Апокриф Блокады

Глава 16. Орехи для диктатуры пролетариата

Отношение с высшими силами у меня сложное. Сказалась бы язычницей, но окрестили в детстве. Володя — точно был крещеный. О религии мы с ним всерьез не разговаривали никогда. И тем не менее… Третий день — это третий день. Сразу после подъема, чуть забрезжил рассвет, проскользнула окружной тропинкой к могиле.

Ни обрядов, ни молитв, ни ритуальных предметов. Два пластмассовых стаканчика, пара грибных хлебцов и Володина фляга. Отыскала в вещах, тщательно перерывая сумки. Маленькая, плоская, на две стопки. Коньяк. Наш последний коньяк из прошлой жизни. Совместно нажитое имущество, да… Наверное, я эгоистка… Рядом, в братской могиле, кое-как свалена куча народа, а я — пришла к своему единственному. А — плевать! Я так хочу.

Вспомнила примерный ритуал. От мысли соорудить лампадку отказалась сразу — ветер, туман и мелкое противное накрапывание (скорее всего, сбиваемая ветром с веток роса). Взамен живого огня воткнула в ещё рыхлую землю, у подножия памятного кола (надо хоть табличку на пленке отпечатать, пока тонер в лазерных принтерах не закончился), включенный электрический фонарик. Рядом вдавила в грунт стаканчик. Щедро туда плеснула и накрыла половинкой хлебца. Остаток содержимого фляжки слила в собственную посуду. Выдохнула и, как учили, одним глотком втянула в себя чуть вязковатую пахучую жидкость… Хрустнула остатком лепешки… До настоящего хлеба этому творению местных кулинаров, как до Луны на четвереньках. Но, прогресс налицо… Съедобно и сытно.

Поймала себя на мысли, что пью без слов и пожеланий. Что желать? Кому? Человек служил власти. Ради власти рискнул всем что у него было и жизнями нескольких сотен посторонних людей. Власть его поманила, свела с ума… и убила…. Чужими руками, но так же неотвратимо, как мотылька летящего на огонь… А сколько таких мотыльков уже было и ещё будет? Жуткая всё же штука карьеризм. После вчерашнего ток-шоу — долго ворочалась без сна. Вспоминала. Заново проигрывала в голове свою жизнь и наши недавние планы. Забылась только под утро. И сразу, как поднялась на ноги — сюда. Думайте что хотите. Поминать или не поминать мужа — моё личное дело!

Мимо могил протопал наряд караульных. Почувствовала затылком равнодушные взгляды усталых, замерзших за ночное дежурство солдат. Вот уж кому мои переживания глубоко до фени. Добраться бы до теплой лежанки и горячей еды. Кстати, сегодня в моем "модуле" было ощутимо теплее, чем снаружи. Заработал электрический отопитель. Пар изо рта не шел… Наверное, жильё солдат обогревают лучше. Говорят, там плохо с одеялами. Синтетического тряпья много, только оно холодное.

Последний раз оглядела могилку. Подумав, опрокинула стаканчик с коньяком кверху дном. Хлебец можно оставить, пусть полакомятся бурундуки, а вот открыто стоящее спиртное может привлечь внимание недоброго человека. Наглого и жадного. Не хочу. Оно — для покойника… Фонарик светится совсем слабо. Сели батарейки. Придется забирать с собой. Вот такие мы теперь экономные. Пора прощаться… Впереди новый рабочий день.

К месту отбытия бригады "грибников" я опоздала. Тропинку, по которой ходила на поминки, загородили веревкой, украшенной красными тряпками и табличкой с надписью "Осторожно. Взрывные работы!" Быстро… Впрочем, Фортуна благоволит. Вместо свободной "сбруи", для катания по канату, мне оставлена бумажка — "В санчасть!". Знать бы заранее — путь бы срезала. Плохо жить без привычного мобильника. Что им от меня надо?

Ещё на подходе к "храму медицины" вопрос частично прояснился. Больно характерны позы и выражения лиц у сидящих на бревнышках возле приемного покоя. Очередь страдающих желудком, однозначно… Старые и молодые вперемешку. Сунулась внутрь, а знакомых, что бы спросить — никого… Хотя процесс в разгаре и даже столик "для анализов", при входе, с неизменной табличкой "Пробы кала и мочи", плотно заполнен продуктами жизнедеятельности. Совсем было, собралась пристроиться в общую очередь, но один из сидельцев меня узнал.

— Галина? Вас с противоположной стороны ждут, — похоже, предупредили. Действительно, двое. Один из "космонавтов" и какой-то молодой крепыш в рабочей робе не по росту. Наверное, из вчерашних возвращенцев.

— Здравствуйте! Нас прислали вам помогать. Дарья Витальевна сейчас будет, — ждем…

— А что, собственно случилось? — не могу сказать, что обожаю собирать грибы, но ставить клизмы (если меня мобилизуют в медицинскую бригаду) мечтаю ещё меньше. Хотя — нет, тогда мужики мне не нужны…

— Сказали — срочно обеспечить работу биохимической лаборатории. Вы только покажите, что и где.

— Ага! — главная врачица выросла рядом, как из-под земли, — Все в сборе? Пошли! — что характерно, в лес.

— Моя клетушка в другой стороне… — попыталась я уточнить маршрут, но от меня досадливо отмахнулись.

К счастью, шагали мы недолго. Довольно скоро выбрались на самую высокую точку лагеря. Кряжистая кедровая сосна (это в чаще, они высокие и стройные, а эта всю жизнь боролась с ветрами). Тянущиеся от неё в разные стороны канаты. Судя по истоптанной траве — новый транспортный узел. Место отправки в лес рабочих бригад. Лебедка, катушки, шанцевый инструмент. И великолепный обзор в три стороны сразу. Осенняя природа.

— Никого? — сама себя спросила Дарья Витальевна и повернулась к нам, — Дожила, спрятаться некуда. Даю установку! — ага, докучливые пациенты её с рабочего места выжили, она от них скрывается, — В лагере понос!

— Дизентерия? — с чего бы ей взяться, руки моем регулярно, отхожие места посещаем…

— Непривычная пища! Грядет эпидемия желудочных расстройств.

— И что?

— Кто придумал эту жуткую грибную диету? — а тон-то, тон! Вот ты какая, человеческая благодарность…

— Есть замена? — не оправдываться же, в самом деле. Что бы ты ни делал — всегда найдутся недовольные.

— Нет замены… Есть первые пострадавшие и лабораторные исследования их стула, — деликатная женщина, я бы прямо сказала — говна… — Ещё через сутки-двое, если судить по динамике, половина народа будет маяться животом. Четверть — слягут. Не говоря про серьезные осложнения. Запас активированного угля — почти на нуле

— Активированный уголь можно сделать самим… пусть не в таблетках, но вполне рабочий.

— Уже делают! — тогда в чем проблема? — Полумеры! Людям требуется нормальное трехразовое питание.

— Лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным… — Где же я им, посреди Сибири XVII века, раздобуду грамотно сбалансированный рацион?

— Сделайте! — это она серьезно? — Выбора-то нет, — как будто я сама не понимаю, — Или — мы, или — никто…

— А из чего? — простите, развитая пищевая промышленность в окружающем нас пейзаже отсутствует.

— Из того, что видим, — хоть тон сбавила, — Лаборатория в порядке?

— Несколько дней не заглядывала…

— Срочно начинай работать. Мужики помогут. Подключат коммуникации, обеспечат теплом и светом…

— Какой смысл? Если чего-то в рационе нет, то его просто нет. Негде взять! Вы же видите, что творится.

— Для начала — надо знать, чего именно нет. Сколько его надо. Это первый шаг. Потом, можно прикинуть, где может оказаться недостающее. Или, чем его можно заменить… — чего она меня учит?

— Я и так скажу, чего не хватает. Проще перечислить, что есть… Нужны жиры. Нужны сахара… Клетчатка, для формирования пищевых комков… Незаменимые аминокислоты… Микроэлементы. Полный набор витаминов…

— Вот и займись, — оп-паньки, — Начало-то хорошее, — батюшки, меня похвалили? — Надо закреплять успех.

— Мы здесь собрались, что бы попусту воздух сотрясать? Какой успех, здесь работы целому институту!

— Я тебя сюда притащила, что бы не подорвать зачатки авторитета единственного химика-пищевика. Кто лучше разбирается в вопросе? Вот и действуй, — мужики слушают перебранку с делано равнодушным видом, — Нужен институт? Создавай.

— Да я вообще не представляю, где взять всё необходимое и с чего начать!

— И не надо, — вмешивается в беседу "космонавт", — "Пусть каждый несет свой чемодан" Если что-то можно сделать — сделаем. Если это возможно добыть (украсть, отнять, поймать) — достанем. Вон, Игорь подтвердит…

— Точно! — серьезно отзывается морпех, — Если оно есть — притащим. Только опишите и скажите — где искать.

— Всё! — врачиха нас озадачила и собирается смыться, — Дальше разбирайтесь сами. Вечером доложите первые результаты. Отчет — мне. Ежедневно. Первая задача — срочно исправить рецептуру вашего, гм, "хлеба"…

— Да что не делай, мучным он от этого не станет! — как можно объяснить очевидные вещи?

— И не надо… Достаточно сходного химического состава, — изволила улыбнуться, — Это же суррогат!

— Не сомневайтесь, Дарья Витальевна, сделаем! — мужик, ты хоть знаешь, что несешь? — Это она маленько растерялась.

— Учтите, никаких публичных дебатов, что именно и сколько пихаете в наш рацион! Важен конечный результат.

— Мы сами первые пробовать будем, — пытается храбриться морской пехотинец. Да? Ну, тогда держитесь… И запасайтесь пипифаксом.

Когда я уходила из лаборатории последний раз — мысли, что туда придется возвращаться, не было вообще. Однако, идеи "нагадить на прощанье" — тоже не возникло. Зачем? У каждого — своя судьба. Если мои пробирки и химикаты кому-то пригодятся — да пускай. Казенное не жалко… Я даже приманки от грызунов обновила. Мало ли, когда дойдут руки разбирать чужие припасы? Теперь руки дошли. Мои… Странное ощущение. Как будто вернулась прошлое… Всё как прежде, Володя скоро придет… Прямо наваждение… И ничего-то не изменилось. И чисто. Пыли, почему-то, здесь нет совершенно… То ли трава собирает, то ли влажный воздух. Чуть было не взвыла, от невозвратности старой мирной жизни, но перетерпела. Вредно оно, при посторонних, слабость показывать. Щелкнула выключателем — света нет. Покрутила краники мойки — вода не течет. Там где стоял полевой телефон — болтаются два зачищенных проводка. Обернулась…

— Кабель мы — того… сняли в первый день, — объяснил инженер (он действительно инженер-конструктор), — Некогда было искать подходящий, — объяснять, что мародерка происходила в разгар аврала излишне, — Сейчас опять подключу. Воду придется в бак накачивать. А канализационные стоки пока сливать некуда.

— Опять копать? — морского пехотинца зовут Игорь. Рыть на холодном ветру (он опять поднялся) канализационную яму служивому явно не хочется.

— Зачем? Второй газогенератор — уже варят. Ставить будут неподалеку, протянем туда фекальную трубу. А пару-тройку дней — и на землю поплескать можно.

— Тогда, я быстро, — справедливости ради замечу, просто на землю парень шланг всё же не бросил, ямку "на пару штыков" — обозначил.

Без электричества моя работа стоит. Пришлось ждать и смотреть на чужую… Сетевого напряжения дико боюсь с детства. Видеть, как страшные провода без изоляции, от которых, только что, ярко загоралась "лампа-пробник", без всякого почтения скручивают и гнут голыми пальцами — невыносимо. Он что, совсем тока не боится? Фильм ужасов!

— Разве так можно? — мужик не сразу въехал в смысл сказанного, — А как же техника безопасности?

— По технике безопасности, — вот же тип, разговаривает, не прекращая крутить свои жуткие медяшки, — нас здесь должно быть трое. Кроме меня — напарник и бригадир… А ещё — плакат на щитке, до самого окончания работ, "Не включать, работают люди!". Да вот нету лишнего народа! Приходится самому, осторожно… — если он, как сейчас, работает "осторожно", то я — мать Тереза…

— А если ударит током? — слово "убьет" выговорить не посмела. Боюсь накаркать.

— Ну, дернет… — согласился мужик, спокойно подкручивая какой-то винтик в распределительном щитке, — Подпрыгну. Матюкнусь… Бывает…

— Так страшно же… — крышка ужасного ящичка с изображением молнии наконец-то закрылась, можно перевести дух.

— Как химики нюхают незнакомые реактивы?

— Вот так, — машинально показала намертво вбитое на студенческих лабораторных действие. Одна рука с пробиркой отведена от лица, второй делается жест "на себя", что бы осторожно вдохнуть неизвестные пары.

— А электрики, трогают детали, которые могут оказаться под напряжением, вот так, — инженер осторожно касается воображаемой токоведущей части внешней стороной пальца, заложив другую руку за спину и склонившись назад.

— Если разрядом скрутит, то сам собой отпрыгнешь?

— Примерно, — морпех Игорь уже вернулся и почтительно прислушивается к чудному разговору, тоже стараясь держаться от проводов подальше. Видно, что в современной школе больше не преподают "в живую" ни химию, ни физику, — Молодой человек, вы в курсе, зачем нам понадобились?

— Помогать? — и поник, видимо вспомнив опрометчивое обещание, — Разной гадостью, на пробу, кормить будете?

— Учиться… А лопать стряпню, которую набодяжит Галина, будем все вместе. Что бы никому не обидно…

Говорят, что для химика нет хуже несчастья, чем молодой лаборант. Пока освоится — каждую минуту жди оплошности или ЧП. Но с лаборантом, по крайней мере, ясно кто главный. Ты сказала — делает. Не умеет — учи. Наша маленькая компания, собравшаяся в заново освещенном помещении лаборатории, четкого подчинения лишена. Что толку корчить из себя начальницу? А как поставить себя атаманшей — не знаю. И с чего начинать порученное мне дело — тоже не знаю… Абсолютно бредовая задача. Честно! Так я в узком кругу и заявила.

— Реактивов — нет. Оборудования — нет. Персонала — нет. Вокруг лес и медведи (про медведей больше для красного словца, судя по всему — разбежались и медведи). Что было можно сделать быстро — уже сделано.

— Тогда чем Дарья Витальевна недовольна? — будто не слышали.

— Грибная мука — редкий и деликатесный продукт. Содержащиеся там вещества, попадая в пищеварительную систему, резко нагружают организм. Это вредно как, — с чем бы сравнить? — если взрослого "посадить" на детское питание… Мгновенно и полностью всасывающийся "допинг". Годится разве для первых космонавтов, которые по несколько суток летали не снимая скафандров.

— Ни желудку работы нет, ни посрать толком нечем? — парень уловил суть, — зато, наверное, хорошо кроссы бегать.

— Да, спортсмены эффектом иногда пользуются. Но, высокая питательная ценность, при ураганной усваиваемости, сбивает организм с толку. Результат — как минимум, расстройство желудка. Долго без привычной еды нельзя. А опыта постоянного питания людей одним грибным соусом в мировой практике не зафиксировано.

— Галина, зря ноете! — хм, кто тут вообще главный? — Нам просто нужен результат. Быстро… Подскажите, для начала, способ хоть немного исправить описанный недостаток. Что-то там добавить… или убрать… обдать паром… посолить, наконец. Только реальный…

— Добавить? — незамутненная наивность вопроса, в другой ситуации, развеселила бы до слез, — Разумеется! Дарю идею — добавлять в ежедневную выпечку, как минимум полцентнера очень мелко растертой туалетной бумаги. Или центнер…

Хотела тонко съязвить, но, похоже, мой черный юмор до собеседников не дошел. Совсем… Уселись, как в своем доме. Разглядывают обстановку… Хотя, возможно просто греются. На ветру прохладно, а в помещении комфортные "плюс 22". Хорошие полевые лаборатории делают современные китайцы. Блоки с пенопластовой начинкой, обтянутые снаружи синтетикой, держат и дождь, и мороз. Калорифер-автомат нагнал температуру за считанные минуты. Если погода выгонит меня из "модуля", переберусь сюда. Для раскладной койки места хватит.

— Оттого туалетную бумагу добавляют в дешевую колбасу? — морпех, кажется, принял мои слова всерьез.

— В современной колбасе своего жмыха хватает, — чистая правда, кстати, — там, вместо бумаги, растертые в тонкий порошок кости и шкура. Плюс — дешевый растительный крахмал. Принцип тот же — разбавить слишком тонко измельченную эмульсию жира и белка неудобоваримым наполнителем, вроде густого обойного клея, для более медленного и безопасного усвоения желудком питательных веществ.

— Идея понятна, — подключается инженер, — нужен растертый пористый материал, хорошо смачиваемый водой и нерастворимый в желудочном соке. Желательно — на основе целлюлозы. Так?

— Примерно. Только учтите, туалетная бумага — дефицит.

— А ещё? — как будто сказанного мало.

— Ещё нужна крахмалистая масса. Но, клетчатка — в самую первую очередь, — вспомнила вчерашнее ток-шоу, — Ягель не предлагать! В нем полно активной химии…

— Интересно, — инженер рассуждает вслух, — ведь должны быть природные материалы, похожие на бумагу…

— Лубяной слой древесной коры по составу близок к грубой бумаге, — встрепенулись.

— Какой именно древесины?

— Всё равно. Еловой, сосновой, березовой, — что-то прикидывает, — Да ерунда это, если заготовлять кору тоннами — здесь пустыня будет.

— Тем не менее, — встал и двинулся к выходу мимо озябшего служивого, — Подождите, я сейчас вернусь.

"Сейчас" растянулось минут на двадцать. Понятно, куда он ходил. На лесопилке, этих кусков коры — море. Для повертеть в руках — хватит. Для серьезных раздумий о "лубяной добавке" — кошачьи слезы. Ну да пускай. В тепле сидеть хорошо. Разморило. Глаза слипаются. Уже принес? Весь стол захламил… А пустые шишки зачем?

— Галина, подъем! — ой, чуть не задремала, — Игорь, смотри сюда! Найдите отличия. Чем вам не луб?

— Тоже, открытие, — всем известно, что, с биологической точки зрения, материал чешуек кедровой шишки и лубяной слой почти идентичны. Вот если бы где раздобыть кедровых орехов. В родном Питере — лакомство.

— Галина! — что-то важное мне недавно в голову пришло… — Галина, проснись! Смотри сюда!

— Орехи… — полная горсть глянцевитых скорлупок.

— Мы же в Сибири! — согласна, — Тут этих орехов, на деревьях, висит, видимо невидимо… Чем не крахмал?

— Мы пробовали! — эхом отзывается морпех, — Они вкусные, но сбивать и чистить трудно.

— Галина! — что отвечать? Больше месяца прожить в кедровом краю и совсем позабыть о кедровых орехах. Хороша. Пропахшее бензином дитя асфальта… Даже мысли не возникало.

— Орехи — это идея… "В ста граммах кедровых орехов содержится полная суточная норма белков и всех необходимых человеку микроэлементов", — не помню откуда цитата, — А почему шишки на землю не падают?

— Рано ещё! После заморозков посыплются, — никогда не видела, — Так годится? — надо сделать умный вид.

— Если орех уродился — безусловно, да, — попробовала расколоть скорлупку. Зубами… Ноготь… Ой! — По-моему голыми руками их лущить бессмысленно, — мне кажется, — Не человеческая еда… Жалко, что я не белка.

— Это уже технический вопрос.

— Тогда, — от мыслей даже в жар бросило, — надо немедленно начинать заготовку. К кому обращаться?

— Всё уже решено, — даже так? — Вопрос был только о шишках. Лущить их прямо в лесу или тащить сюда?

— Ради чешуек? — технология получается подозрительно безотходной.

— Вы же сами сказали — нужна клетчатка. Смотрите, какие мягкие чешуйки. Только растереть и готово…

Ахинеев явился в гости во второй половине дня… Вежливо постучал… Вежливо дождался приглашения и проследовал внутрь. Я едва закончила делать вытяжки из препаратов и раскладывать по хроматографической камере "промокашки" с анализами. Густой запах смеси бутилового спирта и уксуса не успел выветриться. Стол и свободные стулья завалены склянками с подозрительными смесями. На чистой бумажке в центре безобразия — "исходный материал". Плошка с грибным порошком, кусочек "хлебца", распотрошенная шишка и варварски растолченные в ступке кусочки кедровых орехов (ядра и скорлупки разделяла пинцетом). Логово алхимика…

— Галина Олеговна, куда телефон ставить будем? — светло-коричневая коробка ТА-57 в его руке выглядит ценным подарком. Слава богу, хоть какой-то признак цивилизации возвращается в наше захолустье.

— В принципе, безразлично.

— И всё же? — пришлось отвлечься на размышления. Раньше телефон стоял на столе. При текущем размахе работ это мотовство рабочего пространства. А больше и сунуть некуда. Загадка…

— Рекомендую, в изголовье диванчика. Что бы, если что — ночью не вставать.

— Согласна! — действительно, разумное использование последнего кусочка свободного места. Теснота…

— Что вы солдатам про орехи сказали? — и этот крутит провода голыми руками… страшно глядеть, — Они сейчас двинулись на пробный сбор орехов, будто на штурм крепости, — ага, то-то Игорь обещал поторопиться.

— Сказала, что из ореховой мякоти можно приготовить нормальную муку, годную даже на макароны.

— А ещё? — чем он недоволен, голос озабоченный.

— Что, если дела пойдут хорошо — скоро у нас будет и своя собственная халва.

— Понятно, — телефон слабо звякнул, оживая, — Сладенького захотелось… Дети… Вы их инструментарий видели? — приклеил к стенке шкафчика над аппаратом список телефонных абонентов.

— Когда? С утра отсюда не выходила… — про "малый военный совет" в стенах этой лаборатории говорить не буду. Про рисунки, "приспособлений" которые набросал, на этом самом столе, специально приглашенный для консультации зачинателей орехового промысла молодой парень из "научников", тоже не скажу. Ибо…

— Гляньте, при случае. Где они только успели узнать про "кедровые колоты"? Сущее варварство!

— Так в чем проблема? — вспомнила, так называют специальные деревянные молотки в рост человека, ими стучат по кедровым стволам, что бы сбить висящие на недосягаемой высоте шишки. Все так орех собирают.

— У кедра очень мягкая древесина. После удара "колотом" остается незаживающая рана, дерево начинает сохнуть. Таким манером, за пару сезонов, мы можем, вместо живой тайги, оказаться посреди сухостоя… Кедр растет очень долго и плодоносить начинает на 50–60 году жизни. Зато гибнет быстро. Понимаете?

— Намекаете, что одним годом наше здесь сидение не исчерпается и надо заботиться о будущем?

— "Надейся на лучшее — готовься к худшему! " Советую слегка проветриться, — да я и сама уже собиралась.

Искать дорогу не пришлось. Заготовители орехов, в отличие от грибников, держались кучно и волокли на себе тяжести. Протоптали в зарослях основательную тропу. Двигалась на стук колотушек по гулко звенящим стволам…. Отыскала… Посмотрела и ужаснулась… Если верить справочнику (успела кое-что прочитать, пока настаивались пробы в экстракторах) — со зрелого кедра за сезон можно взять несколько десятков килограммов шишек. Видимо, или у нас неправильные кедры, или ошибка в методике. Кора от ударов летит клочьями… На стволах — рваные забоины зверски оголенной древесины… Работнички в мыле… При этом результат — пшик. За неполный рабочий день два десятка морских пехотинцев и нескольких "инженеров" сумели наколотить четыре подозрительно легких мешка с "добычей". В переводе на орехи, от силы два ведра. Да я и сама процесс видела. Могучий замах… Сокрушительный удар, от которого вздрагивает воздух… А в итоге — сверху лениво падает жалкая дюжина шишек… Самое обидное, что урожай есть… Но, не валить же вековые кедры бензопилой ради разового сбора? Так дело не пойдет! Надо или отложить предприятие до заморозков (причем, эпидемия поноса ждать не станет), Или — срочно изобретать какую-нибудь "лесосберегающую" технологию… Отбой, товарищи!

"Бойтесь мечтать, мечты сбываются!" Пятый день лагерь то и дело вздрагивает от доносящихся с разных сторон взрывов… Воевавшие товарищи успокаивают, что, примерно через неделю, я привыкну и перестану на такую ерунду обращать внимание. Жили же так люди на передовой долгими годами? Засыпали и просыпались под канонаду… Чем мы хуже? Связного ответа у меня нет, но в глубине души подозреваю, что некоторые (не буду показывать пальцем на зеркало) достойны лучшего. Амундсен, вон, писал, что "к холоду привыкнуть невозможно". А он — великий полярный путешественник, половину жизни провел во льдах. Чего вы хотите от мирного биохимика?

Что особенно противно, где я — там и экстрим. Постоянно оказываюсь в центре событий, не сходя с места. Заколебали! Сутки убила на подготовку полного набора хроматограмм. Промывала, сушила, следила. Наконец, приготовилась пожинать плоды — развернула и отрегулировала денситометр, заправила бумажку с препаратом. И как назло, именно в этот момент, помещение буквально подпрыгнуло на месте от подземного удара… Как я не выбежала прямо через пенопластовую стенку — сама не знаю. Очнулась уже под открытым небом. Вокруг — ни души. Спросить не у кого… Что делать в случае землетрясения — неизвестно. А Прибайкалье, по сейсмике — десятибальная зона!

Минуты через три лениво прокашлялся громкоговоритель — "Спокойно, товарищи! Проводятся сейсмологические исследования…" Зла не хватает! А предупредить заранее? Оправдались — "сами не думали, что пещера может оказаться прямо под нами". Это я по телефону, на коммутаторе, после выяснила. Что бы вы знали, я землетрясений боюсь с детства! В 90-х годах, по кабельному телевидению, часто крутили "ужастики". Как всё рушится в тартарары, как скалы пополам разваливаются, а снизу огненная лава плещет… Так заикой стать недолго… До самого вечера в себя прийти не могла… Какие измерения, если руки, как у алкаша, тряслись? Ну, боюсь я этого дела. Главное, Ленка могла заранее предупредить о спелеологических планах своего хахаля. Трудно было пару слов сказать? Не думала она… Хорошо, когда есть, кому её своим телом накрывать. А меня?

Ещё через день, с утра — сразу пять взрывов подряд. Хорошо, на воздухе и далеко… Плохо, что внезапно. Мы в столовой завтракали. Вышло переживание. Что сие означает? Звуки вроде далеко. Получается, кто-то у берега на минах подорвался… Враги напали? Вскоре выяснилось, это опять, "те же и Голдан" — полные трусы удовольствия… Рационализаторы, блин… Массовая заготовка диких оленей с помощью армейских противопехотных мин. Надо же было до такого додуматься. Маньяки!

Вы не думайте. Перехватить на откочевке целое оленье стадо, в нашем современном состоянии — подвиг! Пусть дичи вышло меньше, чем казалось сначала, так недавно мы о такой удаче и думать не смели… Но! Трое суток "мясного аврала". Все свободные от главных работ (грибы — одна из них) оказались брошены "на мясо". От одного запаха вареной крови у меня теперь делается сердцебиение… пусть свежевать олешков и научилась… Только немного пришла в себя, отмылась и отстиралась от жира (вроде бы дикие звери, а толстые будто свиньи) — новая напасть. Урожай! Ночью температура уже опускается ниже нуля… До зимы, по внутренним ощущениям, остался сущий пустяк. Настало время собирать кедровую шишку. С учетом нового опыта… Господи прости, мать, мать, мать! Взрывы вокруг лагеря теперь грохочут беспрестанно. Вместо примитивных деревянных колотушек в дело пошла воздушная ударная волна от забрасываемых в кроны деревьев самодельных взрывпакетов. Каждые пять минут — бабах! С раннего утра и до самой темноты. Каждый раз дергаюсь… Судя по непрерывному потоку мешков с шишками, едущих из леса по канатам, добыча кедровых орехов "пиротехническим способом" вышла на крепкий промышленный уровень… Это невыносимо!

Выдался случай. Отловила Ленку, бегающую по лагерю с неизменной телекамерой и сующую нос во все дыры. Заманила в свою "келью", поделилась горем. Доколе?! Земля трясется… воздух дрожит… Сколько будет продолжаться этот бесконечный "фейерверк под Новый год"? Та удивленно пожала плечами:

— А мне — прикольно! — и покосилась подозрительно, — Ты случайно не залетела? Беременные бабы обычно делаются нервные. Сходи в санчасть, проверься. А хочешь — я "одноразовый тест" принесу? — добрая… Сама знаю, что значит длительное отсутствие "месячных". Без всяких тестов. Но, не признаваться же прямо сразу…

— Разве нельзя придумать способ потише? — у кого спрашиваю, у подружки главного подрывника?

— Некогда! — последнее время её любимое слово, то и дело слышу, — "инженеры" сюда попали без зимнего. Продолбить штольню в теплую пещеру быстрее, чем выстроить помещение снаружи. Вот мы и торопимся…

Про эту пещеру, последнее время, только и разговоров. Какая она была (фотографии подземного великолепия, снесенного взрывами, всем показывали в виде слайд-шоу)… Какая будет… Ненавижу подземелья! Даже в подвалы лишний раз стараюсь не заходить. Как бы отвертеться от перспективы перебазирования "ниже уровня грунта"? Наверное, придется ссылаться на высокую влажность (правда, там по стенкам вода течет), потребность в хорошей вентиляции (это тоже правда, расход испаряемых растворителей устрашающий) и высокие морозостойкие качества китайского пенопласта. Будем надеяться, что знаменитые байкальские ветры моя хибара выдержит…

Пока болтали — явились морячки с БДК. Притащили очередной материал для анализа. Первоначальные планы пустить на помол чешую кедровой шишки подверглись корректировке — она горькая. Сердцевина — ещё ничего, а "внешнее обрамление" — совершенно омерзительно. Пробную выпечку с примесью пищевой добавки мы вчера честно отведали вместе. Конструктор, с которым мы начинали дело, успел подхватить расстройство желудка раньше и сошел с дистанции. Третьим дегустатором, кроме Игоря и меня выступил сам Ахинеев.

— Удивительная гадость, молодой человек! — фарисейски сокрушался он, аппетитно умолотив и свою, и половину моей (сама поделилась — уже в горло не лезло) порции печева, — Одно утешение, что она полезная…

— В кустах, на горе, шишка мельче, но зато совсем безвкусная, — поделился морпех, — И растет низко…

— Разве стланиковый орех мы не собираем? — обеспокоился высокий гость, — Или, без петард неинтересно?

Скорее всего, так оно и было. Из всех бригад сборщики ягеля оказались в самой невыгодной позиции — на ветру, неудобным инструментом (резать мох приходится ножами, стараясь не повредить корни), на корточках. В дополнение к прочему, им отказали в ветке тросовой переправы. Дневная выработка легкая, мешок с ягелем можно принести обратно на спине. Другое дело, целые шишки кедрового стланика. Это уже серьезная добыча, в перспективе она целиком пойдет в пищу, как "лубяная добавка". Вот они и расстарались. Будет народу трос.

— До чего классный кадр! — восхитилась Ленка, — Галина, сюда! Стань между мешками… — вспышка света и готов очередной "забойный кадр" фото-летописи. Проморгалась и огляделась. Колоритно. Суровые товарищи, в темной военной форме, с пистолетами Стечкина в деревянных кобурах… Словно революционные матросы из кино. На заднем плане — красный флаг. Предвижу надпись в стиле — "Орехи для диктатуры пролетариата".

Конкурс лучших названий, для ежедневно обновляемой выставки фотографий, стал любимым вечерним развлечением. К сожалению, переработка основной массы кедровых шишек в лесу не выглядит фотогенично. Группа усталых мужиков, сменяясь по графику, то перетаскивают поближе мешки с добычей, то вращают рукоятку самодельной машинки для обрушения орехов, то толкают "от себя — на себя" тяжелое сито, загруженное смесью орехов и шишечных обломков. Скучное изматывающее занятие… А самое неприятное, что механизировать эту процедуру прямо в лесу — невозможно. Понадобится целый маленький завод… А доставлять абсолютно всё собранное из леса в лагерь, поближе к огню, пару и электромоторам, на мой взгляд — бессмысленно. Вес орехов составляет не более 25–30 % века шишки. Хилая транспортная система окажется занятой перевозкой мусора. Если бы не пиротехнический способ сбивания шишек с деревьев, то престиж добычи орехов вообще давно упал бы до уровня сбора грибов…

Кстати, зря… Зрелый кедровый орех, с пищевой точки зрения — маленькое чудо. В его ядре 18–20 % белка, до 15 % крахмалистых веществ и 50–60 % масла. Энергетическая ценность — 875 ккал на 100 граммов продукта. Вот кто бы мне ещё объяснил, как к этому богатству подступиться? Способ механическими средствами очистить от скорлупы десяток тонн орехов, при этом не допустив перемешивания ядрышек с её обломками — я, например, решительно не представляю…