирата. Основной силой равенских армий стали пехотинцы ближнего боя: пикинеры и мечники, да и то потому в основном, что их было проще подготовить и вооружить. Пикинеры же еще могли противодействовать могучей коннице саргов, что было жизненно необходимо в битве с полноценной армией Нордиктовской Лиги. Лучников и арбалетчиков тоже было вдоволь. Элитой заделались огненные стрелки с модифицированными по образцу Октавиуса Мария ружьями и пушкари, щедро обеспеченные трофейными пушками Надзора. Обучение последних было особенно драматичным — весь путь изучения опасного оружия на алом угле равенцы прошли по следам саргов: ужасы ошибочных разрывов и покалеченные, а иногда и попросту разорванные на куски люди и орудия стали теми шишками, которые не слишком внимательный ученик с незавидным постоянством ловит от своего учителя.

Но шишки и прочие побочные продукты учений пошли впрок, и вскоре Артемир с нескрываемой гордостью и замирающим сердцем окидывал широким взглядом стройные фаланги пикинеров, чередующиеся с отрядами мечников, прикрываемых стрелками и лучниками, а впереди всего этого воинства сверкал на дневном свету оскал из артиллерийских пушек. Над войсками развевались черные полотнища, которые были избраны в качестве равенских знамен. Не хватало лишь сей силе конницы, о чем горевал приор и о чем неустанно нашептывал ему Салатор, сбросивший свои комендантские доспехи и одевший генеральскую равенскую броньку, отличную от рядовой лишь стеганкой пурпурного окраса да густым плюмажем на шлеме в виде пурпурного конского хвоста.

— Артемир, с конем наше войско обретет ту силу, которой всегда боялись народа Нордикта — силу стремительного и маневренного равенского натиска, славного и беспощадного. — постукивая пальцем по деревянной столешнице в такт своим словам, говорил Салатор. — Мои подданные, а, значит, и твои, станут бесценным дополнением к армии, нужно лишь только освободить Равению от остатков Надзора, и регулярные равенские всадники — к твоим услугам, не говоря о многочисленных добровольцах среди обычного народа.

— Эта идея согласна с моим планом по овладению Южным флотом Саргии — одно естественным ходом разрешит и другое. — наставительным тоном сухо вымолвил Датокил, кивая головой. — В любом случае, освобождение нашей исторической родины станет богатой духовной пищей для равенской морали.

— Я не слишком сведущ в тонкостях ваших планов, но сама идея ступить на землю моих предков благородным трепетом трогает мою душу. — с мечтательной улыбкой отлил свое слово Кипар.

Артемир нахмурил брови, с натужным выражением глубокой задумчивости уставившись в никуда. Он собрал этот совет из людей, которым более прочих доверял, чтобы решить дальнейших ход своего Приората. Он осознавал, что в свете последних событий их путь — это путь войны, потому и созвал Салатора, Датокила, Кипара и Коригана в бывшую штабную палатку коменданта Надзора, милитаристский интерьер которой располагал к подобному роду обсуждений. Он даже хотел облачиться в доспех, но передумал, появившись в своем новом черном кафтане с пурпурной лентой через плечо(деталь отличия триумвира, сохраненная Артемиром), черном плаще, широких равенских штанах и сапогах в тон.

— Что ты скажешь, Кориган? Все высказались, кроме тебя, генерал. — Артемир обратился к командующему Второй Армии, глядя на него исподлобья отяжеленным взглядом.

— А что Кориган? — с легким возмущением в голосе, словно досадуя с того, что его обеспокоили, ответил генерал. — Будто не ясно тебе, приор, что дорога наша лишь через Равению лежит… Не валяй дурака!

Усмехнувшись с такого возмутительного нарушения субординации, Артемир откинулся на мягкую спинку комендантского кресла и, обведя всех присутствующих взглядом, заявил:

— Что ж, все едины до той идеи, что идти надо на Равению. — Артемир взял короткую паузу для того, чтобы выслушать возможные возражения, коих не последовало. — Разумеется, я тоже рассчитываю именно на этот путь. Но прямой удар через пролив Сатиса наносить нам не след… Слишком хорошая там охрана: Южный флот Саргии, крепкие гарнизоны Надзора в прибрежных артиллерийских фортах Десны Нордикта, скалящейся на нас своими зубцами… — Артемир замолчал и вновь бегло оглядел своих собеседников. — Потому я хочу кое-что вам предложить…

* * *

Спустя три дня с момента совета случилось то, что могло случиться, но во что мало кто верил, ибо по редкости это событие сравнимо с прекрасным и свежим оазисом посреди Каматы — на севере Гунталя пошел дождь. Да не просто дождь — ливень! Восприняв происходящее знаком судьбы, Артемир, супротив своей осторожной природы, решил действовать немедленно. Реализация плана, им предложенного и доработанного в присутствии доверенных лиц, началась с отплытия Салатора на равенские берега в полном обмундировании коменданта Надзора. В сопровождение была придана верная ему и пережившая падение Надзора «саргийская» гвардия. В тот же вечер на вязком берегу кипящего и в истерии шипящего Сатиса собралась мрачная команда, укутанная мистической таинственностью и непроглядными черными кожаными плащами с капюшонами. Тут порывом ветра с одного из двадцати этих темных молодцев сорвало капюшон, и под ним оказалась голова Артемира с собранными в конский хвост(не без труда) волосами. Наскоро вернув головной убор на место и щурясь от капель дождя, задуваемых в глаза, он махнул рукой. По этой команде остальные бросились забираться в четыре челна, покладисто ожидающих своих пассажиров на пляже. В каждом из них лежал плотно закрытый мешок с торчащими отовсюду остриями нечто, чудом не распарывающего стенки упаковки.

— Осторожно, не опрокинь! — голос Кипара, раздавшийся едва различимым воплем, адресован был крупной фигуре, внушительный обладатель которой судорожно схватился за бортики закачавшегося и жалостливо просевшего транспорта. Разумеется, то был Хрграр, внушающий беспокойство остальным своим спутникам.

Наконец, когда каждый челнок обрел по пяти владельцев, четверо из команды уселись за весла, а остальные сцепили носы и кормы судов длинными канатами с железными крюками, дабы никто из мореплавательной процессии не отстал и не потерялся. Оставалось лишь, после всех приготовлений, самое сложное: покинуть берега Гунталя, борясь со злобными и сильными прибойными волнами. Но, когда во главе колонны челн с могучим Хрграром, нет ничего невозможного, что и доказывают грозовые гребцы: покачивающийся строй суденышек, доблестные экипажи которых победили сговор морской и грозовой стихий, начали отдаляться от берега в сторону равенского горизонта…

— Мы уже близко! Салатор советовал, чтобы заходили к стенам справа! — после трех часов тяжелого плавания Артемир заорал своим гребцам во втором челне, перекрикивая шум воды снизу и сверху. — Бери курс вправо и от берега, а не то нас прибьет!

Пока Артемир корректировал курс, из толщи ливня затупленный непогодой вечерний свет аккуратно выхватил кусочек побережья Изножья с его песчаным пляжем и парочкой небольших пирсов. Чуть поодаль к востоку Артемиру открылась картина, слегка его испугавшая: боевые корабли, причаленные к берегу. Множество кораблей: от маленьких, почти лодочек, до крупных, на бортах которых рядами стояли пушки, грозно отражавшие тусклое, размытое водой закатное свечение. Но увидев, что они пустуют, приор расслабился и даже начал считать плоскодонные деревянные суда с одной мачтой и парусом, движимые в том числе и рядами весел, сокрытых в моменты покоя в глубине брюха. Бортовые поручни были частично завешены красивыми щитами с гербами Саргии и других нордиктовских народов, детально неразличимыми, лишь слегка пестрящими приятными красителями. «Этак можно было и всем войском берег штурмовать, Южный флот к бою совсем не готов…» — с противоречивой смесью чувств раздражения и облегчения подумал Артемир, провожая взглядом спящие боевые суда.

Пока челноки двигались вдоль берега к востоку на безопасном расстоянии, Звезда скрылась за горизонтом в противоположном направлении. Ориентироваться в абсолютной темноте, на фоне которой шум дождя обострился, стало невероятно сложно, ибо саргийский маяк спал, беря пример с Южного флота. Ситуацию облегчили равномерно чередующиеся источники яркого света, являющиеся огнями из окон прибрежного форта, судя по высоте расположения над берегом. Мысленно благодаря гарнизон одной из крепостей Десны Нордикта за их светолюбие, Артемир и его команды наконец достигли цели плавания. Обогнув южное побережье Равении, плавно перешедшее в восточное, равенцы аккуратно, насколько возможно, сблизились с колоссальной каменной стеной прибрежной крепости. Расчет Артемира оправдался: никто из саргов и их сослуживцев даже в самых абсурдных фантазиях не мог представить, что в такой ненастный момент они подвергаются опасности: ни в одной амбразуре, ни за одним парапетом не промелькнуло ни одного случайного факела дозорного. Лишь в одном месте на стене, на которой не было постоянного гарнизона, но были регулярные смотрители, кто-то натянул навес и суетливо мелькали отблески света на холодной и мокрой каменной кладке, выдавая присутствие там жизни.

Глухой стук промоченного дерева о скальную породу, которого никто не услышал, возвестил ровным счетом никому о причаливании челноков команд Артемира к основанию стены форта. Так как стоять на крутых и скользких камнях, до которых докопались строители стены, было невозможно, все остались на борту своих суденышек. Артемир развязал мешок и достал из него внушительных размеров деревянный арбалет-самострел, вместо болта в ложе которого покоился осадный крюк. Острия крюка с мрачным нетерпением ожидали момента, когда они смогут вгрызться в неподатливые телеса укреплений. Крюк был привязан к канату, вся длина которого была размотана и покоилась на мокром дне челна. Примеру Артемира поступили остальные. Настал ответственный и волнительный момент, наполнивший тело Артемира легкой дрожью.

— Что ж, да поможет нам сама равенская земля… — подрагивающий голос Артемира потонул в особо разбушевавшейся стихии, и он кивнул своим товарищам, жадно ожидавшим его команды.

Из осадных арбалетов вылетели снаряды, жадно сокращая дистанцию до вершины Десны. Четыре из них достигли цели, один — стукнулся об стену и отскочил обратно, упав в воду. Раздраженный Артемир стремительно повернулся к источнику неудачи лишь для того, чтобы увидеть сильный всплеск на бунтующей поверхности воды: один из стреляющих не справился с отдачей арбалета и опрокинулся с челна в воду. Неуклюжего равенца затащили обратно на борт, дрожащего и отплевывающегося, но арбалет он принес в жертву Великому Соленому Океану.

— Корявый дурак! — Артемир обозлился не столько оттого, что они утратили качественный образец осадного искусства, а скорее из-за неприятной приметы, которая могла определить весь ход дела. — Полезешь по моему канату следом за мной!

Несловчивший равенец, потонувший в воде и стыде, понуро кивнул головой. Канаты были натянуты, крюки закрепились. Перед броском Артемир пристально всмотрелся в амбразуры между парапетами — все было спокойно, их не заметили. Резко выдохнув, он бросил арбалет и полез наверх, быстро перебирая руками по мокрому канату. Где-то на полпути он остановился для передышки, обхватив всем телом канат, и осмотрелся: все, кроме Хрграра, уступали ему в скорости приступа. Вдохновившись стремительностью немого силача, приор бросился следом. Наконец, изрядно истомив и изодрав руки, первая четверка добралась до вершины. Артемир с робкой осторожностью дикой кошки заглянул в зияние амбразуры, и то, что он там увидел, заставило его изо всех сил удержать громкий смешок: на всем участке стены находились лишь пять смотрителей, сгрудившихся под навесом за столиком и играющих в «монетки»(популярная саргийская азартная игра, близкая по смыслу земной карточной игре «пьяница», только вместо карт иерархические изображения наносились на медные монетки, и после игры все выигранные медяки оставались за победителем). Причем, судя по приглушенным возгласам и тому, как неустойчиво наклонялись некоторые за упавшими монетками, вся стража была пьяна до одури. «Этак, если подождать терпеливо, можно дождаться до того, что они сами друг друга перебьют за медь», — насмешливо подумал Артемир, но проверять свои гипотезы не стал, резко подтянувшись на руках и заскочив на стену. Его примеру с секундным запозданием последовали остальные. Все до единого достали из-за спрятанных плащом чехлов небольшие деревянные арбалеты с рычажной перезарядкой, не требующей особых усилий и времени. Сила стрельбы такого миниатюрного оружия была смехотворной, но вблизи по незащищенным местам — только нажми спуск, и смерть настигнет несчастную жертву.

Увлеченные игрой солдаты заметили чужое присутствие на вверенной им территории только тогда, когда первые болты пробили шеи трех сидящих спиной к амбразурам товарищей. В запоздалом испуге оставшиеся неуклюже вскочили на ноги, опрокинув стол и рассыпав игровые инструменты, но было поздно: следующие болты сразили и их.

— Быстро перекатывайте орудия и направляйте их в сторону противоположной стены! — как только призрачные хрипы умирающих смотрителей затихли, а их тела перестали подрагивать в агонии, Артемир отдал приказ, который был выполнен молниеносно, даже несмотря на то, что колеса лафетов и сами стволы были скользкими от дождя.

— Из слов Салатора следует, что стена форта, противоположная этой, очень слаба, она и будет нашей целью. — прокричал Артемир Кипару, вопрошающему одним своим видом о дальнейших действиях. Тот понимающе кивнул.

За следующие пару минут десять орудий равенцы зарядили и установили на внутреннем краю стены. Стволы направили приблизительно в одну точку под углом, который советовал взять Салатор. Хитрый заголовец знал необходимую разницу высот между внешней стеной и стеной, обращенной к равенскому Изножью. Воткнув в запальные дыры «колпачки» со смесью Октавиуса Мария, Артемир с компанией приготовились дать приветственную очередь выстрелов. Плавный ход дела нарушила распахнувшаяся вдруг дверь из цитадельной башни на стену. Из освещенного лестничного проема вывалился солдат с большой бутылкой в руке. Несколько секунд равенцы и солдат тупо глядели друг на друга. Но, поняв, что увиденное сильно отличается от того, что должно быть, солдат резко развернулся, выронив тут же разбившуюся бутыль, и шмыгнул обратно. Выведенный из ступора звоном стекла Артемир шустро выхватил из-за пояса маленькую версию огненного ружья — пистоль(оружие коменданта Надзора, уже модифицированное по новому образцу), взвел ударный крючок и выстрелил вдогонку. К досаде приора, пуля породила сноп искр, ударившись о закрывающуюся на засов дверь.

— Завалите дверь! — Артемир крикнул командам Хрграра и Кипара, и те живенько подкатили и поставили поперек наружу открывающейся двери пушку, добавив к баррикадке пару мешков с ядрами и картечью. — По очереди с меня, огонь! — остальным же последовала команда стрелять.

По мере ударов по капсюлю девять орудий открыли огонь, возвестив всем солдатам в крепости о червоточине в обороне. Зазвонил набат. Дверь в цитадель, словно недовольная тем, что ей заткнули рот, начала ломиться, дабы отлить свое веское слово. Хрграр навалился всей своею недюжинной силой на баррикаду, удерживая ее от развала.

— Нет сигнала от Салатора… — вслушивающийся в шум дождя и звон тревожного колокола, заключил Артемир. — Стена не поддалась. Заряжай снова!

Откатив орудия и вновь начиная процесс заряжания, равенцы уже взволновались не на шутку: несколько раз ядра падали мимо стволов, мешки с алым углем рассыпались в дрожащих руках.

— Аккуратнее же! У нас… О, только не это… В укрытие! — оборвавшись на полуслове, Артемир выпалил команду, выронил свои запальные принадлежности и бросился к внешней части стены, где укрылся за каменными парапетами прямоугольного артиллерийского выступа. Не все успели повторить его маневр, и несколько равенцев упали замертво, сраженные тяжелыми стрелами саргийских длинных луков, хозяева которых подбежали с другой стороны стены.

— Не давайте им сблизиться! — провопил Артемир из укрытия, выпустив пулю из второго своего пистоля и поразив сарга, уже начавшего спешный бег в их сторону. Сарг пошатнулся и исчез, поглощенный застенной пустотой. Напуганные такой меткой стрельбой из огненного оружия, солдаты бросились к спасительным выступам на своей стороне.

— Мы в ловушке! — с панической ноткой в голосе крикнул Кипар, занявший укрытие, следующее перед артемировским. — Нам не зарядить пушки под огнем саргов!

Артемир не ответил, ибо понимал справедливость страхов товарища. Но его терзания прервал внезапный воинственный вопль. Артемир ошалело обернулся и увидел чудную картину: Хрграр, издавая пугающий крик, быстро катил заряженную пушку, через ствол которой перевалилось несколько мешков с картечью, словно торговая поклажа с виноградом. Пряча голову за этими мешками, Хрграр подкатил орудие ближе к противнику и, под градом стрел, ударил по капсюлю. Под грохот выстрела ядро, неистово расталкивая капли дождя, угодило прямо в выступ. Тонкий парапет артиллерийского выступа разлетелся, не выдержав удара. Окатив каменными осколками сарга, прятавшегося за уничтоженным укрытием, ядро окропилось брызнувшей кровью. Не остановившись на этом, снаряд пролетел дальше и пробил следующее укрытие, разорвав очередного солдата на части. Остановило кровавый полет ядра лишь орудие, вставшее на его пути. С ужасающим звоном ядро влетело в борт ствола орудия и раскололось, разбив перед своей гибелью и пушку, его затормозившую. Скромным аккомпанементом этого грандиозного шедевра стала стрельба Артемира, который успел перезарядить один из двух своих пистолей. Ошарашенные таким жестким отпором, лучники в поспешности ретировались. Долбившиеся в заблокированную дверь солдаты утихли.

— Они отправились за помощью посерьезнее! — первым вспомнил о деле Кипар, осторожно покидая укрытие. — Не теряем времени!

И они не теряли. Со зверской неистовостью они дозарядили оставшиеся орудия, ни единожды не прерванные атаками солдат форта, милосердно давшим им такую необходимую фору. Вновь очередь выстрелов разразила яркими вспышками уже ночные сумерки, на долю секунды разогнав огнем непобедимые потоки дождя.

— Это сигнал! Это Салатор! — радостно воскликнул Артемир, заслышав словно бы на отдалении недостижимой мечты протяженный гул рожка. — Мы свою часть выполнили, переходим к отвлекающей обороне! Окружим себя пушками под навесом, мешки с картечью — под лафеты. В таких условиях дождь не помешает нам отстреливаться.

Наскоро соорудив себе крепенькую позицию, равенцы изготовились к защите, надеясь оттянуть на себя хоть бы толику сил форта. Но их никто не атаковал. Более того, шум сражения внутри двора крепости, который было последовал за рожком, тоже стих. Вновь воцарился лишь монотонный гул ливня.

— Надеюсь, эта тишина — спутница нашей победы, а не поражения. Иначе придется очень скоро возвращаться на челны, которых может уже и не быть… — озвучил коллективную тревогу Кипар, пытаясь всмотреться в глубину двора, сокрытую потоками воды.

— Прио-ор! Ты жив? — внезапный зов донесся до ушей равенцев. — Не стреляйте, мы — ваши союзники!

— Подходите, наши снаряды останутся в недрах оружия! — ответил Артемир, догадавшись, что про его титул обычный сарг, или же обычный нордиктовец, вряд ли знают.

После этого короткого диалога, с любопытством оглядывая последствия стрельбы Хрграра, подошел равенец в легких доспехах и покрытый зеленым плащом. Его сопровождало шестеро таких же смуглокожих бойцов, вооруженных мечами и щитами.

— Привет тебе, приор, если это ты! Имя мое — Гегзотил, я — адъютант под началом Салатора, а теперь — под твоим. Крепость захвачена, оставшиеся в живых заперлись в цитадели. Их судьба уже предрешена. — прилежно пояснил солдат после представления и почтительного поклона, прочитав вопрос на лицах Артемира и его спутников.

— Славная и долгожданная минута. — с облегчением выдохнул Артемир, выходя из оборонительного кольца. — Я — приор, ты угадал верно. Отведите же меня к Салатору.

Через две минуты Артемир, ведомый Гегзотилом, уже спустился по башенной винтовой лестнице со стены, на которой его сменил батальон солдат Салатора, принявший контроль над дверью в цитадель. Впервые он увидел двор прибрежного форта, представляющий собой нелицеприятную картину: изобилие дождевой воды, размывая и вымывая все подряд, собрало кровь из лежащих повсеместно трупов в крупные лужи, которые играли низвергаемыми потоками воды, разбрызгивая капли. Взрезанные мечами доспехи солдат форта тусклым, траурным звоном плакали об утраченных жизнях своих владельцев. Везде, даже под проливным дождем, упорядоченно стояли умытые палатки, непоколебимо выдержав напор двух стихий — водной и равенской. Тут Артемир достиг участка стены, который они вслепую разрушали: кусок хлипенькой стенки, из которой уже местами пробивались ростки деревьев, рухнул под градом нескольких пушечных ядер. Поверх осколков равенские штурмовики накидали досочные гати, дабы всадники могли преодолеть завал. Как только равенская конница, обращенная Салатором против прежних хозяев, смогла попасть внутрь крепости, форт, считай, все равно, что пал.