Алтари Келады

XXVIII

— Еще немного, Витри! — Лила натянула на ноги мокрые башмаки и ободряюще улыбнулась лоанцу. — Показывай, где Красный камень!

Витри прислушался к внутреннему ощущению, усилившемуся здесь, рядом с Красным камнем, и указал на маячившую вдали точку. Лила встала вплотную к лоанцу, вгляделась по направлению его вытянутой руки. Палец Витри указывал на вулкан, чуть левее вершины, туда, где в нижней части конусообразного склона виднелось что-то вроде вмятины.

— Вижу, — сказала она. — Поторопимся, Витри!

Магиня вновь пошла впереди, непостижимым чутьем придерживаясь указанного Витри направления. Теперь она по-настоящему спешила, то с ловкостью проныривая через заросли кустарников, то проваливаясь по щиколотку в мягкую низинную землю, то с напряжением взбираясь на подъемы и почти переходя на бег на спусках. Витри, озабоченный только тем, чтобы выдерживать взятый ею темп, не видел ничего, кроме мелькающих впереди ног магини, удаляющихся при его малейшей заминке, и не чувствовал ничего, кроме собственного тяжелого дыхания, взмокшей рубашки и струек пота, текущих вдоль лица за шиворот.

Они шли без привалов, лишь дважды остановившись, чтобы глотнуть воды из ручья и проверить направление.

Конус вулкана приближался, заполняя собой все большую часть неба. К вечеру стало видно, что столб дыма над вулканом пульсирует, то исчезая, то с грохотом вырываясь из направленного в небо жерла. Вместе с дымом взлетали каменные обломки, тут же падавшие вниз и скатывавшиеся по склонам горы, вслед им угрожающе вспыхивали красные языки огня. В эти мгновения Витри казалось, что земля дрожит у него под ногами. Когда стемнело так, что он едва мог различать спину Лилы в двух шагах впереди, магиня остановилась.

— Здесь и заночуем, — сказала она, спуская мешок с плеч.

Витри достал пару дорожных лепешек и подал ей одну. От усталости ему не хотелось есть, но, помня о том, что нужно подкрепить силы, он кое-как прожевал свой кусок. Очередная вспышка вулкана осветила осунувшееся лицо магини.

— Земля дрожит, — усталым голосом сказала Лила. — Это дыхание вулкана.

— Когда мы шли, она тоже дрожала, — подтвердил Витри, — но я думал, что мне показалось.

— В старых книгах написано, что дыхание вулкана несет смерть, — с безразличной интонацией заметила магиня. — Придется нам проверить, можно ли доверять старым книгам.

— Угу, — с тем же безразличием отозвался Витри. Сейчас смерть казалась ему теплым одеялом, под которым нет ни изнуряющего пути, ни василисков, ни уттаков со стрелами, и никуда не нужно спешить. Он опустил голову на мягкую землю и в следующее мгновение забылся сном, глубоким, как смерть.

Сон Лилы, напротив, был поверхностным и беспокойным. Дрожь земли отзывалась в ней безотчетной тревогой, создающей стремление немедленно покинуть опасное место. Лила вновь и вновь усилием воли подавляла тревогу, вспыхивавшую в ней, как язык огня в жерле вулкана, после каждого подземного толчка. На исходе ночи магине удалось задремать, но раздавшийся над ухом крик Витри заставил ее вздрогнуть и вскочить.

— Что случилось? — спросила она спросонок, озираясь вокруг.

Витри сидел в напряженной позе, глядя на Лилу широко раскрытыми глазами.

— Скорее, скорее… — забормотал он магине, будто бы еще оставаясь во сне, — …мы можем опоздать.

Лоанец вскочил и схватился за мешок. Лила машинально сделала то же самое.

— Он зовет меня, — пояснил Витри. — Еще чуть-чуть, и будет поздно.

— Кто?!

— Оригрен. Скорее!

Они побежали к вулкану, Витри — первым, Лила — за ним. Путь пошел на подъем, куски леса чередовались с обширными проплешинами, поросшими диким кустарником — следами давних пожаров. Громада вулкана закрывала полнеба. В утреннем сумраке было видно, что по ее склону стекает огненный ручей, направляясь в котловину у подножия, туда, куда спешил Витри.

С первыми лучами солнца Витри и Лила выбежали на край котловины у подножия вулкана. В ее стенах виднелось несколько ярусов заброшенных пещер, к которым вели давно осыпавшиеся каменные ступени. В центре котловины, на выпуклом холме, возвышался огромный каменный идол, названный Витри Дуавом, во лбу которого горел единственный пурпурно-красный глаз. Ручей лавы, достигнув котловины, падал на ее дно с противоположной стены и двумя потоками огибал холм с идолом.

— Жди здесь, Витри! — Лила скатилась по склону и пробежала на холм между двумя готовыми сомкнуться потоками лавы. Жар черно-красного вязкого месива наполнял котловину дрожащим, струящимся воздухом, размывающим очертания и идола, и бегущей к нему маленькой женщины. Лила остановилась у ног Дуава и вскинула голову вверх, туда, где на высоте в три человеческих роста сиял Оригрен, Средний Брат.

Витри не отрываясь смотрел, как его спутница подтаскивает камни к ногам идола, затем, взобравшись на них, подтягивается вверх, на скрещенные на груди руки идола, а с них — на широкое каменное плечо. Усевшись верхом на плече Дуава, она потянулась к глазнице и вытащила оттуда Красный камень.

Спрятав камень за пазухой, Лила соскользнула с идола и побежала назад по склону, но остановилась на полдороге. Потоки лавы, огибающие холм, сомкнулись и закрыли ей путь назад. Магиня оказалась на острове посреди озера лавы, уровень которого, питаемый вытекающим из жерла потоком, постепенно поднимался.

— Витри! — окликнула она лоанца. — Мне не выйти отсюда!

Витри корил себя, что, заглядевшись, не заметил опасности и не предупредил магиню. Он спустился вниз, но из-за жара не смог подойти к самому краю лавы.

— Иди туда! — услышал он голос Лилы. — Там узкое место, я переброшу тебе камень.

Витри побежал вдоль края лавы налево, куда указывала его спутница. Она шла вслед за Витри по внутреннему краю огненного кольца, пока они оба не оказались у узкого места.

— Лови камень! — Лила, подойдя как можно ближе к огненной границе, достала Красный камень и приготовилась перебросить его через лаву. — Ты должен прийти на берег океана раньше посланца Каморры. Там его лодка, уплывешь на ней. Когда вернешься в Келангу, передай камень в верные руки. Я верю, что ты не ошибешься, Витри!

— А как же ты?! — закричал Витри.

— Сам видишь, как… — она повела вокруг взглядом. — Не думай обо мне, думай о деле. Лови!

Ее бросок был точным. Камень красной искрой сверкнул в воздухе, перелетел через лаву и приземлился прямо в руки лоанцу. Витри коснулся камня, мгновенный укол пронзил его с головы до пят. Заклятие Каморры потеряло силу. В ладонях лоанца лежал дивной красоты кристалл, в котором, если верить легендам, заключалась душа Оригрена, Среднего Брата, разбудившего его этой ночью. Витри поднял глаза на Лилу, глядящую на него сквозь зыблющийся воздух.

— Сохрани его, Витри, — повторила она. — И поторопись назад.

— Я не оставлю тебя! — чуть не плача, крикнул Витри.

Она ничего не успела ответить. С южного края котловины раздался яростный вопль, похожий на рычание. Лила и Витри увидели на краю обрыва знакомого им полуутака, в бешенстве потрясавшего секирой. Посланец Каморры сорвал с плеча лук и выстрелил в магиню, но промахнулся. Стрела упала в лаву и мгновенно вспыхнула, превратившись в узкую полоску белого пепла. Лила, еще не смирившаяся с неизбежной гибелью, побежала за спину идола, прячась от стрел.

— Беги, Витри! — закричала она.

Боварран уставился на лоанца, стоявшего неподвижно в нескольких шагах от лавового потока. Почувствовав на себе взгляд врага, Витри опомнился и полез вверх по склону. Полууттак, не надеясь на стрелы, кинулся ему наперерез по верхнему краю обрыва, но Витри успел выбраться из котловины и скрыться в лесу.

Лоанец помчался через лес, прочь от вулкана, через кусты, камни, поваленные деревья, чувствуя за собой близкую погоню. Выбившись из сил, он остановился и прислушался. Треск ломаемых сучьев убедил его в том, что полуутак все еще гонится за ним. Витри собрался с силами и вновь побежал, петляя по лесу, чтобы скрыть след, но каждый раз, останавливаясь, слышал позади погоню. Внезапно он догадался, почему полууттак не сбивается со следа — Красный камень благодаря заклинанию Каморры был верным указателем для его посланца.

Витри понял всю безнадежность бегства, но не сдался. Можно было бы выбросить камень и спастись, но мысль о магине, погибающей в лавовом кольце ради этого камня, добавила лоанцу сил. Решив, что преследователь получит Красный камень только вместе с его жизнью, Витри побежал на юг. Преодолевая широкую прогалину, казалось, состоявшую из цепких кустарников и горелых пней, он оглянулся и увидел сзади бегущего за ним полууттака. Витри в отчаянии закричал и бросился налево, в лес, чтобы укрыться среди деревьев. У опушки ему показалось, что из леса раздался ответный крик. Повернувшись на голос, он споткнулся на полном бегу и, падая, ударился головой о пень.

Витри пришел в себя от ощущения холода на лбу. Приоткрыв глаза, он увидел склонившееся к нему лицо молодого человека, придерживавшего рукой свешивающиеся вперед длинные волосы. В его другой руке была фляжка, из которой он тонкой струйкой лил воду на лоб лоанцу. В серых глазах молодого человека светилась доброта, сострадание и что-то еще, заставившее Витри сказать:

— Вы — маг?

Альмарен от неожиданности опустил фляжку.

— А я-то боялся, что ты сильно расшибся, — дружелюбно сказал он. — Теперь вижу, что мозги у тебя уцелели. Как ты догадался?

Витри и сам не знал, как. В человеке, склонившемся над ним, он бессознательно ощутил внутреннее сходство с двоими магами, которых знал — Лилой и Равенором.

— Вы, маги, смотрите как-то по-другому, не так, как обычные люди, — попробовал он объяснить.

— Разве? — удивился Альмарен. — Впервые слышу. А в чем разница?

— Вы, каждый по-своему… — замялся Витри. — …будто бы помимо обычной жизни видите еще какую-то неизвестную остальным глубину… или вечность, что ли… — он замолк, не зная, какими словами выразить это ощущение.

— Мы, маги, гладим в вечность? — словно пробуя слова на вкус, повторил Альмарен. — Как красиво!

Витри приподнялся на локте. Память о погоне постепенно возвращалась к нему.

— А где полууттак? — с тревогой спросил он.

— Вон там. — Альмарен кивнул куда-то вбок. — Кстати, ты мне напомнил об одном деле, — он поднялся с колен и пошел к убитому Боваррану. Вытащив белый диск с груди посланца Каморры, он легким щелчком рассыпал амулет в крошки.

Витри тем временем сел и ощупал свой лоб, где вырастала огромная шишка. Он окончательно пришел в себя и вдруг вспомнил — Лила!

— Послушайте! — закричал он магу, вскакивая. — Идемте скорее к идолу! Может быть, она еще жива! Мы должны спасти ее!

Альмарен поспешно вернулся к Витри.

— Где она? — спросил он.

— Там, — Витри потащил Альмарена за собой. — Она у идола и не может выбраться. Мы ведь придумаем что-нибудь? Вместе, да?

— Конечно, придумаем, — успокаивал его Альмарен, а Витри все бежал вперед, будто бы не истратил последние силы, спасаясь от Боваррана. Вскоре он вывел мага на край котловины и застыл на месте.

На дне котловины дышало жаром лавовое озеро, доходящее идолу до колен. Дуав равнодушно возвышался над ним, сложив каменные руки на груди и озирая окрестности единственной пустой глазницей. Силы разом оставили Витри, он упал на землю лицом вниз и горько зарыдал, во второй раз оплакивая гибель близкого человека. Ему казалось невозможным, невероятным, что его спутницы больше нет, что из мира исчезли ее упорство и воля, ее терпение и чуткость, ее удивительное умение вмещать в себя океанскую стихию и видеть Келаду с высоты полета сеханского кондора.

Альмарен, потрясенный взрывом отчаяния лоанского парнишки, опустился рядом с ним на колени.

— Ладно, не горюй, — попытался он найти слова утешения. — Время такое, что делать… Посланец Каморры мертв, а мы с тобой живы… в войне без жертв не бывает…

— Ты не знал ее… — прорыдал безутешный Витри. — Она была такая… такая… как этот проклятый камень, из-за которого… но она была живая, понимаешь, живая!

Альмарен замолчал, дожидаясь, пока парнишка успокоится. Наконец тот оторвал от земли опухшее лицо, затем сел, опустошенно глядя перед собой.

— Камень у меня, — сказал он Альмарену.

— Я знаю, — подтвердил маг. — Я чувствую его здесь, — он указал на грудь лоанцу.

— Она просила передать его в верные руки, — сказал Витри.

— Передай его мне, — предложил Альмарен. — Ты достаточно из-за него натерпелся.

Витри взглянул на молодого мага, на его руки — подвижные кисти, узкие, но сильные ладони, крепкие, длинные пальцы. Видимо, эти руки показались лоанцу верными, потому что он полез за пазуху, вынул сверкающий кристалл и вложил в ладонь Альмарену.

— Вот какой он, Оригрен, — залюбовался камнем маг. — Знаешь, я видел такой же, только синий. Лилигрен.

— Ее звали Лила, — сказал Витри.

— А тебя? — спросил Альмарен. — Ори?

— Витри.

— А меня — Альмарен. Вот и познакомились. Пора нам, Витри, в обратный путь.

Лоанец послушно кивнул и поднялся на ноги. Они пошли прочь от вулкана, туда, где за горизонтом оставалась Келада. Альмарен приноравливался к шагу обессиленного Витри, чувствуя внутри пустоту оттого, что никогда не увидит женщины с удивительным голосом, маленькой и хрупкой, но все-таки опередившей посланца Каморры на пути за Красным камнем. Витри с каждым шагом шел все медленнее, хотя и не жаловался. Достигнутая цель освободила всю его усталость, накопившуюся за долгие дни пути.

— Привал, парень, — сжалился над ним Альмарен. — Без отдыха ты далеко не уйдешь.

Они сели под деревом, глотнули воды из фляжки Альмарена, вынули еду.

— У меня одни дорожные лепешки, — извиняющимся тоном сказал маг.

— У меня тоже.

— Ничего не поделаешь. Вернемся — отъедимся. — Альмарен протянул кусок лепешки Витри. — Эта с медом.

Витри взял кусок.

— Ты ведь из Лоана, да? — продолжил разговор Альмарен. — Ты всех своих односельчан знаешь?

— Да.

— Скажи, кто те двое, которые были в Цитионе по поручению колдуна?

— Это я.

— А другой?

Витри не ответил. Альмарен, увидев его лицо, не стал уточнять вопрос.

— Я знаю, в чем причина потери силы Синею алтаря, — сказал он.

Витри поднял голову. Альмарен рассказал ему все, что знал о роли камней Трех Братьев в управлении магией и о перемещениях Синего камня.

— Сила вернулась к вашему алтарю через три дня после того, как вы ушли из села, — заметил он в конце рассказа. — Жаль, что ты зря преодолел такой дальний путь.

Витри ответил не сразу. Он вспомнил долгую дорогу в Келангу, тюрьму и побег, нападение уттаков, опасный, изнурительный путь на Керн. Было о чем рассказать, но слова не шли наружу.

— Не зря, — только и сказал он, затем повторил, уже тверже. — Не зря.

Альмарен понял. Он коснулся рукой места на куртке, где в нагрудном кармане лежал Красный камень.

— Этот не причинит зла, пока он с нами. Да ты ешь, и не раскисай, — сказал он, заметив, что Витри сидит с нетронутым куском в руке. — Силы нам еще ой как понадобятся!

Витри, поймав ласковый взгляд мага, чуть улыбнулся в ответ и стал есть лепешку. Отдохнув немного, они поднялись и пошли дальше.

Альмарен и Витри пересекали обширную лесную поляну, бывшее пожарище, когда их остановил окрик:

— Эй!

Оба замерли, как вкопанные, и обернулись на голос, неожиданный на этом безлюдном острове. Сзади и справа от опушки отделилась человеческая фигурка и направилась к ним.

— Эй, Витри! — позвала она лоанца.

Витри узнал ее. Лила, которую он считал погибшей, пробиралась к нему через покрытую пнями и колючкой поляну. Он остолбенел от радости и облегчения, не догадавшись даже побежать навстречу. Альмарен с любопытством уставился на черную жрицу, с самого Оранжевого алтаря занимавшую его воображение. Она спешила к ним, легко перескакивая через пни и разводя руками дикий малинник, но за несколько шагов остановилась.

Такой и увидел ее впервые Альмарен — исхудавшую и обветренную, в драной крестьянской одежде, с хлопьями вулканического пепла на плечах и коротких, встрепанных волосах. Но на дне ее синих глаз тлел неукротимый огонек еще живой, еще готовой принять борьбу пантеры. Она замерла в нескольких шагах, рассматривая чужака, ее испытующий взгляд встретился со взглядом молодого мага, будто бы стараясь проникнуть в самую глубину его сознания, ухватить его суть и смысл. Внутри Альмарена что-то дрогнуло и оборвалось, проваливаясь в свободном падении навстречу ее глазам. Когда он справился со мгновенным головокружением, взгляд магини, успокоенной результатом исследования, уже был обыкновенным и приветливым. Она улыбнулась. Альмарену показалось, что когда-то он хорошо знал и это лицо, и эту улыбку, но забыл в бесконечно долгой разлуке.

— Я вижу, ты друг, — сказала она. — Камень здесь?

— Здесь, — он положил руку на левую половину груди.

— А посланец Каморры?

— Я убил его.

Она медленно кивнула, затем взглянула на лоб Витри, на красовавшуюся там огромную шишку.

— Откуда это у тебя?

— Упал, когда убегал, — Витри обрадованно рассматривал ее. — Я думал, что тебя больше нет. Всю котловину залило огнем.

— Смерти не везет со мной, — отшутилась магиня. — Знать бы, для чего. Глоток воды у вас найдется?

Альмарен подал ей свою фляжку. Она пила не отрываясь, мелкими глотками, чуть опустив ресницы, такие длинные и темные, затем вернула ему фляжку и поблагодарила кивком.

— Как же ты спаслась? — спросил Витри. — Неужели магия?

— Никакой магии, — ресницы Лилы взлетели вверх, как крылья бабочки, в глазах заискрился смех. — Обыкновенный подземный ход в задней части идола, которым, наверное, пользовались местные жрецы. А то досталась бы я Дуаву на жаркое… Впрочем, и под землей были свои неприятности, поэтому я не сразу выбралась наверх. Ход кое-где обвалился от ветхости. Когда я вылезла, я сначала разыскивала тебя, Витри, а потом пошла к лодке. Туда пришел бы или ты, или посланец Каморры. Но остров оказался более людным, чем я думала. — Она кинула на Альмарена быстрый взгляд и спросила: — Ты как сюда попал?

— Долгая история, — ответил Альмарен. — Мой друг, магистр ордена Грифона, и я два месяца назад выехали из Тира в погоне за похитителями Синего камня…

— Он допустил, чтобы Синий камень украли?! — гневно воскликнула Лила.

— Наверное, сейчас Синий камень уже у него, — поспешил сказать Альмарен, почувствовав свой промах. — Не думай о Магистре плохо, это замечательный человек. Мы разделились у Бетлинка. Он остался, чтобы пойти в замок за Синим камнем, а я отправился сюда. Вальборн рассказал о вас и о посланце, поэтому я спешил.

— Ты успел очень вовремя, — вставил слово воспрявший духом Витри. — Полууттак почти догнал меня.

— Когда я выбежал на поляну, он был в нескольких шагах от тебя, — сказал ему Альмарен. — Я подумал, что он подстрелил тебя из лука. Мы схватились в бою, и я оказался удачливей.

— Да, удача пока с нами, — подтвердила Лила, таким образом признав молодого мага членом компании. — Не будем же ее разочаровывать и поспешим на берег.

Альмарен пропустил вперед Лилу и Витри, замкнув маленькую группу. Он убил врага и спас друга, поэтому чувствовал себя взрослым мужчиной, воином, защитником своих слабых и безоружных спутников. Меч у пояса, до встречи с посланцем Каморры бывший лишь помехой, цепляющейся за кусты, больше не раздражал его.

К вечеру лес расступился. Перед путниками открылся Кернский пролив, а за ним — берег Келады, круто обрывающийся в океан. Лодка нашлась на берегу невдалеке от кромки воды. Полууттак бросил ее на виду, в спешке или по небрежности не позаботившись спрятать. Это была узкая долбленка с двухлопастным веслом на дне. Витри, окинув ее взглядом знатока, выразил сомнение.

— Выдержит ли она всех нас?

Лила потрогала лодку ногой.

— Выдержит. Груза почти нет, да и мы с тобой — не тяжесть.

— Здесь сильное течение, — сказал Альмарен. — А лодку уже снесло к востоку. Когда мы поплывем обратно, ее снесет еще дальше.

— Там кто-то живет, иначе откуда бы взялась лодка? — сделала вывод магиня. — Я не уверена, что нас там хорошо встретят.

— Нужно перетащить лодку вдоль берега на запад, и только после этого переправляться.

— Верно, — одобрил Витри. — А я сделаю рулевое весло.

Втроем они спустили лодку в воду. Лила и Альмарен, разувшись и закатав штаны, потащили ее вдоль берега, а Витри с топором пошел в лес выбирать дерево для весла. Отбуксировав лодку на западный край берега, они подыскали место для ночлега.

Костер разложили в лесу, за прибрежными кустами, первый ночной костер с начала похода. Лила занялась ужином, Витри сел тесать весло, а Альмарен заготавливал дрова для костра.

— Как хорошо — ничего не опасаться, никуда не спешить… — приговаривала Лила, помешивая кашу с салом. Она расслабилась и оживилась, оставив все заботы позади. Витри глядел, как магиня пританцовывает у костра, с довольным видом слизывая капли каши с ложки, и не понимал, почему считал ее намного старше себя.

Лила, между тем, объявила, что ужин готов, и разложила кашу по мискам. Альмарен и Витри оставили дела и принялись за еду. После нескольких дней на одних дорожных лепешках горячая, разваристая каша с салом показалась им невероятно вкусной.

— Каким простым, оказывается, бывает счастье, — сказал Альмарен, вычищая миску. — Костер, и миска каши, и никаких посланцев. — Он устроился полулежа у огня, но не загляделся, как прежде, на язычки пламени. Внимание молодого мага устремилось к полузнакомым лицам его новых спутников.

Витри, поначалу показавшийся ему мальчиком, был, по-видимому, старше, чем выглядел. Невзирая на расшибленную голову, лоанец весь вечер трудился над веслом, умелыми, точными движениями обтесывая обрубок дерева. Альмарен вспомнил, что лоанцы более малорослы и моложавы, чем другие жители Келады.

— Витри! — позвал он. — Сколько тебе лет?

— Двадцать.

— Это у вас много или мало? — поинтересовался Альмарен.

Витри перестал тесать весло.

— У меня свой дом. Мы с отцом построили его весной.

— Ты собираешься жениться? — догадался маг.

— Я? — Витри задумался. За время путешествия на Керн он впервые вспомнил, что оставил родное село из-за Лайи, которая была его невестой. Он сроднился с дорогой, с ее тягостями и опасностями, с мельканием новых мест и новых людей, в него вселилось убеждение, что он отправился в путь, чтобы посмотреть большой мир и пожить его жизнью. — Я собирался жениться. Но вот — ушел.

— Ничего, она дождется, — подбодрил его Альмарен. — Вернешься в село великим героем, — шутливо добавил он.

— А он и есть герой, — отозвалась через костер Лила. — Представь себе, Альмарен, он отрезал язык василиску!

— Как?! — подскочил на месте маг. — Расскажите!

Оба его спутника наконец разговорились. Примечательным было то, что каждый наперебой говорил о заслугах и достоинствах другого. Альмарен восхищенно слушал, стыдясь чувства превосходства, сложившегося было у него по отношению к ним. И тихий, серьезный Витри, и маленькая магиня оказались вовсе не беспомощными, как он думал поначалу.

— Давай, Витри, уберем твою шишку, — предложила Лила, когда разговор иссяк. — Укладывайся поудобнее.

Витри откинулся на мешок, магиня присела рядом, разминая и встряхивая руки. Альмарен вскочил и подсел к ней — его всегда интересовало, как работают черные жрецы храма Саламандры.

— Покажи, как ты это делаешь! — потребовал он.

Лила улыбнулась нетерпеливому любопытству Альмарена. Он невольно засмотрелся на эту улыбку, берущую начало в глубине глаз магини — и каких глаз! — и постепенно освещавшую все ее лицо, вызвавшую у него уже знакомое чувство падения с высоты.

— Смотри сюда, — сказала она, протянув пальцы над лбом Витри. — Перстень Саламандры, если он есть, добавляет магическую силу, — она шевельнула средним пальцем с надетым на него перстнем. — С каждого пальца ты можешь послать один луч. Внимания должно хватать на все десять.

Пока Альмарен все знал, но энергично кивнул, изображая предельное внимание.

— Для каждой болезни есть свой набор и своя интенсивность лучей, — продолжала Лила. — Мы, черные жрецы, разучиваем основные сочетания.

— Но ведь был первый, кто нашел эти сочетания! — горячо сказал Альмарен.

Магиня шевельнула ресницами в знак согласия.

— Хороший целитель отличается от посредственного тем, что всегда чувствует ответ на свое воздействие. Этот ответ подсказывает, что и как делать дальше. Настоящий целитель должен быть чутким. Так говорил Шантор.

— А ты?! Цивинга говорил, что, как ты, у вас не лечит никто. Как ты вылечила Вальборна?

— В легких случаях, как этот… — магиня указала на лоб Витри, — мы все лечим одинаково. Когда случай тяжелый, как с Вальборном, у нас у каждого свой подход. Я, например, использую лучи с пальцев для того, чтобы найти контакт с болезнью, увидеть ее изнутри. Когда я мысленно сливаюсь с болезнью, то напрягаю все силы, чтобы бороться с ней.

— Как с собственной?

— Примерно так. Нашему алтарю подчиняются две силы — жизни и огня. Я могу разделять их и использовать в разных сочетаниях. Это нельзя заучить, это нужно чувствовать.

— Ты в первую очередь используешь силу жизни? — уточнил Альмарен.

— Нет. Силу огня.

— Странно, — удивился маг. — Я считал, что в исцелении главное — сила жизни.

— Шантор говорил мне, что способности к магии — врожденные, но умение использовать их зависит от умения желать, Сила, направляемая в желание — это сила огня. — Лила пристально взглянула на Альмарена. — Кто твой учитель?

— Суарен. Я — маг Феникса.

— Разве он не говорил тебе этого?

— Нет.

— Зеленому алтарю не подчиняется сила огня. Наверное, поэтому Суарен не придает ей такого значения, как Шантор, — магиня загляделась куда-то вдаль особым, отрешенным взглядом, напомнившим Альмарену слова Витри о вечности. — Я много думала о силах, которыми владею. Жизнь и огонь. Огонь и жизнь. Огонь жизни.

— Главное для жизни — вода, — Альмарен вспомнил слова своего учителя. — Без воды нет жизни.

— Я думала и о том, почему лечат на Оранжевом алтаре, а не на Зеленом, хотя им обоим подчиняется сила жизни, — ответила ему Лила. — Да, ты прав — сила воды дает жизнь, но только сила огня может вернуть жизнь другому.

— Так говорил Шантор?

— Так говорю я! — с жаром произнесла она. — Я знаю эту силу! Она нужна не больному, а мне, чтобы преодолеть его болезнь. Смотри!

Она устремила вспыхнувший синим огнем взгляд на свои руки, тотчас же отозвавшиеся оранжевой вспышкой. Альмарен завороженно смотрел на ее пальцы, чуть шевелящиеся, будто вдохновенно играющие на невидимом инструменте. Ушиб Витри уменьшался, таял под их излучением.

— Дай! Дай, я попробую! — Альмарен протянул руки и, столкнувшись с руками магини, засмеялся коротким, звенящим смехом.

— Какой ты быстрый! Попробуй. — Лила посторонилась и поправила его руки в нужную позицию.

— А перстень? — попросил он.

Альмарен надел перстень Саламандры на мизинец, чуть помедлил, привыкая к новому амулету, затем продолжил лечение, начатое Лилой. Несколько простых приемов он помнил еще с прошлого посещения Оранжевого алтаря. Шишка на лбу Витри исчезала, хотя и не так быстро, как под руками магини.

— Неплохо для новичка, — одобрила Лила и осторожно отодвинулась от задремавшего лоанца.

Она свернулась клубочком у костра и закрыла глаза. Альмарен улегся на спину, устремив взгляд в ночное небо. В его сознании плыли то по-уттакски торчащие вперед ноздри на свирепо искаженной физиономии посланца Каморры, то белое лицо лежащего на поляне Витри, то мелькающие в воде тонкие щиколотки магини, придерживающей нос буксируемой долбленки. Видения менялись, перемешивались и растворялись в новом чувстве, заполнившем Альмарена — беспричинной, окрыляющей радости.