Ангелотворец

Фьельбака, 1919

Какое же прекрасное утро! Дагмар потянулась в постели, как кошка. Наконец-то она встретила того, кто заставит смешки и сплетни за ее спиной утихнуть. Дочь детоубийцы и героический пилот — бабкам будет о чем посудачить. Но ей будет уже все равно, потому что немец заберет ее с собой. Куда, она не знала, да это и не имело никакого значения. Ночью он ласкал ее, как никто до этого. Шептал на ухо столько слов, значения которых она не понимала, но сердцем чуяла, что это были обещания совместного будущего. Его горячее дыхание обжигало кожу, пробуждая дикое желание, и Дагмар отдавалась ему снова и снова.

Обнаженная девушка подошла к окну и широко его распахнула. Солнце уже встало, весело щебетали птицы. Интересно, где Герман? Может, он пошел за завтраком для них? В ванной она совершила тщательный утренний туалет. Вообще-то ей хотелось сохранить его запах на своей коже, но девушка решила, что должна благоухать как роза к его возвращению. А запах никуда не денется. Всю жизнь она будет вдыхать аромат его кожи. Одевшись, Дагмар легла на постель и принялась ждать. Но ее любимого все не было. Она сгорала от нетерпения. Солнце поднялось еще выше, крики птиц выводили ее из себя. Куда он подевался? Разве он не знает, что она его ждет? Наконец девушка встала с постели и вышла из комнаты с высоко поднятой головой, не заботясь о том, увидят ее или нет. Это уже не имело значения, потому что намерения у Германа самые серьезные. В доме было тихо. Все спали после вчерашней ночи и явно не собирались вставать раньше одиннадцати. Только из кухни доносились голоса. Слуги, проснувшиеся на рассвете, готовили завтрак. С похмелья у гостей всегда был хороший аппетит, и эти важные господа ждали, что к тому моменту, как они изволят проснуться, кофе уже будет сварен и яйца поджарены. Дагмар украдкой заглянула в кухню. Германа там не оказалось. Одна из поварих заметила ее и нахмурилась, но девушка поспешила закрыть дверь. Осмотрев весь дом, она спустилась к причалу. Может, Герман решил освежиться с утра в море? Он же настоящий атлет. Дагмар ускорила шаг. На губах у нее появилась улыбка. Подлетев к причалу, она огляделась, но Германа нигде не было. Она стала озираться по сторонам. Один из мальчиков, работавших на доктора, заметил ее и спросил:

— Могу я помочь, фрёкен?

Она стояла против солнца, и подросток не сразу ее узнал. Но подойдя ближе и прищурившись, ахнул:

— Оппа! Да это же Дагмар! Что ты тут забыла? Я слышал, ты ночью не спала в комнате прислуги, а развлекалась на стороне.

— Заткнись, Эдвин, — отрезала она. — Я ищу немецкого летчика. Ты его не видел?

Эдвин сунул руки в карманы.

— Летчика? Так вот где ты была ночью? — произнес он, сопроводив свои слова презрительным смехом. — А он в курсе, что переспал с дочерью убийцы? А может, иностранцев такое возбуждает?

— Хватит! Отвечай на мой вопрос. Ты его видел?

Мальчишка долго молчал. Наконец, окинув ее оценивающим взглядом, он произнес:

— Нам надо больше общаться… — Потом он подошел ближе и продолжил: — Получше узнать друг друга.

Девушка уставилась на него. Как она ненавидела этих ужасных мужиков без денег и воспитания! Он не имеет права касаться ее своими грязными лапами. Дагмар заслуживает лучшего. Она достойна лучшей жизни. Так всегда говорили родители.

— Ну так? — спросила она. — Ты слышал мой вопрос.

Сплюнув, подросток уставился ей в глаза и с нескрываемым злорадством сообщил:

— Он уехал.

— Что ты имеешь в виду? Куда уехал?

— Получил телеграмму рано утром и уехал на задание. Лодка ушла часа два назад.

У Дагмар перехватило дыхание:

— Ты лжешь!

Ей хотелось дать Эдвину по ухмыляющейся морде.

— Можешь мне не верить, — отрезал тот. — Но он уехал.

Девушка долго стояла и смотрела в том направлении, куда исчез Герман. Она поклялась, что найдет его. Он будет принадлежать ей. И неважно, сколько на это уйдет времени. Потому что они созданы друг для друга.

Эрика чувствовала себя виноватой перед мужем, хотя она его и не обманывала — только не сказала всю правду. Вчера она даже попыталась рассказать о своих планах, но момент был неподходящим. У Патрика было то самое особое настроение, когда он не хотел ни с кем разговаривать. На вопрос, все ли в порядке на работе, он ответил уклончиво, и вечер супруги провели молча перед телевизором. Ну ничего, позже она придумает, как объяснить свой сегодняшний поступок. Эрика прибавила газу. Она была благодарна своему отцу Туре, настоявшему на том, чтобы дочери научились управлять лодкой. Он считал, что человек, живущий у моря, просто обязан иметь этот навык. И Эрика управлялась с лодкой лучше, чем Патрик, но ей хватало ума держать это в секрете. Мужчины такие хрупкие! Вечно носятся со своим эго и не переносят, когда женщины в чем-то их превосходят. Она помахала лодке спасателей, направлявшейся во Фьельбаку явно со стороны Валё. Интересно, что им там понадобилось? Но уже спустя минуту Эрика забыла про спасателей, сконцентрировалась на управлении и вскоре элегантно причалила к берегу. Заглушив мотор, сделала глубокий вдох и поняла, что нервничает. Она столько времени посвятила изучению истории, случившейся на острове, что было странно встретиться с одним из ее действующих персонажей в реальной жизни. Взяв сумочку, Эрика спрыгнула на берег. Давненько она не бывала на Валё. У нее, как и у других деревенских, этот остров ассоциировался с летними лагерями и школьными экскурсиями. Молодая женщина вспомнила запах жаренных над огнем сосисок и подгоревшего хлеба…

Подойдя к дому, Эрика ахнула и ускорила шаг. Вокруг него сновали люди, а на крыльце активно жестикулировал ее старый знакомый.

— Привет, Турбьёрн! — закричала она и замахала руками. Наконец ей удалось привлечь внимание эксперта. — Что вы тут делаете?

Он удивленно посмотрел на нее:

— Эрика? Это я тебя должен спросить, что ты здесь делаешь. Патрик знает, где ты?

— Нет, наверное, не знает. Но расскажи, что вы тут делаете.

Видно было, что Турбьёрн колеблется, не зная, стоит ли ей отвечать.

— Хозяева дома кое-что нашли, когда ремонтировали дом, — в конце концов сказал он.

— Нашли? Нашли исчезнувшую семью? Где они были?

Рюд покачал головой.

— Больше я ничего сказать не могу.

— Можно мне зайти посмотреть? — спросила Эрика, занося ногу над ступенькой.

— Нет. Никто не может туда входить. Посторонним вход воспрещен. Нам надо работать. А если ты ищешь хозяев, то они за домом.

Женщина разочарованно отошла.

— О’кей, — сказала она и зашагала в указанном направлении.

Повернув за угол, Эрика увидела мужчину и женщину примерно одного с ней возраста. Они сидели молча, и их взгляды были прикованы к дому. Эрика замерла. Ей так не терпелось пообщаться с ними, что она забыла продумать, как объяснить свой внезапный визит. Но колебалась Эрика недолго. Задавать вопросы людям и совать нос в чужие дела было частью писательской работы. Она давно уже перестала переживать из-за мнения других, тем более что большинство родственников потом оказывались в восторге от ее книг. К тому же ей было легче рассказывать им о своих расследованиях, когда речь шла о делах прошлых лет. Раны успевали затянуться, а трагедии — превратиться в историю.

— Привет! — крикнула Эрика.

Супруги Старк обернулись, и она улыбнулась им.

— Я вас знаю. Вы Эрика Фальк. Я читала все ваши книги. Они прекрасны, — выпалила хозяйка дома и тут же покраснела, застеснявшись своей откровенности.

— А вы, должно быть, Эбба! — воскликнула Эрика, с энтузиазмом пожимая женщине руку, загрубевшую от ремонтных работ. — Спасибо за комплимент.

Все еще стесняясь, фру Старк представила своего мужа. Гостья поздоровалась и с ним тоже.

— Вы вовремя, — сказала Эбба, присаживаясь и знаком приглашая Эрику присесть.

Та охотно плюхнулась на стул:

— Что вы имеете в виду?

— Я так полагаю, вы хотите написать об исчезновении моей семьи? Тогда вы выбрали правильный момент.

— Я слышала, что в доме что-то нашли.

— Да, мы сломали пол в столовой и нашли то, что может быть кровью. Полиция решила исследовать находку, и поэтому в доме столько народу.

Теперь Эрика поняла, почему Патрик вчера отвечал так уклончиво. Интересно, что он думает обо всем этом? Подозревает, что семью убили там же, в столовой, а потом избавились от тел? Ей не терпелось спросить, нашли ли в доме еще что-нибудь, помимо крови, но она сдержалась.

— Вам должно быть тяжело. Не могу отрицать, что меня эта история всегда интересовала, но ведь для вас, Эбба, она слишком личная.

Хозяйка покачала головой.

— Я была такой маленькой, что не помню свою семью. Я не могу скучать по тем, кого не знала. Это совсем не то, что… — Она отвела взгляд.

— Думаю, вы встречались с моим мужем, Патриком Хедстрёмом. Он один из тех полицейских, что были у вас в субботу. Я сожалею об этом неприятном инциденте.

— Да, приятным его не назовешь. Не понимаю, кто хотел причинить нам зло! — всплеснул руками Мортен.

— Патрик думает, что это имеет отношение к тому, что случилось в семьдесят четвертом году… — сказала Эрика и тут же выругалась про себя. Ей хорошо было известно, как злится муж, когда она рассказывает другим о ходе расследования.

— Но разве это возможно? Прошло более тридцати лет, — возразила Эбба.

Она взглянула на дом. С того места, где они сидели, ничего не было видно, но они слышали, как трещат доски.

— Можно мне задать несколько вопросов о том происшествии? — попросила Эрика.

— Конечно. Правда, я уже сказала вашему мужу, что мало что знаю, — сказала фру Старк. — Но вы спрашивайте.

— Ничего, если я запишу наш разговор? — спросила Эрика, доставая диктофон из сумки.

Мортен бросил взгляд на жену, но та только пожала плечами:

— Ничего.

У Эрики засосало под ложечкой от волнения. Она хотела найти Эббу в Гётеборге, но раньше у нее руки не доходили до этого дела. А теперь эта женщина сама оказалась во Фьельбаке, и, может быть, проделанная Эрикой работа даст наконец результат.

— У вас что-нибудь осталось от родителей? Что-нибудь из этого дома?

— Нет, ничего. Приемные родители сообщили, что, когда я к ним попала, при мне была только сумка с одеждой. Но даже она была не из дома. Мама говорила, что какая-то добрая женщина сшила мне одежду и украсила вышитыми инициалами. Они у меня есть. Мама сохранила их на случай, если у меня родится дочь.

— Никаких писем, фото?

— Нет, ничего такого.

— У ваших родителей были родственники, которые могли забрать личные вещи?

— Нет, никого. Я говорила вашему мужу. Насколько я знаю, моих бабушек и дедушек не было в живых. Видимо, родители были единственными детьми в семье. Если у нас и есть дальние родственники, меня они никогда не искали. И никто не хотел меня удочерить.

Это прозвучало печально. Эрика сочувственно посмотрела на Эббу, но та только улыбнулась:

— Не нужно меня жалеть. У меня есть мама и папа, которых я обожаю, и брат с сестрой. Больше мне никто и не нужен.

Эрика улыбнулась:

— Рада слышать.

Фру Старк нравилась ей все больше.

— Вам еще что-нибудь известно о ваших биологических родителях? — продолжила она расспросы.

— Нет. Я и не пыталась ничего разузнать. Конечно, мне интересно, что с ними произошло, но мне не хотелось, чтобы это влияло на мою жизнь. А еще мне не хотелось расстраивать маму и папу расспросами, чтобы они не думали, что мне их недостаточно.

— А вы не думаете, что интерес к корням возник бы с появлением у вас детей? — осторожно спросила Эрика.

— У нас был сын, — отрезала Эбба.

Эрике словно дали пощечину. Она вздрогнула. Такого ответа она не ожидала. Ей хотелось расспросить подробнее, но собеседница всем своим видом давала понять, что делать этого не стоит.

— Мы же переехали сюда. Это можно считать попыткой узнать о своих корнях, — вставил Мортен. Он нервно ерзал на стуле, и писательница заметила, что супруги неосознанно отодвинулись подальше друг от друга на скамейке. Казалось, близость была им невыносима. Атмосфера стала напряженной, и у Эрики сразу появилось ощущение, что она вторгается в чужое личное пространство.

— Я кое-что узнала о вашей семье. Если захотите, могу дать вам материалы. Они у меня дома, — предложила она.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответила Эбба безрадостно.

Она абсолютно потеряла интерес к разговору. Эрика поняла, что продолжать бесполезно, и поднялась.

— Спасибо, что уделили мне время. Я позвоню вам, или вы позвоните мне.

Она достала блокнот, записала свой номер телефона и адрес электронной почты, вырвала листок и протянула его супругам. Потом отключила и убрала в сумку диктофон.

— Вы знаете, где нас найти. Мы ремонтируем дом круглые сутки, — ответил Старк.

— Понимаю. Вы сами справляетесь?

— По мере возможности.

— Если вы знаете кого-нибудь, кто разбирается во внутренней отделке, можете нам посоветовать, — добавила Эбба. — В этом мы с Мортеном слабоваты.

Эрика хотела было уже сказать, что, к сожалению, таких знакомых у нее нет, как вдруг ее осенила идея.

— Кажется, я знаю человека, который вам подойдет. Я с вами свяжусь.

Попрощавшись, писательница вернулась к крыльцу. Турбьёрн как раз инструктировал своих сотрудников.

— Как дела? — крикнула ему Эрика, стараясь перекричать звук пилы.

— Тебя это не касается! — крикнул в ответ Турбьёрн. — Но я все расскажу твоему мужу, так что можешь допросить его вечером.

Женщина рассмеялась. По дороге к лодке она гадала, куда делись личные вещи семьи Эльвандер и почему Старки так странно себя ведут. Что стало с их сыном? И действительно ли они не знают, кто пытался поджечь их дом? Разговор с Эббой не дал ничего нового, но Эрике все равно было о чем подумать по дороге домой.

Йоста тихо ворчал себе под нос. Критику Мелльберга он давно перестал принимать близко к сердцу. Какая разница, взяты домой архивные материалы или нет? Результат важнее. Тем более что так трудно достать информацию, которая не занесена в архив! А теперь благодаря Флюгаре им не нужно часами искать нужную папку в куче других бумаг. Йоста открыл папку. Сколько часов своей жизни он потратил на размышления о том, что тогда случилось в интернате! Сколько раз просматривал эти фотографии, читал протоколы допроса и отчеты об осмотре места преступления… Но все было безрезультатно. А чтобы добиться результата, нужна методичность. Патрик попросил его составить порядок очередности, в которой они будут опрашивать участников прошлого расследования. Очень важно начать с правильного конца. Йоста погрузился в бессмысленные протоколы опроса свидетелей. Прочитав их бесчисленное количество раз, он знал, что там нет ничего полезного и что если их и читать, то смысл нужно искать между строк. Но ему было сложно сконцентрироваться. Мысли все время обращались к девочке, которая стала совсем большой. Было так удивительно увидеть ее снова и сравнить ее настоящую с той, которую он представлял в своем воображении. Старый полицейский нетерпеливо ерзал на стуле. Давно уже он не испытывал энтузиазма по поводу рабочих заданий. И хотя это дело не оставляло Йосту в покое, его мозг отказывался принимать незнакомую реальность. Отложив протоколы, он обратился к снимкам. Там были фотографии мальчиков, не поехавших домой на каникулы.

Флюгаре зажмурился, вспоминая тот прохладный пасхальный вечер 1974 года. Вместе с покойным коллегой Хенри Юнгом они подошли к белому дому. Было очень тихо, подозрительно тихо, но, может, так ему кажется теперь, когда он уже знает, что ждало их внутри. Тем не менее Йоста помнил, что тогда ему было не по себе. Они с Хенри переглянулись. Звонок в участок был крайне странным. Они не знали, чего ждать. Начальник приказал съездить на остров проверить. «Наверное, мальчишки шалят», — сказал он на прощание. Должно быть, хотел обезопасить себя на случай, если это было нечто более серьезное, чем проделки скучающих богачей. В начале осеннего семестра воспитанники доставляли местным неприятности, но после звонка начальника участка Руне Эльвандеру все прекратилось. Для Йосты было секретом, как директор добился этого, но в любом случае у него получилось.

Они с Юнгом подошли к дверям. Из дома не доносилось ни звука, но потом вдруг тишину прорезал детский крик, заставивший их действовать. Стукнув в дверь только раз и не дожидаясь ответа, полицейские вошли в дом. «Эй!» — крикнул Флюгаре. Теперь, сидя за столом в участке, он поражался тому, насколько хорошо все помнил — до мельчайшей детали. Им никто не ответил, но ребенок продолжал кричать. Они побежали на крик и застыли на пороге столовой. Маленькая девочка ползала по полу и душераздирающе кричала. Инстинктивно Йоста бросился к ней и взял малышку на руки.

— Где остальные? — спросил Хенри, оглядываясь по сторонам. — Эй, есть тут кто-нибудь?

Ответа не последовало.

— Посмотрю наверху! — крикнул он напарнику, и тот, занятый попытками успокоить ребенка, кивнул.

Никогда раньше Йоста не держал маленьких детей на руках и не знал, как сделать так, чтобы плач прекратился. Он неумело укачивал малышку, гладил ее по спинке, напевал какую-то мелодию. К его удивлению, это сработало. Плач перешел во всхлипывания, и девочка уткнулась личиком в его плечо. Он чувствовал, как ее грудь вздымается и опускается при каждом всхлипе. Йоста продолжал укачивать ребенка, чувствуя, как его переполняют эмоции, которые невозможно описать словами.

Хенри вернулся в столовую.

— Наверху никого нет.

— Куда они подевались? И как могли оставить такого маленького ребенка одного? Черт знает что могло с ней случиться!

— Да, и кто, черт побери, позвонил в полицию? — Сняв кепку, Юнг задумчиво почесал голову.

— Может, они пошли прогуляться по острову? — спросил Йоста, оглядывая стол с недоеденным пасхальным обедом.

— Бросив еду? Разве люди так поступают?

— Нет, не поступают.

Хенри надел кепку, повернулся к Флюгаре с девочкой и со словами «Что такая малышка делает тут совсем одна?» начал сюсюкать с ребенком. Но малышка тут же начала рыдать и так крепко вцепилась Йосте в шею, что ему стало трудно дышать.

— Не пугай ее, — сказал он напарнику, чувствуя необыкновенное тепло где-то внутри. Если бы их с Май-Бритт сын выжил, он бы тоже так его обнимал. Но полицейский прогнал эти мысли. О грустном он себе думать запретил.

— А лодка на месте? — спросил он, когда девочка немного успокоилась.

Хенри нахмурил лоб.

— Там была лодка у причала. Но, по-моему, у них две. Мне кажется, они осенью купили лодку Стена-Ивара, а там, у причала, сейчас осталась старая. Но не могли же они уплыть без ребенка? Это ж надо совсем разума лишиться! Впрочем, кто их, городских, знает…

— Инес не городская, она родом отсюда, — поправил его Йоста. — Ее семья живет во Фьельбаке уже много поколений.

Его напарник вздохнул.

— Странно все это. Придется взять девочку с собой и подождать, когда они объявятся.

— Накрыто на шестерых, — заметил Флюгаре.

— Пасха же. Семейный обед.

— Думаешь, можно вот так просто уйти? — спросил Йоста. Ситуация была престранная, и ему было совсем непонятно, что делать. Подумав, он добавил: — Мы сделаем, как ты сказал. Возьмем с собой девочку. Если никто не объявится, вернемся сюда завтра. А если они не вернутся и завтра, будем считать, что что-то случилось. В таком разе этот дом — место преступления.

Все еще не зная, правильно ли они поступают, полицейские вышли из дома и плотно прикрыли за собой дверь. Спустившись к причалу, они увидели приближающуюся лодку.

— Смотри, это старая лодка Стена-Ивара! — показал Хенри. — Там много людей! Может, это семья малышки?

— Если так, я задам им жару. Оставить вот так ребенка одного в доме! Они заслужили хороший выговор.

Юнг побежал на причал. Йоста поспешил было за ним, но быстро замедлил шаг из страха упасть вместе с девочкой. Лодка пристала к берегу, и на причал спрыгнул подросток лет пятнадцати с черными как смоль волосами. Вид у него был рассерженный.

— Что вы делаете с Эббой? — крикнул он.

— А ты кто такой? — спросил Хенри, оглядывая подростка. Тот стоял перед ним, уперев руки в боки. Еще четверо мальчиков спустились на берег и подошли к полицейским.

— Где Инес и Руне? — спросил черноволосый подросток. Остальные молчали. Сразу было понятно, кто среди них главный.

— Мы тоже хотели бы это знать, — ответил Флюгаре. — Нам позвонили в полицию и сообщили, что на острове что-то произошло, но когда мы приплыли, то нашли в доме только эту девочку.

Мальчик удивленно уставился на него.

— Там была только Эбба?

Значит, ее зовут Эбба, подумал Йоста, еще крепче прижимая к себе малышку.

— Вы воспитанники Руне? — спросил Хенри грозно, но подросток не испугался. Он спокойно ответил полицейскому:

— Да, мы учимся в его школе и остались здесь на каникулах.

— Где вы были? — поинтересовался Йоста.

— Мы были на рыбалке. Семья директора устроила пасхальный обед, но нас не пригласили, и мы решили отправиться половить рыбу.

— И как улов? — недоверчиво спросил Юнг.

— Превосходный! — ответил мальчик, показывая на лодку.

Йоста глянул туда и увидел невод, полный рыбы.

— Вам придется поплыть с нами в участок, — сообщил Хенри, направляясь к лодке.

— А помыться сначала нельзя? А то мы все рыбой провоняли, — робко спросил один из мальчиков.

— Делайте, как сказал полицейский! — прикрикнул на него черноволосый подросток и повернулся к стражам порядка. — Разумеется, мы поедем с вами. Простите, что я был груб вначале. Мы испугались, увидев Эббу с незнакомцами. Меня зовут Леон Кройц.

Он протянул руку Йосте.

Хенри уже ждал их в лодке. С Эббой на руках Йоста зашел на борт. Мальчики последовали за ними. Он бросил последний взгляд на дом. Куда, черт побери, все подевались? Что произошло?

Йоста вернулся в настоящее. Воспоминания были такими живыми, что он снова пережил те ощущения, которые тогда испытал, прижимая к себе девочку. Потянувшись, он достал фотоснимок. Его сделали в участке в тот день. На нем были запечатлены пятеро подростков: Леон Кройц, Себастиан Монссон, Йон Хольм, Перси фон Барн и Йозеф Мейер. У всех были растрепанные волосы, грязная одежда и мрачный вид. У всех, кроме Леона. Он улыбался в камеру и выглядел старше своих лет. Его можно было назвать красавцем, отметил Йоста, глядя на фото. Тогда он об этом не думал. Леон Кройц. Интересно, как сложилась его жизнь? Флюгаре сделал пометку в блокноте. Из всех мальчиков только он отложился у него в памяти. Может, с него и стоит начать?