Алтайское солнце

Глава третья. НА ВОКЗАЛЕ

Вернувшись в тот день из школы, Женька узнал, что Николай Сергеевич уезжает на целину один. Мальчик даже расплакался. Он уже всем в школе рассказал, что скоро отправляется на Алтай, и вдруг оказывается, что всё это неправда.

— Почему же неправда? — удивился Николай Сергеевич. — Чистая правда. Ты тоже поедешь, только не сейчас, а летом! Так и скажи своим друзьям!

Вечером к Дроздовым пришли в гости Пастуховы обсудить важный вопрос — что брать с собой в дорогу. Пастуховы — старые друзья Дроздовых. Сколько Женя помнит себя, всегда он помнит и Пастуховых — тётю Клаву и дядю Саню. Они тоже собрались па целину.

— Ты, Женя, не расстраивайся, — сказала тётя Клава Пастухова. — Да и сам подумай, что ты там будешь делать? Там же ничего нет, буквально ничего, голая степь. Там даже жить негде!

— Где же вы будете жить? — спросил Женька.

— В палатках, в вагончиках, — ответила тётя Клава. — Уж не пропадём!

— И я не пропаду! — воскликнул мальчик. — Я тоже хочу жить в палатках.

— Чудак человек, нашёл о чём мечтать, — серьёзно, даже строго проговорил дядя Саня. Но Женька прекрасно понимал, что настроение у дяди Сани сейчас очень хорошее и он с трудом сдерживает улыбку. — Там же холодно! Мороз, ветер!

— А вам не холодно?

— Ты, брат, себя с нами не равняй, — сказал дядя Саня. — Мы люди взрослые, а ты — ребёнок!

— Действительно, Женя, — рассердилась Ольга Георгиевна. — Когда взрослые разговаривают, дети не должны вмешиваться. А нам ещё многое необходимо обсудить.

Мальчик, отправившись к себе за ширму, слушал взрослых и испытывал такое волнение, что с трудом заставлял себя сидеть на месте, так хотелось ему сейчас же, немедленно, оказаться в поезде и ехать, ехать, ехать куда-то вдаль!

Через несколько дней Николай Сергеевич Дроздов и Пастуховы уехали на целину. Женька вместе с Ольгой Георгиевной провожал отца на Казанском вокзале.

Никогда Женька ещё не видел такого крупного, обильного снегопада. Ветер, снег, мелькание огней. Во тьме, за освещёнными пределами зимнего вокзала, гудят-перекликаются поезда, громко и непонятно звучат объявления из динамиков. Играют гармоники, раскрасневшиеся на морозе парни и девушки весело пляшут на снегу. Платформы завалены снегом. Вокзальные носильщики в валенках и в синих халатах поверх длинных пальто не успевают расчищать его.

Проносятся вихри, и кажется, не снег мечется в освещённом пространстве возле фонарей и прожекторов, а яркие пятна света стремительно несутся сквозь метель. И вместе с ними летит толпа, папин железнодорожный состав, стоящий у платформы, и сам Женька вместе со всем вокзалом.

Вслед за мамой и папой Женька протиснулся в вагон. В тамбуре, в узком коридоре теснятся провожающие и отъезжающие. То и дело перед Женей возникают лица, никогда ранее не виденные мальчиком, но тем не менее очень и очень знакомые. В переполненном вагоне среди чужих взрослых людей Женя сразу же почувствовал себя очень хорошо, уверенно. Ах, как захотелось ему остаться здесь, среди этих весёлых людей, в весёлой тесноте вагона и ехать на Алтай вместе со всеми.

— Ты что, малец, с нами? — спросил Женю парень в распахнутой шинели без погон, в гимнастёрке с расстёгнутым воротом, открывающим крепкую красную шею.

— Нет, — вздохнул Женька.

Парень удивился:

— Неужели не хочешь?

— ЧТОБЫ! — воскликнул Женька. — Очень хочу!

— Так в чём же дело! Садись, места хватит! А? — И парень громко хлопнул ладонью по верхней полке, где стоял чемодан и рядом круглый, до отказа набитый рюкзак.

Мальчик прекрасно понимал, что парень шутит. Был бы Женька взрослым, ну хотя бы учеником старших классов, тогда другой разговор. Он наверняка уговорил бы отца взять его с собой! Но сейчас, увы, ничего не поделаешь — надо оставаться.

Провожающие вышли из вагонов, состав тихонечко покатился было назад, но тут вдруг громыхнул, дёрнулся, на секунду остановился и снова двинулся, но теперь уже как и полагается — вперёд.

И вот уже проехал последний вагон, прощальный гудок раздался в морозном вечернем воздухе. Мальчик глянул через край платформы, увидел рельсы и шпалы, занесённые снегом, а поезда, что называется, и след простыл.

Сделалось пусто, неуютно, мрачно.

— Пошли домой? — спросил Женя, тронув маму за рукав пальто.

— Да, конечно, — ответила Ольга Георгиевна и стала поправлять на Жениной голове шапку, а на шапке уже снега чуть ли не целый сугроб навалило.

Мальчик взглянул на маму. Голова, плечи её занесены снегом, стоит понурясь, грустно глядя вдаль сквозь заснеженные ресницы. И тут Женька почувствовал себя не маленьким школьником-второклассником, а совсем взрослым человеком, готовым защитить маму от беды и любых неприятностей.

— Пошли, мама, — твёрдо сказал мальчик. — Простудишься!

И, взявшись за руки, мать и сын направились по платформе ко входу в метро.