Анти-Горбачев-4

Глава 11

Двусторонние вопросы, которые счел нужным затронуть Миттеран, оказались не настолько интересны, чтобы что-то о них говорить. Романов в ходе беседы не раз пожалел, что Францией больше не руководит генерал Де Голль — это был настоящий сильный лидер, умевший ставить цели и добиваться их выполнения… не всех, конечно, но многих. И заставить уважать не только себя, но и законные интересы страны. А Миттеран этот опять начал смотреть в рот заокеанским начальникам…

— Спасибо, мсье президент, — сказал на прощание Романов вежливую и ни к чему не обязывающую фразу, — за интересный и полезный обмен информацией, все ваши пожелания будут рассмотрены в полном объеме. А мы продолжим общение завтра уже непосредственно в Ле Бурже.

Разместили советскую делегацию в пригородном замке Шато де Ментенон, это довольно далеко от Парижа, но почему-то наши и французские администраторы согласовали именно его. Это оказался целый комплекс зданий с огромной серой башней по левую сторону. В качестве сопровождающего лица к советскому лидеру прикрепили Ольгу, русскую по происхождению, дочь известной поэтессы Ирины Одоевцевой.

— Замок де Ментенон, — провела она небольшой ликбез Романову, — был построен в сегодняшнем виде в пятнадцатом веке казначеем Людовика 12-го Жаном Коттеро…

— Что вы говорите? — изумился Романов, — выходит ему уже почти пятьсот лет?

— Да, около того, — кивнула она головой, — затем он много раз переходил из рук в руки, пока не оказался в собственности семьи Ментенон. Франсуаза Ментенон стала фавориткой короля Людовика 14-го и в это время произошла масштабная реконструкция всего поместья, в частности построен вот этот акведук, подводящий воду от рядом расположенной реки.

— А канал вокруг замка зачем? — поинтересовался генсек.

— Это так называемый канал Людовика 14-го или просто канал Европы, — сообщила Одоевцева, — когда-то имел хозяйственное значение, а сейчас просто элемент интерьера.

— А ведь я, кажется, видел панораму этого замка в каком-то французском фильме… — задумался Романов.

— Да, — быстро согласилась Одоевцева, — здесь снимался, например, «Фанфан-тюльпан»…

— Точно, — обрадовался Романов, — там я его и видел — Жерар Филип спасал дочь короля во дворе этого замка. Но не только… недавно вы привозили совсем новый фильм на Московский фестиваль, там тоже была вот эта площадка, обрамленная каналом.

— А это, наверно, «Профессионал», — ответила она, — с Жаном-Полем Бельмондо в главной роли. Он совсем недавно здесь снимался.

— Да, наверно… — подумав, сказал Романов, — как, кстати, поживает Жан-Поль, не знаете?

— Если честно, то не знаю, — улыбнулась Одоевцева, — но могу узнать… давайте уже пройдем в ваши апартаменты.

Апартаменты были такими же шикарными, как и внешний вид замка. Романов мельком осмотрел их и продолжил беседу с сопровождающей.

— Ольга… могу я вас так называть?

— Да, конечно, — легко согласилась она.

— Вы ведь родственница той самой знаменитой Ирины Одоевцевой?

— Дочь, — согласно кивнула она, — единственная.

— Как поживает ваша мама?

— Как вам сказать, — ответила Ольга, — не очень хорошо… ей уже 80 лет — как можно поживать в таком возрасте?

— Она ведь из той самой линейки серебряного века… — то ли спросил, то ли утвердительно сказал Романов, — стояла в одном ряду с Гумилевым, Бальмонтом, Ахматовой и Гиппиус…

— Все верно. А еще она была в дружеских отношениях с Блоком, Брюсовым и Андреем Белым.

— Надо же, ваша мама это прямо живая история… а что, если ей перебраться на свою историческую родину — что она забыла здесь на берегах Сены и Луары?

— Она живет в Сан-Тропе, — поправила его Ольга, — это берег Средиземного моря.

— Все равно очень далеко от ее родного Петербурга-Ленинграда… а я, как уроженец города на Неве, оказал бы ей в этом всемерную помощь.

— Хорошо, я передам ваше предложение маме, — согласилась Ольга, — а сейчас у нас в программе дня значится ужин…

А за ужином Романов разговорился с министром иностранных дел Воронцовым насчет польского вопроса.

— Юлий Михайлович, — обратился он к нему после того, как принесли горячие блюда, — а что у нас сейчас с поляками, просветите меня, пожалуйста.

— Охотно, Григорий Васильевич, — тут же отозвался тот, — видимых проблем на этом фронте не наблюдается… Ярузельский крепко держит в руках нити управления государством, оппозиция частично интернирована, частично эмигрировала. Те, что остались в стране и на свободе, ведут себя тихо и незаметно. Никаких волнений типа того, что произошло в Гданьске в 80-м году, не просматривается даже при всем желании.

— Так-так-так, — забарабанил Романов пальцами по лакированной поверхности шикарного дубового стола, — а вот местный президент только что мне совсем другое рассказал…

— Что именно?

— Что оппозиция в Польше есть, и на Западе вообще и во Франции в частности внимательно следят за происходящими в Польше событиями… вот этот документ он мне передал, — и Романов открыл ту самую папочку с одним листочком.

Воронцов взял его, внимательно прочитал, после чего ответил не совсем дипломатичным образом:

— Собака лает, караван идет. Можно просто не обращать внимания на озабоченности Запада вообще и Франции в частности.

— Тоже неплохой вариант, — согласился Романов, — но я все же думаю, что есть смысл разобраться в этих процессах. На обратном пути мы сможем завернуть в Варшаву?

А на следующее утро кортеж советского лидера выдвинулся в пригород французской столицы Ле Бурже. Это местечко было совсем недалеко от центра Парижа, десяток-полтора километров на северо-восток.

— А как переводится это название? — спросил по дороге Романов у Ольги (она продолжила сопровождать делегацию и за пределами замка).

— Если в лоб переводить, — ответила она, — то это будет просто буржуа, капиталист по-русски.

— А если не в лоб?

— Тогда это такой сорт хлеба, его начали выпекать как раз в этих местах.

— Интересно, — погрузился в размышления Романов, — надо будет попробовать этот ле бурже…

— Я распоряжусь — на обед у вас будет именно он, — ответила Ольга.

— С чего у нас начинается программа? — спросил генсек уже у Силаева, текущего министра авиационной промышленности СССР.

— Так, — пошелестел тот бумажками, — сначала знакомство с советской делегацией и показ представленных образцов. Затем две короткие встречи — с иракским президентом Хуссейном и наследным принцем из Саудовской Аравии Абдуллой Аль-Саудом…

— Прямо как герой «Белого солнца пустыни», — заметил Романов.

— Верно, — согласился Силаев, — только в фильме это отрицательный персонаж, а у нас наоборот.

— Вы смотрели «Белое солнце пустыни»? — обратился Романов к Ольге.

— Кажется да, — наморщила она лоб, — это где спасали гарем восточных женщин?

— Точно… любимое кино советских космонавтов, — продолжил Романов, — они его смотрят перед каждым запуском на орбиту. А теперь вот его герой живьем перед нами предстанет… а Джавдета в саудовской делегации случайно нет?

— У меня не указано, Григорий Васильевич, — ответил Силаев, — но в принципе может и такой человек у них значиться.

— У киношного Абдуллы было 12 жен, — вспомнил еще и такой факт наш генсек, — а у этого сколько?

— Я не знаю, — честно признался Силаев, — но наверно тоже немало.

— Я могу дать справку, — неожиданно выступила Ольга, — а Абдуллы Аль-Сауда одиннадцать жен на данный момент.

— Тоже неплохо, — развеселился Романов, — и есть куда расти.

После проверки документов кортеж Романова пропустили прямо на летное поле, где уже стояли в шахматном порядке разнообразные летательные аппараты из почти всех стран, где они производятся.

— Сначала едем в наш павильон, — распорядился Силаев, — там у нас встреча с сотрудниками авиазаводов… тех, продукция которых представлена здесь.

— А если конкретнее? — потребовал Романов.

— Можно и конкретнее, — Силаев перевернул очередной листок и зачитал, — Ульяновский авиационно-промышленный комплекс, там собирают Русланы…

— А разве их не в Киеве делают? — удивился генсек.

— В Киеве тоже, но этот конкретный образец собран в Ульяновске, — пояснил Силаев, а потом продолжил, — Казанский авиазавод делает ТУ-22, Комсомольск-на-Амуре отвечает за СУ-27 и, наконец, ИЛ-86 это Воронеж.

— А разве Илы собирают не в Ташкенте? — спросил Романов.

— Ташкент отвечает за транспортники ИЛ-76, — ответил Воронцов, — а пассажирские широкофюзеляжники это Воронежский завод номер 64.

— Гм… — задумался Романов, — отстал я, значит, от жизни.

А тем временем кортеж остановился около павильона с советским флагом, встречала его многочисленная группа из нашей делегации. Силаев представил Романову руководителей авиационных ведомств, а далее ход встречи был нарушен нашим лидером.

— А давайте сразу пройдемся по нашей продукции, — отказался он следовать в павильон, — покажите, так сказать, товар лицом.

И в течение следующего часа Романов с большим интересом изучал продукцию отечественной авиационной промышленности. Особенно ему понравился тяжелый транспортник АН-124, он даже посидел в кресле пилота и понажимал разные кнопки и рычаги, благо, что все было обесточено.

— Так говорите, что это самый грузоподъемный самолет в мире? — спросил он у главного инженера УПМК с фамилией Абдулин и со сложным именем, которое не выговоришь.

— Так точно, товарищ генеральный секретарь, — вытянулся тот во фронт, — до сих пор самым грузоподъемным был американский С-5 Гэлакси, он брал на борт 110 тонн груза. А теперь в лидерах Руслан — у него в фюзеляж умещается 120 тонн.

— Это ведь три стандартных советских танка? — уточнил Романов.

— Абсолютно верно, — Абдулин продолжил стоять по стойке смирно, — или восемь бронетранспортеров типа БТР-80. Или 440 парашютистов в полной боевой выкладке.

— Правда? — удивился генсек, выбираясь из пилотского кресла, — насколько я знаю, десантирование с этого типа самолетов не предусматривается.

— Было две опытных операции, — доложил Абдулин, — все прошло без сбоев, но дальнейшее решение по использованию Русланов в этом направлении пока не принято.

— И правильно, что не принято — с десантированием прекрасно справятся и ИЛ-76, а это уникальное устройство лучше использовать в других областях…