Анти-Горбачев-4

Глава 19

— Очень интересно, — Романов на секунду прикрыл глаза, потом продолжил, — в рядах заговорщиков наблюдается разброд и шатания… от Лжедмитрия начинают убегать самые близкие соратники — так?

— Да, очень похоже, — не стал спорить Воронцов, — будете разговаривать с Кунаевым?

— А куда же я денусь, — вздохнул Романов, — буду, конечно… не расскажете, что там за стрелок такой на площади выискался?

— Вы не поверите, Григорий Васильевич, — отвечал министр, — но это не стрелок, а в некотором смысле стрелочница…

— Женщина? — искренне удивился генсек.

— Да, причем еврейка, причем родом с Западной Украины.

— Вторая Фанни Каплан у нас появилась, — начал размышлять вслух Романов, — она же тоже где-то там родилась, на Волыни кажется. И по какой причине эта Каплан решила меня убить?

— Сказала, что вы лично не выпустили на лечение за границу ее мать, она и умерла здесь…

— Странно, — задумался Романов, — я, кажется, к еврейской эмиграции никогда отношения не имел… ну ладно, давайте досмотрим пресс-конференцию.

Товарищей, которым доверили задавать вопросы, отбирали, судя по всему, очень тщательно, так что ничего особенно острого не прозвучало. Романова заинтересовал только сотрудник газеты «Советская Россия» с трудновыговариваемой фамилией. Он поинтересовался национальным вопросом — будут ли изменения в этой политике и если да, то какие именно. На что Алиев достаточно нервно ответил, что национальная политика будет полностью преемственной и изменения если и состоятся, то после тщательных обсуждений. Тогда товарищ из «Советской России» не унялся и напрямую спросил про референдум в Карабахе — не ожидается ли аналогичных мероприятий в других регионах страны. Алиев совсем нервно ответил, что в обозримом будущем такого больше не предвидится.

— Нервничает Гейдар, — заметил Романов, — и руки у него немного дрожат, заметили?

Воронцов подтвердил дрожание рук, а тут снова зашел главврач и доложил о прибытии товарища Кунаева.

— Пусть заходит, — согласился Романов, — поговорю с человеком.

— Пятнадцать минут, — предупредил Лебедянцев, — больше не разрешаю — вам отдыхать надо.

Романов согласился, и в палату зашел первый секретарь ЦК Компартии Казахстана и член Политбюро с 1971 года. Он был хмур и озабочен и первым делом попросил аудиенции наедине с генсеком.

— Юлий Михайлович, выйдите, пожалуйста, — предложил Романов Воронцову, тот молча покинул палату, — присаживайтесь, Динмухамед Ахмедович, я внимательнейшим образом вас слушаю.

— Как ваше здоровье, Григорий Васильевич? — первым делом поинтересовался тот.

— Спасибо, уже идет на поправку — врачи говорят, что ничего жизненно важного не задето.

— Это хорошо, это хорошо, — пробормотал Кунаев, — я думал, что террористы в нашей стране остались в глубоком прошлом, ан оказалось, что нет. Кто на вас покушался, установили?

— Разбираются, — не стал вдаваться в подробности генсек, — расскажите лучше, что там в Москве творится — за последние сутки я совсем выпал из контекста.

— Хочу повиниться перед вами, — сходу бухнул заготовленную версию Кунаев, — как говорят у нас на Востоке — шайтан попутал.

— Шайтан это черт что ли? — уточнил Романов.

— Да, приблизительно то же самое, — пустился в богословские уточнения Кунаев, — в переводе с арабского это слово значит «заблуждение», вот я и заблудился немного… а чтобы отогнать злых шайтанов у нас на Востоке принято обратиться непосредственно к Аллаху — он помогает.

— То есть вы меня сейчас в роли Аллаха позиционируете? — усмехнулся Романов, — ну-ну, хотя я, пожалуй, до него не дотягиваю. И что там ваш шайтан сказал?

— Он сказал присоединиться к группе заговорщиков, чтобы убрать вас из кресла Генерального, — полностью открыл карты Кунаев, — и я не совладал с соблазном. Однако сегодня после просмотра передачи, где вы произносили речь рядом с Мининым…

— Ее все-таки прокрутили по телевидению?

— Да, в половине третьего по Первому каналу… так вот после нее морок шайтановых слов развеялся и я осознал, что был в корне неправ.

— Образно выражаетесь, — усмехнулся Романов, — но в целом я вас понял и объяснения принял. Расскажите лучше поподробнее о планах шайтана — кто, когда, где и главное почему затеяли такую перестановку в Кремле?

Но тут открылась входная дверь, и в нее вошел главврач с очень решительным выражением на лице.

— Григорий Васильевич, во-первых, пятнадцать минут истекли и вашему посетителю надлежит удалиться…

Кунаев без лишних слов встал и вышел, а Романов уточнил.

— А во-вторых что?

— Приехала группа медицинских специалистов из четвертого управления Минздрава, во главе с Чазовым. Они хотят осмотреть вас…

— Я не возражаю — пусть осматривают.

И сразу же вслед за этим в палату зашли трое, Чазов и еще двое в белых халатах. Главный медицинский специалист страны был относительно молод… относительно своих пациентов, конечно — 56 лет это не возраст для Политбюро. На лице у него играла приветливая улыбка.

— Добрый день, Григорий Васильевич, — поздоровался он.

— Вечер уже, Евгений Иванович, — поправил его генсек, — а так-то да, добрый…

— Позвольте представить вам моих коллег, — продолжил Чазов, нисколько не смутившись, — слева товарищ Канунников, справа Штейн, мои заместители по четвертому управлению. Как ваше самочувствие?

— Спасибо, уже идет на поправку, — ответил Романов, — непрофильный я пациент для вашего управления сейчас — у вас же там одни сердечно-сосудистые дела…

— Не только, — Чазов сел на единственный в палате стул, остальные остались стоять рядом, — неврология тоже случается. Но огнестрельных ранений — это да, давненько не видел. Куда попала пуля, покажете?

Романов откинул одеяло и показал пальцем примерное место ранения.

— Могло быть и похуже, — заметил Чазов, внимательно рассмотрев бок пациента, а потом позволил себе критическое замечание, — и куда только ваша охрана смотрела?

— Я недавно пролистал одну книжку по этой теме, — ответил Романов, уложив одеяло на место, — там было сказано, что телохранители в среднем предотвращают не больше десяти процентов покушений на жизнь охраняемых лиц. Так что все в пределах статистических погрешностей…

— Давайте так договоримся, Григорий Васильевич, — Чазов пропустил мимо ушей реплику о статистике, — перевозить вас в столицу пока нет необходимости, да и небезопасно это, но и в городской больнице вам оставаться не годится. Я тут вчерне обсудил вопрос с местными руководителями — километрах в десяти отсюда в одном загородном поселке есть прекрасная дача, она будет полностью предоставлена вам. Я лично проконтролирую переезд и обустройство на новом месте. Ваша супруга уже едет сюда и присоединится к вам на этой даче.

— Не возражаю, — немедленно откликнулся Романов, — а теперь вы может быть что-нибудь расскажете о том, что же произошло в Кремле за последние сутки?

— Григорий Васильевич, — прижал обе руки к груди Чазов, — я человек маленький и о том, что происходит в высоких коридорах власти, знаю постольку-поскольку… что в народе говорят, могу передать.

— Ну передайте хотя бы это, — согласился Романов, — в народе у нас всю правду знают даже лучше, чем в коридорах власти.

— Хорошо, — Чазов кивнул своим коллегам, и они покинули палату, так и не сказав ни одного слова, — в курилке нашей лечебницы сегодня слышал — паны дерутся, а у холопов чубы трещат, было там сказано.

— Ну это известная поговорка, — поморщился Романов, — а чего-нибудь более практического там не услышали?

— Сказали, почему же нет, — улыбнулся Чазов, — азербайджанца нам только в начальники не хватало, сказали, тот, что был, хотя бы русский.

— Тоже верно, — ответно улыбнулся генсек, — а еще что?

— Если совсем честно, то поругивают вас, Григорий Васильевич, — пустился в откровения Чазов, — говорят, что при Леониде Ильиче спокойнее как-то было, а сейчас сплошные нововведения какие-то…

— Это нормально, — отвечал Романов, — я бы удивился, если б меня не ругали. Но в целом-то жизнь в стране все же получше, чем год-два назад, с этим трудно спорить.

— Да, — вздохнул Чазов, — с этим точно не поспоришь, жить стало лучше, жить стало веселей. Давайте уже будем перебираться в более спокойное место…

Переезд в Зеленый город (а именно это загородное место имел ввиду Чазов) прошел спокойно и буднично. Каталку с генсеком задвинули в медицинский РАФик, сзади пристроились две Волги с охраной, и весь этот кортеж без мигалок, чтобы не создавать лишнего шума, отправился по улице Родионова на дачу первого секретаря обкома.

Высокие железные ворота, выкрашенные в защитный зеленый цвет, автоматически сдвинулись в сторону, пропустив все три экипажа на территорию дачи. Не такая уж она и огромная была, и дача, и территория, и всего в два этажа. А у порога Романова уже ждала его супруга Анна Степановна.

— Здравствуй, Аня, — сказал ей генсек, когда она расцеловала его прямо на каталке, — боевое ранение вот получил.

— Неугомонный ты у меня, — только и смогла ответить она.

А Чазов добавил, затянувшись сигаретой:

— А я ведь здесь неподалеку родился — вон туда если свернуть, направо с главной аллеи, а не налево, там будет деревня Ройка, моя малая, так сказать, Родина…

— Съездите, — ответил ему Романов, — навестите того, кто там остался…

— Обязательно.

Когда Романова закатили в большой зал на первом этаже, он тут же осведомился:

— А связь здесь имеется?

— Ну конечно имеется, Григорий Васильевич, — сказал Христораднов, он присоединился к кортежу по дороге, — ведомственное же сооружение, и АТС-1, и АТС-2 в комплекте.