Антипара

Глава 76

Бартош поднялся в полный рост и посмотрел на Говена с открытой ненавистью. Мой отец же не смотрел на баро, он устремил свой взгляд в мою сторону. Лицо его как будто успело осунуться за то время, что я его не видела, а рыжие пряди отливали серебром.

— Велислава, — голос ректора академии Равновесия дрогнул, и я вместе с ним. Говен никогда так со мной не разговорил. Так, словно я была любимой дочерью, за которую он переживал. Но ведь этого быть не могло. — Иди ко мне!

— Нет, — мотнула я головой.

— Нет! — воспротивился вместе со мной Бартош. Он даже руки расставил и стал отступать в нашу сторону, однако мой отец в пару шагов настиг его и, ухватив за ворот, отпихнул в бок так, чтобы он не препятствовал нашему семейному воссоединению.

— Ты не смеешь мне перечить, Ваховский! Или ты забыл, кто спас твою жизнь после схватки с ведьмаком?

— С Алмасом? — лицо ацыга изменилось. Такая разительная перемена сильно бросалась в глаза, словно все остальное время мужчина носил маску и только сейчас снял ее. — Теперь это все объясняет!

— Объясняет, что? — вырвалось из меня, и я кинула тревожный взгляд через плечо. Богдан так и не пришел в чувства.

Только вот баро так просто не собирался отвечать на вопросы. Он был одержим одной лишь мыслью, одной целью.

— Пусть вернут мне Драко, иначе я уничтожу и ее, и этого поганого пса и…

В дом ворвался Чеслав Шкляркий, а за ним Деяр, Ждан и Добрыня. Пространства в избе почти не осталось, однако я чувствовала, что сейчас происходит что-то значимое. А еще то, что правда на нашей стороне, чтобы тут Бартош не говорил.

— Как ты смеешь угрожать ректору? — воскликнул магистр, расправляя руки и призывая к них туман. — Еще одно такое подобное слово, и я сообщу в Паламенд о нарушении вашего соглашения.

— Боюсь-боюсь, — ацыг прижал руки к щекам и картинно распахнул глаза. Он глумился над нами и даже не стеснялся этого. И его явно не пугало наше численное преимущество. — Иного от верви ждать и не приходится.

И тут Бартош резко замолчал, тогда как лицо магистра вытянулась. Но лишь на миг.

— Быть того не может, — прошептал он.

— И ведь надо было на таком пустяке попасться, — проворчал баро. — И все из-за тебя, долговязый. Никогда тебя не любила. Никогда. Все время мне палки в колеса вставлял. И сейчас… Эх.

— Да что здесь происходит? — взревел Говен, и адепты у дверей достали свои кинжалы, ощущая накал обстановки. В любой момент могло случиться нечто непредвиденное. Нечто непоправимое.

— А то, мой милый друг…

— Это не баро, — уверенно заявил Чеслав. — Это личина!

— Это правда? — спросил отец, но я уже знала ответ. Тогда в коморке шатра я видела нить, идущую от сердца Лалы к сердцу Бартоша… Но я не обратила внимание на то, что эта нить выходила из спины главы ацыгов и убегала… в туман. Но я ведь думала, что это туман ацыга, а теперь я в этом уже сомневалась. И если это не баро, то…

— Ты, — указала я в сторону Бартоша трясущейся рукой. — Ты та самая ведьма.

— Та самая? — ацыг расплылся в неестественной улыбки и наклонил голову вбок. — Интересно.

— Эйш, — магистр сделал шаг к баро, но тот лишь рассмеялся, запрокинув голову.

— А ты, оказывается, злопамятный. Да, вервь? Как был дылдой, так таким же и остался. Кожа да кости. Хуже мертвяка.

Чеслав сжал свой клинок сильнее, и я была готова поклясться, что магистр прилагает все усилия, чтобы не напасть на Бартоша. Потому что он понимал, Эйш находится далеко отсюда. А тело ацыга нельзя было ранить, хотя ведьма всеми силами и добивалась обратного.

— Зачем тебе ребенок?

— Вернуть то, что этот, — она провела рукой по своему лицу. — Отобрал у меня.

Алмас Мруз. Ведьмак. И самый настоящий мерзавец и убийца. Вот на кого она намекала.

— Так значит, все слухи о том, что у ведьмака был сообщник — правда? — вырвалось из моего рта непроизвольно. — И все это время вы ждали момента, чтобы его вернуть.

— Сообщник? Сообщник⁈ Да как ты смеешь, — мое заявление вывело ведьму из себя. — Мы любили друг друга больше жизни. Он был моей Тьмой. Всем туманом Нави. А вы отняли его у меня! — Бартош говорил, захлебываясь собственной слюной от переполняющей его ненависти. — Но глупо было думать, что я не найду способа вернуть его. Вернуть мой алмаз к жизни! Где Драко? Говори!

Мужчина прожег меня взглядом насквозь. Казалось, что он может увидеть мои мысли. Было страшно, но сейчас я находилась среди своих и знала, что меня защитят.

— И не подумаю!

Баро зарычал. Яростно. Дико. Безумно. Раскинув руки, лжеацыг стал притягивать к себе туман, показывая всю мощь своих способностей.

— Ну, раз вы не хотите возвращать мне Драко, то я уничтожу все, что вам дорого! Разнесу Бедрус к чертям собачим! Вы еще пожалеете, что встали на моем пути!

Тело Бартоша стало трясти, и мой отец стал стремительно вырисовывать пассы руками.

— Чеслав, она уходит!

— Черт, — выругался магистр и кинулся к телу баро, наплевав на туман и опасность, что еще исходила от ведьмы.

— Глупцы!

Яркая вспышка озарила комнату, и нас откинуло ударной волной от Бартоша. Я налетела на Богдана, повалила стул, а рядом приземлился Говен.

— Доченька, ты в порядке, — прижимая ладонь к груди, спросил ректор.

Но все, что я могла ответить, было:

— Доченька?

Говен открыл было рот, чтобы ответить, но прямо подо мной раздался приглушенный кашель, и я перевела взгляд на колдуна.

— Богдан! Ты жив!

— Вели…

Момент нашего воссоединения оказался до боли странным, потому что с другого конца комнаты раздался протестующий крик:

— Она сняла личину. И исчезла… Эйш ушла!

*Вервь — веревка.