Ангелотворец

Валё, канун Пасхи, 1974

Все было, как должно было быть. Директор школы и не ждал другого. Ученики уехали на каникулы домой. Инес поинтересовалась, будут ли оставшиеся мальчики обедать с ними, но Руне даже не удостоил ее ответом. Пасхальный обед — это только для семьи. Два дня она готовила праздничные блюда. Жаркое из баранины, маринованный лосось, яйца… А муж все желал новых яств. Точнее, это были не пожелания, а приказы.

— Карла всегда это готовила. Каждый год, — сообщил он Инес накануне их первой совместной Пасхи, вручая ей список блюд.

Протестовать было бессмысленно. Раз Карла это могла, то и она сможет. И горе ей, если у блюд будет другой вкус.

— Ты не посадишь Эббу в стульчик, Юхан? — спросила она, выставляя на стол жаркое. Оставалось только молить Бога, чтобы оно было правильно прожарено.

— Эбба обязательно должна быть с нами? — спросила Аннели небрежно. — Она только мешает.

— И что прикажешь мне с нею сделать? — спросила Инес. После рабского труда в кухне она была не в настроении терпеть выходки падчерицы.

— Не знаю. Но она весь обед испортит. Меня тошнит от одного ее вида, когда она ест.

Фру Эльвандер не выдержала.

— Так, может, это тебе пропустить обед? — спросила она резко.

— Инес! — Грозный голос мужа заставил женщину подпрыгнуть на месте. Руне весь побагровел. — Что ты такое говоришь? Что моя дочь нежеланна на семейном обеде? — ледяным тоном заявил он, буравя жену взглядом. — В этой семье все обедают вместе.

Аннели ничего не сказала, но вид у нее был довольный, как у кошки, объевшейся сливок.

— Извини, я не подумала, — опустила взгляд Инес, берясь за блюдо с картошкой. Внутри у нее все кипело. Ей хотелось заорать, высказать им обоим все, что она думает, и убежать отсюда. Невозможно было больше оставаться в этом аду.

— Эббу тошнит, — взволнованно сообщил Юхан, вытирая сестре подбородок салфеткой. — Она не заболела?

— Наверное, переела каши, — предположила Инес.

— Надеюсь, что так, — неуверенно произнес мальчик. Он души не чаял в Эббе. «Совсем не такой, как его брат и сестра, — подумала Инес, — странно…»

— Жаркое. Наверняка хуже, чем у мамы, — заявил Клаэс, садясь рядом с Аннели.

Та фыркнула и подмигнула брату, но тот сделал вид, что ничего не видит. Он мог бы быть близок с сестрой, но Клаэсу было плевать на всех, кроме себя самого. И покойной матери, о которой он не уставал говорить.

— Я сделала все, что в моих силах, — ответила Инес.

Подросток фыркнул.

— Где ты был? — спросил Руне, протягивая руку за картошкой. — Я искал тебя. Улле разгрузил доски у причала. Мне нужна помощь, чтобы отнести их в дом.

Клаэс пожал плечами:

— Я гулял. Потом отнесу.

— Сразу после обеда, — отрезал его отец, но больше ни о чем не спрашивал.

— Оно должно быть розовым, — скривилась Аннели, разрезав мясо у себя на тарелке.

Инес сжала челюсти.

— У нас плита старая. Температура неровная, — объяснила она. — Как я уже сказала, я сделала все, что в моих силах.

— Отвратительно, — процедила Аннели, отодвигая тарелку. — Передашь соус? — кивнула она Клаэсу.

— Конечно, — ответил парень, поднимая руку. — Ой! — Внезапно он, на глазах у Инес, выронил соусницу на пол. Та раскололась, а коричневый соус начал просачиваться сквозь щели в полу.

Фру Эльвандер встретила его взгляд. Она знала, что он сделал это нарочно. И он знал, что она знает.

— Какая неуклюжесть, — отметил Руне, разглядывая пол. — Тебе придется все это вытереть, Инес.

— Конечно, — натужно улыбнулась женщина. Естественно, ее мужу и в голову не пришло попросить Клаэса убрать за собой.

— И принеси еще соуса, — сказал Эльвандер.

Инес, уже направившаяся в кухню за тряпкой, обернулась:

— Больше нет.

— У Карлы всегда была добавка, на случай если соус закончится.

— Да, но я весь вылила в соусницу.

Фру Эльвандер вернулась с тряпкой, опустилась на колени, рядом со стулом Клаэса, вытерла пол и, убрав тряпку и вымыв руки, села на свое место. Еда успела остыть, но у нее все равно не было аппетита.

— Было очень вкусно, Инес! — сказал Юхан, протягивая тарелку за добавкой. — Ты прекрасно готовишь!

У него были такие чистые наивные глаза, что Инес захотелось плакать. Получив добавку, ее младший пасынок продолжил кормить Эббу с ложечки.

— Вот идет картошечка. Ммм, как вкусно! — сюсюкал он, широко улыбаясь после каждого проглоченного девочкой кусочка.

Клаэс расхохотался.

— Какой же ты слюнтяй! — заявил он.

— Не говори так с братом! — разозлился Руне. — У него высший балл по всем предметам. Он умнее вас двоих, вместе взятых. С твоей школьной успеваемостью я бы молчал или, по крайней мере, вежливо разговаривал со своим братом, пока ты не покажешь, что сам на что-то годишься. Матери было бы стыдно за твои отметки. Хорошо, что она не видит, каким никчемным вырос ее сын.

Клаэс вздрогнул. Инес увидела, как его глаза потемнели и как задергался нерв на щеке. В столовой повисла тишина. Даже Эбба не издавала ни звука. Клаэс смотрел прямо на отца. Фру Эльвандер сжала руки под столом. Это была схватка, борьба за власть, и ей не хотелось знать, чем она закончится. Несколько минут отец и сын смотрели друг на друга не отрываясь, потом Клаэс опустил взгляд и произнес:

— Извини, Юхан.

Инес поежилась. В голосе подростка было столько ненависти, что она почувствовала огромное желание вскочить из-за стола и убежать. И она была уверена, что пожалеет, если не сделает этого.

— Простите, что прерываю ваш обед, но мне нужно переговорить с вами, Руне. Это срочно, — раздался голос Леона. Он стоял на пороге столовой, склонив голову в вежливом кивке.

— Это не может подождать? Мы же обедаем! — нахмурился Эльвандер. Он ненавидел, когда что-то нарушало его привычки, а сегодня был не просто обед, а пасхальное торжество.

— Я понимаю и не стал бы тревожить вас без крайней необходимости.

— В чем дело? — спросил Руне, вытирая губы салфеткой.

Кройц колебался. Инес посмотрела на Аннели. Та не могла оторвать от юноши глаз.

— Это касается дома. Папа хотел с вами поговорить.

— Твой отец? Что же ты сразу не сказал?

Директор школы поднялся из-за стола. Для богатых родителей своих учеников у него всегда находилось время.

— Продолжайте есть. Я скоро вернусь, — сказал он, выходя из столовой.

Инес проводила супруга взглядом. В горле у нее стоял комок. Она нутром чувствовала: то, что зрело все эти месяцы, скоро случится.

За окном проносились пейзажи. Мерзкий Мелльберг что-то яростно говорил по телефону. Судя по всему, он отказался передавать Хольма гётеборгским полицейским в деревне и настоял на том, чтобы самому отвезти его в город. Йону было на это плевать. Все, что его волновало, — это Лив. Как она это переживет? Как и он, жена поставила на карту все. Может, им не стоило спешить? Нужно было довольствоваться тем, чего они уже добились. Но искушение было слишком велико. За один удар можно было бы сделать то, что не удавалось ни одной националистической партии в Швеции, — получить реальную политическую власть. В Дании Датская народная партия смогла воплотить в жизнь мечты «Друзей Швеции». Рано или поздно это случилось бы и здесь. Йон и Лив просто хотели приблизить этот момент. Проект «Гимле» сплотил бы шведов. Вместе они подняли бы страну с колен. План был простым, и Хольм не сомневался в том, что он удастся. Но теперь все кончено. Все, что они так долго строили, рухнет и будет забыто. Все будут помнить только провал «Гимле». Никто не поймет, что они пытались сделать будущее Швеции светлым.

Все началось с предложения, сделанного в шутку одним из его ближайших соратников. Но Лив сразу разглядела в его идее потенциал. Это она объяснила всем собравшимся, что перемены, на которые им потребовались бы годы, могут наступить гораздо раньше. Революция за одну ночь мобилизовала бы шведов на борьбу с врагом, втершимся к ним в доверие и замышлявшим изничтожить шведское общество. Йону понравились ее доводы. Дело стоило того. Всего одна бомба. В торговом центре «Стурегаллериан» в центре Стокгольма в час пик. Все следы вели бы к мусульманским террористам. А полиция никогда не узнала бы правду. Целый год они планировали теракт, обговаривали все детали, продумывали пути отхода. Никто не должен был их заподозрить. Все решили бы, что это исламисты устроили взрыв в самом сердце Швеции. Теракт напугал бы шведский народ. Напугал и разозлил. И в этот решающий момент на авансцену вышли бы «Друзья Швеции», чтобы сказать людям, что нужно сделать, чтобы забыть страх и снова зажить нормальной жизнью. Жизнью обычных шведов.

Но этому плану не суждено сбыться. Теперь страх перед тем, что собирался раскрыть Леон, казался Йону смехотворным по сравнению с тем скандалом, который должен был разразиться в партии. А глава партии будет в центре этого скандала. Проект «Гимле», вместо того чтобы стать его триумфом, станет его провалом.

Эбба разглядывала фотографии, разложенные на полу. Голые мальчики смущенно смотрели в объектив.

— Они выглядят такими беспомощными, — вздохнула она.

— Не переживай. К тебе это не имеет отношения, — утешала ее Анна.

— Лучше бы мне вообще ничего не знать о моей семье. А теперь эти снимки будут преследовать меня всю жизнь, если мы, конечно…

Она не закончила фразу, но Анна и так все поняла. Фру Старк просто была не в силах произнести вслух слова «выберемся отсюда».

Взгляд Эббы снова обратился к снимкам:

— Это, должно быть, папины ученики. Если он подвергал их такому, то неудивительно, что они его убили…

Анна кивнула. Видно было, что мальчики хотели прикрыться руками, но фотограф не позволил им этого. На их лицах была написана мука. И можно было представить, какую ненависть породило в них такое обращение.

— Но я не понимаю, зачем убивать всю семью… — сказала вдруг Эбба.

Внезапно за дверью послышались шаги. Женщины вскочили. Послышался поворот ключа.

— Это Мортен! — испугалась фру Старк.

Анна и Эбба инстинктивно огляделись по сторонам в поисках хоть какого-нибудь выхода. Но выхода не было. Они были как крысы, запертые в крысоловке. Дверь распахнулась, и вошел хозяин дома с револьвером в руках.

— Ты жива? — равнодушно спросил он, увидев свою супругу, и это безразличие в его голосе напугало Анну больше всего.

— Зачем ты так? — со слезами спросила Эбба, делая шаг ему навстречу.

— Стой на месте! — приказал он, целясь в жену.

Та замерла.

— Выпусти нас! — попыталась привлечь его внимание Анна. — Мы никому ничего не скажем.

— Думаете, я вам поверю? В любом случае это уже не играет никакой роли. Я не собираюсь… — Старк прервался, заметив ящики со скелетами. — А это что?

— Семья Эббы, — ответила Анна.

Мортен не мог отвести глаз от скелетов.

— Они были здесь все время?

— Видимо, да.

Неожиданно Анне пришла в голову идея. Нужно попробовать шокировать Старка настолько, чтобы он забыл про пистолет. Женщина нагнулась, и Мортен тут же навел дуло на нее.

— Я только хотела показать тебе кое-что, — сказала она, выпрямляясь и протягивая ему снимки.

— Что это? — спросил он скептически.

Ей показалось, что ей удалось его заинтересовать. Сердце у Анны забилось быстрее. Где-то внутри этого безумца прячется нормальный ответственный человек, которым всегда был Мортен. Он поднес снимки ближе к лицу и внимательно изучил их.

— Видимо, это мой папа принуждал их к этому… — сказала Эбба.

Она стояла, опустив голову на грудь и прикрывшись волосами. Было видно, что эта женщина уже утратила надежду на спасение.

— Руне? — спросил ее муж и вздрогнул, потому что сверху послышались звуки. Он быстро подскочил к двери и закрыл ее.

— Кто там? — спросила Анна.

— Они хотят все уничтожить, — ответил Старк.

Взгляд его снова стал отсутствующим, и Анна поняла, что попытка провалилась.

— Но сюда они не войдут, — усмехнулся мужчина. — Ключ есть только у меня. Он лежал над притолокой, ржавый и пыльный. Я его нашел и попробовал все замки, но он ни к одному не подходил. А вскоре я случайно обнаружил эту дверь. Ее так хитроумно спрятали, что никто не знал, что она тут вообще есть.

— Почему ты мне не рассказал? — спросила Эбба.

— Я уже начал понимать, что это ты виновата в смерти Винсента и отказываешься признавать свою вину. Ты пыталась свалить ее на меня. А в ящике я нашел вот это, — он помахал револьвером, — и понял, что он мне пригодится.

— Они все равно войдут, — сказала Анна. — Ты сам это знаешь. Лучше открыть.

— Я не могу ее открыть. Она захлопывается автоматически, и открыть ее можно только снаружи. Но у них нет ключа. Да они и не знают об этой тайной двери. Эту комнату и дверь спроектировал параноик, нормальному человеку ее не найти. А если и найдут, то, пока они привезут сюда оборудование для того, чтобы взломать замок, будет уже поздно.

— Но Мортен, милый!.. — взмолилась Эбба.

Анна понимала, что пытаться убеждать его бессмысленно. Они все здесь умрут, если она не найдет выход из ситуации.

И в этот момент послышался поворот ключа в замке. Старк удивленно повернул голову, и Анна воспользовалась моментом. Одним стремительным движением она схватила с пола серебряного ангела и бросила его Мортену в лицо. Ангел расцарапал ему щеку до крови, и он схватился одной рукой за лицо, другой пытаясь нажать на спусковой крючок. Анна вцепилась в эту сжимающую оружие руку. И в эту секунду прозвучал выстрел.

Йозеф принял решение умереть. Смерть сегодня была бы логическим завершением череды провалов и неудач, допущенных им, и принесла бы желанное облегчение. Но, покидая дом, он не знал, когда и как это произойдет. Когда Перси достал пистолет, у Мейера появилась мысль умереть героем. Однако теперь он недоумевал, как только ему могло такое прийти в голову. Спускаясь вниз по темной лестнице, Йозеф остро ощутил, что хочет жить. Никогда раньше он не испытывал такой сильной жажды жизни. Он понял, что не хочет умирать, тем более в том месте, что преследовало его столько лет в ночных кошмарах. Перед ним шли полицейские, но у них было оружие, он же был беззащитен. Никто не спрашивал Мейера, хочет он пойти с ними вниз в подвал или нет. Он был единственным, кто мог показать дорогу. Только он знал, где находится проход в ад. Полицейские ждали его внизу. Хедстрём вопросительно приподнял бровь, и Йозеф указал на дальнюю стену. Она выглядела как обычная стена с полками, на которых стояли банки от краски. Увидев сомнение на лице Патрика, Мейер сам пошел открывать. Он хорошо помнил это место. Запах краски, голый бетон под ногами, спертый воздух подвала…

Бросив еще один взгляд на Хедстрёма, Йозеф надавил на среднюю полку справа. Стена отъехала, открыв железную дверь за ней. Мейер сделал шаг в сторону. Полицейские робко вошли в проход. Остановившись перед дверью, они прислушались. С той стороны доносились какие-то глухие звуки. Йозефу достаточно было только закрыть глаза, чтобы увидеть комнату. Все было словно вчера. Голые стены. Одинокая лампочка без абажура на потолке. Четыре ящика. В одном из них лежал револьвер. Наверное, это его нашел муж Эббы. Интересно, открывал ли он остальные ящики? В любом случае правда скоро всплывет наружу. Назад пути нет.

Патрик достал ключ, вставил его в скважину и повернул. Бросив взгляд на коллег и Йозефа, он взялся за дверную ручку. В глазах его был страх. Он осторожно открыл дверь, и в это мгновение раздался выстрел. Полицейские бросились вперед с пистолетами наготове. Сам Мейер остался стоять в дверях. Он не понимал, что происходит, — только слышал крики Хедстрёма: «Брось оружие!» Потом была вспышка. Потом еще один выстрел, такой громкий, что от одного его звука Йозефу стало больно. Потом — звук падающего на пол тела.

В ушах у Мейера звенело. Его оглушало собственное прерывистое дыхание. Он чувствовал, что жив, и был благодарен за это. Ребекка впадет в панику, когда найдет его письмо. Надо будет все ей объяснить. Что он не собирается умирать. Не сегодня.

Кто-то сбежал вниз по лестнице, и, обернувшись, Йозеф увидел Ию. На лице ее был написан страх.

— Эбба! — воскликнула она. — Где Эбба?

Кровь была на ящиках и на стене. За спиной раздавались крики Эббы, но приглушенные, словно в отдалении.

— Анна! — Патрик схватил сестру жены за плечи и встряхнул. Она дотронулась руками до ушей:

— Кажется, у меня лопнули барабанные перепонки. Я ничего не слышу.

Голос ее звучал глухо. Все произошло так быстро. Она перевела взгляд на свои руки. Те были в крови. Женщина попыталась понять, не ранена ли она, но, судя по всему, кровь эта была от раны на лице Мортена, когда она запустила в него фигуркой ангела. Теперь он лежал на полу с широко распахнутыми глазами и с дырой от пули во лбу.

Анна отвернулась. Эбба продолжала кричать. Внезапно в бункер влетела еще одна женщина, которая подскочила к фру Старк и крепко прижала ее к себе. Она принялась утешать ее, укачивать в своих объятьях, и постепенно крик Эббы перешел во всхлипывания. Анна повернулась к полицейским и молча указала на ящики. Патрик, Мартин и Йоста уставились на скелеты, забрызганные кровью Мортена.

— Нужно вывести вас отсюда, — сказал Патрик и повел Анну к двери. Ия последовала за ним, ведя Эббу.

Они вышли из бункера, и внезапно Анна увидела Эрику, спешащую к ней по лестнице. Женщина ускорила шаг и, только оказавшись в объятьях старшей сестры, зарыдала. Они поднялись наверх, и, оказавшись в прихожей, Анна прищурилась от яркого света. Ее по-прежнему трясло. Словно прочитав мысли сестры, Эрика сбегала в спальню и принесла ее одежду. Она никак не комментировала тот факт, что эта одежда была в спальне хозяев дома, но Анна знала, что ей многое придется объяснить. Особенно Дану. Сердце ее сжалось от боли при этой мысли. Она знала, что это глубоко ранит ее любимого, но сейчас была не в состоянии об этом думать.

— Я вызвал подкрепление, — сообщил Патрик. — Они скоро будут.

Он помог пленницам Старка сесть на ступеньку. Ия присела рядом и обняла Эббу. Йоста сел напротив и внимательно разглядывал всех трех женщин. Хедстрём нагнулся к нему и прошептал:

— Это Аннели. Расскажу все потом.

Флюгаре вопросительно посмотрел на коллегу. И покачал головой:

— Почерк. Ну конечно же…

Он понял, что именно это упустил, когда изучал личные вещи семьи. Как можно было это упустить? Йоста повернулся к Ие.

— Она могла попасть к нам, но и у той, другой, пары ей было хорошо, — сказал он. Остальные с удивлением посмотрели на них, не понимая, что Йоста имел в виду.

— Я не могла думать о том, кто о ней заботится. Мне было легче вообще о ней не думать, — ответила фру Кройц.

— Она была такой милой. Мы были без ума от нее. Мы хотели, чтобы она осталась с нами. Но своего ребенка мы потеряли и не были готовы к тому, чтобы… — Флюгаре отвел глаза.

— Да, она была миленькой. Настоящий ангелочек, — грустно улыбнулась Ия.

Эбба недоуменно посмотрела на нее.

— Как вы догадались? — спросила фру Кройц у Йосты.

— Список покупок, — ответил тот. — Он остался среди ваших личных вещей. А потом ты дала мне записку с адресом. Тот же почерк.

— Кто-то может объяснить мне, что происходит? — поинтересовался Патрик. — Может быть, ты, Йоста?

— Это была идея Леона использовать паспорт Аннели, — ответила за него Ия. — Она, конечно, была моложе, но никто ничего не заподозрил.

— Ничего не понимаю, — покачала головой Эбба.

Флюгаре посмотрел ей в глаза. Но видел он перед собой не женщину средних лет, а маленькую девчушку, игравшую в саду Май-Бритт и навсегда оставшуюся в его сердце. Настало время ей получить ответы на все вопросы.

— Эбба, это твоя мама, — произнес он медленно. — Это Инес…

В комнате воцарилась тишина. Слышен был только шелест берез за окном.

— Но… — всхлипнула фру Старк. — Но кто тогда там… в ящике… длинными волосами…

— Аннели, — ответила Ия-Инес. — У нас обеих были длинные темные волосы… — И она погладила свою дочь по щеке.

— Почему ты никогда?.. — взволнованно начала спрашивать Эбба и осеклась.

— У меня нет ответа на все вопросы, — вздохнула фру Кройц. — Я не могу тебе все объяснить, потому что сама не понимаю, как все это случилось. Я не могла думать о тебе… иначе не смогла бы тебя оставить…

— Леон не успел нам все рассказать, — произнес Патрик. — Может быть, вы расскажете? Мне кажется, сейчас самое время.

— Наверно, да, — согласилась мать Эббы.

С моря донесся шум моторов. Лодки приближались к острову. Йоста надеялся, что до их приезда он успеет узнать, что все-таки случилось в то пасхальное воскресенье в апреле 1974 года. Он нагнулся и взял Эббу за руку. Другую ее руку взяла в свою Инес.