Алтари Келады

XX

Витри наблюдал за боем из-за камня и выслушивал объяснения своего спутника.

— Ты был под влиянием магии Каморры, — говорил тот. — Он понял, что ты его подслушал, и лишил тебя памяти.

— Чего он хотел этим добиться? — спросил Витри. — Не прошло и суток, как я все вспомнил.

— Кинжал Авенара защитил тебя, — ответил ему мальчишка. — Твой рассудок не был разрушен, а только заснул, поэтому мне удалось разбудить его.

Витри подумал, что недооценил парнишку. Кажется, тот владел магическим искусством, несмотря на то, что был всего-навсего помощником жреца. Теперь лоанец больше доверял своему спутнику и яснее осознавал необходимость не отдавать Красный камень Каморре. Он постоянно ощущал в себе зов, притяжение, идущее из точки, где находился камень, и спросил мальчишку, откуда это могло взяться.

— То же самое чувствует и посланец Каморры, — ответил тот. — Это должно облегчить ему поиски камня. Ты был рядом, поэтому заклинание Каморры подействовало и на тебя.

— Понятно, — сказал Витри. — Мы должны пойти за камнем. Если Шемма не согласится, пойдем вдвоем. Это далеко?

— Около двух недель пути в один конец. И еще нужно как-то переправиться через пролив.

— Я рыбак и умею обращаться с лодкой. Там можно достать лодку?

— Не знаю.

— Что-нибудь придумаем. Если потребуется, я сумею сделать плот.

— Хорошо. Но ты ничего не сделаешь без топора и веревки. Чтобы дойти, нам нужно взять с собой хотя бы самое необходимое.

— Да. Я боюсь, что все наши вещи пропали. — Витри кивнул на гостиницу, во дворе которой воины теснили отчаянно отбивающихся уттаков. — Откуда могло взяться это войско?

— Это форма войск правителя Келанги. Неужели Берсерен здесь? — В голосе мальчишки не прозвучало особой радости.

— Смотри, смотри! — обрадованно зашептал Витри. — Уттаки побежали!

Уттаки разом оставили деревню и теперь бежали вниз по косогору, направляясь к лесу. Воины устремились за ними. Деревня, только что кишащая боем, пустела на глазах. Из ворот гостиничного сарая показалась группа уттаков верхом на захваченных конях и поскакала вслед за уходящими.

— Кони! — охнул Витри. — Наши кони!

— Мы не догоним посланца Каморры, если пойдем пешком, — с досадой сказал мальчишка, провожая глазами скачущую группу. — Идем в гостиницу. Может быть, они угнали не всех коней.

Витри и его спутник спустились со скал в опустевшую гостиницу и заглянули в сарай, но коней там не нашли. Они вышли из сарая и поднялись на второй этаж в комнату лоанцев. В ней, как и везде, царил страшный разгром и не сохранилось в целости ни одного полезного предмета. Окинув взглядом открывшуюся картину, мальчишка сказал:

— Мне нужно пробраться к себе и взять кое-какие вещи. Я пойду туда в одиночку. Какие планы у тебя?

— Я должен отыскать Шемму, — сказал Витри.

— Узнай заодно, кто руководит войсками и где остановился. Встретимся здесь же, в этой комнате.

Они вышли из гостиницы. Витри пошел в деревню, а его спутник поспешил назад, в скалы.

Витри прошел по деревенским улицам, вглядываясь в убитых. Шеммы среди них не было. Закончив поиски в деревне, он пошел к храму. Там выносили трупы и смывали кровь с пола, выложенного пестрой каменной мозаикой. Витри сделал круг по площади, ища среди трупов Шемму, но того не оказалось ни среди живых, ни среди мертвых. Он начал расспрашивать окружающих, не видели ли они… и описывал Шемму. Наконец, кто-то из воинов ответил ему:

— Плотный, говоришь? Значит, они съели его. Уттаки любят жирную человечину.

Витри уставился на говорившего, но тот смотрел совершенно серьезно.

— Они вчера хорошо попировали, — добавил воин. — Мы нашли кучи человеческих костей.

Витри похолодел, но не принял этого предположения. Оставалась еще надежда, что Шемма тоже ищет его, но они разминулись по пути в гостиницу. Он вспомнил о просьбе своего нового знакомого и спросил, кто командует войском.

— Вальборн, племянник его величества, — услышал Витри в ответ. — А вон и он сам, если у тебя к нему дело.

Крепкий мужчина лет тридцати стоял неподалеку и что-то говорил группе собравшихся вокруг воинов. Но у Витри не было никаких дел к племяннику его величества. Он пошел назад в гостиницу.

Мальчишка уже был в комнате и смотрел в окно. Он поспешно повернулся навстречу лоанцу.

— Шемма… не приходил? — упавшим голосом спросил Витри.

— Нет.

У Витри перехватило горло. В этот момент он понял, как сроднился за время, проведенное в дороге, со своим шумным, прожорливым, бесхитростным товарищем, как до последнего надеялся, что Шемма спасся и встретит его здесь, в этой комнате. Слезы сами потекли по лицу лоанца. Он опустился на кровать и зарыдал, все громче и отчаяннее.

— Витри… Витри… — услышал он тихий голос своего спутника и почувствовал осторожное, утешающее прикосновение руки. — Подожди отчаиваться… может быть, он еще жив…

— Они съели его! — всхлипнул Витри. — Он ведь гордился тем, что он вкусный…

— Ты же не видел его мертвым. Не торопись, Витри… Он мог убежать отсюда.

— Он не бросил бы меня, он искал бы меня… мы обязательно нашли бы друг друга…

— Что делать, Витри… — в голосе, зазвучавшем совсем рядом с лоанцем, слышалась печаль. — Бывают и непоправимые утраты, но, пока твоя жизнь нужна кому-то, их еще можно перенести.

Витри, удивленный печальной нежностью голоса своего спутника, поднял голову и взглянул на него. Выражение мягкости и сострадания на тонком лице с глубокими синими глазами вызвало у лоанца мгновенную догадку.

— Ты… ты не мужчина? — от изумления Витри забыл о своем горе. — Кто же ты?!

— Ну кем я могу быть, если я не мужчина? Женщина, конечно.

Витри ошалело закивал головой. Сейчас, глядя на нее, он не мог понять, как сумел так обознаться.

— Я думал, что ты — ученик жрецов, — сказал он.

— Я — черная жрица храма, ученица Шантора. Его убили вчера у меня на глазах. Десять лет он был мне отцом и учителем, и вот теперь его нет. Мы с тобой родня по горю, Витри.

Она смотрела на лоанца немигающим взглядом.

— Мы можем почтить их память, но не слезами, — вновь заговорила она. — Человек, который погубил наших близких, еще ходит по земле и сколько еще принесет горя, если не остановить его. Если мы можем помешать ему, мы обязаны это сделать. Ты понимаешь?

— Да, — сказал Витри, ощутив, что боль и отчаяние сменились в нем спокойной сосредоточенностью. — Скорее на Керн, да?! Подожди, я ведь не спросил, как тебя зовут.

— Лила. А что касается снаряжения… Кто привел это войско?

— Племянник правителя Келанги.

— Вальборн?! Это хорошо, — она вскинула голову, и тут Витри понял, почему он обознался при первой встрече. Выражение, упорства и воли, проступившее в ее взгляде, казалось невозможным на лице женщины. — Мы попросим помощи у него. Идем, Витри!

И крестьян, и воинов хоронили в общей могиле. Поодаль выкопали большую яму, куда скидывали уттаков. Работы по очистке алтарной территории заканчивались. Вальборн, до сих пор превозмогавший усталость, вспомнил о еде и отдыхе. Он пошел в деревню, в дом, указанный Лаункаром, но задержался у места захоронения, чтобы оценить свои и чужие потери.

— Ваша светлость?! — раздался за его спиной голос, слишком высокий, чтобы быть мужским.

Обернувшись, Вальборн увидел двух подростков-крестьян, подошедших к нему с дороги. Один, чуть повыше, светловолосый, был без головного убора, на другом была мягкая крестьянская шляпа со свисающими полями. Из-под шляпы смотрели решительные синие глаза.

— Что вам нужно, мальчики? — спросил Вальборн.

— Нам нужна ваша помощь, — ответил синеглазый подросток, чуть приспуская ресницы.

— Какая помощь?

— У нас с вами есть общий враг — Каморра, — сказал синеглазый. — Мы знаем, как помешать некоторым его планам. Для этого нам нужны кони и снаряжение на месяц.

— Ничего себе — кони! — Вальборн удивился нахальству мальчишки. — Только треть моих воинов имеет коней. Если вам известны, как вы выразились, некоторые планы Каморры, расскажите мне о них и, соответственно, о своих планах. Вот тогда я подумаю, стоит ли вам оказывать помощь, и какую.

Подросток нахмурился, но, видимо, признал требование Вальборна справедливым.

— Вы когда-нибудь слышали о камнях Трех Братьев? — спросил он.

— Эти сказки? — переспросил Вальборн. — Что-то слышал.

— Камни существуют, и Каморра ищет их, — заявил синеглазый. — Мы узнали, что один из камней, Красный, находится на острове Керн. Сегодня утром за ним отправился посланец Каморры. Нам нужно опередить его, а без коней это невозможно.

— Почему я должен верить вам? — Вальборн недоверчиво окинул его взглядом. — У меня в войске нет лишнего снаряжения, а тем более коней.

Подросток какое-то мгновение молчал, затем без смущения встретил оценивающий взгляд Вальборна и произнес, четко выделяя каждое слово:

— Ради той, которая спасла вам жизнь, сделайте это.

— Ради великой Мороб? — изумился Вальборн. — Допустим, я поверю, что вы пойдете на Керн, а не улизнете к себе в деревню. В лагере найдется снаряжение — среди воинов, к несчастью, есть потери. Провизия тоже найдется. Но дать коней я никак не могу, да это и бессмысленно. Вам все равно придется оставить их у Бетлинка. Дальше путь на Керн пойдет по берегу Руны, а там — одни валуны. Лошади попросту переломают себе ноги.

— Тот человек уехал верхом. Мы безнадежно отстанем от него еще до Бетлинка. Сейчас уже за полдень.

— Выбирайте, мальчики, — сказал Вальборн. — Либо вы берете то, что я согласен дать, либо не берете ничего. И благодарите богиню за мою снисходительность. Вы нисколько не похожи на людей, знающих планы Каморры, а тем более — на людей, способных помешать ему.

Подростки переглянулись.

— Вы делаете ошибку, ваша светлость, — в голосе синеглазого слышался упрек. — Вы о ней пожалеете, и хорошо, если только вы. Но, вы верно заметили, у нас нет выбора, поэтому мы согласны на ваши условия.

Вальборн подавил приступ внезапно подкатившего смеха. Нахальный щенок, кажется, отчитывал его, правителя Бетлинка. Это было так нелепо, что правитель даже не рассердился. Он отвел обоих подростков к обозным телегам и распорядился выдать снаряжение.

— Не боитесь промокнуть? — поинтересовался он, видя, что они не берут с собой ни запасной одежды, ни обуви.

— Коней нет, все придется нести на себе, — ответил синеглазый, затягивая веревку мешка.

— Ну что ж, удачи вам! — Вальборн не очень верил парнишке, но не мог не сказать ему в дорогу доброго слова. — Каморре несдобровать, раз за дело взялись такие удальцы, как вы, — не удержался он от шутки при виде этих мальчиков, почти детей, каждый из которых едва доставал ему до плеча.

— И вам удачи, — ответил подросток, не обращая внимания на шутку. — Она всем нам понадобится.

Они надели на плечи лямки мешков, собираясь выйти в путь.

— А кто вы такие? — спросил напоследок Вальборн. — Как вас зовут?

— Я — Ли… Лилигрен, — в синих глазах подростка сверкнула шальная искра. — А это — Оригрен, — кивнул он на своего спутника.

Вальборн не нашелся, что сказать. Странная пара, не дожидаясь его ответа, зашагала по дороге, ведущей в Бетлинк. Правитель пошел в противоположную сторону, в деревню. Когда он отыскал нужный дом, он уже не помнил о двоих мальчиках, вытесненных из его мыслей впечатлениями и заботами сегодняшнего дня.

Дом показался Вальборну совершенно пустым, лишь остатки обеда говорили о том, что его друзья побывали здесь. Пообедав, чем было, он пошел по комнатам в поисках дивана или койки, чтобы прилечь. В угловой комнате он увидел две кровати, на одной раскинулся Магистр, на другой по подушке рассыпались длинные волосы Альмарена. Оба даже не шевельнулись на скрип приоткрываемой двери.

«Спят, как ни в чем не бывало, — подумал Вальборн. — Бери и выноси».

В этот момент из-под кровати Магистра показалась клыкастая голова Вайка, а за ней и большое, гладкое, как у лошади, тело. Клыкан знал Вальборна, но, несмотря на это, пошел к двери, предупредительно оскалив клыки.

Вальборн прикрыл дверь. С таким сторожем эти двое могли спать спокойно. Он вспомнил, как Вайк сегодня в битве прикрывал Магистра сзади. Пес охранял хозяина и никакой боевой азарт не мог заставить его забыть эту обязанность.

«Что это — дрессировка или ум? Как кстати такие собачки были бы в Бетлинке…» — в очередной раз подумалось Вальборну.

В следующей комнате он обнаружил спящего Тревинера. Дверь открылась бесшумно, но охотник мгновенно проснулся и сел, уставившись на вошедшего. Многолетняя привычка ночевать в лесу развила в нем звериную чуткость.

— Это вы, мой правитель? — в голосе охотника не было сонной расслабленности. — Дело к вечеру, а вы все чем-то заняты. Вы нашли еду?

— Нашел. Лаункар приходил?

— Нет еще. Вы отдохните, пока есть возможность. — Тревинер кивком указал на кровать в переднем углу комнаты.

Вальборн сел и начал стаскивать обувь. В дверь постучали. На Тревинерово «Кто там?» в комнату вошел человек примерно одною возраста с охотником. Черная накидка и коротко подрезанные волосы указывали, что это — черный жрец храма Саламандры. Приглядевшись, Вальборн узнал его.

— Цивинга, вы?! Рад видеть вас живым и невредимым.

— Я по поручению Осбена. Сам он ранен и не может прийти.

Вальборн понял, что отдых придется отложить. Он обулся и встал.

— Идемте в гостиную, там, кажется, есть несколько уцелевших стульев. И ты тоже, Тревинер. Твое знание уттаков может понадобиться.

Когда они уселись для разговора, Цивинга начал с рассказа о вчерашних событиях. Где-то на середине рассказа в гостиную вошли Магистр и Альмарен, поднявшиеся после отдыха.

— Альмарен, приятель, ты ли это?! — радостно воскликнул Цивинга при виде молодого мага. Сколько же лет прошло, как ты у нас гостил? Не меньше трех, клянусь богиней.

— Весной было три года, — улыбнулся ему в ответ Альмарен, подходя ближе. — Я сильно изменился?

— Да нет, не сказал бы. Все такой же, только еще длиннее, — жрец дружески хлопнул мага по плечу. — Если ты ехал на праздник, тебе повезло, что ты опоздал, — добавил он уже менее радостно.

— Я знаю, Цивинга. Мы были в храме.

— Вас не затруднит повторить ваш рассказ? — обратился к жрецу Магистр. — Я — магистр ордена Грифона, мне хотелось бы узнать подробности.

Цивинга с уважением посмотрел на него.

— Рад с вами познакомиться. Шантор хорошо отзывался о вас. Конечно, я расскажу все, что вас интересует. — Жрец повторил начало рассказа, затем продолжил его уже для четверых собеседников.

— Сейчас все, кто остался в живых, вернулись на алтарь, — закончил он. — Освен еще не встает, но его жизнь вне опасности. Скоро, к несчастью, нам предстоит выбирать нового магистра. То, что им будет Освен, хоть как-то уменьшит тяжесть потери.

— Что его интересует? — обратился Вальборн к жрецу. — Спрашивайте, Цивинга.

— Судьба алтаря сейчас зависит от ваших планов. Нам важно знать, остаетесь ли вы защищать алтарь, отступаете ли в Келангу или намереваетесь пойти дальше, на Бетлинк.

— Мы обсуждали это с Шантором, когда я был здесь в последний раз, — сказал Вальборн. — Я пришел сюда с войском, чтобы защищать алтарь. Мне очень жаль, Цивинга, что я прибыл на сутки позже, чем нужно. Войско останется здесь до тех пор, пока в состоянии сдерживать Каморру с его уттаками.

— Это радостное для нас известие, — напряженные складки на лице жреца расправились.

Магистр, слушавший разговор Цивинги и Вальборна, наоборот, нахмурился. По рассказам Тревинера он составил представление о расположении и численности уттакских сил, и оно не было утешительным.

— Я должен разочаровать вас, Цивинга, — вмешался он в разговор. — Войск здесь недостаточно, чтобы помешать Каморре взять алтарь, если он всерьез захочет этого. Я не могу считать его вчерашнюю вылазку серьезной.

Настала очередь Вальборна нахмуриться. Они с Магистром еще не обсуждали итогов боя, поэтому правитель не понимал, откуда у того взялся такой пессимистический взгляд на сегодняшнюю победу.

— Объяснитесь, Магистр, — недовольно сказал он. — Как понимать ваши слова?

— В верховьях Иммы есть несколько уттакских военных стоянок, где счет идет на тысячи дикарей. Несмотря на это, Каморра явился сюда от силы с пятью сотнями уттаков и по меньшей мере легкомысленно отнесся к обороне захваченного. Я хотел бы знать, чем это вызвано, кроме желания набезобразничать на празднике. Очень странная вылазка.

— Откуда ему знать о военной тактике? — сказал Вальборн. — Вспомните, кто он. Нет ничего загадочного в том, что он делает такие ошибки.

— Конечно, Каморра не обучался теории ведения боя. Но мы-то с вами знаем, что в ней нет ничего сложного, — возразил Магистр. — Каморра не глуп, и нельзя объяснять его действия стремлением избавиться от лишних уттаков.

— У вас есть другие объяснения, Магистр? — спросил Вальборн.

— К сожалению, нет. Действия Каморры для меня необъяснимы. Поэтому предсказать, как он поведет себя дальше, труднее, чем с позиции здравого смысла. Он действует агрессивнее, чем предполагалось, а Оранжевый алтарь — первый пункт на его пути. Я бы советовал вам, Цивинга, немедленно отправить всех женщин в Келангу.

— Вы не верите, что нам удастся удержать алтарь? — с возрастающим недовольством спросил Вальборн.

— Вы же сами говорили, Вальборн, что Берсерен пожадничал на войско. Если Каморра, зная о войске на Оранжевом алтаре, задержится с наступлением — это хорошо. Это позволит нам собрать основные силы. Но если он все-таки нападет на алтарь, сопротивление приведет к ненужным жертвам. Я не боюсь смерти, но предпочел бы отдать свою жизнь с большей пользой.

— Значит, вы считаете, что Каморра выставит нас отсюда, — хмуро сказал Вальборн. — На меня все будут пальцами показывать, если я сдам алтарь без сопротивления.

— Это обычная участь тех, кто впереди — мало славы, много крови. Исключения редки. Я бы на вашем месте, Вальборн, не думал о том, что скажут другие, — заметил Магистр. — Но я только советую, а приказываете здесь вы. Принимать решение — ваше право.

— Я его принял. Цивинга, скажите Освену, что войско будет защищать алтарь.

— Тогда у меня к вам личная просьба, Вальборн, — сказал Магистр. — Сделайте все возможное, чтобы спасти жрецов ордена Саламандры. Древние знания о применении оранжевой силы — это нужно сберечь в первую очередь. Орден уже понес большие потери, — он обратился к жрецу. — Вы можете точно сказать, скольких людей вы потеряли?

— Наша самая тяжелая потеря — Шантор, — вздохнул Цивинга. — Погибли еще двое черных жрецов, те, которые были у статуи Мороб во время нападения. Чудом спасся Освен — ему помог один из людей, бывших в зале. Я таких, как этот, еще не видел — из всего случившегося для него не было ничего страшнее, чем пятно на собственном костюме. Пятеро оранжевых жрецов, четыре жрицы… уттаки предпочитают не убивать женщин, а брать в плен, но в общей свалке зарубили и их. Пропала наша маленькая Мороб. Ее нигде нет — наверное, уволокли уттаки.

— Статуя на месте, — сказал Вальборн. — Утром мы видели ее в храме.

— Я не о статуе, — невесело усмехнулся Цивинга. — Я о той, которая изображала богиню на празднике, нашей черной жрице. Она была в храме, когда уттаки напали на него.

— У вас есть черная жрица? — удивленно спросил Вальборн. — Я каждый год бываю на алтаре, но никогда не слышал о ней.

— Была. Она не показывалась посторонним, а Шантор запрещал говорить о ней. Среди нас нет человека, который посмел бы нарушить его приказ. Но сейчас Шантор мертв, а она исчезла.

— Это та самая, о которой вы рассказывали, Магистр! — воскликнул Альмарен.

Цивинга посмотрел на обоих.

— Откуда вы знаете о ней? Это строгая тайна. Даже ты, Альмарен, прожил тогда у нас три месяца, а ни разу ее не видел.

— И не слышал, — добавил Альмарен. — Вам можно доверять тайны.

— Шантор нечаянно проговорился мне, — ответил Цивинге Магистр. — Он рассказывал, что Каморра весной применил магию против вашего алтаря, а она сумела ее снять. С помощью танца, кажется.

— Это была сильная магиня, — жрец перевел взгляд на Вальборна. — Две недели назад она спасла вас от верной смерти. Из наших никто другой не смог бы этого сделать. И сколько еще людей на Келаде обязаны ей исцелением!

— Значит, они видели ее? — спросил Альмарен.

— Не видели. У нас на алтаре, где все связано подземными переходами, совсем не трудно не попадаться на глаза чужим. А тем больным, которых лечила она, оранжевые жрецы завязывали глаза. Конечно, бывало, что ее замечали и спрашивали о ней. Для таких случаев Шантор подсказал ответ — в окрестностях храма иногда появляется сама богиня.

Вальборн не слышал последних слов жреца, поглощенный воспоминанием — склонившимся над ним лицом синеглазой женщины в золотой сетке. Как и все жители Келады, не знающие магии, он был немного суеверен. Ему требовалось время для осознания того, что тогда, в короткий миг прояснения, он видел не богиню, а ту самую черную жрицу, о которой рассказал Цивинга. Одновременно в его памяти всплыла фраза, произнесенная высоким, звучным голосом, который мог принадлежать и женщине — «ради той, которая спасла вам жизнь» — и твердый синий взгляд, будто бы пытающийся сказать или напомнить ему о чем-то. Два события сложились в одно и проявились на свет в виде изумленного восклицания:

— Так это была она!

Фраза прозвучала так, что все мгновенно замолчали и повернулись к Вальборну.

— Вы видели ее?! — с надеждой спросил Цивинга. — Когда? Где?

— Подождите, — отстранил его Вальборн, которому нужно было еще привыкнуть к неожиданному для него факту. Он обвел взглядом окружающих, не зная, с чего начать.

— Послушайте, маги, — наконец спросил он. — Камни Трех Братьев действительно существуют? До сих пор я был уверен, что есть великая Мороб, а камней нет. Теперь я ни в чем не уверен.

Магистр и Цивинга быстро переглянулись.

— Существуют, и она знала об этом, — ответил Цивинга Вальборну. — Без очень веской причины она не заговорила бы с вами о них. Мы, черные жрецы, даем клятву молчания.

— Это был Синий камень, Вальборн? — перебил Цивингу Магистр, тоже догадавшийся, что Вальборн где-то встретил магиню и разговаривал с ней. — Она говорила о Синем камне?

Вальборн переводил взгляд с одного мага на другого.

— При чем тут Синий? — сказал он. — Она говорила о Красном.

Если бы Вальборн ставил целью добиться абсолютной тишины и внимания, он мог бы быть доволен.

— Расскажите все, — попросил его Магистр. — Это еще важнее, чем я думал.

Когда Вальборн рассказал о дневной встрече, ему пришлось узнать, сколько на свете существует вопросов, которые он не догадался задать магине.

— Как она узнала, от кого? — злился Магистр. — Почему именно сегодня утром, почему отсюда? И вы ничего не спросили у нее? Я удивляюсь вам, Вальборн.

Альмарен положил руку ему на плечо.

— Мы скоро все узнаем, Магистр. Если они ушли пешком, завтра к обеду мы догоним их.

— Верно, парень. — Магистр начал успокаиваться. — Вальборн, вы дадите нам запас еды на месяц? Мы поедем следом за ними.

В Бетлинк вела двухколейная лесная дорога, прорубленная в годы постройки замка. Использовалась она нечасто — несколько раз в месяц здесь проезжали обозы, да пешие или конные жители замка и окрестностей изредка отправлялись по делам в населенные районы Келады. Дорожные колеи были узки и слабо накатаны, между ними росла высокая трава. Лила и Витри шли рядом, по соседним колеям, прислушиваясь к лесным звукам. Где-то здесь, в этих местах укрылись уттаки, отступившие утром с алтаря, поэтому следовало постоянно быть начеку.

Лила вытащила из кармана крестьянской куртки кусок хлеба, припрятанный во время упаковки мешков, разломила и половину отдала Витри. Прожевав хлеб на ходу, они без отдыха шли до самого вечера. На закате они ненадолго присели отдохнуть, затем взвалили мешки на плечи и пошли дальше. Стемнело, наступила ночь, вышла полная луна, яркая и белая, такая, что на лесной дороге появились тени, отбрасываемые деревьями, но магиня, казалось, и не думала о ночлеге. Витри шел, стараясь не отставать, и вспоминал Шемму, вот так же, вприпрыжку пыхтевшего за ним на всем пути из Цитиона в Келангу.

Поздно ночью они встретили широкий ручей, пересекающий дорогу. Через ручей шел низкий деревянный мост. Лила остановилась и сделала Витри знак сбросить мешок. Место показалось ей подходящим для ночевки. Витри опустил мешок на землю и расправил плечи. Из всех ощущений в нем осталось лишь одно — какая благодать не чувствовать на себе режущих лямок, а под ногами — булыжников и древесных корней. Путники перекусили хлебом и салом, умылись и напились воды из ручья. Поднявшись из низины повыше, на сухое место, они устроились ночевать прямо на голой земле.

Вдруг магиня насторожилась.

— Что там, Витри? — спросила она, указывая вниз по течению ручья.

Витри посмотрел в указанном направлении и заметил между деревьями едва различимый огонек.

— Костер? — полувопросительно сказал он.

— Нужно посмотреть, — сказала Лила. — Вдруг там тот самый посланец.

Витри согласился. Хотя бы для безопасности это следовало сделать. На рассвете, когда видимость улучшится, человек у костра может заметить их.

— Давай отнесем мешки под мост, иначе мы потеряем их в темноте, — предложила магиня.

Они спрятали мешки и начали пробираться к костру, укрываясь за стволами деревьев и шапками кустарников. Предосторожность оказалась полезной — костер горел посреди большой уттакской стоянки. Вдоль ручья расположилось на ночлег больше двух сотен уттаков. Вопреки обычаю, они заночевали не в шалашах, а спали вповалку на земле. У костра сидело несколько клюющих носом дозорных.

— Смотри… — Витри услышал над ухом шепот своей спутницы. — Там, у ручья…

Недалеко от костра, на берегу ручья было привязано несколько коней, среди которых лоанец узнал коня Шеммы и своего собственного.

— Вон те два — наши, — ответил он также шепотом. — Мы наткнулись на уттаков, убежавших с алтаря.

— Нам нужны эти кони, — прошептала магиня. — Видишь, на них уздечки. Уттаки не умеют присматривать за лошадьми.

— Мы не доберемся до них. Нас заметят.

— Нам нужны эти кони, — повторила Лила. — Думаю, мы сумеем подползти к ним незаметно. Вдоль берега есть кусты и высокая трава.

Лила и Витри пробрались краем стоянки к берегу ручья. Отсюда до коней было не меньше сотни шагов. Магиня поползла первой, то и дело припадая к земле, Витри — за ней. Костер с дозорными располагался не далее, чем в двух десятках шагов от коней, поэтому переполох был неминуем. Оба понимали, что главное — успеть оказаться верхом прежде, чем уттаки опомнятся.

Наконец до коней осталось около десятка шагов, но эти шаги предстояло проделать по открытому пространству. Лила и Витри лежали за кустом, вжимаясь животами во влажную почву и переводили взгляды то на привязанных к тонким деревцам коней, то на уттаков, сидящих у костра.

— Ползи первым, Витри, — беззвучно сказала Лила, уткнувшись ему губами в самое ухо. — Когда вскочишь на коня, правь к мосту. Если что — помни о Красном камне.

Витри пополз. Кони, почувствовав чье-то приближение, забеспокоились, вскидывая головами и перебирая ногами. Он замер. К счастью, уттаки, мало что понимавшие в конях, не обратили внимания на поведение животных. Лоанец подполз к тонкому стволику и дрожащими от волнения пальцами стал отвязывать повод своего коня. Тот узнал хозяина и поэтому вел себя спокойно.

Отвязав повод, Витри лег на землю и оглянулся на свою спутницу. Она отцепила повод коня Шеммы и сделала лоанцу знак глазами: «Пора!». Оба вскочили на коней, вызвав ужас среди остальных животных, которые заржали и заметались, обрывая привязи. Дозорные уттаки завопили, и вся стоянка в единый миг оказалась на ногах, с секирами и копьями наготове. Витри, еле сдерживая коня, отыскал глазами магиню, скачущую мимо костра, и устремился за ней. Десятки уттаков, оказавшихся на пути, бежали к ним наперерез и навстречу, готовясь изрубить пришельцев.

Витри увидел, как его спутница мгновенным движением вскинула вверх руку, в которой было что-то продолговатое. Резкий взмах руки — пучок молний вырвался из этого предмета, оказавшегося жезлом Саламандры, и ударил в преграждающих ей путь уттаков. Она хлестала вокруг себя молниями, сея ужас и панику, и одновременно удерживала и направляла к лесу обезумевшего скакуна. Витри не справился бы со своим конем, если бы тот инстинктивно не устремился за конем Шеммы. Они почти пробились в лес, когда жезл в руке магини разлетелся на части, брызнув сотнями искр.

После короткой отчаянной скачки они вылетели на дорогу и оказались у моста. Лила остановила коня, соскочила с него и сунула повод Витри.

— Держи! — она метнулась под мост и мгновенно выбежала обратно, таща оба мешка. Один мешок она бросила лоанцу, другой вскинула на себя и тут же вновь оказалась на коне. Из леса доносились разъяренные вопли приближающихся уттаков. Лила ударила коня пятками в бока и погнала его по дороге в Бетлинк.

Витри на всю жизнь запомнил этот бешеный ночной галоп по Иммарунскому лесу. Пронзительно-белый диск луны сиял ярким светом, подобно холодному солнцу в призрачной стране, расступающейся навстречу скачке. Седла не было, поэтому Витри изо всех сил сжимал колени, чтобы удержаться на коне и не повредить ему спину. Его собственную спину нещадно молотил проклятый мешок, не обладающий достаточным разумом, чтобы поберечь ее. В десятке шагов впереди Витри видел круп коня Шеммы и спину магини с прыгающим на ней мешком, по бокам проносились назад деревья, казавшиеся живыми и недобрыми, притаившимися для броска существами. Внизу стремительно, как поток в Лоанском ущелье, летела дорога. Стук копыт впечатывался в лесную тишину, задавая темп и ритм ее беззвучному, беспорядочному шепоту.

На рассвете исчезла призрачность окружающего мира, а с ней и власть скачки, сменившаяся безразличием и смертельной усталостью. Когда дорогу вновь пересек ручей, Лила придержала коня.

— Кони устали, нужен отдых, — сказала она.

«Кони!» — Витри сполз со своего скакуна и, пошатываясь, сделал несколько шагов к ближайшему дереву, где сбросил измотавший его мешок.

— Не подпускай коней к воде, — услышал он голос магини.

Лоанец достал из мешка веревки и топор, поставил коней на аркан пастись. Когда он вернулся, у ручья горел костер, рядом стояли котелки с водой. Витри срубил рогатины и забил их по бокам кострища.

— Отдыхай, я приготовлю завтрак, — сказала Лила. Витри свалился в нескольких шагах от костра и мгновенно заснул.

Его разбудил запах еды. Витри открыл глаза. Рядом с ним стояла миска с кашей и кружка с травяным чаем. Одновременно он почувствовал, что Лила тормошит его за плечо.

— Завтракай, — сказала она. — Потом напоим коней и отдохнем еще немного.

Витри дочиста съел кашу и досуха выпил чай. После завтрака он занялся конями, а его спутница — мытьем посуды. Закончив дела, они улеглись отдыхать под деревом.

Когда магиня вновь разбудила Витри, лоанцу показалось, что он едва успел сомкнуть глаза. Но солнце стояло уже высоко, а значит, прошло немало времени с тех пор, как они устроились на отдых.

Витри с трудом заставил себя сесть, а потом и встать. Он дошел до ручья, там, кое-как согнувшись, поплескал на лицо воды. Когда он вернулся к мешкам, его спутница, зацепив поводья коней за ветку дерева, укладывала арканы. Она выглядела свежей и энергичной, будто бы и не было вчерашнего трудного дня и долгой ночной скачки.

— Неужели у тебя ничего не болит? — спросил Витри, думая, что дело здесь не обошлось без магии.

— Тяжеловато, — согласилась Лила. — Привыкнем. Разве легче от того, что хромаешь на обе ноги и хватаешься за бока? Я с детства, с тех пор, как меня обучали танцам, знаю, что лучше всего — не замечать боли или хотя бы не подавать вида, что ее чувствуешь. Боль наступает гораздо раньше настоящей усталости.

Сев на коней, они рысью поскакали на север. Витри попробовал представить, как же выглядит настоящая усталость, затем обернулся на ехавшую по соседней колее магнию. Она сидела на коне легко и прямо, чуть развернув плечи и устремив вперед отрешенный взгляд, уходящий куда-то вдаль и вглубь. Казалось, что не на него, а на нее было наложено заклятие Каморры, что не он, а она чувствовала где-то там, далеко на севере зовущую точку. В посадке ее головы, в линии твердо сжатых губ и круглого подбородка было нечто, исключающее самую мысль о поражении.

Это нечто передалось Витри, оттеснив ломоту в теле и инстинктивный страх слабого существа. Лоанец освободился от груза собственных страданий и разом ощутил упругую энергию солнечного летнего полдня, горячие и свежие лесные запахи, желто-зеленую пестроту трепещущей под ветром листвы, ритмичную рысь послушного ему сильного животного. И посланец, и Красный камень, и Каморра — все было далеко, а реальность — прекрасна. Лила повернула к нему голову, в ее взгляде читалось то же самое, что чувствовал Витри. Она улыбнулась одними глазами и поддала хода своему скакуну.

Солнце склонялось к закату, когда между деревьями показался широкий просвет.

— Поляна, — сказала Лила. — Наверное, Бетлинк. До него полтора дня хорошей езды.

Витри и Лила подъехали к краю леса, вглядываясь вперед. В дальнем конце просторной поляны стоял темно-серый замок, обнесенный стеной с четырьмя башнями, справа текла Руна — неширокая лесная речушка, на берегу которой виднелись конические шалаши уттаков, оставленных Каморрой для охраны Бетлинка.

— Поехали налево, — скомандовала магиня, увидев уттаков.

Они двинулись вдоль опушки, не углубляясь в лес, но и не приближаясь к его краю, чтобы не быть замеченными. К западу от поляны местность пошла под уклон, постепенно переходя в длинный, пологий овраг. Лила направила коня наискось и вниз по склону, в просвет между кронами деревьев. Немного не доехав до дна оврага, Лила и Витри оказались на небольшой поляне. Внизу тек ручей.

— Здесь и остановимся, — магиня придержала коня и спрыгнула на землю, осматриваясь вокруг. В северной части поляны склон оврага резко поднимался вверх, образуя осыпь, почему-то укрепленную древней каменной кладкой. Лила и Витри не знали, что часть этой стены прикрывала подземный ход, по которому гарнизон Вальборна спасся из замка. Довольные укромным уголком, они вынули еду, не требующую приготовления. О том, чтобы развести костер на таком расстоянии от замка, не могло быть и речи.

— Где поставить коней? — спросил Витри, подумав, что ночевать предстоит здесь.

— Подожди. Сначала я осмотрю окрестности, — остановила его Лила. Она выбрала дерево повыше и полезла вверх по стволу. Витри, глядя снизу, как она карабкается от ствола к концам ветвей, ища удобное для обзора место, поймал себя на том, что совершенно не боится за свою спутницу, несмотря на ее рискованные передвижения по самой верхушке древесной кроны. Вскоре магиня спустилась с дерева и рассказала о своих наблюдениях.

— Этот ручей — приток Руны. Чуть севернее начинается горный массив — восточный край Оккадского нагорья. Руна течет по лесу мимо Бетлинка, а затем уходит в скалы. Вальборн был прав, на конях там не проедешь.

— Значит, мы так рисковали ночью только для того, чтобы ехать верхом один день?! — не выдержал Витри.

— Это немало, — взглянула на него магиня. — Посланец проезжал мимо замка в обеденное время. Сейчас нас разделяет полдня. Дальше он, как и мы, пойдет пешком, так что все зависит от наших ног — кто быстрее. Без коней мы были бы здесь не раньше, чем завтра к вечеру. Нам потребовались бы уже не ноги, а крылья, которых у нас нет. Как твои ноги, Витри?

— Кажется, ходят, — серьезно ответил лоанец.

— Мои тоже. Хуже всего то, что разлетелся мой жезл Саламандры. Он мог бы быть хорошим оружием.

— У меня есть кинжал. — Витри прикоснулся к груди, где под одеждой висел купленный у жреца кинжал.

— Разве тебя не предупредили? Он не для боя, это кинжал целителя. Им нельзя убивать. Если хочешь иметь орудие, я отдам тебе свой. — Лила потянулась к мешку, где лежал ритуальный кинжал.

— Нет-нет, не надо, — отказался Витри. — Дело пока не дошло до драки.

Магиня слегка улыбнулась.

— Ужинать — и в путь, Витри, — она подошла к коням, сняла уздечки и повесила на дерево. — А коней оставим здесь, пусть себе пасутся. Повезет — попадутся людям.

— Не повезет — уттакам, — продолжил Витри.

— Кони — не люди, их не съедят. У нас другие заботы. — Лила присела на траву и взяла кусок хлеба с сыром. — Пока не стемнело, мы еще успеем выйти к Руне.