Алое сердце черной горы (СИ)

Глава XXXV

— Фу, неудивительно, что сарги бегут от нас. — сморщился и передернулся в отвращении Датокил, втянув ноздрями собственный амбре. — От нас смердит похлеще, чем от гниющей могилы больного скота.

— Это запах победы, ты его полюбишь, как и я. — усмехнулся Артемир, распахнув посвободнее свой халат.

— Это запах болезней и смерти. — настойчиво придерживался своего мнения Датокил. — Нам необходимо помыть солдат, иначе скоро начнется какая-нибудь злобная саргийская эпидемия.

— У нас нет времени на это. — посерьезнел Артемир. — Только на спешную еду и скорый сон. Иначе Альзория вовремя мы не догоним.

Датокил, осознающий правоту приора, недовольно отвернулся, пытаясь скрыться от собственной вони.

Равенский авангард, в составе которого шли верхом Артемир с Датокилом, штаб и гвардия, как раз проходил через покинутую деревню, стоящую на берегу небольшой, но живой и весело журчащей реки. Запасов питьевой воды у приора было достаточно, потому все, что оставалось бедным равенцам, это с вожделением смотреть на живительную эссенцию, жмуриться от бликов Звезды на подвижном потоке и продолжать смердеть.

Спасительное отвлечение принес взволнованный всадник, спешащий с земель, по которым только предстоит пройти основному войску.

— Альзорий свернул с пути куттов! — едва слыша свой голос от биения сердца, проговорил Артемир, повторяя слова из доклада разведчика.

— Я его прекрасно слышал. — нахмурился Датокил и обернулся к своим мыслям. — Значит, он понял, что разбить нас по частям он не успеет, и повернул к столице…

— Неужто сразу столица? — удивился Артемир. — Неужто у него нет крепостей поближе, он ведь сразу загоняет себя в угол!

После непродолжительного молчания Датокил пояснил:

— Ни одна крепость и ни один замок не имеют такой мощной обороны, нежели Кастелат. Он ставит все на свою столицу, и этот шаг обоснован. Осадой город не взять: бесчисленных запасов столичных складов и подвалов хватит воинам, горожанам и беженцам до конца лета, а осень и зиму уже не выдержим мы… Остается только штурм… Эх, лучше бы он решился на бой с куттами…

Заметив кручину на лице Датокила, которой невозможно было не заразиться, Артемир сам впал в тяжкую думу. Одно лишь стало ясно: никакой нужды в неотступном преследовании более не было.

— Остановите колонны! — как гром среди ясного неба зазвучал голос Артемира, обращенный к адъютантам. — Мы становимся на привал к реке! До конца дня все воины получат отдых, помывку и питание! Утром же идем на Кастелат!

— Не могу спорить с таким мудрым решением. — приободрился Датокил, заранее расстегивая свою пурпурную стеганку, цвет которой уже приблизился к сероватому.

Выражением единогласной поддержки решения приора были крики, шутки и искренняя радость солдат, скидывающих доспехи и бросающихся с плеском в прохладную воду. Никто даже и не думал о завтрашнем дне, когда многие из тех, кто с баловливым озорством окрашивал реку в цвет грязи и пыли, окрасят недружелюбную землю в цвет своей крови… В отместку за невнимание и неуважение к себе, завтра не стало стоять в очереди на линии всемогущего времени, и наступило так быстро, что и беспамятному пьянчуге стало бы не по себе.

— Поднимай солдат, уже давно пора. — просипел недавно поднявшийся Артемир ночному дозорному, и тот немедля устроил пытку сладко спящим в чистоте солдатам, разорвав тишину летнего рассвета грубым и бесцеремонным звоном колокола, которому снисхождение было неведомо. Начался подъем. Пока солдаты в полусонной неловкости облачались в боевые одежды, Артемир не отставал, защитившись даже лучше, чем во время того безнадежного боя с Альзорием: помимо кольчуги и лат приор одел круглый шлем с козырьком, скинув свою шерстяную двубортую шапку с пером, порядком засаленную. Накинув сверху полюбившийся ему халат из шкур гунтальских лисиц, Артемир поспешил проведать Датокила, который встретил его в полной боевой готовности, доспехах и легком волнении.

— Что ж, вот время и пришло. — с нервозным, прерывистым вздохом поприветствовал приор Датокила, уже в который раз проверяя заряженность своих пистолей в кобурах, причем не особо и смотря.

— Если победим сегодня Альзория и возьмем Кастелат, Лига сдастся. — чуть более спокойно ответил Датокил, закрепляя портупею с мечом. — Выходить нужно как можно быстрее, тогда спустя час-три после полудня мы выйдем на поля перед столицей. Бой будет долгим и кровопролитным.

— А что же кутты? — опомнился Артемир, вновь чуть не забыв многострадальный народец, теперь терроризирующий в порыве всепоглощающего возмездия Саргию. — Нам нужно найти их вождей и договориться о союзничестве.

Датокил хитро улыбнулся, бросил снисходительный взгляд черных глаз на Артемра и уверенно провозгласил:

— Кутты подойдут к Кастелату и будут бить его вместе с нами.

— Что, опять твои таинственные разведчики? — со смесью удивления и недовольства воскликнул Артемир, нахмурившись. — Почему они действуют в обход меня? Почему ты…

— Ты мне не доверяешь? — перебил приора Датокил с призрачным намеком на угрозу в голосе, подняв подбородок чуть выше обычного.

Артемир ответил не сразу. Действительно, многие действия Датокила вызывали у него подозрения. Скрытность, собственная разведка, излишняя самостоятельность в принятии решений, вроде убийства Олиправда и выбор на его место «удобного» кандидата без разглашения условий… Если в самом начале их пути Артемир беспрекословно доверял Хитрейшему, как учителю и наставнику, то теперь между ними проскользнул подлый змей недоверия. Возможно, Датокил всегда был таким, но теперь, когда Артемир вырос, как внимательный и ответственный командир(во всяком случае, он так думал о себе), его взор на товарища и сподвижника значительно обострился, и результат казался не очень приятным…

— Конечно, доверяю. — неуклончиво, но не слишком убедительно ответил Артемир, не желающий никакой розни накануне великой битвы. — В конце концов, твои разведчики действуют на благо нашего дела, так что…

Чувствуя нарастающую неловкость, Артемир спешно ушел, сославшись на необходимость переговорить с Альвидесом, доверяя Датокилу общение с астийским генералом. Датокил покорно кивнул, проводив приора пронизывающим до костей взглядом, от которого любому стало бы не по себе. К счастью, Артемир не имел на спине глаз.

— Ах, Артемир, это ты, друг мой. — Альвидес, минутой ранее выпроводив оруженосцев, одевших его в доспехи, находился в своем просторном шатре в одиночестве, склонившись над трофейной картой Саргии. — А я тут вспоминал нашу первую встречу… — Альвидес по-стариковски мечтательно задумался. — Столько времени прошло…

— Да, от враждебного пренебрежения до верного союзничества. — улыбнулся Артемир, подойдя к столу с картой и присоединившись к смотру изящно отрисованных холмов, лесов и рек.

— Не просто союзничества, а почти влияния в семью. — Альвидес помрачнел, вспомнив про жестоко убитую внучку. — Ты мог бы быть мне любимым зятем.

— Если бы не сарги. — обрадовавшись возможности еще больше сплотиться, с ненавистью прошипел Артемир, стиснув единственный кулак.

— Сарги? — задрал седую бровь повернувшийся к Артемиру Альвидес. — О, твой Датокил рассказал мне про истинного виновника смерти Монны, оттого я с радостью и согласился с твоим планом по его устранению.

— А-а, ну да… — слегка смешавшись, промямлил Артемир.

«Моим планом… Так значит, Датокил прикрылся мной на случай неудачи с Олиправдом… Подло, хитро, но умно». — подумал про себя Артемир, стиснув зубы.

— Но не беспокойся, я и мои воины, а также батальоны нордиктовских добровольцев, что присягнули мне, будут биться за тебя до самой смерти. — успокоил приора улыбнувшийся Альвидес, восприняв пошатанный вид Артемира за неуверенность пред грядущим.

— Я доверяю тебе более, чем кому бы то ни было. — твердо сказал Артемир, дружески хлопнув герцога по плечу. — Мы выдвигаемся, будь готов.

Выйдя из штабного палаточного городка, который сворачивался последним, Артемир уже застал готовых воинов, начавших строиться в походные колонны. Так же, как из отдельных толп солдат формируется упорядоченный строй, так же и в голове Артемира оформилось решение расставить все по местам с Датокилом, если будущее принесет им победу. Артемира не беспокоила преданность Хитрейшего равенскому народу, ибо он доказал свою непоколебимость в ходе войны. Приору не нравилось то, что Датокил явно не воспринимает его, как монументального вождя. Время триумвирата, раздавленного саргами, прошло, настало время единого правителя, и он, Артемир, им является, а не Датокил! При одной только мысли о том, что его отдаляют от власти, которой он даже и не вкусил в полной мере, нутро Артемира вскипело от негодования. Да, были времена, когда он был лишь рядовым равенцем, равным среди многих. Но это были времена рабства, и они позади, навеки позади! Теперь же он готов править, он хочет править!

Поглощенный горько-сладостными мыслями о незыблемости абсолютной власти, Артемир забыл, или же не хотел вспоминать о том, что именно Датокил привел его к тому, чем он является, и, по справедливости, он же и должен иметь право вернуть все на свои места. Возможно, именно подсознательное согласие с этим постулатом так усиливало злобу Артемира, лицо которого застыло в виде скривленной маски, пока он невидящим взглядом наблюдал за началом конца. Конца Лиги, или же Приората, покажет лишь предстоящий бой. Но до этого боя еще надо дойти, и к этой мысли спустился Артемир, успокоившись и возглавив войско, которое выступило на северо-восток, к Кастелату.

* * *

Столичная область Саргии, вопреки привычке, была ровнее, нежели остальные части страны. Несмотря на близость северной окантовки Нордикта, представляющей из себя суровую, непроходимую цепь высоких гор, Кастелат, расположившийся под сходящимися хребтами гор Братьев, видел вокруг себя скудные, продуваемые восточными и западными ветрами поля, в мирное время засеиваемые неприхотливыми культурами. Именно эти поля и увидел одним из первых Артемир, стоя на вершине холма. С высоты, как на ладони, были видны некогда аграрные равнины, идущие к резко вырастающей стене гор, а также, под самими горами, город, столицу Саргии, Кастелат.

Круглые, высокие и толстые стены крепостной части столицы упирались в горные бока Братьев, словно соединяя их каменной пуповиной. Пуповина была не одна, и стен, преграждающих доступ к жилой и ремесленной части, было три. Третья, последняя, была прямой перемычкой между Братьями, за которой на возвышенном внутреннем плато огромной площади, защищенные со всех сторон горами, стояли близко друг к дружке дома и хозяйства столичных жителей, а выше всех стоял королевский замок, некоторые детали которого были описаны много ранее. В стороне от замка покоился турнирный ипподром, печально известный событиями, породившими начало гражданской войны в Гептархии. Дневной свет Звезды был непродолжительным гостем холодного города, потому сельским хозяйством там не занимались, вымостив все горизонтали камнем и плиткой. Ремесло и искусство стали главным поприщем мещан, к которым со всей Лиги стекались лучшие ресурсы, позволяющие на высочайшем уровне удовлетворять высокие потребности развитого народа.

Но, чрезмерное описание Кастелата отвлекло от дел насущных, о которых думал Артемир, оглядывая внешние стены города, заполненные суетящимися солдатами. Альзорий уже успел подготовить оборону, разместив легионы Лиги во внешней гарнизонной части столицы, создав глубоко эшелонированные порядки. Все орудия, размещенные на стенах, наградили Кастелат по-акульи плотной челюстью с поблескивающими во временном покое зубами. Челюсть эта кровавым аппетитом предвкушала неустанную работу по перемалыванию жертвы своей, предводитель которой незаметной точкой с холма смотрел на все это милитаристское великолепие. Тревога наполняла приора в равных, непримиримых долях с решимостью, отчего желание получить разрешение этих чувств стало необоримым.

— А пушек у них больше. — пока Артемир оглядывал столичное гостеприимство, к нему подошел Датокил верхом.

— Но они лишены маневренности. — Артемир на время боя решил позабыть о поспевающих плодах конфликта с Хитрейшим. — Если распределять наши орудия вокруг города так, чтобы накрывать конкретный участок обороны, мы их подавим по отдельности.

— Что ж, идея достойна попытки. — Датокил покрепче насадил шлем на голову в предчувствии громкой артиллерийской перепалки. — А ведь такой тихий, погожий день придется прогнать с этой равнины…

— Да, с такой сворой тишина не скоро вернется в эти края… — привлеченный едва уловимым шумом неясной природы, Артемир принялся выискивать источник раздражения, и нашел его.

С запада, выплывая из погибающей утренней дымки, шли навстречу Приорату толпы людей. Учитывая, что такие нестройные людские потоки не могут принадлежать легионам Лиги, Артемир однозначно понял, что это кутты. А шум, который привлек внимание приора, был всего лишь крик. Даже не крик — оголтелый ор. Куттские орды шли по землям Саргии, оповещая все и вся о своем присутствии несвязными воплями торжества и устрашения. Однако, числом эта орда явно была худа. Заметив, как невелико расстояние между авангардом и арьергардом у куттских рейдеров, Артемир испытал горькое разочарование. «Ни достойной дисциплины, ни несметности… Право же, своим стремительным броском мы спасли этих куттов от верного истребления…» — так думал Артемир, скривив пренебрежительно губы.

— Кутты… — если Артемир выдавал отсутствие симпатии к куттам своим видом, то Датокил изъявил свою неприязнь голосом, для наглядности сплюнув под ноги своему коню. — И эти набожные, отсталые варвары будут нашими союзниками… А где эти?.. — не закончив предыдущие слова, Датокила вдруг посветлел и раздался восклицанием. — А вот и они!

Привлеченный замечанием Датокила, Артемир вновь вернулся глазами к куттам. Этот народец за время горной изоляции стал мал ростом, хоть их головы и носили порочащий саргов призрак родства с ними — спутанные светлые шевелюры и такие же светлые, но неопрятные бороды. Было заметно, что технологическое развитие куттов уже долгие десятилетия стоит на месте: из оружия у них были простейшие луки с короткими стрелами, копья и несуразные мечи, плохо выполненные ограниченными в ресурсах и навыках кузнецами. Защитой служили лишь кожаные рубахи в несколько слоев, да такие же штаны, подвязанные у щиколоток. Но, помимо прочего, были и деревянные щиты круглой формы с железными шипами посередине. Еще одним любопытным предметом куттской культуры были редкие шлемы на головах командиров: железные чаши с рогами горных баранов близ висков, что отражалось в таинственной языческой вере этого отсталого народа.

На небольшом отдалении от куттов шло несколько стройных пехотных колонн и одна конная, контрастирующие с толпами горного народца своей упорядоченностью. Как следует сощурившись, Артемир различил черно-желтые наддоспешники на идущих солдатах.

— Хах, барон таки прислал парочку своих батальонов. — подтвердил Датокил словами молчаливую догадку Артемира. — Златная Коммуна вновь заявила о себе именно тогда, когда про нее забыли, и именно настолько, чтобы испытывать к ней хоть какую-то благодарность.

Действительно, в обычное время на такую малую помощь можно было посмотреть косо, но теперь, перед штурмом столицы противника, каждый боеспособный солдат на счету, и Артемир был рад подкреплению.

Остановившись в поле на расстоянии от стен Кастелата, кутты и златнокоммунцы остановились, а из конной колонны последних отделился одинокий всадник, за пару минут преодолевший расстояние до равенцев. Им оказался Исхилий лично.

— Что ж, благородный Исхилий, приветствую тебя! — без особой искренности, но с должной вежливостью в словах и жестах сказал Артемир.

— Барон почувствовал скорую развязку и прислал своего верного сына, дабы поучаствовать в разделке здорового бычка? — искрясь от задора, не выждал приветственных слов Исхилия Датокил.

— Хах, я теперь барон! — поддержал настрой Датокила здоровым смешком Исхилий, звякнув кулаком в железной перчатке по кирасе. — Мой старик недавно скончался, обязав пожинать плоды наших побед за него.

— Сожалею о твоей утрате. — совсем не втискиваясь своим светским настроем в веселую переброску словами между Исхилием и Датокилом, проговорил Артемир.

— А-а, нечего. — пренебрежительно махнул рукой Исхилий, сморщив свои темно-русые брови. — Хоть я и любил этого толстого мерзавца, ему уже давно пора было отправляться на вечный покой.

— Стало быть, ты убедил куттов принять твое командование? — поинтересовался Датокил, заметив, что от сумбурного народца не выставлено никаких независимых делегатов.

— Да, я взял над ними шествие. — не без сожаления скривился Исхилий. — Я налетел на этих сумасбродов к северо-востоку от моих границ, когда они хозяйничали в одной из саргийских деревень.

— Слух об их жестокости достиг моих ушей. — покосился на орды куттов Артемир.

— Даже по моим меркам они чересчур… м-м-м… свирепы. — подобрал нужное слово Исхилий. — Когда я пришел следом за своим переговорщиком, в живых не было никого: убиты и изнасилованы все женщины и дети, беспомощным старикам перерезали глотки, а мужчин одолели числом.

— Что ж, надеюсь, столь же решительно они проявят себя и против настоящих легионов. — с сомнением в голосе изъявил недоверие Датокил, заметив, как один из куттов начал внезапную драку со своим соплеменником.

— Было бы неплохо, если бы сарги их всех там укокошили. — совершенно безобидно усмехнулся Исхилий. — Было бы на одну послевоенную проблему меньше.

— Уже решаете послевоенные проблемы? — укорил грозным голосом своих собеседников Артемир. — Не изволите ли сначала победить?

— Ты прав, Артемир, еще не время ворочать языками… — внезапно сменив задор на невесть откуда взявшуюся усталость, проговорил Датокил. — Пора махать мечами.

И битва началась.

Исхилий не захотел возвращаться к куттам, оставив своего доверенного офицера управлять ополчением. Артемир принял барона в свой штаб без особого различия, ибо дело было не до личных отношений. Первая полоса укреплений. Самая длинная, самая защищенная, самая трудная стена. Окружать полностью стену Артемир, как и говорил ранее, не решился: сарги подавили бы любую распределенную артиллерийскую силу. Вместо этого приор решил выставить на предельной дальности последний дар Октавиуса Мария — медные орудия с алыми ядрами, изо всех сил молясь о том, чтобы случайное саргийское ядро не поразило столь ценные теперь образцы оружия.

Примерно зная, когда нужно остановиться, Артемир указал безбронным артиллеристам, как и куда нужно спускать орудия с холма на поле. Бесстрашные равенцы, смеясь в лицо саргам, которые уже на подходе начали без особой точности засылать в их сторону единичные снаряды, выполнили приказ. Чтобы обезопасить расчеты от внезапного нападения стремительных всадников, на небольшом отдалении стали стрелки с прикрывающей их пехотой. Выставил Артемир и скорострельные барабанные ружья, уцелевшие после битвы в Фортерезии. Наконец, настало время для настоящих, полевых испытаний.

Не обращая внимания на отдаленный грохот неточных пушек защитников, опытные равенские артиллеристы зарядили пушки и взяли максимально допустимый угол стрельбы, не приводящий к сильным потерям в дальности. Залп небольшой медной батареи возвестил о вступлении приората в схватку. Алые ядра, обрадовавшись свободе полета, устремились к Кастелату, грозя его гарнизону неприятными неожиданностями. К сожалению, несколько снарядов не оправдали возложенных на них больших надежд, осколками разлетаясь от каменной стены, но те, которым хватило приданной им силы, яркими вспышками озарили воздух, попутно причиняя серьезный вред всему, что содержит так любимое альцом железо. Но где же нет железа в саргийских легионах? Это скелет, на котором держится вся мощь Нордиктовской Лиги. И этот скелет подвергся переломам. Многочисленные алые разряды, рожденные из порочного, неестественного союза камня с металлом, поражали солдат, сминая их доспехи, били по орудиям, растрескивая их стволы, попадали по снарядам, заставляя детонировать разрывные ядра. Ни один простой снаряд не мог причинить столько урона, сколько наносило алое ядро.

Защитники Кастелата, не готовые к таким чудесам, начали спешно покидать сектор обстрела медных пушек Приората, чем незамедлительно воспользовался Артемир, заставляя артиллеристов подходить ближе и покрывать все новые и новые участки обороны. К сожалению, успеху часто сопутствуют и неудачи, что случилось и теперь: несколько саргийских ядер разбили несколько подвозок с алыми ядрами, спровоцировав их разряды. Артемир с прискорбием понял, что с таким течением событий ресурса этого оружия едва хватит и на первую стену, не говоря про глубокие укрепления, темным пятном ложащиеся на будущее сражения. Тем не менее, приор решил метать эти гром и молнии до тех пор, пока будет хватать этой неоязыческой божественной силы, преподнесенной жрецом Марием.

Так бы и случилось, как предрешил Артемир, так бы и била медь железо, пока не закончится алец, но Альзорий внес свою судорожную лепту, находясь в неведении того, с чем ему приходиться бороться. Наполненный страхом и злостью от созерцания хаоса на своем внешнем рубеже, король бросил в бой за стену всадников, лично наказав капитану и лейтенантам, что врата не откроются, чтобы приютить их обратно, пока эта загадочная батарея не будет уничтожена. Понимая, что отправляются на самоубийство, всадники все же доблестно и самоотверженно изготовились к броску, закрепив на себе легкие доспехи и стиснув руками покрепче свои пики, аж заскрипев кожаными перчатками по древку.

Как только врата начали своей недолгий путь к открытию, Артемир на мгновение наивно подумал, что сейчас из города к ним навстречу поскачет переговорщик с предложением о мире. Увидев же, что сначала из-за створ показались длинные копья, а следом за ними выехали ударные всадники, приор побледнел, понимая, зачем они выехали, и что будет дальше. Он боялся, что это может случиться, но до последнего верил, что его страх не сбудется.

— Не дайте им приблизиться к меди, не подпускайте их!!! — исступленно завопил приор, хотя прекрасно знал, что с передовой его не услышат.

Датокил, зажмурившись от неожиданного крика приора, обратился к нему:

— Высылай астийских конных лучников, они могут успеть!

Без пререканий прислушавшись к совету Датокила, Артемир погнал навстречу саргам астийских всадников, однако, сарги оказались стремительнее. Опередив своих противников, легкие ударные эскадроны сблизились с медной батареей. Как бы точно ни стреляли в них равенские стрелки, как бы ни укладывали одного за другим скорострельные ружья на лафетах, сарги смогли совершить то, чего боялся Артемир, и чего стоило бояться самим саргам…

Как только первые линии всадников подлетели достаточно близко к уже брошенным пушкарями орудиям, начали разрываться алые ядра, испуская смертельную силу в нарушителей установленного порядка. Получая сильные разряды от многих ядер сразу, всадников полностью раздавливало доспехами. От уже пораженных доспехов цепной реакцией алец продолжал свой разрушительный путь по соседям расплющенных ударников. Яркими вспышками оружие Мария сжигало все больше и больше всадников, не успевающих сообразить, что происходит, и как же им поступить. В конце концов, окружающие батарею всадники остановились, но не по своей воле, а лишь будучи убитыми непреодолимой силой жестокого Алого Камня. Все до единого ядра были потеряны, почти все до единого всадники лежали мертвыми, единицы лишь из последних рядов бежали обратно. Несколько ядер от массовой детонации своих соседей откинуло назад, и они долетели до шеренг равенских стрелков, убив нескольких из них. Результат атаки был сомнительным для обеих сторон: Артемир потерял оружие Мария, Альзорий — целый батальон всадников, не убивших ни одного противника лично.

— Более нет смысла вести громкий пушечный спор, пора довести дело до настоящей драки. — сдавленным голосом проговорил Артемир, осипший от своего крика.

— Что ж, твоя воля. — проговорил Датокил, все еще осматривая результат конного рейда. — Я прикажу оставшимся артиллеристам стать на месте медной батареи, дабы поддерживать штурм.

Не давая времени легионерам отойти от ослепительного феномена, убившего многих солдат и поломавшего многие орудия и припасы, Артемир бросил в бой пехоту с осадными лестницами, собранными в богатых на древесину лесах Саргии. Найдя это время прекрасным для вступления в бой куттов, Исхилий отдал соответствующий приказ своему заместителю в стане волнующегося народца. Чутко отреагировав на сорванный с их шеи поводок, куттские воины с оглушительными воплями, от которых даже близстоящие горы содрогнулись в ужасе, бросились бесформенной массой к стенам, с которых в штурмующих уже полетели пули, болты, стрелы…

— Их тяжело содрогнуть… — скрипя зубами от злости, наблюдал Артемир за упорядоченной обороной легионерами внешней стены, на которую уже накинули несколько лестниц. — Даже алые ядра не заставили их отступиться.

— И куда же им отступить? — таким тоном, будто разговаривает с умалишенным, воскликнул Датокил. — Они будут стоять насмерть, как и наши воины, верь, или не верь.

И равенцы, не отставая от врагов, оправдывали убежденность Хитрейшего: несмотря на жестокость и свирепую решимость саргов, штурмовики карабкались по прогибающимися от веса лестницам. Срывались, будучи сраженными, падали, погибали, но все равно перебирали руками и ногами ступеньку за ступенькой, оказываясь ближе к небесам и небожителям, не готовым отдать свое священное обиталище так просто.

Кутты же, всем своим видом отталкивая любую высокую материю, остервенело стремились по равенским лестницам наверх, и, что неудивительно, оказались первыми, кто достиг вершины. Перескочив через зубцы амбразур, словно хищная кошка в финальном броске плотоядной охоты, куттские безумцы вгрызались своими мечами в щели между латами саргов, истошно празднуя успех своего убийственного дела.

Первый равенец неуверенно ступил на горизонталь внешней стены тогда, когда десяток-другой куттов уже образовали несколько малых плацдармов близ лестниц, по которым они взобрались наверх. И если перед юркими куттами легионеры терялись, то равенцев били уверенно и беспощадно. Потери среди штурмующих были огромными, хотя до взятия лишь первого рубежа обороны было далеко.

На помощь штурмовикам подоспели пушки. Воспользовавшись тем, что артиллерийский огонь защитников внешней стены уже был слабым и неэффективным, равенцы подтащили прикрытые пехотой орудия достаточно близко к вратам и открыли огонь по створкам прямой наводкой. Как только первые ядра проверили на прочность главные врата, легионеры запоздало начали концентрировать огонь на пушках, но их усилий было явно недостаточно. Спустя несколько плотных залпов толстенные врата сдались, обронив несколько выломанных кусков своей плоти и засовы наземь. Артемир поставил на атаку сломанных врат астийских всадников, натравленных своим генералом-главнокомандующим и уже вовсю рвущихся в бой.

Еще несколько орудийных выстрелов, и сарги бросились врассыпную от разрушенных дверей, освобождая место для астийцев, незамедлительно устремившихся занять брешь, свистая и улюлюкая по ходу устрашающего бега их коней. На большой скорости вклинившись в строй пикинеров, ожидавших конную атаку, астийцы побросали свои копья и залихватски выхватили шашки, ломая пики и пробивая шлемы врагов. Дабы астийцев не сдавили с флангов, равенцы устремились в пробитую островитянами брешь и, обтекая конников, нацелились выдавить легионеров из узких улочек между внешней и второй стенами, заодно оказывая помощь своим товарищам наверху, соскочившим с осадных лестниц.

— Все идет довольно неплохо. — напряженно, но оптимистично протянул Артемир, наблюдая за исчезающими во вратах солдатами, уверенно идущими в бой.

— Все самое сложное еще впереди. — не допустил расслабления приора Датокил серьезным тоном. — Еще не вступили в бой ни королевская гвардия, ни тяжелая конница…

— Конницу Альзорий бережет для боя внутри Кастелата, где есть пространство для маневра. — со знанием дела предположил Альвидес, конь которого со скуки начал переминаться с ноги на ногу и кивать своей изящной головой. — Там же будет и гвардия, я думаю.

— А сейчас они просто истощают нас, причем успешно. — нервно погладил свою бородку Исхилий. — Потери то — ого-го!

— Резервов у нас еще достаточно! — словно стараясь убедить самого себя, раздраженно рявкнул Артемир, покусывая губы. — С такими успехами победа у нас в кармане.

— Что ж, увидим… — вздохнул Датокил, и в этом вздохе кричаще сквозило неуверенностью.

А пока в штабе без особых пользы и смысла чесали языками, воины Приората с тяжеленными боями захватили междустенки, разбив нордиктовскую пехоту, большая часть из которой сдалась в плен, потеряв веру в победу своего Протектора. Несмотря на плотный огонь со второй стены, равенцы ударили в тыл защитникам первой стены, и в скорости внешний рубеж Кастелата был полностью в руках штурмующих. Дорогой ценой дался этот успех: очень многие погибли, а те, что выжили, сильно устали, и не могли с ходу брать вторую стену. Ближние схватки постепенно затухли, начались перестрелки.

— Почему они остановились?! — недовольный картиной стагнирующего боя, закричал исступленно Артемир. — Нужно продолжать штурм, не давать времени саргам перегруппироваться!

— Твои воины устали, Артемир, они не могут биться дольше. — с сожалением и человеколюбивой милостью в голосе пояснил Альвидес. — Им нужен отдых.

— Отдых… — понимающе, но от того не менее неистово прошипел Артемир. — Ладно, пусть резервы вступают в бой, а те, кто бились прежде, отходят на отдых в поле.

Никто не стал спорить с приором, хотя неоспоримым решение поменять местами равенцев и резерв назвать было уж точно нельзя. В резерве на полях перед Кастелатом стояли златнокоммунцы, серпийцы, посредственная астийская пехота и прочие нордиктовские сепаратисты. Стоит ли говорить, что рвения и боевого духа в них было меньше, нежели у приоровских соотечественников?.. Правда, астийцы могли поспорить с равенцами в лихости и боевитости, но от элитной конницы в штурме стен было толку мало, а пехота островитян по снаряжению оставляла желать лучшего… Тем не менее, в течение часа замена была произведена, и новые части со свежими силами бросились в бой, перетащив лестницы с первой стены ко второй. С захваченного рубежа добровольно оставшиеся на передовой некоторые равенцы поддерживали резервистов огнем ружей, луков, а также уцелевших настенных орудий. Дело пошло.

— Астийцы прямо сейчас доказывают всем нам, что даже их несуразная пехота достойна высочайших похвал! — с невесть откуда взявшейся гордостью за островитян провозгласил Артемир, от довольства даже причмокнув нижней губой. Словно услыхав своими ушами такое щедрое поощрение, астийцы удвоили свой натиск, но успехов особых не достигли: несмотря на все усилия штурмовиков, легионеры сбрасывали всех врагов обратно, не давая закрепиться на стене, а в нескончаемой перестрелке слабо защищенные астийцы терпели куда большие потери, чем доспешные и латные сарги. Так, едва лишь дав цвет, лепестки боевого духа резервистов завяли, а затем и вовсе осыпались, оставив после себя лишь голые стебли осадных лестниц, которые сарги с издевательскими оскорблениями скинули, поддев длинными пиками.

— Что ж, вот и вся наша война вышла… — разочарованно проговорил Датокил, пока Артемир бессловесно выражал весь богатый спектр своих эмоций глазами, окаймленными нервно подрагивающими веками. — Это бессмысленно, нужно отдавать приказ об отступлении.

— Отступление… — отупело повторил Артемир, не отводя взора от резервов, массово отступающих обратно из главных врат. — А я то думал… Уже победу сегодня отпразднуем…

— Этих крыс так просто из погребка не вытравить. — совсем не утратив присутствия духа, бодро усмехнулся Исхилий. — Придется еще постараться.

— Артемир, лучше отведи своих равенцев с внешней стены! — придавая интонации своего голоса всю убедительность, на которую способен, проговорил Альвидес, вызывая этим недоумение остальных, которое, впрочем, продлилось недолго.

Пока в штабе Приората оценивали промежуточные итоги не самого удачного приступа Кастелата, в прогретом послеполуденном воздухе возник новый раздражитель — грозный рык дружного оркестра боевых горнов. Сарги готовились к контратаке. И только теперь смысл тревоги Альвидеса открылся для Артемира в полной мере: оставшиеся на внешней стене равенцы могли отступить только по каменным внутренним лестницам, а далее — по улочкам между бараками застенков. В случае же неудачи астийской конницы в сдерживании, улочки меж стен вот-вот должны были заполниться свежими легионерами, которых подготовил для контрудара Альзорий. Все осадные лестницы остались под второй стеной. Единственный выход — главные врата. Жизнь многих утомленных равенцев, которые точно не выдержат воинственного ответа саргов, была под серьезной угрозой. К счастью, равенские капитаны и лейтенанты вовремя поняли, что может их ожидать в случае промедления, и повели своих подопечных по тропе спасения.

— Я поеду туда сам! — осмелев от невыносимой тревоги за своих солдат, выкрикнул Артемир, поправив на себе шлем с пурпурным конским хвостом и направив коня с холма вниз, к городу. — Мое присутствие может вдохновить воинов.

— Что ж, надеюсь, ты не обидишься, если я не составлю тебе компанию? — шутливо вскинув руку со свои шлемом в знак прощания, прокричал вослед приору Датокил. — Постарайся не потерять вторую свою руку!

Не расслышав последнего наставления Хитрейшего, Артемир уже спустился с холма на простор поля, где уже развернулись батареи для сдерживания контрнаступления легионов. Конная гвардия неотступно следовала за ним, подбадривая стуком мечей о щиты всех встреченных солдат, которые с торжеством вскидывали кулаки вверх, приветствуя своего лидера.

— Готовьтесь к сдерживанию! — повсеместно призывал приор на скаку. — Ваш приор с вами, и так будет до самой смерти, если доведется!

Бесхитростные слова, которые, однако, возымели действие: равенцы, вскипая и бурля от жажды боя, направились своими порядками к главным вратам, готовые во что бы то ни стало удержать свежих легионеров.

— Отводи своих коней, от них в обороне толку нет! — как можно отчетливее, дабы носитель астийского диалекта понял, прокричал Артемир капитану островной кавалерии. Кивнув головой, тот скомандовал своим подопечным отход. На освободившееся место стали равенские шеренги пикинеров, за которыми многочисленными батальонами выстроились стрелки всех мастей, дабы поддержать товарищей и подавить огонь со второй стены и из-за нее.

Наконец, вторая серия завываний горнов, куда более бойкая, нежели в первый раз, дала понять, что сарги приступили к контратаке. В сердечном согласии со своей воинственной музыкой, врата второй линии обороны медленно отворились, постепенно открывая взору равенцев ощетинившийся строй саргийских ружейных стрелков, открывавших огонь сразу по мере открытия створов. Равенские застрельщики не остались в долгу, заполонив пространство будущего боя хлопками, огнем и дымом. Как только заряженные выстрелы закончились, оставив после себя назойливый звон в ушах, а дым рассеялся, грозные саргийские латники с мечами и щитами плотным строем ступили в проем врат с четким намерением выбить агрессоров из своего города.

— Держать строй! — вопил Артемир, выглядывая из-за внешней стены через выломанные главные врата, опасаясь продолжения стрельбы. — Не дайте им вырваться!

Если бы все призывы приора были легко выполнимы! Пикинеры всеми силами старались удержать легионеров, истыкивая их своим длинным оружием, давая возможность стрелкам поражать тяжело защищенных солдат, но сарги продвигались, постепенно расширяя свою фалангу. Неистовость защитников Кастелата ярко контрастировала с утомленностью войск Приората, что выливалось в успехах саргов. С каждым выдавленным у Приората метром земли уменьшалась надежда на победу, и в итоге левый фланг равенцев рухнул, а в появившуюся брешь устремились тяжелые всадники, всеми силами стараясь посеять хаос и смерть среди дрогнувших бойцов. Среди отступающих со стен началась давка.

Видя плачевные результаты сдерживания, Артемир едва сам сдерживался от того, чтобы отдать приказ о полном отступлении, все глубже погружаясь в черное отчаяние. Но осознание неминуемой гибели огромного числа неупорядоченных солдат держала его эмоции в узде погнувшейся, но еще не лопнувшей. Да и прежний опыт пребывания в безысходности закалил его выдержку, позволяя крепиться даже тогда, когда надежды на успех почти нет.

— Надо бы… самому… — со знобливым трепетом неуверенности прошептал Артемир, предполагая вступить в схватку лично, но животный страх после прошлого ранения сковывал его, отчего вместо боевого клича у приора сковало судорогой захлопнувшуюся челюсть. Оправдываясь тем, что в такую давку его конная гвардия даже во врата не протиснется, Артемир вновь ограничился лишь устными бодростями:

— Ваш приор с вами, держитесь, братья мои! Начинайте планомерно отступать!

Искренне обрадовавшись команде на отход, равенцы начали сдавать позиции еще быстрее. К этому моменту большинство солдат со стен уже вышли, потому безнадежно держать крепь перед разгулявшимися саргами не было смысла. Да еще и со стен по равенским осадным лестницам начали спускаться особо отчаянные легионеры, получая пули и стрелы в спину, но не останавливаясь ни на секунду. Штурм с ходу с треском провалился, равенцы покинули стены Кастелата побежденные. Опьяненные успехом сарги бросились вослед, дабы разгромить отступивших, но плотный огонь развернутых стрелковых полков охладил их пыл, вернув трезвость в их головы.

— Вижу, с тобой все в порядке. — бесстрастно встретил нахмуренного приора Датокил, не сходивший со своего места ни на шаг. — Увы, наш приступ оступился…

— Мы проиграли… — выдохнул скривившийся при этих словах взмыленный Артемир, возвращая свое место на штабном холме. — Едва ли еще одна попытка увенчается успехом, их слишком много, и они готовы биться до последнего…

— Как и мы когда-то. — мрачно усмехнулся Датокил, глядя на отходящих от стен на безопасное расстояние воинов. — Мы подали саргам хороший пример, и они быстро выучились ему.

— Похоже, единственной возможностью победить Альзория осталась лишь долгая осада. — осторожно проговорил Альвидес, видя напряжение вперемешку с унынием на вспотевшем и покрасневшем лице Артемира.

— Осада! — выкрикнул взбесившийся приор, разозлившись на очевидную, как ему казалось, глупость. — Альзорий собрал все, что только можно с окрестных земель! Он может держать город годами, в то время как мы не сможем прокормиться даже до конца лета!

— Да-а, а зимой вообще начнется вымирание… — не особо-то и переживая за судьбу Приората, пробубнил Исхилий, не желая оставаться в стороне от ушераздирающей беседы скорее из скучающих соображений, нежели из гуманизма.

— И пушечных ядер, алого угля хватит ненадолго… Судя по всему, придется искать осенне-зимние квартиры. — подвел печальный итог Артемир, уныло теребя в руке поводья своего коня.