Апокриф Блокады

Глава 24. Переключатель морали

Где-то читала, что главный признак "революционной ситуации" — это непрерывный поток ярких событий. Точно, блин… Дошла мысль автора древнего китайского проклятия "Что б тебе жить в интересное время!" Вот, живу. И Бунина периода 1918 года, когда он, посреди митингов и расстрелов, писал "Окаянные дни", я, кстати, теперь тоже прекрасно понимаю… Могу добавить и от себя. Ощущения, как при катании на супер-аттракционе "американские горки". Там так же. Восторг взлета и ужас падения следуют один за другим в безумном ритме… Душу при этом выжимает, словно мокрую тряпку в центрифуге стиральной машины. А здесь-то не аттракцион.

Второй день лагерь дергает, как пациента в кресле у дантиста (злые языки говорят, как электрика током). Началось вчера ночью. Ракеты, стрельба, голос из динамика — Ура, аномалия открылась! Ну, почти открылась… Кажется, что открылась… Открылась и закрылась… Черт знает, что там творится. Радек, со своими гавриками, примчались на "боевой пост" в одном исподнем, но опоздали. Впрочем, у них есть данные видеорегистратора и показания часового, первым сунувшегося в бревенчатую будку по звонку сигнализации. В любом случае, сон перебили. Вспыхнул огонек надежды. Даже достала сумку с "городскими" вещами принялась их перебирать. А если получится вернуться? Не, чисто теоретически? Мало ли, как звезды на небе встали? Найду в чем на люди выйти? Смешно? Грустно… Тем не менее — факт. Была готова броситься в "дыру" по первому свистку. М-м-да.

Примерно через час — завыла сирена боевой тревоги. А через динамик объявили эвакуацию фаланстера. Якобы уже нашли одну бомбу и ищут ещё… На улице снег, ветер. Приняла в "модуль" группу эвакуированных. Часть — в одеялах на голое тело. Говорят — всех выгоняли из помещений на мороз чуть ли не пинками… Скорее! Может оно и правильно… Рассадила, кого куда получилось. Часть прямо на полу. Заварила "имитацию чая". За кружки-чашки сошли широкие химические стаканы. За сахар — техническая глюкоза. Сухари у них были свои… Ждали долго. Рассвет в ноябре поздний, а электричество ради профилактики (вдруг взрыватель электронный?) отключили по всему расположению… Непередаваемое ощущение — сидеть в лаборатории, до отказа набитой полуодетым народом, и, с минуты на минуту ожидать снаружи взрыва. Пронесло… Вторую бомбу не нашли. А может быть — ещё найдут, по весне, когда сойдет снег. "Протухшую"… В принципе, оно уже не важно. Главное — сами живы…

Потом — объявили "отбой тревоги"… Потом — повторную проверку подсобных помещений и различных технических полостей в оборудовании жизнеобеспечения. Потом, после обеда — митинг. Потом — казнь. Первый раз в жизни видела, как вешают живого человека. Ну, назовем его так… Или я от вольной жизни озверела, или что-то в душе переломилось. Володю, например, мне до сих пор жалко… Солдатиков, которые во время сплава по реке утонули — жалко… Бешено крутящее налитыми кровью глазами, гм… существо, сильнее всего похожее на бородатого поросенка (с торчащим изо рта цоколем электрической лампочки) — никаких эмоций не вызвало. Вообще… Оно ведь ещё и босыми ногами отчаянно дрыгало. Всем телом, завернутым в пустой мешок с дырой для головы, извивалось. Руками — не могло. Морпех-экзекутор его крепко под мышкой держал. Наверное, тоже жить хотело… И вообще, вся процедура оказалась устроенной наспех, не "как в кино", а совсем по-деревенски. Трое мужиков, разом повиснув, наклонили к земле толстую ветку. Четвертый — прикрутил к ней кусок провода. Парень, принесший приговоренного, крепко взял его двумя руками за туловище, приподнял и сунул головой в петлю… Мужики разом отпустили ветку, а морпех — рывком дернул тело к земле. И всё… Ни криков, ни агонии. Наверное, он сразу умер. На грудь усопшему приладили табличку. Постояли немного, помолчали и разошлись. Теперь эта "радость" висит у ворот центрального блока фаланстера и стучит на ветру мерзлыми пятками. Типа "так полагается". Пусть, например, его вечерняя смена увидит… Хорошо, что хоть нет окон в стене напротив…

Пресс-конференцию, которую Ахинеев устроил после заката в только отстроенном крыле центрального здания поселка, слушала, не вылезая из постели. Свет до сих пор не включили. Тратить ресурс аккумуляторной батареи "модуля" не хотелось, а жечь в помещении химической лаборатории скипидарный "коптильник" — дурь несусветная… Потом не оттереть с внутренней облицовки жирную копоть. Оно мне надо? Не война же? После дневных ужасов хотелось спрятаться от злого и равнодушного мира (а равно, брутальных морских пехотинцев, таскающих под мышкой, небритых авиационных майоров, завернутых в старые мешки) под одеялом, укрыться им с головой и поскорее забыться… Хоть во сне увидеть обыкновенный Питер. Сырой, теплый и привычный.

Размечталась! Это в городской квартире можно спокойно дрыхнуть, не обращая внимания на вечно бодрствующий мегаполис за окном. Любые звуки, включая гудки и визг тормозов на ближайшем перекрестке, сознание преобразует в монотонный "белый шум". А стук дождя по железу водостоков — лучшее снотворное… Здесь — не так. Любой необычный шорох (привычный шум ветра не в счет) кажется громче звонка будильника. Что же говорить о звуках из динамика… Он пробился через пенопластовую теплоизоляцию и синтетическую вату спальных принадлежностей, разбудив меня сразу и безнадежно. Пришлось внимать. Рассердилась ужасно. Может быть, наш "министр пропаганды" и считает себя записным оратором (признаю, что короткие репризы в напряженной обстановке он выдает блестяще), но духа времени дяденька не чувствует совершенно. Уже через пять минут первоначальный драйв от речи скрылся за попытками ликбеза. Началась смесь школьного урока с "агитацией за совок" и прочими архитектурными излишествами. Готова признать, интересно и познавательно… Для скучающих студентов — сойдет. Для парней, вымотавшихся за день на лесоповале, стройке и погрузочных работах — жесть. Оно им надо? Даже если и так, то не после полного же рабочего дня? Плюс, смысловая часть. Или Соколов ему мою записку не показал, или он сам её "творчески переосмыслил", но так подавать материал нельзя. Послушать, выходит, что случившееся ЧП досадная случайность. Единичный взбрык сознания злого и глупого карьериста, истосковавшегося, за месяцы вынужденной робинзонады по "уважению" и женской ласке. А проблема системная. Мы вчера удивительно легко отделались. Скорее всего — это самый "первый звоночек". Интересно, сам-то "каудильо" сейчас слушает, что за высокоумную тягомотину несет его верный соратник?

Треньканье вызова полевого телефона напомнило, что власть в любой момент способна дотянуться до электората "в индивидуальном порядке". Кто звонит — тем более угадать не сложно. До вечерней переклички в фаланстере времени полно. Находящихся "вне расположения" проверяют вызывая дистанционно (проводная и радио связь незаметно оплели окрестности сплошной паутиной). Знать, что меня нет посреди толпы в зале именно сейчас могут считанные единицы. Вот… Осталось решить, каким образом вести разговор. В смысле — следует ли мне выбираться из-под теплого одеяла? В отличие от многих (особенно, некоторых), так и не сумела привыкнуть спать одетой. Даже в те времена, когда ещё толком не наладили отопление. Случалось, мерзла капитально… Разрешаю назвать эту слабость к чистому постельному белью и ночному раздеванию "столичным снобизмом".

К пятому звонку решилась твердо — никуда не вылезать. Из принципа и духа противоречия. На ощупь дотянулась, нащупала и сняла трубку ТА-57 с маленьким уродливо изогнутым микрофоном, утянула её в мягкую темноту постели, легла на бок и прижала к уху… Поговорим.

— Добрый вечер, Вячеслав Андреевич, — на том конце провода напряженное сопение. При всех мужских статях и монументальной громадности, Соколов, иногда, застенчив, как мальчишка, — Не волнуйтесь, я сейчас одна… — для пущего эффекта, не помешает подпустить в голос интимной хрипотцы. Нутром чую, мой невидимый собеседник сейчас покраснел (а Дарья Витальевна, доводись ей послушать нашу беседу, меня бы за такие штучки пристукнула). Хотя вовсе это не кокетство… Просто вся обстановка располагает. Будет знать, товарищ, как поднимать собравшуюся почивать даму прямо с постели…

— Вам хорошо слышно? — уточнять, что именно — бессмысленно. Глава совета понимает, что в тишине зимнего леса их динамики не то что спящего — мертвого разбудят. Следовательно, если я сейчас не занималась сексом, то не спала точно. Уел!

— От первого до последнего слова…

— Ваше мнение? — ага, сказанное означает, что содержание моего "верноподданного доноса" с Ахинеевым обсуждалось.

— Отвратительно! — дыхание в телефоне замерло, — Я писала о "системном кризисе", а ваш оратор представил случившееся, как пусть и возмутительный, но единичный случай. Это — даже не искажение фактов… это подлог!

— Я в курсе, — так-так, уже интересно, — Кстати, спасибо за сигнал. На самом деле, это не важно. Сейчас стоит задача сделать данное утверждение правдой. То есть — быстро разработать меры надежной профилактики подобных эксцессов… Вы ведь, наверняка, уже думали над вопросом?

— Думала… — только ничего не придумала… — Диапазон вариантов — от "плохого", до "совсем ужасного".

— А вот отчаиваться рано! — знал бы ты, сколько толковых политиков так полагали, — Вы позволите сейчас вас навестить? — вот теперь настала моя очередь тяжело дышать, — Ничего, если нас будет трое? Есть один деликатный разговор.

— Когда? — м-м-мать моя женщина! Как чувствовала же, что из-под теплого одеяла меня таки сегодня выгонят…

— Как вам будет удобно… — джентльмен, блин… — Извините, у вас есть возможность как-то зашторить окна? — ревнитель нравственности…

— Ну, через десять минут, — м-м-мать! Заправить постель… напялить на себя что-нибудь "домашнее"… причесаться… И действительно, опустить шторы. Вечер испорчен безнадежно… Примем это, как "установку" и попробуем примириться с неизбежным. О-о-ох… Подъем!

Господа подпольщики явились на сходку в лучших традициях конспирации. По одному… Прикрываясь темнотой и концентрацией бодрствующей части населения в импровизированном актовом зале. Все трое в универсально маскирующих личность рабочих робах. Впрочем, представитель "от инженеров" оказался один. Хромой дядька, с малоподвижной физиономией профессионального убийцы и непередаваемо жуткой улыбкой, был мне представлен как "дядя Гриша". Серый до незаметности военный, из службы технического обеспечения, не представился вовсе… Как бы забыл…. Соколов, явившийся последним, в представлении не нуждался. Зато припер защитного цвета сумку с термосом и хлебцами из обезжиренной ореховой массы. Утренние "химические" стаканы пригодились снова. На подозрительного вида флягу, добытую "дядей Гришей", я скосилась неодобрительно. И намек поняли… В термосе оказался "смородиновый" чай (в смысле — отвар из листьев дикой смородины). Слегка сладковатый. Диван полностью предоставили мне. Сидеть на узких откидных сиденьях плечистым мужикам оказалось неудобно, но кое-как разместились. Молча отхлебнули по глотку "вроде бы чая", похрустели ещё теплым ореховым печевом, с заметным привкусом гари… Традиции восточного гостеприимства… Азия-с…

— Галина давно считает, — наконец решился открыть сходку Соколов, — что, по мнению известной всем вам (ого, даже так?) части коллектива, я недостаточно авторитетен для эффективного руководства экспедицией. Мои манеры возмутительны… А за спартанские порядки, при организации общественного питания, я вообще достоин смерти. Пугает террористическим актом, — хмыкнул, — До вчерашнего дня — не хотелось верить. Однако, сами видите… Подтвердилось. Прошу высказываться.

— Правильно пугает, — подал голос "серый военный", — Прослушка доказывает… Идут очень нехорошие разговоры о "техно-фашистской диктатуре", "много возомнившем о себе унтере", а ещё о "потакании вкусам толпы" и даже о "мрачном очаровании Третьего Рейха". С идеологической точки зрения — весьма двусмысленные… Словно бы кто-то подбирает группу единомышленников по сходным ассоциациям.

— Галина? — я чуть не поперхнулась чаем, — Вы, в своей записке, хвалились анализом некой статистики, — крошка попала в горло, пришлось молча согласиться энергичным кивком.

— Кто-то грамотный гадит, — опередил меня "дядя Гриша", — на полутонах работают, сволочи, подменяя понятия… Обратите внимание! Фашист, у нас — грубое ругательство. Убить фашиста — доблесть. Главный символ фашизма — Гитлер. Осталось понемногу сформировать среди солдат мнение, что Вячеслав — это "местная реинкарнация" бесноватого фюрера. Провести прямые параллели…

— И как? — заинтересованно подался вперед кандидат в диктаторы, — Много между нами нашлось общего?

— Не особенно, — отозвался "серый" — Адольф Алозиевич, в бытность вождем нации, избегал женщин, старательно позицировал себя, как трезвенник и вегетарианец, — Соколов с "дядей Гришей" дружно хмыкнули, — Но, радоваться нам совершенно нечему. Для вчерашних тинейджеров, путающих фашизм и буддизм, подобные мелочи — пустяк…

— Насколько я в курсе, — почесал нос Соколов, — собственно фашистом был Муссолини, а Гитлер — вообще-то нацист. После окончания войны, в концлагерях для военнопленных, пленные немцы и итальянцы по этому поводу отчаянно дрались… К удивлению англо-американских охранников… Задним числом вчерашние камрады выясняли на кулаках — кто из их вождей больше накосячил?

— Это как раз детали… — сверкнул крокодильим оскалом "дядя Гриша", — Важно, что систему совместного питания в вермахте, организованную по образу древней Спарты (когда все едят вместе одинаковую пищу), здесь и сейчас, умышленно преподносят, как "неотъемлемый элемент" именно фашистской диктатуры. То есть — как затею априори омерзительную "для культурных людей с тонким вкусом". Не уместно полковникам и профессорам давиться скудной стандартной пайкой под одной крышей с рядовыми. Это ж — сплошное попрание прав и свобод… Кстати, в определенных кругах современного общества, за описанное "унижение чести" — до сих пор убивают. Тупо "на автомате"… Как в Средние века… Не смотря на там и сям пропагандируемые традиции "ритуальных корпоративов" и насаждение "командного духа". Можно подумать, что в современных банках и корпорациях засели сплошные фашисты…

— Бывший солдат-окопник, всего-навсего, старался внедрить в армейскую среду обычаи "фронтового братства", как ритуал, сплачивающий товарищей по оружию, — вставила, наконец, я первое слово, — Это отлично работало на передовой, что отмечено в куче немецких мемуаров. Однако, офицеров-тыловиков и всевозможную аристократию (включая руководящую верхушку NSDAP), навязываемый фюрером "публичный пищевой аскетизм" бесил. До умопомрачения и потери чувства самосохранения…

— Настолько, что затмевал все его заслуги, как лидера, в считанные годы буквально вытащившего Германию из дерьма? В самый разгар мирового экономического кризиса буквально спасшего десятки миллионов немцев от тотальной экономической катастрофы и голодной смерти?

Зачехленные окна "модуля" и тусклое потолочное освещение, в сочетании с темой беседы, навевают мрачные мысли. И тишина… словно в подземном бомбоубежище. Видимо, мы засиделись после отбоя. Насколько сумела выразительно — пожала плечами. Вроде взрослые дядьки, а рассуждают по детски…

— Подсознательные психологические реакции логическому объяснению не поддаются. За 20 с небольшим лет активной политической жизни на Адольфа Гитлера, причем, только официально, было совершено 42 покушения. В среднем — по две попытки ежегодно. Наверное, это стандарт… На Ленина, за пять последних лет его публичной политической карьеры, совершили около десяти покушений. В том и другом случае — вредили не открытые враги, а "свои". За то же самое. По той же самой причине… Из зоологической ненависти к безродным выскочкам, получившим власть "не по чину". К плебеям, нагло пренебрегающим "общепризнанным в хорошем обществе этикетом". Если отбросить политическую мишуру, то необходимость поддержания бытового аскетизма — это основная причина послереволюционных боданий так называемых "старых большевиков" и поспешно примкнувших к победителям "партийных барей". Люди всегда и везде одинаковые. "Власть без злоупотреблений — не вкусная"

— Можете что-то дельное посоветовать?

— Вячеслав Андреевич, скажите, вам очень трудно, ну хоть иногда, изображать на людях "настоящего вождя"? Понимаете, поддержка коллектива — это хорошо, но рядом со Смирновым, Радеком и другими "научниками" вы смотритесь "белой вороной", — странный звук заставил сжаться… Оказывается, "дядя Гриша" изволил засмеяться.

— Слышал, Вячеслав? Вслух они бурчат про "фашизм с диктатурой", а на самом деле, всех этих "элитариев" душит элементарный сословный расизм, от того, что ими командует сержант запаса без ученой степени. Мой совет — даже не думай что-то "высокопоставленное" изображать. Актер из тебя никакой, а уважение людей потерять легко…

Хорошо известное сопение подсказало, что замечание попало Соколову не в бровь, а в глаз. До чего же элементарно сходу определить настроение среднестатистического мужчины… Большинство из них, до самой старости — сущие мальчишки. Даже Володя, когда совсем чуточку забывался… Э-э-эх… Не будем о грустном… Да и остальные двое, хоть повзрослее, тоже хороши. Товарищи увлеклись теоретической социологией, а враги тем временем, вовсю бомбы подкладывают… И, между прочим, за дверью "модуля", уже примерно с полминуты, кто-то подозрительно скребется… Не террорист ли там? Проявить бдительность или они сами внимание обратят?

— Дверь открывается "на себя"! — вслух реагирует на зловещие звуки "серый", — Дергай посильнее!

— Добхый вечех! — знакомый сип, ещё недавно он гремел из динамиков. В облаке холода и клубе пара на пороге последний клоун, отставший от цирка… Товарищ Ахинеев, собственной персоной. В руках — сверток…

— Сдхаствуйхе… — вешая лапшу на уши трудящимся массам, совершенно охрип, сердешный. Ну, теперь все в сборе, — Халина, у вас есть хюмки? — так и знала, что невинные посиделки закончатся пьянкой. С утра нос чесался… — Полухайте нохной паех… — всем бодрствующим, после отбоя, полагается доппитание. Пара хлебцов с тонкой прослойкой вяленого мяса или сала. Бутерброд оно или не бутерброд… Живот предательски заурчал.

— Найду… — как бы извернуться в полумраке? — Разбирайте. А вот — фильтровальная бумага, на салфетки.

— Пхедставхяете? Меня, ха хлаха, ухе нахвали Хеббельсом… — и этот про фашизм. Как сговорились… — Хриша, нахивай! — Добрая половина диванчика исчезла под тушей запоздавшего гостя, — О чем спохим?

— Чем фашизм отличается от коммунизма… — Соколов, как оказавшийся в центре застолья, аккуратно наполнил стаканчики, — Они меня с ума сведут… — скептически понюхал жидкость, — За прекрасную хозяйку!

— Он обманывает, — "серый" изящно обернул корявый бутерброд кусочком бумаги и откусил, не уронив ни одной крошки, словно посетитель светского раута, — По умолчанию, любые демократические режимы принято называть "тоталитарными". Там, для всех членов общества, действуют одинаковые моральные нормы. В отличие от "элитарных" политических систем, где мораль — сословная или кастовая. Различия в деталях. Фашизм (согласно Муссолини) — это корпоративное "государство-семья", во главе с вождем. Зато, при коммунизме — и государство отмирает, и вождь, соответственно, больше не нужен. Полное народное самоуправление. Анархия с человеческим лицом…

— Вот бы хоть одним глазком взглянуть на такое счастье… — Соколов страдальчески возводит глаза к потолку, — Забодали! Ни сна, ни отдыха, ни свободной минутки…

— Наличие вождя априори предполагает в обществе стройную "вертикаль власти" или "иерархическую пирамиду", — ровным голосом продолжает "серый", — а корпоративная мораль хорошо купирует социальные конфликты. За что Муссолини с Гитлером так дружно полюбили пролетарии, клерки и буржуи. Гнобить членов "семьи", которые, в отличие от простых подданных, уже не быдло, а "члены корпорации" — моветон… А социальный мир, он дорогого стоит. Фашизм ведь действительно сгладил социальные противоречия, направив внутреннюю энергию агрессии вовне. "Война — это бизнес, а бизнес — это война…" Не случайно же большинство современных корпораций наперебой вводят у себя "элементы фашизма", начиная от "формы фирмы", "гимна фирмы", который сотрудники поют при подъеме "флага фирмы" и кончая ритуальными совместными обедами. Оно работает и хорошо работает…

— С фашизмом, как выяснилось, мы здесь пролетаем… "Царь не настоящий!" — мрачно цитирует "дядя Гриша" старую советскую кинокомедию, — Галочка, кажется, мы вас прервали. Пожалуйста, продолжайте…

— Да что я? — как называть "серого" мне так и не сообщили, — Про элитарную мораль хорошо сказали. Всякая армейская структура мирного времени, по сути, является замкнутым "анклавом феодальных порядков", а её представители — яркими носителями "сословной морали". Себя они считают аристократами, а окружающих — холопами. Любую форму "равенства" понимают, как личное смертельное оскорбление. Это на фронтовой передовой все равны. Сходные средневековые порядки традиционно царят и в академической науке… Как с этим бороться? Ну, наверное, можно устроить провокации для самых недовольных… Например, как-нибудь ненавязчиво дать возможность нагадить… Когда они думают, что находятся вне зоны контроля. И этим дать разоблачить себя. Ну, как студенты в общаге воров ловят…

— Давно! — угрюмо скалится Соколов, — Считай, само вышло… "Русский мужик задним умом крепок…"

— Майора Логинова, — предупредительно поясняет мне "серый", — неделю назад уличили в вылавливании кусков мяса из котла-термоса, предназначенного для отправки "дальним" бригадам. Что особенно противно, урод "шакалил" не от голода, а по "принципиальным соображениям". Примерно, как если один сосед по коммунальной квартире подкидывает другому мыло в суп, стоящий на общей кухне. Не ради выгоды, а из чистой ненависти…

— Да… Такие закидоны, совместными обедами и парадными построениями — не лечатся… — вздыхает "дядя Гриша.

— Понимаете, Галина… — фляжка повторно, взмывает над столом — У меня разное в практике случалось… Но, что бы взрослый женатый мужчина в зрелых годах сотворил злую подлость только "из детского чувства протеста"… — стаканчик почти скрылся в могучей лапе Соколова, — За то, что бы подобное никогда больше не повторялось!

— Вы ошибаетесь, — теплый спирт стукнул в голову и, наконец, развязал язык, — Это не "детское чувство", а могучая биологическая программа. Люди — стадные животные. Ранговый голод у нас сильнее страха смерти.

— Стоп! Тогда, причем тут вообще "организация питания", упомянутая в вашей служебной записке?

— При всем, — в желудке постепенно загорается маленький пожар, а житейское море кажется по колено, — Хомо Сапиенс Сапиенс (так называется современный человек по латыни), как биологический вид, это продукт страшных периодических голодовок. Если у общественных насекомых, с помощью режима питания, из первоначально одинаковых личинок выращивают разные "социальные подвиды" (бесплодных рабочих, солдат и фуражиров, самцов и будущих маток), то у людей резкие изменения привычного рациона (а особенно — сильный голод) являются регулятором социального поведения или, если угодно — "переключателем морали".

"Дядя Гриша" и "серый" многозначительно переглядываются, Ахинеев прокашливается, один Соколов изображает заинтересованную невозмутимость… Хотя, если приглядеться — сонно моргает, огромным усилием воли удерживаясь от желания привалиться к стенке и закрыть глаза. Вот уж кому достается больше всех. Жаль, что уже не осталось ни настоящего чая, ни сахара… В наличии только грандиозные планы по их добыче… Зато есть тонизирующий комплекс в аэрозольном баллончике. Из совместных с Володей запасов. Предложить? Нет, не так — надо подарить. Момент удачный. Черт… Придется показать пример. Эх… Теперь до утра не заснуть… Было дело, в институте, под "энергетические" напитки с таурином, ещё не так на ночных дискотеках зажигали.

— Пшик! — левая ноздря "заправлена", — Пшик! — и правая, — Нате! Средство от сонливости… Если у кого заложен нос — можно оросить слизистую носоглотки… Только не облизываться секунд 10–15, пока впитается…

— Тут нах схохо и хохаин нюхать научат… — Ахинеев пристально изучает этикетку и затем бестрепетно выпускает щедрую струю в открытый рот, — Пхе-е-е-е… Хадость! Пхисоедихяйтесь, товахищи…

— Ну, молодежь дает, — эстафету принимает "дядя Гриша", "серый" отказался, а Соколову не отвертеться.

— Забирайте… — отмахиваюсь от по всей видимости уже почти пустого баллончика, — Вам оно нужнее.

Препарат действует быстро… Нос словно продуло ледяным ветром. Мелкие иголочки закололи щеки и виски. Обострился слух. Уцелевшая от реквизиции осветительная панель прибавила яркости. Можно говорить.

— Как интересно! — "серый" проткнул меня цепким взглядом, — А сами мы, подобное, изготовить можем?

— Аэрозоль — маловероятно. Хай-тек… Вот если бы нашелся, для анализа, стимулятор принимаемый внутрь…

— Подойдет? — на стол передо мною ложится продолговатая трубочка, — Вам, сколько штук надо? — вот и ответ, почему дяденька гордо отказался от "тонизирующего пшика". Он и без него уже "в тонусе"…

— Достаточно, — выщелкиваю маленькую желтоватую таблетку в пробирку с притертой пробкой.

— Заранее спасибо, — вежливый… Интересно, на сколько лет и какого режима потянет в России XXI века одно хранение подобных пилюлек? — Мы вас внимательно слушаем… Это — так, к слову пришлось, — кто бы говорил.

Соколов заметно оживился. Отлип спиной от стенки "модуля". Заблестели глаза, стала непринужденной поза. Ну и замечательно…

— Начнем с самого простого примера, — как сумела, махнула перед собой рукой, — нашего маленького собрания. Обратите внимание! Совершенно разные люди, которые при иной ситуации друг с другом никогда бы не встретились, собравшись здесь, и одновременно, на голом инстинкте (то есть подсознательно) по очереди совершили ритуал "солидарного угощения", — "серый" глубоко втянул в себя воздух… Соколов с Ахинеевым переглянулись. "Дядя Гриша" — оскалил зубастую пасть…

— Вы хотите сказать, это "оно" так работает? — заметно, как "серый" прислушивается к своим ощущениям…

— А вы полагаете, что человек, раз он — "царь зверей", далеко ушел от общественных насекомых? Базовая поведенческая программа "спит" практически в каждом.

— В отчаянных обстоятельствах, — кажется, я начинаю привыкать к жуткой мимике "дяди Гриши", — даже банальные тропические мухи, дико извиняюсь — пчелы, начинают вести себя по-человечески. Батя держал несколько ульев… А я — читал его книжки. В зимующем рое все пчелы постоянно обмениваются между собой капельками нектара. На ритуальную просьбу совсем голодной соседки поделиться пищей, независимо от сытости, каждая пчела реагирует четко — сразу же делится с попросившей приблизительно половиной содержимого собственного зоба… Независимо от числа таких просьб. Аналогичные действия начинает совершать и только что получавшая угощение пчела, если она столкнувшись с ещё более голодной. Поэтому, если накопленного семьей за лето меда не хватило для зимовки, то все пчелы дохнут одновременно, — в "модуле" повисла тяжелая тишина… Век живи, век учись, — Делали острый опыт. В умирающем от голода улье отделили от клуба и досыта накормили медом с радиоактивным изотопом-меткой одну единственную пчелу, а затем пустили её обратно. Когда улей вымер — произвели анализ. Оказалось, что каждой (!) пчеле, перед смертью, досталась крошечная капелька меда от единственной сытой подруги по несчастью. С тех пор — я пчел сильно зауважал…

— Кажется, сам Мао Цзэдун писал, что "во время голода, идея равенства становится религией…" — лицо у Соколова застыло каменной маской, — У меня дед воевал на Дальнем Востоке. Как страшно тогда голодали китайцы — нам не понять. Теперь я догадываюсь, отчего, после войны, узкоглазым так пришлась по сердцу коммунистическая идея…

— Тем не менее, — "серый" подозрительно вытянул губы, — в чем биологический смысл описанных жертв? Раз уж лето выдалось плохое и меда в сотах оказалось недостаточно, то зимой эти пчелы всё равно бы умерли. Хоть делись, хоть дерись…

— Уверенность, что в самый тяжелый момент к тебе придут на помощь — стоит очень дорого. Выживание солидарного коллектива (стаей подобное объединение называть в корне неверно) обычно протекает на 1–2 порядка эффективнее, чем усилия по личному выживанию "особи-одиночки", — на этот раз фирменная улыбка "дяди Гриши" адресована лично "серому", — Тоже проверено на опыте. В том числе — на мышах.

— Но, позвольте. Мыши — животные-индивидуалисты… — "серый" нервно заерзал на своем месте.

— Правильно! И тем не менее… Эксперимент выглядел так: Мыши — плохие пловцы. Попав в воду, они тонут довольно быстро. Редкий грызун способен бороться за жизнь больше 10–15 минут. Однако, если к уже захлебывающейся мыши бросить в резервуар с водой пенопластовый плотик, на который она может вылезти и отдохнуть, то, очередной раз, угодив в воду, она сопротивляется злой судьбе дольше, надеясь на повторение… А после нескольких случаев, когда в самый последний момент утопающая мышь получала спасительную опору, новое знание о "поддержке свыше" закреплялось. В результате, знакомая с "опытом солидарности", мышь храбро держалась на поверхности воды до пяти часов (!), напрягая последние силы, но, не теряя присутствия духа. Чего, кстати, вполне достаточно, что бы переплыть довольно таки широкий водоем. Особенно, если вода будет достаточно теплой…

— Не знал… — эти двое чем-то неуловимо похожи, при всей разнице в манерах и телосложении. Убийцы…

— Спасибо Галине, — "дядя Гриша", как аристократ из исторического фильма, рывком наклоняет голову вперед и резко вздергивает её обратно. Этакий "экономный поклон", без потери достоинства, — Вспомнилось…

— В кхихисхой ситуахии, — подключается к ученой дискуссии Ахинеев, — вхаимопомощь спасихельна, словхо допинх…

— Оригинально… — Соколов что-то считает в уме, — при одинаковых физических ресурсах организма, но при разном психологическом настрое, результат изменяется примерно в 20–30 раз. Выходит, "вера в высшую справедливость" творит чудеса?

— Доверие, — поправляет нашего вождя "серый", — Если выразиться грубо, всему причиной — искусственно измененный "тренировкой на выживание" гормональный фон.

— Значит, переключателем "морального режима" у человека обязательно служит голод? — это снова Соколов…

— Скорее — острота чувства голода. Совсем не обязательно реально доводить дело до дистрофии. Хватит, например, резкого одномоментного сокращения привычной калорийности питания, — интересно, меня поняли? — Если совсем академично — любой длительно действующий фактор, угрожающий смертью.

— Например, замена привычных продуктов питания какими-то странными суррогатами, — подхватывает мысль "серый", — Это, однако, любопытно. Дифференциальная чувствительность к сильному раздражителю и триггерный эффект! А "уровень срабатывания" триггера известен? — ну, пошел жаргон…

— В руководствах для чиновников Древнего Египта рекомендовали не сокращать за один раз рацион работников более чем на треть, из опасения бунта… — инженеры они тут, вижу, как глаза загорелись… Числовые значения им подавай, блин.

— Таким образом "моральный триггер" реагирует не на абсолютный уровень, а скорее на крутизну фронта "сигнала", — а по русски, при женщинах, выражаться можно? — Ещё примеры есть?

— Гарнизон осажденной японцами крепости Сингапур сдался в феврале 1942 года, после непродолжительной блокады, практически без сопротивления. Позднее называлась тысяча и одна причина этой крупнейшей военной катастрофы в истории английской армии. Но, одним из главных оснований для капитуляции само британское командование сочло единовременное сокращение пайка солдат гарнизона на одну четверть от довоенной нормы. Хотя голод Сингапуру не угрожал, запасов хватило бы на полгода…

— Получается, "лайми" тоже были в курсе. Говорите, что величина нормы не критична?

— Осаждавшие крепость японцы, в тот же самый момент, фактически голодали, питаясь в джунглях подножным кормом (офицеры показывали рядовым пример поедания молодых побегов бамбука и изобретали рецепты невероятных блюд из доступных "даров леса"), вообще не имея никакого снабжения, кроме горючего и боеприпасов… При этом, никакого упадка дисциплины среди них не наблюдалось.

— Показательно! — Соколов довольно потер ладони, — Хоть и азиаты, а прямо, как наши люди… И что потом?

— Черчилль категорически запретил сдавать Сингапур, требуя оборонять миллионный город "до последней капли крови", но, увы… Потери британцев, в итоге, составили около 140 000 человек (в основном пленными), против примерно 10 000 японцев (в основном больными и ранеными).

— Кажется, я догадываюсь, чего так сильно испугались "лимонники", — довольно ощерился "дядя Гриша"…

— Собственных подчиненных, конечно, — поддакнул "серый", — Офицерский-то рацион в гарнизоне остался прежним. В результате, имея под ружьем более 100 000 солдат, против около 30 000 японцев, командующий обороной Сингапура так и не решился бросить вверенные войска в решительное контрнаступление, ссылаясь, как он позднее выразился, на безнадежную "потерю воли к победе".

— Зато на безоговорочную капитуляцию (вопреки истерическим запретам "сверху") у англичан "боевого духа" хватило… Спасибо, было познавательно.

— Осталось выяснить, от чего так сильно разнервничался майор Логинов… — "серый" буквально проткнул меня взглядом, — А до него — полковник Ибрагимов… Вроде бы, ни начальства, ни противника вокруг не видать. И голодная смерть нам больше не угрожает.

— Сейхас Халина вхем вхе объясхит… — хрипение Ахинеева с каждым разом становится понятнее. А за выпад в сторону Володи эта "серая лошадка" мне ответит. Зря дядя недооценивает традиционное женское коварство…

— Кто из присутствующих, в детстве, читал "Мистера-Твистера"? — странный вопрос, для сорокалетних аборигенов Союза ССР, но, для верности, подстрахуемся, — Руки разрешаю не поднимать, — тут и без этого тесно.

— Причем здесь опереточный расист из детской книжки? — "серый" не вник, а "дядя Гриша" — понимающе оскалился.

— Японский концлагерь, для господ английских офицеров, глядя из Сингапура февраля 1942 года, выглядел предпочтительнее, чем общая столовая с собственными нижними чинами, посреди голода и прочих лишений осады. Социальный расизм, в своих основных проявлениях, ничем не отличается от любого другого расизма.

— Майор Логинов — русский офицер! — ага, у "серого" таки имеется "патриотический" пунктик… Усугубим…

— Насколько я в курсе, — самое время похлопать невинно ресницами, — сравнительно недавно Анатолий Анатольевич Логинов числился не русским, а советским офицером… — а ты думал, что я — беззубое "поколение Пепси"? — это не помешало ему изменить Присяге и, в трудный для народа час, перебежать на сторону будущих олигархов… — общаясь с Ахинеевым нахваталась нужных словечек.

— Причем, тогда он сделал выбор, будучи совершенно сытым… — "дядя Гриша" мне лукаво подмигнул, — и без бомбы…

— Представьте, как мистер Твистер чувствует, что, якшаясь с черномазыми, он и сам, понемногу, становится негром. Именно так, между прочим, описывают собственные ощущения этнографы, длительно жившие среди первобытных племен…

— Благодарю, я понял! — внезапно сдает позиции "серый", — Пожалуйста, продолжайте по существу.

Фиг тебе… Сначала — допью остаток "чая" и немного соберусь с мыслями. У меня материала на целую лекцию хватит. Не хотелось бы засиживаться до утра. Стимулятор стимулятором, а работы накопилась куча…

— В биологии, среди стадных животных, известно четыре основных типа общественных отношений:

1. Одиночки (по самым различным причинам);

2. Совершенно "одноранговые" группы, без явно выраженного лидера;

3. Группы с "плоской иерархией" (достаточно мирной) и неформальным лидером (первым среди равных);

4. Банды с четкой "пирамидальной иерархией" (террористического типа) и вожаком-диктатором во главе;

Реальное общество представляет собой пеструю смесь всех перечисленных вариантов, но, в изолированных малых группах, порядка 100 особей и менее, достаточно быстро (за 7-10 дней) устанавливается "чистый" расклад и тут уже всё зависит от личных качеств "человеческого материала". Точнее, моральных установок людей и общего уровня стресса.

— Причем, стресс задает среднестатистический гормональный баланс? — "серый" зрит в корень. Умный…

— Немного сложнее… Это во время паники или драки оценить среднюю реакцию людей помогает обычная для всех стадных животных статистика. Например, при пожаре в театре, 90 % публики готовы рваться к выходам, топча ногами окружающих и лишь менее 10 % толпы сохраняет относительное самообладание… Норма! В случаях продолжительно действующего стресса (а постоянный страх смерти или голод именно таковы) — эффект обратный. Человеческое общество, что совершенно не типично для зверей, немедленно разделяется на большинство сторонников "держаться вместе и всё делить поровну" (инстинкт подобающий разумным существам, у обезьян голод и страх наоборот — провоцируют жуткие драки) и меньшинство озверевших желающих "любой ценой получить своё и убежать". Один бандит-людоед, волею "переключателя морали", приходится на 19 относительно вменяемых голодающих…

— Получается, что сытая человеческая масса, привычная к комфортным условиям, когда резко напугана, — оживился "серый", — ведет себя "по-обезьяньи", то есть в режиме бешеной конкуренции, требуя "своего". Зато, в условиях хронической нехватки пищи и скудости быта, она же, проявляет парадоксальную склонность к "солидарной этике" и терпимость к ближнему?

— Угу… Добавлю. Параллельно происходит развал "иерархической пирамиды" ("альфы" всегда бегут от опасности первыми), основанной на доминировании и выдвигаются вперед новые лидеры, способные организовать народ на сотрудничество. Как правило, из тех, кто в хорошие времена не особо рвался вверх по чужим головам… "Гаммы", в тяжелый час, жестко вытесняют с ведущих позиций струсивших "альф", а потерявшие ориентацию "беты" чувствуют себя глубоко несчастными и готовы на всё, что бы снова оказаться в составе "пирамиды". Любой! Майора Логинова погнали в безумный лыжный поход не столько ненависть к быдлу, сколько острое желание обрести "законную власть". То есть — инстинктивные поиски нового "доминанта" и страх потерять себя, растворившись в "обнаглевшей массе"… Английские офицеры из Сингапура, например, потеряв веру в начальство, увидели "нового доминанта" во врагах-японцах… Генерал Власов — в немцах… Советские офицеры 1991 года — в богатых и вальяжных расхитителях социалистической собственности. Цель жизни "беты" — любой ценой примкнуть к победителям! Грозным, сильным, непостижимым и величественным… Причем, сила, открыто пренебрегающая "статусными цацками", в глазах среднего звена любой элиты — "не настоящая".

— "В прошлом начальник, не из высших, но и не из мелких… Имел свою печать — либо судья, либо податной управитель. Живет в глуши, к службе вернуться не может: какой-то грех, и, видимо, не малый. Здесь ему не хватает почета, раболепия от низших, и нет высшего, перед которым он сам мог бы, трепеща, преклониться, — вот его самая большая утрата, его неутешное тайное горе", — с чувством и выражением прицитировал "серый", — Леонид Соловьёв, "Очарованный принц". Читали?

Лично мне, ни фамилия автора, ни название романа ничего не сказали… Тем не менее — цитата хороша… И мужики призадумались. Глубоко… Даже слегка жаль, что нечем это их состояние развеять. Самовар, что ли, тут какой-нибудь завести? Бар встроенный (он же холодильник для реактивов и препаратов) — в "модуле" имеется. Не чета скороспелым городушкам, типа "авоська в форточке", как недавно ввели в моду умудренные советским опытом обитатели фаланстера. А снаружи ветер поднялся… Небось, к утру, опять наметет снега по пояс. Хотя, зима ещё толком даже не начиналась…

— Одно непонятно, — Соколов что-то надумал, — по раскладу Галины, главной целью теракта должен был оказаться я, — дернул щекой, — возможно, для верности, ещё несколько близких мне людей. И только. Какой смысл совать бомбу в центральную отопительную систему жилого комплекса? И вообще, почему полез на рожон явный псих-одиночка?

— Потому, что особей "альфа", вашими стараниями, в экспедиции больше не осталось. Для их зарождения требуется время, — "серый" рассуждает, как на совещании, — Оттого самым первым взбесился заурядный "бета", никакой внятной надежды что-то возглавить не имевший. Предел фантазии — всем "на прощание" нагадить и, пользуясь паникой, удрать подальше, прихватив что поценнее…

— Кх-хм! Умеете вы, барин, обнадежить… Амбициозных майоров и старших научных сотрудников у нас ещё много. Предлагаете ждать серии аналогичных фортелей? — "серый" жмет плечами и косится на меня…

— Я не знаю… Обычная манера поведения людей в непонятной обстановке — это резкие колебания настроения. То есть — скачки гормонального фона. От "солидарной" морали к "конкурентной" и обратно, — жаль, негде нарисовать график, — Кривую "нормального распределения", вы себе хорошо представляете? — кивают дружно, — Для среднестатистической популяции "хвостики", по 5–7 % с каждой стороны — доля особей, у которых "переключатель морали" намертво заклинило в одной позиции. Одних неудержимо тащит в "элиту", другие — упертые сторонники "равенства". Основная часть народа, тем временем, более-менее пассивно симпатизирует то одним, то другим.

— Пока вокруг всё плохо, враги, голод и разруха — масса любит "красных", — помог мне "дядя Гриша", — А стоит жизни несколько наладиться — понемногу начинает тосковать о временах господства "белых". Сытых и непуганых обывателей упертые аскеты с наганами раздражают. Коммунисты проигрывают выборы "социкам". Те начинают играть в популизм, возрождают "иерархическую пирамиду" и постепенно доводят страну до ручки… Бардак плавно нарастает, пока не случится очередной обвал в войну и нищету… "Социки" разбегаются. Кого-то прислоняют к стенке… Доставать население из жопы (пардон за откровенность) снова приходится "красным" или "коричневым". На новом историческом витке всё повторяется заново… Я верно описал тенденцию?

— Одна поправка… Если "провал" не особенно продолжительный, вроде "Темных Веков", то социальные завоевания предшествующего периода сходу отменить не выходит и наблюдается заметный глазу общественный прогресс. Новая иерархическая власть не сносит наследие демократии до минерального слоя, а старается пристроиться сверху. Солидарное общество невероятно соблазнительный объект для паразитирования. Особенно, поддерживаемое в состоянии недоедания. Полуголодный человек — терпелив, доверчив и послушен. Не случайно, во всех исторически успешных древних империях, самая низшая ступень "пирамиды власти" — это вполне самоуправляемая деревенская община или городская коммуна. Выгоднее всего эксплуатировать людей, считающих себя свободными. Норма прибыли выше…

— И всегда… — эхом отзывается "серый", — когда в Соединенных Штатах отменили рабство, там резко упала производительность труда на плантациях. Оказалось, работающие "за одну зарплату" поденщики во много раз худшие работники, чем привычные негритянские "корпорации", даже если они фактически состояли из рабов… Психологический механизм угнетения устроен хитро.

— А ещё на расклад влияет военный аспект, — "дядя Гриша" подозрительно начитан, — Мобилизационный резерв для "конкурентного" общества (4-я группа по классификации Галины) не превышает 5–7 % населения. Кому попало баре оружия не доверяют. Для "плоской иерархии", ну, 3-й группы (ей соответствуют различные кочевые племена в до государственной фазе) — мобилизационный резерв достигает 40 % населения. Там вооружены все свободные. Поэтому, товарищ Чингисхан, в XIII веке, даже не особенно напрягаясь, поставил на уши пол Евразии… Зато в "солидарном" обществе, или 2-й группе (городские коммуны Средневековья), нормальное мобилизационное напряжение превышает 90 %! На войну поднимаются "все способные носить оружие", до детей включительно…

— У нах вхя кхивая пехехошеная… — хрипит Ахинеев, — дхухая выбохка хонтинхента… Халина, схажите!

— Как понять? — моментально реагирует Соколов.

— Буквально! — кто бы мне на семинарах так подсказывал, — На поведение человека, в кризисный момент, решительным образом влияет личный жизненный опыт. Как нам хорошо показывает пример "плавающей мыши"…

— Срочная служба в армии? — "серый" понял меня с полуслова, — "…солдат всегда должен быть немного голодным". Элемент проверенной веками системы армейского перевоспитания новобранцев. Если учесть, что треть нашего коллектива — "срочная служба", а ещё половина "служили срочную"…

— Плюс, допуск к секретной информации… Здесь не среднестатистическая толпа, а искусственно подобранный коллектив.

— Ага… — Соколов начал нервно выстукивать пальцем по импровизированной столешнице, — врожденных "элитариев" — везде обычный процент, а вот "подверженного их влиянию контингента" — существенная нехватка. Что получается? Нет социальной базы для переворота… Даже для возбуждения массового недовольства "уравниловкой" её нет… И не будет. Поневоле взбесишься…

— Волки могут сколько угодно злобно грызть друг друга за власть и самок, но против баранов они всегда объединяются единым фронтом, — "серый", как мне показалось, раскладом всерьез заинтересовался, — Вся проблема местной "элиты" — в отсутствии достаточного количества "баранов". Здесь скорее "собаки" подобрались… Причем, дрессированные. 90 % личного состава экспедиции прошли либо "школу жизни", либо через многослойный фильтр проверок и тестов на моральную устойчивость… Ну, вы меня поняли…

— Народ, выражайтесь яснее… — очевидно, Соколова уже давно раздражает обилие непонятных ему терминов и намеков.

— Элементарно, — "серый" очевидно обдумал доводы, — Завершение "острого" этапа выживания социума обыкновенно знаменуется попыткой элиты "перехватить управление"… В ход идут любые вредства. Подлог, клевета, террор… В этом пространстве-времени творится то же самое. Опыт Минина с Пожарским, которые буквально спасли Россию, но были мгновенно оттерты от реального влияния вчерашними пособниками оккупантов — тому пример… Власть в экспедиции перестала пугать, как "лежащая под ногами, оттого, что нестерпимо горячая", она снова к себе манит… В обыкновенном человеческом обществе основной контингент — "бараны". Описанный Галиной Олеговной "переключатель морали" попеременно склоняет их к солидарности или взаимной конкуренции, однако баранами они быть не перестают, — виновато развел руками, — Сравнение людей с обезьянами кажется мне менее наглядным.

— Годится, — синхронно кивают "дядя Гриша" с Ахинеевым.

— Голодное стадо следует за тем, кто набрался смелости его направлять. Для сытого стада баранов авторитет "первого среди равных" ничтожен. "Солидарный эффект" быстро улетучивается, а чувство благодарности за собственное спасение — двуногим скотам априори не ведомо. На виду опять оказываются либо — типы способные угрожать бараньему благополучию (волки, собаки), либо — особи способные соблазнить баранов "примером для подражания". То есть, яркие харизматики. Назовем их, м-м… "козлами-провокаторами". Аналогия вас не оскорбляет?

— Потерплю, — Соколов опер подбородок на могучий кулак, — Что-то подобное мне уже рассказывали. На примере сравнения аскетического текста первой советской Конституции от 1918 года (принятой до Гражданской войны и провозглашавшей целью отмену государства) и её "второй редакции", от 1924 года. Которая позволила "легально опустить" героев Революции, потративших жизнь на борьбу за свободу, в положение изгоев. А там — и вовсе коммуны разогнали… За ненадобностью… Какой ещё коммунизм? Возрожденной иерархической пирамиде живые оппоненты и активные сторонники равноправия — в тягость. Сколько, тот же Ленин, оставался здоровым, после своей триумфальной победы? А сколько — вообще живым протянул?

— Главная особенность поведения элиты — демонстрация "мы не такие как все". В "конкурентной" среде — это основа жизненного успеха. В "солидарной", она же — главный источник неприятностей. Переход труднозаметен. На практике, если случайно уцелевший от "героического периода" лидер, в наступившую "эру достатка", пытается сохранять привычное равенство, то "элита" быстренько устраивает ему несчастный случай и пускается во все тяжкие. Это и символизирует новые времена, — Соколов грустно хмыкает, — на наше счастье, "опоры в массах" описанные настроения пока не имеют. И это надолго. Майор Логинов, судя по его поведению, догадался самым первым… Что ещё?

— Галина, вы читали докладную записку Радека, что для научных работников и старшего офицерского состава самое время ввести отдельную норму "диетического питания"? — откуда мне такое знать… Впрочем, можно догадаться, почему не читала. Соколов "прожект" задробил.

— Ихея пходолхает хоситься в вохдухе, — комментирует новость Ахинеев, — Рахделяй и влахствуй…

— Вывод? — "серый" глядит в упор, — Я вас, девушка, спрашиваю… — да, первым на военном совете высказывается младший. Не зря я книжки штудировала, кто — догадаться нетрудно. Между собой они вопрос наверняка давно обкашляли, однако не поленились прийти и выяснить мнение постороннего. Нашли себе "кассандру"…

— Полноценного заговора точно нет. Действуют одиночки, на личном "детском чувстве протеста". Если потенциальных "бомбометателей" уже извели, — "дядя Гриша" довольно скалится, — то Вячеслава Андреевича, скорее всего, на днях будут пробовать травить ядом. Классика же… и время уходит, — вспомнила солдатиков из кухонного наряда, — Но, только я сильно сомневаюсь в успехе… Пока все столуются из общего котла, или, как мы тут — вскладчину — это глухой номер… А если кого-то заподозрят, — перед глазами опять встала громадная фигура давешнего морского пехотинца, с живым извивающимся мешком под мышкой, — то порвут голыми руками, без суда и не спрашивая фамилии.

— Предположим, с ядом у инсургентов тоже не получится… — "серый" дотошен.

— Тогда, согласно мировому опыту, попробуют как-нибудь устроить на него нападение местных туземцев… К примеру — отыщут в ближних окрестностях подходящего вождишку побойчее на должность "крыши". Тоже сильно сомневаюсь. А вот в возможность снайперского выстрела… или пули из-за угла — не верю совсем…

— Почему? — "серый" с "дядей Гришей" удивились хором. Не ожидали от меня такого.

— Потому, что стрелка обязательно вычислят, а бежать ему некуда. "Альфы" и "беты" жертвовать ради своих "хотелок" жизнями принципиально не способны (мозговой блок), а отдать кому-то приказ — не рискнут.

— Вот и я думаю — ещё поживем… — Соколов удивительно спокоен, — Всем спасибо. Спокойной ночи…