Алтари Келады

XII

Замок Бетлинк стоял на вершине холма в верховьях речки Руны, текущей через Иммарунские леса к северному побережью Келады. Построенный, как рубеж для защиты от уттаков, он являлся самым большим и хорошо укрепленным замком на острове. Подножие холма было обнесено высокой стеной с воротами, выходящими на юг, и четырьмя обзорными башнями, внутри располагался сам замок и другие хозяйственные и жилые постройки. Вокруг замка еще в годы его возведения была расчищена широкая поляна, не позволяющая неприятелю подобраться незаметно.

Близость к уттакам заставляла держать в замке гарнизон из полутора сотен хорошо обученных воинов, оплачиваемых из казны келадских правителей. Этого было достаточно, чтобы любое чересчур обнаглевшее племя уттаков вспомнило свое место. Пограничное положение вынуждало обитателей Бетлинка быть бдительными, поэтому на башнях и у ворот стояла стража.

В Бетлинке еще с весны знали о больших скоплениях уттаков между Иммой и Ционским нагорьем. В последние дни в замке было тревожно оттого, что уттаки подошли вплотную к истокам Руны. Разведчики ежедневно приносили известия о новых отрядах дикарей, прибывающих со стороны Белого алтаря.

Летний день был безоблачным и жарким. Двое стражников, охраняющих ворота замка, передвинули в тень ворот чурбачки, служившие сиденьями, и дремали от скуки, поглядывая на пустынную дорогу. Дорога извивалась по поляне, окружающей замок, а затем уходила в лес, к Оранжевому алтарю.

Вдруг на дороге показался всадник, галопом скачущий к замку. Стражники насторожились и привстали.

— Летит-то как! — заметил один. — Наш, что ли?

— Нет, не наш, — ответил другой. — Что-то уж очень он спешит. Это гонец из Келанги. Вальборн неделю назад послал письмо Берсерену с просьбой о подкреплении и ждет ответа.

Всадник приближался.

— Ну, что ты болтаешь? — опять заговорил первый. — Это же Тревинер! Это его кобыла, Чиана. Ишь, как пластается, будто по воздуху летит. Ее галоп ни с чьим не спутаешь.

Второй приложил руку к глазам.

— И правда, Тревинер, — согласился он. — Кто его там, в лесу, укусил? Да и не вовремя возвращается наш охотник.

Всадник подъезжал к воротам замка. Можно было легко различить его узкое, сильно загорелое лицо с выступающим вперед орлиным носом, встрепанные прямые волосы, развевающиеся от быстрой скачки. У самых ворот он придержал свою Чиану — длинноногую, длинношеюю гнедую кобылу, снял воображаемую шляпу с непокрытой головы и раскланялся, весело оскалив большие, крепкие, как у зверя, зубы.

— Мое почтение, господа стражники! — выкрикнул охотник. — Не изволите ли пропустить меня в замок?!

Оба стражника расплылись в ухмылке. За Тревинером давно закрепилась репутация шутника и хохмача, поэтому любое его действие расценивалось, как приглашение посмеяться.

— Куда ты так Несешься, Тревинер? — спросил один из них. — Завтрак давно прошел, обед еще не скоро. За шляпой, что ли, вернулся?

— Угадал, приятель. Уттакские красавицы сегодня без шляп не принимают, — еще шире оскалился Тревинер. — Закрой-ка ворота, любезный, чтобы я к ним не убежал.

Стражники кисли от смеха. Незамысловатая шутка Тревинера после долгой скуки у ворот казалась им верхом остроумия. Охотник смотрел на них неподвижным взглядом, веселый оскал маской застыл на его лице.

— Все, парни, — прервал он стражников. — Время шуток прошло. Опускайте решетку и закрывайте ворота. Быстрее!

— Тебе голову напекло, Тревинер, — сказал один из стражников, все еще смеясь. — , Видишь, как вредно забывать шляпу дома.

— Она не дома. Она там, в лесу — не было времени поднять, — и на подвижной, мгновенно меняющейся физиономии Тревинера, и в его голосе читалась тревога. — Здесь скоро будут уттаки, много уттаков. Закрывайте ворота, или вечером Вальборн объяснит вам, как надо нести стражу… если еще будет кому объяснять.

Стражники почувствовали, что дело нешуточное, и бросились к рычагу, удерживавшему решетку ворот в поднятом положении. Вскоре она с грохотом опустилась. Тревинер уже не слышал этого — он скакал по мощеному двору к дверям замка. Там он спешился и побежал вверх по лестнице, хлопнул по заду подвернувшуюся служанку, взвизгнувшую от неожиданности и удовольствия, и крикнул ей в ухо:

— Эй, красавица, где сейчас наш правитель?!

Она махнула ему рукой вверх и направо. Тревинер побежал в большой зал правой башни замка, с разгона распахнул дверь и оказался внутри.

В круглом башенном зале с окнами на все стороны света, за огромным обеденным столом, в прошлые времена собиралась семья прежнего правителя. Вальборн был одинок и предпочитал обедать у себя в комнате, поэтому старинный стол давно не использовался по назначению. Сейчас на нем были разложены бумаги и карты острова, а также кучки разноцветных камешков для отметок на карте. Над столом склонились двое людей. Один из них, мужчина лет тридцати, среднего роста и крепкого сложения, и был сам Вальборн, нынешний правитель Бетлинка. Второй, Лаункар, служил военачальником еще у отца Вальборна и остался на службе у молодого правителя.

Тревинер без лишних церемоний подошел к столу и взглянул на карту севера Келады, которой занимались Вальборн со своим полководцем. На ней черными камешками были отмечены расположения уттаков. Вальборн пытался привести их в соответствие с последними донесениями.

— Тревинер, это ты? — спросил правитель, не оборачиваясь. — Я всегда знаю, когда ты в замке — тебя слышно издали.

— Да, мой правитель, — подтвердил охотник. — Где и пошуметь, как не в замке? Я целыми днями в лесу, а там я тише падающего листа.

— Не очень-то ты в лесу, мой милый Тревинер, — пробормотал Вальборн, углубляясь в карту.

— Не трудитесь над ней, мой правитель. — .Тревинер сгреб со стола горсть черных камешков. — Ваши сведения устарели. Я сейчас прямо из леса, с южной стороны. Я спешил сюда, чтобы сообщить, что уттаки вот здесь… и вот здесь… и здесь тоже… — он быстро раскладывал черные камешки по карте.

И Вальборн, и Лаункар одновременно уставились на охотника.

— Надеюсь, ты не шутишь, Тревинер, — наконец выговорил Вальборн. — Сейчас не время для таких шуток.

— Мой правитель, я серьезен, как никогда, — взгляд Тревинера был тревожным. — Они сейчас грабят село Рунский Ключ, совсем рядом, за холмом. Каморра с ними, он рвет и мечет, но не может оторвать уттаков от любимого занятия. Как только он приведет их в порядок, они будут здесь. Я насчитал не меньше пяти племен, и это только передовые войска. Еще до обеда мы примем бой, мой правитель, и я боюсь, не оказался бы он последним.

— Что же мы медлим? — Вальборн мгновенно оценил положение. — Лаункар, всех на стены! Стрелы, камни, копья — все должно быть готово. Идем!

Все трое оставили зал и бегом спустились к выходу. Лаункар снял с пояса рог и затрубил, объявляя общий сбор.

И воины, и жители замка поспешили собраться на звук рога. Стражники, опустившие решетку по требованию Тревинера, кинулись закрывать на засовы дубовые створки ворот. Уттаки с зимы не появлялись около Бетлинка, несмотря на то, что их было неисчислимое множество в двух днях пути от замка. Каждый — и опытный воин, и новичок, не прослуживший и двух лет, чувствовал, что это — затишье перед бурей. Вальборн, ежедневно менявший камешки на карте, ощущал приближение опасности острее других. Оглядев собравшихся, он сделал шаг вперед и заговорил.

— Друзья мои, храбрые воины! День бури настал, — он выразил вслух то, что маяча переживали остальные. — Сюда идут уттаки во главе с Каморрой. Нам не на кого надеяться, только на себя и свою доблесть. Я уверен, что вы понимаете это, и не буду тратить лишних слов. Время дорого. Пусть каждый из вас займет свое место и выполнит свой долг. — Вальборн повернулся к полководцу. — Лаункар, расставьте воинов.

Лаункар вышел вперед и поднял руку. Воины собрались вокруг него и, выслушав приказания, разбежались к лестницам, ведущим на стену. Вальборн распорядился слугами, и они потащили из кладовых приготовленные заранее пучки стрел, рогатины и копья. Через какие-то мгновения у дверей замка остались только он и Тревинер.

— Ты здесь, Тревинер? Прекрасно, — обратил на него внимание правитель. — Пойдешь со мной.

Он зашагал к юго-восточной башне, поднялся на стену, перешел на южную сторону и остановился почти над самыми воротами. И поляна, и дорога были пустынны.

Вальборн огляделся. Суета на стене прекратилась — воины заняли места между каменными зубцами, держа луки наготове. Он открыл рот, но не успел задать охотнику вопрос. Опушка леса зашевелилась, и на поляну океанской волной выплеснулись полчища уттаков.

Привычные к лесу, они не нуждались в дороге и шли широкой полосой через чащу. Выйдя на поляну, уттаки останавливались у опушки и застывали в ожидании.

— Тревинер, они не кидаются сразу в бой. Это на них не похоже, — в голосе Вальборна звучало удивление, так как он хорошо знал повадки уттаков. — Уттаки и дисциплина — невероятно!

— С ними Каморра, мой правитель. Он каким-то образом влияет на них, а то бы они передрались прямо здесь, перед нами. Они ждут его приказов.

— Сколько же их тут? Я никогда еще не видел столько уттаков сразу. Не меньше двух тысяч, мне кажется, — встревожился Вальборн.

— Больше, мой правитель. — Тревинер окинул взглядом поляну. — Я вижу здесь шесть племен, а не все еще вышли из леса. Вон там, у западного края, видите? В пятнистой шкуре? Это Шрум, старый негодяй. Он наш сосед, живет в среднем течении Руны. Вся эта орава с длинными секирами — его племя. С другой стороны, косматый, широкий такой — это Уссухак с восточной Рунки, притока Руны. С ним не меньше пятисот драчунов. А того крючка с узкой секирой я не знаю. Наверное, его племя издалека, с северо-восточной части.

— У каждого вождя на груди белый диск. — Вальборн прикрылся рукой от солнца, вглядываясь вдаль. — Что это, Тревинер? Ты видел их вблизи?

— Эти диски одинаковы. Там вырезана морда василиска — знак Каморры. Они считают его символом власти и очень им гордятся.

— Скорее это символ подчинения, раз за такую бляшку они слушаются Каморру, — заметил Вальборн.

В этот момент на дороге показалось несколько богато одетых всадников, резко выделяющихся по сравнению с грязными, оборванными толпами на поляне. Среди уттаков пронеслось легкое шевеление.

— Кто из них Каморра? — спросил Вальборн, хотя можно было не спрашивать. Человек на вороном коне, в черной одежде и ослепительно белом плаще, с белым диском на груди, выехал вперед и поднял руку, в которой сиял белизной жезл Василиска. С поднятым жезлом он проехал вдоль уттакских рядов, поочередно говоря что-то каждому из вождей.

— А что у него сзади, на плаще? — опять спросил Вальборн, указывая на огромную черную кляксу на спине Каморры.

— Там тоже морда василиска, — ответил Тревинер. — В натуральную величину, так сказать. Очень впечатляет уттаков. — Он легонько отстранил Вальборна от проема между зубцами. — Позвольте-ка, мой правитель, я приготовлюсь к бою. Они сейчас пойдут на штурм.

Тревинер снял с плеча лук Феникса, с которым не расставался, и передвинул поудобнее колчан со стрелами. Вальборн увидел, как Каморра поднял жезл. На конце жезла сверкнула белая вспышка, заметная издали даже в полдень. Уттаки зашевелились и густыми толпами потекли к замку. Теперь было видно, что они тащат грубо сработанные лестницы и веревки с крючьями. Уттаки никогда прежде не пользовались штурмовыми орудиями. Вальборн догадался, что это нововведение Каморры.

В воздухе засвистели стрелы, пущенные со стен замка, и первые уттаки попадали на землю. Тревинер, оскалившись, как при хорошей шутке, пускал одну стрелу за другой. Когда задние ряды уттаков оказались на расстоянии полета стрелы, на замок посыпался встречный поток стрел. Вальборн увидел, что уттаки огибают замок, и заторопился на северную сторону, чтобы предупредить Лаункара.

— Возьмите щит, ваше величество, прикройтесь, — сказал ему вслед кто-то из воинов, но Вальборну было не до этого. Он бежал по стене, перепрыгивая через ноги воинов и кучи камней, припасенные для обороны.

— Лаункар! — замахал он рукой. — Они окружают замок! С этой стороны достаточно людей?!

— Недостаточно, но не больше, чем везде, — хладнокровно ответил полководец. — Какое-то время мы продержимся. Идите на южную сторону, Вальборн. — Он поймал слугу, подносившего стрелы, и крикнул ему: — Рогатины сюда, немедленно!

Бой набирал силу. Поляна вокруг замка напоминала гигантский кипящий котел. В воздухе висели рычащие, шипящие, гортанные звуки — боевые вопли на разных уттакских наречиях, одинаково скверных для человеческого уха. Уттаки с лестницами, несмотря на большие потери, добрались до подножия стен замка. Чтобы стрелять по ним, воинам приходилось высовываться из укрытий под дождем уттакских стрел. Вернувшись на южную стену, Вальборн увидел, что толпа уттаков волочет по дороге большое бревно с заостренным концом. «Будут ломать ворота», — понял он и приказал нескольким лучникам не подпускать к воротам эту группу.

В битве установилось подвижное, кипящее равновесие. Поток уттаков подкатывал к стенам, подымался вверх по лестницам и отливал назад, отброшенный рогатинами и камнями, сыплющимися сверху. В те короткие мгновения, когда Вальборн позволял себе отвлечься от хода боя, он не мог не восхищаться мужеством своих воинов и ловкостью, с какой они управлялись с рогатинами и копьями. Какое-то время он даже надеялся, что замок не будет взят.

Один Каморра оставался спокойным и неподвижным на бурлящей поляне. Удерживая коня на расстоянии, недосягаемом для стрел со стен замка, он следил за ходом битвы.

Когда маг замечал ослабление атаки на одном из участков боя, он подымал жезл Василиска и направлял в эту точку. Уттаки накапливались там и с новой силой кидались на стены. Вальборн наблюдал за действиями врага, все больше осознавая безнадежность сопротивления, и хмурил брови, чтобы скрыть тревогу за суровостью.

Близился вечер, а напряжение боя не ослабевало. Поляна была усеяна трупами уттаков, но дикарей не становилось меньше. Запас стрел в замке давно кончился. Женщины и дети собирали уттакские стрелы и подносили лучникам. Потери среди защитников, хотя и не сравнимые с потерями уттаков, все же были ощутимы. Вальборн заметил, что в битве что-то изменилось. Часть уттаков отступила к опушке. Стрелы перестали сыпаться на головы защитникам замка, зато уттаки с лестницами ожесточенно кинулись на стены.

Вальборн шел по стене, перешагивая через тела убитых и лужи крови, и оценивал потери. Не меньше трети защитников погибло, отражать атаки становилось все труднее. Вдруг рядом с ним стукнул о камень и зацепился за стену штурмовой крюк. Один из оставшихся в живых защитников полоснул по веревке кинжалом, и крюк покатился Вальборну под ноги. Воин нагнулся и вышвырнул крюк во двор, затем поднял голову. Вальборн узнал Тревинера и обрадовался, что охотник еще жив.

— Это вы, мой правитель? — охрипшим голосом сказал Тревинер. Он выдернул стрелу из лежащего рядом убитого воина, наложил ее на лук и выпустил. — Еще один, — пробормотал он, опуская лук. — Стрелы кончились, мой правитель.

Вальборн только теперь понял уловку Каморры, запретившего стрелять по замку. С Тревинера слетела сосредоточенность, он улыбался правителю устало, но беззаботно.

— Нам осталось одно, мой милый Вальборн, — он никогда раньше не называл так своего правителя. — Открыть ворота, выйти в последний бой и умереть героями. Или они сами войдут сюда, видите? — и показал вниз, на дорогу, где уттаки подтащили бревно к воротам замка. Сейчас, в безопасности от стрел, они устанавливали у ворот столбы, чтобы подвесить бревно на веревках.

— Мы не победили только потому, что это было невозможно. Славная была потасовка, не так ли? — прищурился охотник.

— Тревинер, — сказал Вальборн, снимая с шеи диск с изображенным на нем гербом Бетлинка — натянутым луком на бело-зеленом поле. — Возьми это и от моего имени собери у юго-западной башни слуг с лошадьми, женщин и детей. Там есть потайной ход, мы уйдем через него. Я пройду по стене и извещу воинов, а вы зажгите огонь, приготовьте факелы и ждите у башни.

Тревинер взял диск и побежал к башне. Штурм стен прекратился, уттаки оставили лестницы и начали подтягиваться к воротам, не желая оставаться в задних рядах, когда начнется грабеж замка. К воротам приблизился и Каморра со своими людьми. У Вальборна не было времени их разглядывать, он пошел вдоль стены, отправляя уцелевших воинов к месту сбора. Лаункара он нашел на северной стороне. Полководец стоял, опершись на рогатину, и наблюдал за уттаками, стекающимися к южной стене. Его седые волосы были испачканы кровью.

— Лаункар, ты ранен? — с беспокойством спросил Вальборн.

— Не знаю. Где-то испачкался. Куда они пошли?

— Там ломают ворота. Скорее, Лаункар, вниз. Пора уходить. Проследи за порядком у башни.

Вальборн сделал круг по стене и оказался на прежнем месте. Он выглянул вниз, где у ворот собралась почти вся армия Каморры. Уттаки подвесили бревно и начинали раскачивать, прицеливаясь в ворота. Нужно было торопиться. Он повернулся, чтобы спуститься вниз, и в этот миг почувствовал удар в спину и острую боль под правой лопаткой.

«Стрела… — мелькнуло у него в мозгу. — Как некстати…» — Вальборн машинально оглянулся назад и увидел, что один из всадников опускает лук. Сжав зубы, он заторопился вниз по лестнице, но, поскользнувшись в луже крови, упал на спину и покатился по ступеням.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит у подножия лестницы. Надеясь, что потеря сознания была недолгой, он вскочил на ноги. Стрела, застрявшая в спине, сломалась при падении, ее наконечник остался внутри и не давал шевельнуть правой рукой. Вальборн, стараясь не замечать боли, побежал к юго-восточной башне. У башни его дожидались все, кто уцелел после битвы — остатки войска, слуги с узлами, тяжелораненые на лошадях, немногочисленные женщины и дети. Стояла необычная тишина, нарушаемая ударами бревна в ворота и воплями уттаков, доносившимися снаружи.

Вальборн подошел вплотную к стене и отыскал узкую щель между ней и башней, нащупал рычаг и с усилием опустил вниз. Часть башенной стены отошла, из открывшегося прохода потянуло холодом и плесенью.

— Лошади не пойдут в эту дыру, — сказал Лаункар, заглянув внутрь.

— Пустите меня вперед, — предложил Тревинер. — Моя Чи пойдет за мной, а за ней и остальные кони.

— Хорошо, — согласился Вальборн. — Ты пойдешь первым, за тобой поведут лошадей, затем женщины и дети, а за ними — войско. Я пойду последним и закрою ход.

— Куда идти, мой правитель? — спросил Тревинер. — Я не заблужусь в этой дыре?

— Вниз, потом первый поворот направо, а дальше все время прямо. Слева от выхода будет такая же щель, а в ней рычаг.

Охотник запалил факел и повел свою кобылу вниз по ступеням. За ним потянулись остальные, поочередно зажигая факелы и исчезая в темноте.

Толпа у потайной двери, таяла медленно. Вальборн стоял у рычага, чтобы перекрыть ход и спасти хотя бы тех, кто успел войти внутрь, если уттаки ворвутся в замок. Он забыл про рану и боль, моля судьбу только о том, чтобы ворота продержались как можно дольше. Когда последние воины скрылись в темной дыре, Вальборн зажег факел, пинками раскидал потухающий костер, а затем вошел в проем и повернул внутренний рычаг.

Подземный коридор был длинным, и это скорее обрадовало Тревинера, чем встревожило. Ходом давно не пользовались — на плитах пола лежал толстый слой пыли, со стен и потолка свисала плесень и паутина, вспыхивавшая от огня факела. Нище не было ни обвалов, ни промоин — добротная старинная постройка больше века выдержала без ухода. Тревинеру показалось, что он так и пойдет под землей через всю Келаду, с факелом в руке, чувствуя над ухом теплое дыхание Чианы, но внезапно коридор закончился тупиком. Охотник поискал слева, нашел щель, надавил рычаг — и стена, закрывающая путь, отошла в сторону. Подземный ход вывел беглецов на небольшую лесную поляну у ручья, к западу от Бетлинка.

В лесу, пропитанном золотистой предзакатной тишиной, ничто не напоминало о тяжелой битве, только со стороны замка доносились победные вопли уттаков. «Ворвались внутрь», — с горечью думал Тревинер, любивший замок, его прочные, бесхитростные постройки, полувоенный уклад жизни его обитателей. Тревинер родился в Келанге, но с детства любил лес и лесную жизнь, поэтому еще мальчишкой перебрался в Бетлинк и с тех пор считал замок своим настоящим, родным домом.

Вскоре на поляне стало тесно от людей. Последним появился Вальборн, закрыл ход и подошел к своему полководцу.

— Что теперь делать, Лаункар? — спросил он. — На Оранжевый алтарь нам не пройти — путь перекрыт уттаками.

— По краю Оккадского нагорья есть пешая тропа. Она ведет на Зеленый алтарь. Когда-то это был кратчайший путь в Оккаду, но сейчас им редко пользуются.

— Здесь нельзя оставаться. До темноты нужно увести людей как можно дальше. Сколько времени займет путь в Оккаду?

— Около недели. У нас раненые, женщины, дети — с ними быстро не пойдешь.

— Лаункар, ты будешь старшим в отряде. Ждите меня в Оккаде. Если я задержусь, действуйте совместно с оккадским войском — Вальборн огляделся и спросил: — А где мой конь?

— Разве вы не пойдете с нами? — спросил полководец.

— Я поеду в Келангу, к Берсерену. Если он выслал войска для подкрепления, нужно перехватить их в пути.

— А если не выслал?

— Когда он узнает, что случилось, он будет сговорчивей.

Кто-то тронул Вальборна за плечо.

— Ваш конь, мой правитель, — сказал подошедший сзади Тревинер. — У вас кровь на спине. Вы ранены?

— Потом, — отмахнулся Вальборн и взял повод у охотника. — Со мной поедет несколько конников. И ты тоже, Тревинер. Выбери остальных.

Вальборн едва сдержал стон, вскакивая в седло. Рана болела все сильнее. Обычай уттаков окунать наконечники стрел в гниющие трупы животных или убитых врагов делал опасными даже легкие ранения. Превозмогая боль, правитель приказал всадникам, подъехавшим к нему с Тревинером:

— Мы должны как можно скорее попасть в Келангу. Поехали!

Он тронул поводья и направил коня через лес на юг. Группа из шести человек поскакала за ним. Остальные пошли вслед за Лаункаром на запад, туда, где виднелись розоватые вершины Оккадского нагорья.

Всадники скакали всю ночь, невзирая на кромешную тьму, стоявшую в лесу из-за новолуния. Сбавив ход, они продолжали путь, надеясь на свое чутье и везение. Вальборн начал отставать. Его рана воспалилась, каждый шаг коня отдавался болью с головы до ног. Когда на очередном скачке конь споткнулся об упавшее дерево, правитель Бетлинка не удержался в седле и слетел на землю.

Падение осталось в памяти Вальборна, но удара о землю он уже не помнил. Сознание вернулось к нему перед рассветом. В густо-серых сумерках едва виднелись стволы деревьев, на востоке светлел край неба. Вокруг не было ни людей, ни лошадей, ни своих, ни чужих.

Из-за жара Вальборн плохо воспринимал реальность. Он помнил одно — нужно дойти хотя бы до Оранжевого алтаря. Солнце поднялось высоко, затем спустилось к закату, а он все шел через лес, почти бессознательно придерживаясь направления. Ночь он провел в полузабытьи под деревом, а наутро вышел на дорогу, ведущую от Бетлинка к Оранжевому алтарю. Он шел по ней еще полдня, едва различая колею, ощущая себя факелом, плывущим по подземному коридору, пока не упал в очередной раз, чтобы больше не подняться.

На рассвете Тревинер, скакавший первым, заметил, что отряд за ночь сильно уклонился к западу, и подал сигнал остановиться. Всадники, серыми тенями возникающие из-за деревьев, собрались вокруг него. Тревинер поискал взглядом правителя, но увидел только его коня, который всю ночь, повинуясь стадному инстинкту, бежал за отрядом.

— Мы потеряли нашего правителя, господа рубаки! — удрученно воскликнул он. — Кто-нибудь слышал ночью крик или стон?

Все молчали. Можно было только предполагать, где и когда это случилось.

— Вот что, молодцы, — решил охотник. — Поезжайте-ка вы в Келангу, а я своего правителя не брошу. Я отыщу его и догоню вас.

Подъехав к коню Вальборна, Тревинер взялся за уздечку.

— Ну что ты наделал, дрянь! — принялся он отчитывать коня, будто бы тот мог понять его. — Бросил своего хозяина, грифоний ты обед! Моя бы Чи никогда себе такого бы не позволила!

Охотник махнул рукой оставшимся и поехал в обратный путь, прихватив с собой коня правителя.

Следы отряда были хорошо видны в лесу, но Тревинер ехал медленно, боясь пропустить место, где случилось несчастье. Около полудня он нашел это место — траву, примятую от удара тела о землю, и пеший след, ведущий на юг. Охотник ехал вдоль полоски примятой травы весь день, до позднего вечера, пока не был вынужден остановиться на ночлег, чтобы не потерять след.

Утром он снова отправился в путь и к полудню нашел место ночевки Вальборна, а вскоре выехал на дорогу. След был еле виден на утоптанной почве. Охотник напряг внимание до предела, чтобы не прозевать, если след вдруг свернет в лес. Но этого не случилось — к вечеру Тревинер нашел своего правителя лежащим у дороги, в жару и без сознания.

Короткого осмотра хватило, чтобы убедиться, что рана смертельно опасна. У Тревинера оставалась одна надежда — черные жрецы храма Саламандры, которые, по слухам, могли излечивать такие раны. Он поднял Вальборна — сам потом удивлялся, откуда взялись силы, — усадил на коня и привязал ремнями к седлу. Понимая, что не может тратить время на остановки, если хочет довезти своего правителя живым, он гнал коней добрую половину ночи, пока не добрался до Оранжевого алтаря. Дорога привела охотника прямо к воротам храма Мороб. Он соскочил с кобылы и что есть сил застучал в створки ворот.