Алое сердце черной горы (СИ)

Глава XVI

— Дайте пару холостых предупредительных… Пусть знают, что замок и его укрепления уже наши. — решительно отрезал Артемир одному из своих адъютантов, который пришел доложить о том, что войска заняли стену и готовы открыть артиллерийский огонь по приближающимся серпийским силам.

Приняв приказ приора, молодой адъютант шмыгнул обратно на лестницу, ведущую вниз, дабы донести его до капитанов.

— В тебе все более решительности, мне это по душе. — с улыбкой похвалил Артемира Датокил.

— Когда передо мной появляются простые решения, я просто хватаю их за хвост. — пожав плечами, просто объяснил Артемир.

— Что ж, с опытом ты изловчишься схватывать так же скоро и решения посложнее. — Датокил одобрительно похлопал по плечу товарища.

В этот момент несколько настенных орудий выстрелили холостыми зарядами в воздух. Словно напуганное затихающим раскатом стрельбы, серпийское «войско» остановилось, и из этого озерца верховых солдат вытекло несколько капель — всадники с поднятыми вверх пустыми руками. Артемир воспринял это, как призыв к переговорам, и с готовностью спустился с цитадели. Оседлав коня, в сопровождении генералов и Датокила приор вышел из задних ворот захваченного замка навстречу переговорщикам.

— Эти из высшей знати… Посмотри только на их доспехи… — с восхищением пробормотал Кориган, завороженный роскошью облачений всадников, которые приблизились достаточно, чтобы рассмотреть их.

— Это, ни дать, ни взять, сам старший герцог Серпийского Альянса со свитой. — с удивлением в голосе проговорил Салатор. — Я думал, этот старый пердун уже достаточно немощен, чтобы возглавлять войско.

Не слыша оскорблений Салатора, к равенцам на расстоянии метров пяти подъехали всадники Серпии. Во главе группы был седой и старый, но сохранивший надменность и величие во взгляде и осанке человек, облаченный в богатый доспех с позолотами и инкрустированный драгоценными камнями. Голову его защищал кольчужный капюшон, на котором плотно покоился железный обруч в виде змеи. Вместо глаз у символа Альянса поблескивали изумруды, судя по зеленоватому блеску. С плеч его ниспадал богато расшитый золотистым узором зеленый плащ, под правой наплечной пластиной красовалась зеленая повязка Нордиктовской Лиги.

— Кто вы, и по какому праву вы, без объявления войны, захватили собственность Серпийского Альянса и навредили множеству моих людей? — первым заговорил старший герцог, в голосе которого чувствовалась сила и вера в свою правоту, хоть он и был по-старчески сухим и сдавленным.

— Мы — равенские воля и сила, пожелавшие сбросить ярмо Нордиктовской Лиги! — громко выкрикнул Артемир, сам не ожидавший от себя такой смелости.

— Хм, и вы действительно верите в успех своей… миссии? — скривился в издевательской усмешке герцог.

— Да, верим, и будем сражаться за свою веру до конца! — заразившись героической бравадой Артемира, выпалил Салатор.

Презрительно переведя взгляд на Салатора, герцог спросил:

— Кто вас возглавляет, с кем мне стоит говорить? Не хотелось бы перекрикиваться со всем вашим кодлом одновременно.

— Говори со мной, я — Артемир, приор равенского Приората, пришедшего на смену Триумвирату. — представился Артемир.

— Я — Альвидес, старший герцог Серпийского Альянса, и требую от тебя, «приор», сдаться на милость Нордиктовской Лиге, которой я служу! — внушительно и угрожающе закричал герцог. — Иначе мое войско, собираемое воедино сию секунду, и войска Лиги сотрут твой «приорат» с лица Вирида, уничтожив каждого убогого равенца, которого коснется жестокая длань справедливости Нордикта!

Слова Альвидеса разбередили в сердце Артемира все более и более разгорающийся с каждой секундой общества герцога очаг ненависти, но не страха, на что рассчитывал правитель Серпии. Едва сдерживая в узде свой дрожащий голос, Артемир процедил:

— Я не вижу в твоем распоряжении того большого войска, про которое ты сказал, герцог. Ты со своей оравой можешь сойтись со мной в битве, но если ты вдруг стерпишь поражение до того, как придет помощь саргов?

Не рассматривавший даже и на секунду мыль о своем поражении от грязных равенцев, Альвидес недоверчиво прищурился, но промолчал, давая возможность Артемиру высказаться, который продолжил:

— Тогда мои люди, ведомые искренней ненавистью против серпийцев, сожгут все дома, скот и урожай, которые сможет воспламенить равенский факел, убьют всех: мужчин, женщин, детей и стариков, без разбора и пощады. Мои воины заполонили твой замок, а мои корабли уже могут начать бить ядрами твоих солдат! Я уничтожу Серпию! — постепенно повышая голос, Артемир в конце своей речи достиг крика. Если бы у него на затылке были глаза, он бы увидел, с каким удивлением вытаращились на него Салатор и Кориган. Датокил же с мрачным одобрением улыбнулся.

Совсем не ожидавший такой тирады, Альвидес побледнел и невольно отклонился в седле назад. Мысль о геноциде его сильно напугала. Теперь он стал не более, чем стариком, который бессильно страшился за своих детей и внуков…

— Чего ты хочешь? — сдавленно прошипел Альвидес.

Почуяв слабину своего герцога, всадники из свиты предприняли попытку остановить его, но Альвидес с яростью поднял вверх сжатый кулак, мгновенно утихомирив своих подчиненных.

Успокоившись и узрев, что его угроза достигла цели, Артемир сменил гнев на милость в тоне своих слов:

— Пропусти мои войска по своим землям, герцог, дай мне небольшую часть своего войска и снаряжения, и в качестве залога ненарушения договора, хм-м… — Артемир ненадолго задумался, но быстро нашелся, — отпусти со мной кого-нибудь из своих внуков, или же детей, коли внуков нет.

— Можешь брать мое войско и оружие, топтать мою землю, но моей внучки ты не получишь, мерзкое животное! — в исступлении завопил, брызжа слюной, Альвидес, один пес знает, что себе напредставлявший.

— Мне нужна гарантия, что ты не ударишь меня в спину, герцог. — спокойно и резонно проговорил Артемир. — Я не причиню вреда твоим потомкам, делать из тебя своего кровного врага — не в моих интересах. Клянусь именем своего рода — рода Артов.

— Рода Артов?.. — Альвидес с удивлением и страхом уставился на Артемира, припоминая истории о его грозных предках. — Тех самых Артов, к которым принадлежал и Артакан?.. А ведь ты и правда похож, если верить историям моего отца… — Альвидес невольно сглотнул.

Артемир кивнул. Рассудительность приора вкупе с его высоким некогда именем убедили Альвидеса, и старший герцог вынужденно согласился:

— Хорошо, я отправлю с тобой мою прекрасную Монну, но только в сопровождении моего личного писца, с обязательством каждый день отправлять голубиной почтой извещение о ее состоянии тем неповторимым почерком, которым он владеет.

Артемир с радостью согласился на условия Альвидеса, и они рукопожались. Напоследок, расходясь каждый восвояси, Альвидес крикнул:

— Помни о своей части договора, потомок Артакана, и не посрами нарушением его своих героических предков!

Артемир с согласием и почтением склонил голову.

* * *

— Невероятно! Ты сделал то, что сделал бы я, и даже не руководствовался ничьими советами! — восхищался Датокил Артемиром в цитадели захваченного серпийского замка, где они в компании генералов и Салли праздновали заключение договора с Альянсом. В процессе празднования с продуктовых складов замка совсем не таинственным образом испарился почти весь запас разносолов и мяса.

— Твое влияние начинает отражаться на мне, мой Хитрейший друг. — утирая блестящие от жира губы, улыбнулся Артемир.

— Что ж, тогда я буду держаться еще ближе, и нас скоро начнут путать. — довольный последними событиями Датокил развеселел.

— А ведь мне не помешает двойник для защиты от коварства моих будущих врагов. — засмеялся приор, довольный шуткой, которую он в винном заливе посчитал остроумной. Ответный хохот Датокила и остальных убедил его в этом.

— Я нисколько не сомневался в слабости и трусости серпийцев, потому их поражение абсолютно заслуженно, и я, даром, что нордиктовец, приветствую тебя с этим, приор! — поднял позолоченный кубок Салли, не изменяющий себе и в состоянии мления. Все остальные поддержали его тост. В момент выпивки Артемир склонился к уху рядом сидящего Датокила и шепнул:

— Найди кого-нибудь, кому ты доверяешь, и отправь завтра поутру к Альвидесу за его внучкой. Только пусть не ошибется!

— Я пошлю туда самого доверенного человека — самого себя. — с хитрой улыбкой и мимолетной искоркой в глазах ответил Датокил. — Поверь мне, я никогда не спутаю потомственную герцогиню с крестьянкой, или же с придворной нахлебницей.

— Будь осторожен… — с опаской посоветовал Артемир.

— Не беспокойся, Альвидес не пойдет ни на какой риск. — отмахнулся Датокил. — Салли отчасти прав — серпийцы не настолько смелы и уверены в себе, да и помощи от саргов пока не предвидится. Мы спокойно сможем пройти через их земли.

— Верю тебе, потому отпускаю. — дал добро приор.

— Хватит там шушукаться! — уже вязнущим от пьянки ртом прикрикнул Салатор. — Давайте пить и есть, а политикой займемся поутру, когда и так будет не сладко!

Под общий смех и звон посуды Артемир и Датокил вернулись в беззаботное лоно победившего увеселения.

* * *

На следующее утро от запасов вина серпийцев остались лишь легенды, эхом отдающиеся в болеющих головах равенцев. Если бы в этот момент на них напал бы один-другой батальон серпийцев, то победа последних была бы легкой. Но, к счастью, пошедший на попятную Альянс держал слово своего старшего герцога. К слову о сдерживаемых обещаниях: после завтрака, как только Артемир начал постепенно избавляться от последствий вчерашних празднеств, в цитадель, где он остался ночевать, пришел завидно бодрый Датокил в сопровождении Хрграра и нескольких гвардейцев, которые вели перед собой двух человек. Сияя довольной улыбкой, Датокил чуть ли не пропел:

— Дружище, у меня к тебе гости!

Первым из них был молодой парень, в испуге оглядывающий Артемира. Одет он был просто, но с претензией: простые черные сапожки на ногах, на теле — тканевые штаны и рубаха, окрашенные в густо-зеленый цвет, на высоком воротнике и рукавах красивой позолотой сверкала узорчатая вышивка, на спине красовался бледный герб Серпийского Альянса со змеями. Лицо его было невыразительным, но по-детски нежным: гладкая бледная кожа, правильные карие глаза, курносый нос, маленький рот, изломом своим выражающий испуг. Голову его венчала копна недлинных, аккуратно причесанных темных волос. Вторым приведенным была совсем молодая девушка, лет восемнадцати, по сравнению с которой парень был лишь жалкой тенью: безраздельный ужас, который обелил ее кожу, ничуть не портил ее образ, скромно блистающий невиданной красотой — густые темные волосы, волнистой бурей горных рек низвергающиеся до самого пояса, большие темно-зеленые глаза, широко распахнутые и окаймленные густыми, длинными ресницами, почти достигающими ровных бровей. Маленький, аккуратный носик ее усиленно гнал туда-сюда проспиртованный воздух, отчего на ее бледнейшем лице начал проступать едва заметный, как самое зарождение рассвета, румянец. Ротик ее, ограниченный подрагиваниями чувственных, полных губ, был слегка приоткрыт. Одета она была в богатое зеленое платье, приталенное и расписанное традиционной для серпийцев позолоченной вышивкой. Детские ее плечи прикрывал длинный серый воротник из чьих-то пушистых шкур. От вида такой красоты у Артемира сжалось сердце, стиснутое чувством вины за то, что такого невинного птенца он вырвал из родительского гнезда. Конечно, он сразу понял, кого привел Датокил. Взяв себя в руки, приор покровительственно поприветствовал заложников:

— Ничего не бойтесь, вам здесь никто и ничего не угрожает, ручаюсь вам за это, как приор Равении. Ты же Монна, наследница благородного герцога Альвидеса? — Артемир обратился к девушке.

Внучка старшего герцога испуганно кивнула, но неожиданно ласковый голос Артемира ее успокоил.

— А ты писарь?.. — Артемир растянул слова, давая понять, что хочет услышать имя парня.

— Ц-цапля, меня зовут Цапля… — смущенно пролепетал писарь.

Один из гвардейцев прыснул.

— Цапля?.. — дрожащим от сдерживания смеха голосом переспросил Артемир.

Совсем осмелевшая и зарумянившаяся Монна с улыбкой объяснила нежным голоском:

— Его отец, бывший писарем до него, любил стоять на одной ноге, за что дедушка прозвал его Цаплей, а потом и его сына. Теперь он Цапля, сын Цапли.

Цапля покраснел и нахмурился под озорной смешок Монны.

— Что ж, мне все ясно. — с веселой улыбкой сказал Артемир. Обратившись к Датокилу, он попросил у него:

— Размести их у нас как можно комфортнее, как подобает благородным людям. Подобное отношение поможет нам быстрее завести друзей среди нордиктовских элит.

— Это будет несложно, учитывая тот обоз со слугами и скарбом, что старик Альвидес отправил вместе со своей любимицей. — рассмеялся Датокил в ответ.

С момента прибытия серпийских заложников в расположение равенцев прошло несколько дней. За это время Монна и Цапля свыклись со своей участью, даже сочтя ее весьма захватывающей. Обхождение с пленными было весьма радушным, и даже самые грубые и неотесанные из равенских солдат, проходя мимо балкона здания, где поселили Монну, смягчались в лице, бросая на нее восхищенные взгляды. Цапля за это время регулярно извещал Альвидеса о благоприятных условиях содержания его внучки, а один раз герцог даже лично прибыл в замок для свидания. Убедившись, что все в порядке, Альвидес проникся к Артемиру толикой уважения и даже отправил ему обоз с неплохим военным снаряжением, дополнив его батальонами наспех собранных добровольцев, ненавидящих господство саргов более, чем идею о гегемонии равенцев. Добровольцев было не очень много, да и те смотрели на Артемира искоса, но приор все же был доволен и этому. К тому же, с Гунталя на кораблях Салли прибыло небольшое подкрепление из оставшихся равенцев, для которых серпийское оружие оказалось незаменимым. Для самого же себя Артемир избрал следующее походное обмундирование: его прежние черные сапоги, широкие штаны и рубаху он дополнил короткой безрукавной кольчугой, легкой кираской с наплечниками и нарукавниками, защищающими предплечья. На руки он надел кожаные перчатки, кольчужку под кирасой подвязал крепким ремнем, на котором висели подсумки с зарядами для пистолей. Через плечи были перекинуты четыре кобуры с самими пистолями на алом угле, а также портупея с равенским мечом в ножнах. В качестве верхней одежки Артемир избрал длинный халат из сшитых промеж себя шкур гунтальских лисиц, откидной ворот которого, полы и короткие рукава по локоть были окантованы светлой и кустистой шерстью тех же самых лисиц. Хоть халат и не выглядел по-царски, Артемир полюбил его за комфорт и тепло, которыми этот неприглядный элемент одежды щедро одаривал своего хозяина. Подаренная Салатором красивая двубортая шапка из черной овечьей шерсти с окрашенным в равенский пурпур пером в качестве плюмажа завершала приорский образ Артемира. Свою традиционную пурпурую ленту триумвира он снял, быстро засалив полоску ткани, отчего она стала некрасиво лосниться. А, как известно, символы власти не должны компрометировать саму власть, демонстрируя свое несовершенство.

* * *

После отдыха и пополнения потерь пришло время выдвигаться дальше. Артемир не тешил себя глупыми надеждами на то, что о его военизированном присутствии в Нордикте сарги еще не знают, а потому готовился к генеральному сражению с их южными легионами. Он даже верил в то, что враги нападут на него, пока он еще находился в серпийском замке, но такого не произошло, а выжидать дальше роптающие равенцы не захотели. Дорога на север уже готовилась испытать на себе бойкую поступь равенского воина. Закончив все приготовления, черная походная колонна стройной, щетинистой массой начала выходить из задних врат замка, предварительно отпустив всех пленных из гарнизона. Некоторые из отпущенных, впечатлившись боевой удалью равенцев, решили присоединиться к войску Артемира, взяв с приора разрешение грабить мертвые тела саргийских солдат после грядущей и неотвратимой битвы. Первым маневром пришедшего в движение войска стал переход на запад, совершенный из нежелания идти через Гептархию. Гниющая рана гражданской войны удерживалась от распространения огромными армиями саргов, которые посоветовали растянуть по всему Нордикту Датокил и Салатор. Приняв разумный совет своих товарищей, Артемир свернул от восточного побережья.

Во время перехода оба — Артемир и Альвидес — соблюдали свои обязанности по договору о беспрепятственном проходе: равенцы не причиняли ненастий местному населению, а серпийцы не строили препятствий войскам приора(помня, в чьих руках находится его любимая внучка, старший герцог под угрозой казни запретил вредить равенцам). Так, быстро и беззаботно, войска Приората пересекли северную границу Серпийского Альянса, где их уже с распростертыми объятиями(разверзнутыми из страха лишь, да по примеру южного соседа) ожидали другие народы Нордиктовской Лиги, еще более слабые и неспособные к патриотическому единению, чем серпийцы. В целом же можно сказать, что история этих несостоятельных «государств» совершила очередной серый виток, в котором они безропотно позволили попрать свои границы новой силе.

Проходя один клочок земли за другим, принимая бескровные капитуляции от очередных царьков, Артемир все более и более охватывался тревогой: где сарги, почему они отдают свои жалкие протектораты без боя? Неужто они заманивают его в ловушку? Или же конфликт в Гептархии настолько лихо закручен, что оставление его полей даже парой батальонов станет критичным? Беспокойство приора передавалось и его подопечным, один лишь Датокил сохранял стойкую невозмутимость, мистически уверенный в том, что скоро их перехватит войско Лиги. За время похода количество заложников значительно увеличилось, но Монна по-прежнему оставалась главным источником восторженности среди всех. Правда, оставление родных просторов не могло не оставить на ней тени тоски, которую по возможности старался развеять Артемир. Частенько заходя в гости, приор проводил с ней вечерние беседы, на протяжении которых интересовался бытом и историей ее народа и соседних земель. Образованная девушка знала обо всем, что интересовало Артемира, потому он с нетерпением наносил ей визиты, чему она не препятствовала.

Однако скоро сарги напомнили о том, что поход равенцев не будет отселе носить праздный характер. Первые донесения о лазутчиках врага, ознаменовавшего свое присутствие, появились, но спустя аж три недели после ухода Артемира из Серпии, когда он был недалеко от Златной Коммуны! Равенские разведчики, в свою очередь, докладывали о появлении на северо-востоке огромного войска, в большинстве своем сияющего доспехами при алых облачениях.

— Наконец, сарги собрались для генеральной битвы и идут нам наперерез… — Артемир нервно двигал желваками, устремив невидящий взгляд в сторону намета палатки, в которой он с Датокилом окончили обеденную трапезу. Войско равенское вот-вот должно было окончить привал, один из двух в день на марше.

— Да… — беззаботно ответил Датокил. Окинув взглядом Артемира, он заметил явный неуют приора. — Ты напуган? Ты же знал, что это неизбежно.

— Да, но… — Артемир замялся, не желая проявить себя трусом. — Теперь, когда побоище уже так неотвратимо скоро, мне страшно.

Датокил по-отечески улыбнулся и успокаивающим голосом умастил слух Артемира:

— Так и должно быть, приор. Это серьезнейшее испытание проверит на прочность укрепленную последними событиями веру равенца в свою свободу и его стремление добыть ее в крови и смерти. — тут Датокил добавил издевки в голос. — К тому же, по описаниями разведчиков, их войско куда меньше, чем я рассчитывал.

— Правда? — удрученный вид Артемира разбавился легкой веселостью. — Но все же их рать больше нашей…

— Зато у наших воинов больше огненных орудий и ружей, чем у саргов. — не терпящим возражения тоном отрезал Датокил. — Этого более, чем достаточно, чтобы победить.

— Что ж, если ты так уверен… — Артемир встал с циновки, на которой они сидели. — Значит, время пришло.

Свернув стоянку, равенское войско выступило. Пройдя вдоль западных нордиктовских гор до вечерней сумеречной гущи, Артемир остановил свои армии близ узкого склона, уводящего наверх, на ровное плато в преддверии непроходимых горных хребтов. Там планировалось установить батареи дальнобойных орудий и расположить серпийские добровольческие резервы, а также обозы с заложниками, дабы держать их подальше от кровавых и непредсказуемых поворотов схватки. На следующее утро Артемир уже слышал гул сигнальных труб саргов. Время битвы действительно пришло.