Алое сердце черной горы (СИ)

Глава IX

Рассветная Звезда показалась миру, освещая позолоченным румянцем радостные океанические волны, с плеском и гулом встречающие новый день. Под этот свежий аккомпанемент судно равенцев уже было готово причалить к тому же берегу, что оно покинуло около месяца назад. Несравненно легче далось путешествие на этот раз, когда морские «тропы» уже были проторены смелой восьмеркой. Да и стоит ли говорить, что запасов, которые помог им заготовить Октавиус Марий, оказалось более, чем предостаточно, чтобы силы и бодрый настрой не покидали мореплавателей на протяжении всего возвращения? И вот уже суровый Гунталь ласковым шуршанием песка о днище судна приветствует равенцев, спрыгивающих в воду и затягивающих за тросы корабль на берег, дабы вновь водрузить его вверх пузом на песке, незамысловато замаскировав под хибарку. Но на этот раз их планам не суждено было сбыться…

— Как же глупо было причаливать к берегу утром! Ночь куда более подходит для маневров, которые вы хотите скрыть.

Сердца равенцев, замерших на мокром песке, в унисон рухнули, словно камни в оползне. На их глазах из близлежащих прибрежных полесий просочился патруль Надзора из десятка солдат с ружьями наизготовку. Возглавлял патруль рослый человек в командирских латах и красном саргийском плаще. Его облачение, ярко отражающее утренний свет, сильно резало глаза, добавляя к его образу еще больше дискомфорта, помимо того, что это явно был новый комендант Надзора.

— Артемир… Нужно избавиться… Алец!.. Смесь!.. Если их найдут… — Раздавид, вставший ступором рядом с Претендентом, от страха разрывал свою речь в грубые лоскуты.

— Все, уже поздно… Теперь ничего не поделать… — упавшим от отчаяния голосом признал крах Артемир.

— До сих пор не могу поверить в доклад патрульного! — лучезарный и молодой голос коменданта, подошедшего со своим отрядом к линии прибоя, искрил веселостью. — По его словам, ваша посудина возникла из-за горизонта верхом на утренней Звезде. Как романтично, а? — комендант сопровождал свои слова активной жестикуляцией. И вообще, по его виду было понятно, что он получает от происходящего удовольствие, не разделяемое его жертвами.

— Господин комендант, да не иссякнет Ваше величие! Мы всего только рыбачили. — подобострастно выдохнул Датокил с совершенно невинным выражением лица, к которому самообладание вернулось прежде остальных.

— На таком-то корабле? — усмехнулся комендант. — И на кого же вы шли на такой «рыбацкой лодчоночке», на кита? — начальник Надзора кивнул в сторону судна равенцев. — И мнится мне, что если ее обыскать, то найдем мы не рыбу… — наконец, комендант последовательно оглядел мореходов, пристально задерживая на их лицах взгляд. — Уже не говоря про то, что трое из вас поразительно подходят по описанию Надзора на недавно погибших шахтеров, а один — на разыскиваемого преступника.

Датокил не ответил. Он, как и все, понимал, что защиты против такого сильного и грамотного напора у них нет. А комендант продолжал их бомбардировать:

— И даже не это главное… Как вы смогли отдалиться от брега для «рыбалки» на такое большое расстояние? Неужто вы так безрассудны? Или же глупы? Или вы знаете то, чего не знают флотоводцы Нордиктовской Лиги?

Опять молчание в ответ, противно смердящее виной.

— Что же вы молчите? Или же расстрелять всех вас, а потом уже разбираться, как это принято у Надзора? — голос коменданта утратил веселость, став грозным. — Пожалуй, так и поступим. Бойцы, бейте на поражение…

Едва только паника успела цепко охватить все тело Артемира, он услышал залп ружей… В глазах его, плотно сомкнувшихся, вспышка выстрелов отразилась тусклым светлячком, жизнь которого затухла, едва озарившись… Но жизнь же Артемира не прервалась… Во всяком случае, он не почувствовал ничего, кроме интенсивного страха. И вдруг издалека, на границе слышимости, Претендент уловил заливистый смех, громкость которого нарастала. Он открыл глаза и посмотрел на себя. Никаких видимых повреждений. Он ошалело перевел взгляд на своих спутников. Все стояли невредимые, и только Конупар стоял на коленях, тяжело дыша и судорожно шаря дрожащими ладонями по груди.

— Только посмотрите на себя!.. Хах!.. Это зрелище бесподобно!.. У-ух… — смех принадлежал коменданту, который в приступе судорожного веселья сложился пополам. — Ладно-те вам ступориться, в ружьях не было пуль.

Равенцы недоуменно уставились на коменданта, и только Датокил с едва заметной хитрецой скривил уголки губ в улыбке. Его последующие слова не лоснились елеем, как минутами ранее:

— И ведь совсем нет уже равенского выговора… Неужто равенцы Заголовья забыли родную речь, предав саргам и выдавив на Гунталь равенцев Поручья и Изножья??

Комендант резко прервал свой праздник юмора, посмотрел на Датокила и лукаво вымолвил:

— Догадался, значит?

Своим следующим движением комендант неспешно снял шлем, и тут же черные, курчавые волосы, до этого придавленные, обрамили смуглую голову до плеч, радуясь долгожданной свободе. Темно-синие глаза, густо заигравшие на утренней заре, были с весельцой прищурены. Правильные черные брови, аккуратно обритый черный подбородок и впалые щеки, красиво выделяющие крепкие скулы… Вся эта темная красота ясно давала понять, что новый комендант — равенец. Правда, комендантом Надзора мог стать лишь заголовский равенец, как верно догадался проницательный Датокил, что не сильно облагораживало в глазах Артемира нового командира среди обычных саргов и прочих нордиктовцев.

— Мое имя — Салатор. Меня направили… — начал было представляться новый комендант, но его ту же грубо, и оттого безрассудно, прервал Раздавид:

— Салатор?! Из Торов?! Потомок Ханатора, предателя Триумвирата Равении! Торы и верные им заголовцы предали нас в войне с Саргией!.. — огромный подбородок друга Артемира напрягся, выдаваясь вперед от злости. Артемир, находящийся справа от него, схватил Раздавида за руку, тем самым призывая его умиротвориться.

— А кто же ТЫ такой, громила? — голос Салатора заиндевел от прохлады, в нем проявившейся. Видимо, внук одного из прежних правителей Равении не привык, чтобы ему демонстрировали подобное отношение.

— Я — Раздавид, потомок Разов, верных сподвижников Артов, продолжатель этой славной традиции до сих пор… Ох!.. — получив чувствительный тык от Артемира в бочину, Раздавид шумно захлопнул рот. Но уже было поздно…

— Значит, до сих пор, так?.. — Салатор ловко запрыгнул в окно, которое по своей глупости настежь распахнул Раздавид, теперь молча краснеющий от бессильной злобы на самого себя. От проницательности взгляда Салатора Артемиру стало сильно не по себе.

— Отец рассказывал мне про Артакана. Про его благородство и… внешность… — предаваясь воспоминаниям, Салатор не отводил от Артемира пристального взора. — И ты отлично подходишь по описанию… Так значит, ты его потомок, не так ли?

— И что же теперь, ты убьешь меня, Салатор, потомок Торов, как один из твоих предшественников сдушегубил моего? — голос Артемира отдавал нервной хрипотцой, но был тверд. Претендент понял, что уже бесполезно скрывать истину, да и ему это порядком надоело за все годы жизни.

— Я этого не говорил, — Салатор таинственно улыбнулся, — и делать этого уж точно не собираюсь.

— Тогда помоги нам! — Датокил, осознав потенциал своего предложения, сделал шаг вперед, отчего безмолвные спутники Салатора набычились. — Если ты не собираешься вредить нам, то присоединись.

— Помочь вам в чем? — в ответ на справедливый вопрос Салатора равенцы неуверенно обменялись взглядами.

— Говорите открыто, и можете не бояться моих спутников, они не равенцы, но преданны мне пожизненно. — Салатор заговорил успокаивающе, если не ласково. — Кому-то из них я спас жизнь, кого-то вытащил из долгового ярма… Для них нет короля Саргии, для них есть только Салатор, предводитель Равении, их спаситель и благодетель.

— И что же заставляет тебя, предводитель Равении, комендант Надзора, относиться к нам со снисхождением? — Артемир, в отличие от Датокила, все еще боялся непонятного дружелюбия Салатора.

Глубоко вздохнув, Салатор хмуро вымолвил:

— Уж коли, волею случая и вашей неосторожности, произошло подобное знакомство, обсудим же дела насущные на равных, в условиях, более располагающих к доверию.

* * *

— Ситауция в Равении изменилась, и не к лучшему, вынужден признать. Сделка Ханатора с саргами давно уже себя не окупает. А уж недавняя волна казней моих соратников… — Салатор говорил с видом и тоном усталого человека, обессиленного борьбой, в которой он терпит сокрушительное поражение, и с которым он уже почти смирился.

Находились же Артемир, Датокил и Салатор в шатре с коврами из добротнейших шкур гунтальских буйволов посреди заброшенного околотка. Остальных равенцев распустили по своим домам. Раздавид долго сопротивлялся этому решению, но сдался и ушел. Хрграр же направился в убежище посреди каменистого поля, послужившее им отправной точкой. Мертвые околотки, в одном из которых сейчас заседали равенцы, коменданты Надзора облюбовали, как временные, или «прогулочные», квартиры.

— Едва ли подобный исход трудно было предсказать умному человеку… — Артемир все еще хранил плоды неприязни к потомку Торов, а отсутствие явной и неминуемой угрозы со стороны Салатора позволило ему вкушать их беззастенчиво. — Но все же, что именно ты имеешь в виду?

— В сердце Нордиктовской Лиги, Гептархии, сейчас кипит междоусобная война. Некоторые другие вольнолюбивцы тоже выказывают бунтарский настрой. — Салатор пропустил мимо ушей почти открытое оскорбление его предков. — Сарги, которым это брожение портит кровь, ожесточились, и жестокость эту выплескивают на нас, равенцев.

— Действительно, на кого же еще? — Датокил лениво полулежал на одной из шкур, опираясь на локоть.

— Да, конечно, мои подданные, кхм, могли давать повод для агрессии, — Салатор едва удержал смех, — но сарги явно перегнули палку, перевешав всех высоких военных чинов и распространив оккупацию Надзора и на Равению.

Артемир и Датокил переглянулись: заголовские равенцы остались равенцами, продолжая конные рейды на земли соседей, даже и под угрозой уничтожения.

— Что особенно плохо, так это то, что Надзор в Равении, даже зная, что мы вооружены, действует абсолютно беспредельно: их солдаты целыми батальонами сжигают стойбища всадников и мучают, убивают их семьи, без всякой жалости… — Салатор продолжал изливать жалобы на своих «покровителей». — Я старался убедить военачальников саргов остудить пыл своих солдат, но моими просьбами пренебрегли… — покачав головой, Салатор, наконец, подвел свою речь к смысловому завершению. — Вместо понимания, они сослали меня в Гунталь на должность коменданта местного Надзора, с глаз долой… С этих пор я понял, что единственный способ заслужить их внимательный взор — это выколоть им глаза…

— Наконец, верный сын Равении занял свое место среди собратьев. — довольный Датокил с гордостью выпятил вперед подбородок. — Теперь, когда мы окончательно выяснили, что не просто не враги, но еще и союзники, можно начинать строить план действий.

— И ты веришь ему так безоглядно? — Артемиру тяжело было побороть кровную неприязнь.

— И ты поверь мне, благородный потомок Артакана, как поверил твой друг. — лицо Салатора выражало бескомпромиссную серьезность. — И, дабы подтвердить искренность своих чаяний, я готов присягнуть тебе на верность, взять твое знамя и нести его, вселяя страх в сердца наших общих врагов.

— Я скорее поверю, что ты сделаешь это оттого лишь, что равенцы Изножья и Поручья вернее пойдут да хоть за Хрграром, Бешеным и Непокорным, нежели за наследником Торов. — несмотря на враждебность слов, голос Артемира смягчился.

— Ну, куда мне тягаться с Большим Носорогом Хрграром по величию и лидерству, хах! — Салатор рассмеялся, и Артемир ответил улыбкой.

Датокил, приняв этот диалог за окончательную мировую, вернулся к беспокоящему его вопросу:

— Что ж, Салатор, можем ли мы рассчитывать на поддержку твою и твоих солдат из гунтальского Надзора?

Салатор, недовольно скривив губы, ответил:

— На мою и моих личных солдат — безусловно, но я не могу ручаться за большинство капитанов и лейтенантов. Они относятся ко мне с презрением, хоть я и есть их командир. — Салатор, сидя на шкуре, насколько позволял доспех, скрестил руки на груди. — Если мы хотим выбраться с Гунталя, придется убить их и им верных нордиктовцев.

— Значит, придется. — Датокил, у которого мысли об убийстве не равенцев не вызывали никаких негативных эмоций, согласился без раздумий. Артемир же, как обычно, погрузился в терзания. Датокил, заметив их на лице Претендента, и порядком уставший от них, решил жестко и в последний раз оборвать неуместный моральный продукт. — Если же Артемир не решится пойти на кровопролитие, всегда есть тот, кто займет его место. — при этом он многозначительно перевел взгляд на Салатора.

Артемир, поняв, что более не вправе мешкать, определился раз и навсегда:

— Я готов вести народ к свободе, вне зависимости от того, сколько крови придется излить, и сколько жизней погубить! На этот раз решено окончательно… Но, только крови и жизней явных и непримиримых врагов! — видно было, насколько тяжело далась эта прямая дорога Артемиру, который куда более комфортно чувствовал себя на перепутье.

— Что ж, решено! Я начну собирать людей в наше «ополчение». Пройдусь по знакомым в околотках, завербую кузнецов, которые от предков еще помнят, как ковать равенское оружие, и тех, кто еще сможет надлежаще держать его в руках… — Датокил, как очень деятельный человек, был крайне рад возможности принять непосредственное участие в таком масштабном заговорщическом акте. Его глаза, горящие огнем неподдельного энтузиазма, способны были яркостью своей развеять любой туман нерешительности и страха.

— Замечательно, со своей стороны я буду поставлять вам огненное оружие и металл из арсенала, насколько это будет возможно, не выдавая себя. — Салатор, вслед за Датокилом и Артемиром, поднялся на ноги, поправляя пластины доспеха. — Связаться со мной вы сможете через Канна. — После этих слов Салатор крикнул в сторону входа в шатер. — Канн, поди сюда!

В шатер зашел, а вернее сказать, неспешно вплыл внушительных размеров солдат Надзора с невероятно тупым выражением на жирном лице. Зайдя внутрь, он не менее тупо уставился на своего коменданта, ожидая указаний.

— Канн, будешь патрулировать этот околоток через каждые три дня, отсчитывая от нынешнего. — Салатор говорил громко и медленно, осознавая «тяжесть» своего подчиненного. — С тобой может встретиться связной от равенцев. Не вздумай атаковать его! — Салатор довольно забавно пригрозил ему пальцем. — Выслушаешь его, а затем дословно передашь мне его слова. Свободен!

Толстоватый солдат неуклюже поклонился и так же нелепо выплыл из шатра, немного запутавшись во входном пологе.

— Канн никогда не предаст наше дело, он слишком туп для этого… — весело сверкнув глазами, пояснил равенцам свой выбор комендант. — Что ж, на том и порешим. Прощайте пока что, друзья мои! В следующий раз, когда нам доведется встретиться, мы будем на одной стороне не только словом, но и делом. — Салатор окончил совещание, и каждая сторона разошлась восвояси.