Апокриф Блокады

Глава 25. Убить людоеда

Сочинять авантюрные романы — не моё. Если потренируюсь, то, наверное, смогу написать заурядную диссертацию. "О проблемах обеспечения питания в условиях, приближенным к катастрофическим…" Вроде, как получилось у Алена Бомбара, в одиночку пересекшего Атлантику на спасательной лодке и принципиально всю дорогу запивавшего сырую рыбу морской водой… Совсем не исключено, что моя жалкая поделка найдет свой круг читателей… Любители напрягать организм рискованными экспериментами — неистребимы. Но, ради всего святого, не требуйте от текста художественной достоверности. Страстей, эмоций, высоких чувств… Интриги — ненавижу. Любые… Поэтому, в тонкие детали вдаваться не стану, опишу лишь то, что видела своими глазами.

Когда Соколов первым полез в морозную тьму и вдруг стал в дверях столбом, неестественно выдохнув воздух, я ещё ничего плохого не подумала. Ну, наверное, там сугроб намело… Надо включить наружный свет… Машинально, по привычке. А что? Вот когда он попятился назад — у меня душа реально ушла в пятки. Честное слово! Это вы Вячеслава Андреевича вблизи не видели, потому улыбаетесь… Что опасного может появиться посреди вооруженного лагеря, в пределах охраняемого периметра? Максимум — одинокий волк. Если хорошо напрячь фантазию — основательно так заблудившийся белый медведь. Бурые сейчас спят. Вероятность события чуть выше, чем повстречать в местных широтах блудного пингвина и всё же не нулевая… Пожалуй и всё. Реально ли испугать нашего предводителя белым медведем? Причем, до такой степени, что бы он рефлекторно попытался спрятаться за пенопластовой дверью "жилого модуля"? А кто его знает… Лично я настолько усомнилась, что осмелилась отдернуть солнцезащитную шторку и выглянуть за окно. Так! Уточняю. Бывают на свете вещи пострашнее полярных медведей и взбесившихся пингвинов. Ревнивые женщины, например.

Всё же Соколов большой ребенок. Каким местом он думал, отправляясь на ночное рандеву в одиночку? Переодевшись и потихоньку? Конспирация, из фильмов про Джеймса Бонда, хороша в людных мегаполисах… А в насквозь пронизанном системами связи таежном поселке — ей грош цена. Один звонок на коммутатор… Один вопрос дежурному (а он-то наверняка знает, куда двинулся начальник экспедиции после отбоя) и — готово. Не… Ради таких моментов стоит жить! Вынуть из фонаря над входом "штатную" осветительную панель собиратели лампочек забыли и видимость отличная. В ореоле слепящего белого сияния и облаке из искрящихся снежинок, стоит, руки в боки, Дарья Витальевна и мечет из глаз молнии. М-м-мда… "Никогда ещё Штирлиц не был так близко к провалу…" Замечательный всё же у нас коллектив! Наверняка, кто-то и раньше нашептывал, что у меня здесь эксклюзивный бордель для руководства (бабы они и в Африке бабы), а теперь — настал момент истины. Сидим тихонько и наблюдаем, как мои мужички собираются выкручиваться… Жалко, что под рукой нет телекамеры… Сцена, достойная пера самого великого Дюма (и эпоха, кстати, что ни на есть та — XVII век). "Четверо и Миледи, ага… "

Вообще (задним числом и продышавшись от пары минут беззвучного хохота), заявлю, как на духу. При всех неудобствах (чтоб сохранить наблюдательную позицию, по ходу "парада-алле", мне пришлось буквально расплющиться), "театр одного зрителя" — замечательное развлечение. Даже, когда главная зрительница не ты… Собственно говоря, кроме головы нашей "главврачицы", я и не видела ничего. Это у неё снаружи — идеальный обзор. Получилось, как в древнем пошлом анекдоте, "наблюдение за наблюдателем", якобы стоящее у знатоков дороже всего… Мои ночные собеседники (и собутыльники), по одиночке выбираясь наружу, являли себя, а я — следила за лицом…

Первым, как уже сказано, "модуль" с огромной неохотой покинул Соколов. Пол под ногами облегченно вздрогнул, алюминиевая лесенка жалобно пискнула, на снег упала и метнулась в сторону лохматая тень. Однако, тут злая ухмылка Дарьи Витальевны (попался, изменник!) дрогнула… Увидеть лезущего следом Ахинеева она явно не ожидала… Даже губу прикусила от негодования (скорешились, субчики — на пару по бабам шляются!). Видимо, хотела сказать приветственное слово, но не успела. В снег, мимо лестницы, раскинув для равновесия руки, словно огромная ночная птица, почти бесшумно выпорхнул и боком скользнул за пределы поля зрения (не спрыгнул, а натурально спланировал) "серый". Так мне и не представился… Ну, да ничего, у знакомых ребят завтра всё разузнаю, и кто он, и что он… Вот тут глаза у виновницы общего смущения и полезли на лоб. Честно-честно! Я всегда предполагала, что это такая фигура речи… А тут, в ярком сиянии светодиодов — разглядела явление досконально. Как поднимаются брови, как раздвигаются веки, как обнажаются белки. Капюшон откинут, прическа короткая, освещение фронтальное. Не красиво… В кино это действо изображают как-то более эстетично. Зато теперь буду заранее знать, как сама выгляжу "в минуты роковые". А потом из дверей полез "дядя Гриша" и у гражданки майора медицинской службы упала челюсть… Натурально. Аж металлические коронки блеснули… На этом "кино" кончилось — мне закрыли окно. Вячеслав Андреевич очень крупный мужчина, но сложен пропорционально. Как говорится, "добрый молодец". А "дядя Гриша" — костлявая громадина, на полторы головы его выше. Вдобавок, хромой. И стал прямо у входа.

— Галина! — меня зовут? Зачем? — Покажись на минутку! — придется, закрыть за собой дверь никто не удосужился. Тепло улетучивается с каждой секундой.

— Что это было? — у боевой подруги нашего "каудильо" железные нервы. Она не только сумела закрыть рот, но и почти моментально обрела дар речи. Не иначе — от радости… Боялась вскрыть гнездо разврата, а застала лишь безобидную пьянку.

— Оргия… — ой! Вот ляпнешь, сгоряча, иной раз… Если меня сейчас пристрелят, значит — шуточка не удалась. Но, спрятаться в такой момент — потерять лицо. Лопни, но держи фасон. В меру сил закрыла телом оставшийся проход, как Матросов амбразуру и жду финала трагикомедии…

К сожалению, оправдываться бесполезно. Именно так обыкновенно и воспринимается любое совещание "на ночь, глядя" в составе одной дамы и кучи мужиков. Особенно, "заинтересованными лицами". Сколько я их в своем "храме науки" повидала. Бывало, засидишься в лаборатории до темна, а потом — хоть до самого утра не выходи. Не учреждение, а бордель… Почему-то, едва заняв заметную должность, всякий руководящий работник начинает считать секретаршу своей "законной наложницей", а аспиранток и студенток — "горячим резервом" в оные… А ещё, попадаются деятели, считающие эту "добровольно-принудительную сексплуатацию" чуть ли не благодеянием для окружающих особей женского пола. Примативность — в полный рост. "Альфа-самцы", блин… Внизу — "продолжение банкета".

— Дыхни! — к счастью, это не мне. Дарья Витальевна исследует глубину морального падения бой-френда.

— Мы чисто для аппетита, — "серый", вопреки моим ожиданиям, поддержал товарища в трудную минуту.

— Ваше счастье, — похоже, сегодня нас не убьют. Сказано почти нормальным голосом. Пора незаметно смываться… Или попрощаться?

— До свиданья, мальчики! — хорошо прозвучало, с чувством и вызовом… Яростный взгляд гражданки майора боевым лазером сверкнул в мою сторону сквозь снегопад и погас за закрытой дверью. В "модуле" натоптано… Запах перегара, мужского пота, грязи и талой воды. Хочешь или нет, а маленькую уборку делать надо. Господи, за что? Радует, что в обозримый срок подобных нашествий ждать не следует. А вызывать к себе — теперь постесняются… Снаружи — хруст снега. Ни скандала, ни разговора не слышно. Просто тихо удаляются шаги. Э-эх! Тряпку в руки… И спать!

Телефонный звонок выдернул меня из зыбкого полусна буквально через полчаса. Черт! Вот же не везет.

— Майор Поповских, — почему говорят женским голосом? Что-то смутно знакомое… А, ритуал законного брака Соколова с его пассией ещё не связал. У обоих, "на той стороне", остались семьи… Кажется, есть дети… Люди никак не могут поверить, что мы здесь застряли надолго. Скорее всего — навсегда. И будущее не вернуть. Продолжают жить "в двух измерениях" одновременно. Физически — в XVII веке, по привычке — как в XXI-м.

— Ибрагимова слушает, — мне, по документам прикрытия, присвоено воинское звание. Но забыла, какое. Не то лейтенант, не то старший лейтенант. Никогда не носила формы. И представляться по-военному не умею.

— Слава сказал, — значит, голубки уже помирились, — что его собираются отравить, — пауза, — Жду вас сегодня, у себя, в 11–00… - ох!

Как ни странно — остаток ночи спалось отлично. Утро прошло в привычной суете. Прием "образцов" для анализа (даже зимой флора и фауна до сих пор преподносят сюрпризы, а приказ "всё необычное тащить науке" продолжает действовать), наряд в столовой (постоянно прикидывала — как бы, на моем месте, действовал враг, желающий подкинуть яд в общий котел или индивидуальную миску?), разная текучка… К избушке "санчасти" шла на слегка ватных ногах. Не терплю бабские разборки и вообще, плохо вписываюсь в дамские коллективы.

Судя по электронным часам над входом (прямо таки, очаг цивилизации) — опоздала на 20 минут. Фигня, ничего страшного… Я им не подчиненная (ещё не зная, кто за дверью, ершу в себе остатки боевого настроя). А если сильно надуть щеки, то практически — ровня… Маленькое, но отдельное ведомство, ха…"…начальство не опаздывает, а задерживается…" Могла бы вообще не прийти. Женский говор за дверью несколько насторожил.

— Добрый день! — так. Мужиков — ни одного. Баб — целых три. Дарья Витальевна в штатском белом халате и Ленка-корреспондентка, с этой… Как её? Голдан! В свитере не по размеру дикарка выглядит тоненькой щепкой. Ни кожи, ни рожи. На вид — сущее дите… Зачем она здесь?

— Это — эксперт… — уговорили, верю. Судя по подбору народа, сцена ревности мне не грозит. Уже радует.

— Садитесь… Галя… — не простила. Но официальность в голосе отсутствует. Зато, под глазами — круги…

— Что надо? — специально обращаюсь к Ленке, пусть майорша чуток остынет. Тоже мне, "подпорка столпа власти с сиськами"…

— Пообщаться, — Ленка вдруг, по-мальчишески, прыскает в кулак, — Тут из-за тебя такая каша заварилась!

Видеть саму себя, угрюмо крутящую по сторонам головой в столовой, на экране маленького монитора системы слежения, гм… неожиданно. Утренняя запись… Если не знать, о чем я там думала — вылитая шпионка.

— Камеры видео наблюдения, на кухне и в общем зале, работают круглосуточно, — комментирует Ленка. "Картинка" пишется, независимо от наличия оператора.

— Давно? — получается, что идея тотального контроля, за местом приготовления пищи, витала в воздухе.

— Скоро месяц… Сразу, как поставили капитальный сруб. Ещё при проектировании заложили.

— Понятно… — можно перевести дух. Тайком ничего подбросить не рискнут. В прямом эфире — и подавно.

— Время от времени приходят люди… поделиться своими опасениями, — "главврачица" хочет сохранить серьезный вид, хотя в глазах скачут чертики, — Тогда мы им показываем это кино, и они сразу успокаиваются…

— А почему вчера… ну, в смысле — сегодня… — можно предположить, что и "телефонная прослушка" тоже работает круглосуточно — ан нет. Ты примчалась выяснять интимные подробности ночных посиделок лично…

— Другая "контора", — ответ неожиданно откровенный, — Связисты к пищевой безопасности не относятся.

— И тут ведомственность? — теперь я знаю, где пролегают незримые границы реального влияния "женщины вождя".

— Она родимая… Ещё — есть система емкостных датчиков и выносных микрофонов охраны "Периметра".

— И минное поле… — помню, Кротов как-то объяснял и показывал страшноватые самодельные заряды…

— То есть, опасности извне — нет? — А опасность изнутри — купирована, в пределах "допустимого риска"?

— Нет, всё оказалось, гораздо хуже, — вот не могу привыкнуть, даже про себя, назвать Дарью Витальевну без отчества. Пускай между нами буквально несколько лет разницы. Очень уж она основательная… — Елена!

— ???

— Я провела небольшое социологическое исследование… — Ленка посерьезнела, — Ты совершенно права. Непривычная еда вызывает у большинства людей ужас и ненависть… Причем, чужой авторитет нас не спасет.

Вот тебе сюрприз. Товарищ Ахинеев, насколько помню, уверен, что моего покойного Володю удастся использовать в качестве "символа и примера" любителя острых пищевых экспериментов. Что-то изменилось?

— "В России, сырьем и едой — является абсолютно всё!" — Ленка сощурилась, явно ожидая реакции…

— Знаю, это мои слова.

— Не знала… — поправилась, — Я выясняла. Владимир Ибрагимович, уже здесь, очень часто их цитировал, — лестно такое узнать, пусть и позже всех остальных, — Принято считать, что это было его "жизненное кредо".

— Вот и отлично, — действительно, какой смысл жалеть о пущенной в оборот удачной формулировке?

— Габриэль Гарсия Маркес. "Полковнику никто не пишет" — читала? Вещица 1961 года. Конец помнишь?

— Смутно… — сильная вещь, кто понимает, — "…женщина пришла в отчаяние. А что мы будем есть, все это время? — она схватила его за ворот рубашки и с силой тряхнула, — Скажи, что мы будем есть? Полковнику понадобилось прожить семьдесят пять лет, ровно семьдесят пять лет, минута в минуту, чтобы дожить до этого мгновения. И он почувствовал себя непобедимым, когда четко и ясно ответил: Дерьмо…"

— Намек ясен? Солдатикам — не привыкать, а вот "большие господа" цитировали данный фрагмент через одного. Не нашлось у них с нашими полковниками гастрономического взаимопонимания… И это — только половина проблемы, — а вот пугать меня не надо. Настроение солдат — важнее всего.

— Наличных запасов продовольствия, без искусственных суррогатов, при всех мерах экономии, нам хватит едва до середины января. Рацион — один для всех. Верно их Володя информировал (а сердце, от одного звука имени, сжало почти привычной тоской)… Думаю, покрутят носом… чуть повозмущаются — и никуда не денутся… Будут, как миленькие, жрать что и сколько дадут, — лично я верю в таланты "серого" с "дядей Гришей".

— Не, ты серьезно не врубаешься? — теперь Ленка на меня глаза удивленно выкатила. Что за новая мода?

— Нас всех скоро убивать… — первый раз, при мне, Голдан по своей инициативе вмешалась в чужой серьезный разговор.

— Слышала, что девушка гуторит?

— Разумеется… — ещё бы понять, откуда у "эксперта" в голосе панические нотки.

— Мы раньше считали, что если здесь кругом первобытнообщинный строй и натуральное хозяйство, то можно будет легко найти с автохтонами эпохи общий язык. Типа — "нам с ними нечего делить". Можно мирно жить и торговать… Можно даже не торговать, а сосуществовать… Спасибо, по твоей наводке, срочно поинтересовались мнением представителя коренного населения… — Голдан, от длинной тирады, смущенно притихла, — Как отнесутся тунгусы… или буряты, к "соседям", которые, если захотят, способны вообще не охотиться, а сразу (!) есть камни, деревья и траву? Ну, первая ассоциация?

— М-мать… — ляпнула первое, что пришло в голову, — "Лонгольеры" Стивена Кинга. Универсальные пожиратели…

— Во-во! Мы, по ихнему, не менее чем "вечно голодные подземные духи", с некими гнусными целями притворяющиеся людьми…

— Которых легче убить, чем прокормить? — м-да, на месте аборигенов, от осознания близости подобного соседства, я бы точно обделалась со страху.

Голдан, всё время внимательно слушающая нашу болтовню, яростно завертела головой. Что-то не так… Ленка хвалится, что русский язык она уже понимает довольно хорошо. А людей чует лучше, чем мы сами. "К источникам информации из числа местного населения надо относиться исключительно внимательно…" Вдове полковника ФСБ (пусть, только согласно "документам прикрытия") грех забывать азы работы с информацией. В мозгах тихонько тренькнуло… "Никогда не считайте аборигенов дикарями, это мы, городские, здесь дикари" Быстро прокручиваем события последней ночи… Не прошло и часа, после нашего расставания, как подружка Соколова возжелала снова со мною пообщаться… Причем, без скандала. Они и вчера не скандалили. Шерочка с машерочкой… Однако, ночь она почти не спала (кстати, в её возрасте, верный "тридцатник", это уже вредно). Мало того, притащила с собою на встречу эту туземку. Ленка — понятно. Переводчица и любопытная, как лиса. Какого фига? А такого, что пост звукового контроля "Периметра", насколько я в курсе, расположен в каморке, специально оборудованной для хранения особо ценных веществ, приборов и оборудования… на бомбоскладе… Информацию с аппаратуры прослушивания, в существовании которой можно больше не сомневаться, реально раздобыть только там. Не ближний свет, однако. И поперлась же, в темноте (скорее всего с дежурной сменой). А там, уже давно жаловались — форменная коммуналка. И не пообщаться "в процессе" с Кротовым — странно… Скорее всего, они все вчетвером запись слушали. Солдату на коммутаторе есть, чем заняться, а эти — свободны.

— Тихо! — мысль оформилась, — Бабы (окрик получился смачным, прямо ораторский дар проснулся), мы не про то говорим! — все трое раскрыли рты. Интересно, а когда я чему удивляюсь, тоже выгляжу такой дурой? — Вы наш вчерашний разговор слушали? — капелька НЛП, для авторитета, не повредит. Пускай сами сознаются.

— Ага… — бесстыжая Ленка факта даже не стесняется.

— Вместе с Голдан?

— Ну… — даже в частично женском коллективе никаких секретов удержать нельзя, всё утекает, как вода…

— Тогда, вспоминаем внимательно. Про то, что нас всех скоро будут убивать, она тогда сразу сказала?

— Ну… — теперь хором.

— А теперь — вопрос на засыпку. Откуда ей про это знать? — ха, с честной совестью вытираем (мысленно) трудовой пот и рассматриваем ошарашенные физиономии собеседниц. Вот вам, жертвы стереотипов! Учитесь думать, пока я ещё жива, — Не надо приписывать знающим дело людям свои собственные куцые мыслишки…

Самокритично признаюсь (про себя), что особенного ума мне проявлять не потребовалось. Так, система ассоциаций… Мы же все тут (и не только по въедливым женским подсчетам) — из принципиально разных эпох. Майор Поповских, фигурально выражаясь — типичный Хомо Советикус. Ей в 1991 году было 14–15 лет. Я — уже "переходная форма", хотя всего несколько лет разницы. Но в пионерах ещё была. Ленка — ещё на несколько лет моложе меня. Она уже совсем не из нашего муравейника — раскованное и циничное поколение "ревущих 90-х". Голдан, сравнительно с Ленкой — совсем девчонка. Хотя жизненный опыт — побольше нас троих, вместе взятых. И если она сказала — "будут убивать", то надо отринуть привычные дамские глупости (Дарья трясется за своего ненаглядного, Ленка — за своего). Посмотреть на диспозицию "с высоты птичьего полета". А потом — спросить:

— Почему именно нас? — вопрос адресован персонально Голдан, дите замерло в надежде на понимание…

— Она говорит… Она тут говорит… — Ленка мучительно подбирает эквивалент взволнованному всплеску звуков чужой речи, — Это практически непереводимая игра слов…

— Хочешь, сама переведу? — долгое чтение жутких документов "под грифом" тоже дает жизненный опыт.

— Ну… — теперь все втроем. И уставились не мигая, будто я фокусник в цирке.

— Потому, девоньки, — легкое панибратство допустимо, — что, по местным меркам, мы все — вовсе не "цивилизованные люди" и даже не "злые духи", а презренные говноеды… Угадала?

— Можно и так сказать… Но, только… — мне чихать на профессиональный позор экспедиционного лингвиста, главное — реакция тунгуски. В заплаканных глазищах — благодарность и облегчение… Господи, она же нас обидеть боялась. За откровенное высказывание мнения о другом человеке, в первобытных культурах, убивают без разговоров. Особенно, если это горькая правда. Вот бедная девчонка и упражнялась в намеках перед строгим начальством. А с ним надо — прямо.

Пищевые табу — это не только способ выживания в жестоком природном окружении, но и маркеры для социальной стратификации. Туземцы (судя по той же Голдан) периодически голодают страшно, но грибов не едят… Между нами, до середины ХХ века, их в мире вообще ели мало… В основном — французы, да восточные славяне. Все остальные народы Земли, и просвещенные, и недоразвитые, почитали этот продукт невероятной гадостью. Дерьмом… Извращением. Пищей отверженных. Что тогда говорить о искусственно культивируемых грибах, растущих, пардон на субстрате из настоящего дерьма? Именно на приготовление такового, последнюю неделю, были брошены все свободные трудовые ресурсы. В пещере, наконец-то, освободили место под первую очередь грибной плантации… Опилки, сухую траву, кору, хвою, ветки и бросовую органику перемешивают с содержимым выгребных ям, готовя состав для ферментации. Барышню с грудным ребенком, к грязной работе не привлекали, но не заметить, как готовится будущая посадка шампиньонов, она никак не могла. И мотала на ус… Наверняка прикидывая, как к подобным нам "гурманам" отнесутся её соотечественники? Тунгусы, между прочим, людоедство за большой грех не считают. А вот "поедателей грибов", а тем более — выращивающих их в пищу на своем собственном говне, за ровню не признают точно. Если не сказать хуже. Никогда! Презабавно.

— Выводы? — а женщина у "каудильо" — не промах. Мгновенно прокрутила новую информацию в голове и сложила новую картину мира быстрее, чем Ленка опомнилась от праведного возмущения.

— Один — хороший, второй — так себе…

— Начни с плохого.

— Человека, питающегося отбросами (а тем более злого духа), равновеликой стороной, местные, никогда не признают. Постараются сразу истребить, содрогаясь от брезгливости, как мерзкое оскорбление законов природы… Совершенно рефлекторное отношение к очевидным изгоям, характерное для всех без исключения культур. Как уже было замечено, наши собственные "господа элита" относятся к перспективе сесть на общую грибную диету точно так же… Даже на теракты готовы идти… Жизнью рискуют… Интригуют почем зря… Вот по этой самой причине — сердцем чуют.

— И что в этом хорошего?

— Если проявить твердость и на упомянутую диету их всех таки посадить, то вероятность сговора между племенной верхушкой аборигенов и упомянутыми "элитариями" становится величиной отрицательной, — Дарья Витальевна явно вздохнула с облегчением, — С ними не то, что "за стол переговоров" — на одном поле срать не сядут. Тут народ простой и точно знает, что настоящие вожди низкой пищей брезгуют… они скорее перейдут на питание человечиной, чем унизятся есть "с полу". А с трусливыми самозванцами, здесь, на равных не разговаривают и соглашений не заключают.

— Так боятся запомоиться? — майорша прищурилась, будто намекает мне на нехорошее. Плевать. Володи (по какой бы причине он не планировал побег) больше нет… Мертвые сраму не имут.

— Сильнее смерти.

Для лиц удивленных неуместным убийством времени драгоценного обеденного перерыва (а мимо обеда мы тогда дружно пролетели, как фанера над Парижем), могу пояснить. Особенно — для особей считающих себя мужчинами. "Бывают вещи важнее мира и страшнее войны!" Цитата не моя, даже не помню, чья именно… Вот.

И вообще. "Все человеческие занятия, включая научные исследования, в конечном итоге, либо брачные игры, либо забота о молодняке" Спасибо мистеру Роберту Хайнлайну, за краткое выражение основы женского взгляда на мир. Нравится вам, мужички, такая формулировка "сути бытия", или нет, нас (женщин) совершенно не колышет. Естественно, о подобных вещах не кричат на каждом углу, но принять к сведению очень советую.

Не… С мужской точкой зрения на тот же самый вопрос я тоже прекрасно знакома. "Для взрослых людей существуют только три достойные цели — "сила, знания и власть". Причем, "сила и знания" — инструменты для достижения "власти", а "власть", обычно — способ удержать их в монопольном владении… Методика защиты свободы спокойно этим пользоваться. По отдельности, всё перечисленное, тоже работает. Но, заметно хуже…"

Витиевато? Желаете объяснения на пальцах? Да легко! Человек (для ясности — "особь мужского пола"), как пресловутый "двигатель истории", был, есть и долго будет оставаться обычной лысой обезьяной. Жадной, глупой и агрессивной. Готовой драться за личное право демонстрировать престижное поведение, престижное питание и престижное потребление. Кстати, доступные самки — непременная часть упомянутого "престижного потребления". Увы, всё перечисленное, причем, в дребезги, разбивается о простой житейский вопрос — а что у нас сегодня есть покушать? Голубчики, вы можете гордиться, что "создали цивилизацию"… Только не забывайте о том, что именно женщины выбрали вашу цивилизацию, ради будущего своих детей, и грубо наступив на горло своей собственной биологической программе, требующей отдаться "высокопримативному герою", а не унылому и согнутому от вечных трудов работяге-пахарю. Разрешаю называть это "беспощадной бабской практичностью".

Кстати о птичках… Обычно, вызвать женщину на откровенность дьявольски трудно. Кажется, наступил удобный случай "пощупать" эту самую Ленку на предмет скрытых мотивов и вообще… Тем более, что теперь в нашей компании самая перепуганная — она. Заметно. Тесное общение с туземкой не прошло даром. Попробуем. Благо, дамы уже явно перемыли мне кости и знают, что коварных планов я не строю и вообще "в положении".

— Лен, извини за нескромный вопрос, а ты-то как сюда вообще попала? — если верить Володе, на простые вопросы, задаваемые "в лоб", люди склонны отвечать подробно и витиевато… Особенно, когда под настроение.

— Дедушка устроил… — по-мальчишески шмыгнула носом, — Сказал, что мне пора, наконец, обзавестись знакомыми среди приличных людей… — и замолкла, вредина. Поди-ка, догадайся, что у неё за дедушка и отчего барышня с модельной внешностью, очевидно созданная блистать "в свете", сама полезла в неизвестную науке дыру и теперь прозябает в "жопе мира", с изрядными шансами теперь провести в оной "жопе" остаток жизни.

— И что родичи сказали? — Дарья Витальевна тоже заинтересовалась темой.

— А нет их давно, — вот так-так, — Убили… Бизнес! — как будто это слово всё исчерпывающе объясняет, — Меня, с 10 лет, дедушка один воспитывал, — помолчав, добавила, — В духе… — ещё помолчала, — А потом, совсем немножко — тетя в Москве… И ещё, бывший папин компаньон, в Лондоне, — хихикнула, — А потом я вернулась обратно…

Вот так. Пока некоторые, "вечно невыездные", глотают пыль по архивам, другие — рассекают по Европе и потом, без всяких проблем, получают должности в секретных проектах высшей государственной важности… Интересно, что такого эта столичная штучка нашла в простоватом Кротове? Вполне могла себе позволить, как минимум, майора. Сходу вошла бы в местную элиту. Или, она собиралась попасть на глаза лично президенту?

Люди плохо приспособлены рассуждать логически. Женщины, если верить Володе — особенно. Для них разработаны специальные методы, облегчающие усвоение и обработку информации. Самый простой — перевод данных из символьного выражения в зрительное представление. Попробовала представить Ленку, в вышитом сарафане и кокошнике, вручающую "хлеб-соль" Лунтику, на фоне осеннего байкальского пейзажа… Бредятина. Она и без кокошника на две головы его выше… И даже совсем без каблуков, в униформе. Не фотогенично… На фоне внутреннего интерьера "штабного модуля", памятного по месячной давности званому ужину, перед моим внутренним взором, Ленка выглядит вполне прилично. Сама по себе. Зато, посреди собравшейся там компании — чужеродное тело. Глаз режет… Странно. Подсознание протестует. В таких случаях Володя советовал сразу же воспроизвести в памяти реальную ситуацию, где анализируемое лицо вело себя естественно. Гм… А картинка, где Ленка снимает телекамерой бегущих через "аномалию" обратно в XXI век "господ офицеров" — как живая… И, между прочим, Кротов тогда стоял с нею рядом… Просто толком не познакомились. А что? Прелюбопытно! Где-то попадалось — с точки зрения семейной верности, самыми устойчивыми парами, в современных городах, являются шоферы машин "скорой помощи" и дежурные врачи женщины. Совместное преодоление трудностей сближает. Сразу видно, что вот за данным мужиком — как за каменной стеной. И хочется, на уровне инстинкта глупой первобытной самки недочеловека, вырыть в лесу съедобный корешок и подкормить "надежду и опору".

— Галина Олеговна! — пока я думала о Ленке, они с Голдан тоже меня беззастенчиво разглядывали и что-то про себя прикидывали. Взаимопонимание — на уровне телепатии. Видимо, совместное проживание с общим мужиком тоже сближает. Туземка первой заговорить побаивается, зато, этак аккуратно, теребит подругу, — Про "сырьё и еду", ну, в смысле — что можно есть "камни, деревья и траву" — вы это, сейчас, серьезно говорили?

— Вполне… — м-мать! Похоже, удачной догадкой про "говноедов" я вызвала у нашей экспедиционной корреспондентки профессиональный интерес, — Это давно решено. Химия — великая наука. А в чем проблема?

— Да так, — врешь, по глазам вижу, — Дедушка, ещё давно, пересекался в Ленинграде с Георгием Костылевым. Много про него рассказывал.

— Который знаменитый летчик и Герой Советского Союза? — утвердительный кивок, — Как же, слышала…

— Про его отношения с начальством и их причину — вы тоже в курсе? — ах, вот ты о чем… Не думала, что современной молодежи такое интересно.

Случай-то известный. В феврале 1943 года, приехавший в город с фронта, на побывку к матери, по случаю представления ко второй золотой звезде, Герой Советского Союза, летчик Георгий Костылев пострадал от общения с "умеющими жить". Он был приглашен в гости к "уважаемым людям", где его, посреди Блокады, стали потчевать изысканными яствами и коллекционными винами. Не понаслышке знавший о голодных мытарствах простого народа — капитан Костылев в ярости устроил скандал, разбил дорогую посуду, обезоружил и избил полковника тыловика… За это "ужасное преступление" — рядовым загремел в штрафной батальон. На печально знаменитый Ораниенбаумский плацдарм, где безвозвратные потери наших войск были просто чудовищными… Выжил в аду… И вновь поднялся в небо… Но, после войны, едва дослужившись до майора — досрочно ушел в отставку "чтобы остаться человеком". Был у мужика пунктик, что "большие звезды" на погонах превращают людей в скотов… Если честно, то по аналогичному поводу, после инцидента в офицерской столовой, однажды чуть не загремел в штрафбат даже самый знаменитый наш ас Покрышкин… Отношение к еде — очень ярко проявляет внутреннюю суть.

— Костылев, по его словам, часто повторял, что — "в действующей армии, среди офицеров, выше ротного — нормальных людей нет, а в армии мирного времени — нормальных людей нет совсем", — это в кого камушек, а? — Галина Олеговна, вы только не думайте — я вас отлично понимаю!

— Что именно? — такие заявления, со стороны вчерашней студентки, несколько напрягают…

— Или мы, всех этих майоров Логиновых, сами развесим… на фонарях… — поправилась, — на сучьях… Или вымрем, как мамонты… — так, настала моя очередь поднимать с пола челюсть. Вот ты какое, "поколение 90-х".

— Почему? — что-то беседа пошла не туда…

— Тот, кто искренне считает подчиненных ему людей "говноедами", сам обычно — людоед, — потупилась, — Это… так дедушка иногда говорил, — легко можно догадаться, почему барышня не прижилась в Британии… Да-с, похоже, что Ленка "красная", как мой старый пионерский галстук! Кто бы только мог подумать… Вот, до чего довел страну всепроникающий "блат".

Традиция "разделения еды" — чудовищно древняя. Во всех источниках её называют "ритуалом равенства". Ты — мне, я — тебе. Знак дружбы… И наоборот. С особями низкого социального статуса на брудершафт не пьют! Их "жалуют чашей" (часто — неизвестно с какой дрянью, как Ваня Грозный проштрафившихся слуг) и только попробуй ту дрянь не выпить! В звериных (человеческих) стаях — вожак демонстративно оставляет после себя объедки, иногда швыряет особям низкого ранга куски. "Равенства" тоже нет и намека… Попытки аналогичных телодвижений со стороны "нижестоящих" особей (так называемое "унижение подарком") — давят беспощадно. Дабы пресечь самые зачатки мыслей о равноправии. По той же причине, в кастово-сословном обществе, почти невозможна нормальная торговля. К стопам любого "вождя" почтительно складывают не товары, и даже не подарки, а дань. Без каких либо взаимных обязательств. Как знак признания его иерархического положения…

К ужасу и возмущению привилегированных классов, на войне "оружие делает людьми высокого звания всех"… Как и голод… Как совместные лишения или напряженная совместная работа… Во все времена, на всех континентах, работает магическая формула "мы боролись рядом и победили вместе". Если верить Володе, ещё никто не сумел отменить традиции "боевого братства", особенно сильные среди бойцов спецподразделений… Там чины и звания просто игнорируют. Интересный клубок завязывается… Если так пойдет, то выпускать нас в Россию XXI века скоро станет просто опасно. Как для нас, так и для упомянутой России… О современной Московии — просто молчу.

— Это голая лирика… — а врачицу-то, призывы к анархии, явно зацепили за живое, — Что мы будем делать?

— Заниматься профилактикой, естественно… — Ленка непробиваема, — Записей "прослушки" — накопилось, многие десятки гигов… Сотни тысяч часов оцифровки. Пора запускать всю актуальную инфу в работу.

— Сама, единолично, день и ночь без перерыва, в наушниках сидеть собираешься?

— Прочешу записи… начерно, по ключевым словам. У меня на компе — лицензионный лингвоанализатор.

— Как-то подло выглядит затея… Может быть, человек сгоряча что-то сказал, а ты его — в "черный список". По совершенно формальному поводу… Так недолго докатиться до измерения лицевых углов… и поиска "врагов народа" под кроватью. Завязывай со своей "революционной бдительностью" — с живыми людьми работаешь, — ах, вот оно что… Корпоративная солидарность, для гражданки майора — не пустой звук… Что ей ответят?

— Я многофакторный поиск сделаю… — Ленка хихикает, — Говорят, жиды делят мир на "богом избранный народ" и гоев, но всегда страшно обижаются, когда гои начинают делить человечество на людей и евреев…

— А ты? — зря Дарья Витальевна пытается чуть урезонить нашу филологиню. Вожжа попала под хвост…

— А мне — по фиг! Смотрите на жизнь проще. Или люди — боятся людоедов, или людоеды — людей… Не?

Ох… Вот так, пообщаешься с народом, а в голове всплывают свои ассоциации. Как живые, встают перед глазами, уцелевшие в спецхранах, черно-белыми фото ленинградских хамов и проходимцев, дорвавшихся до власти и почестей накануне войны. Кабинетная их разновидность в острый момент отгородилась от населения вооруженной охраной, государственной тайной и спецраспределителями. Мелкая сошка — подбирала объедки… А не сумевшие "устроиться" в осажденном городе, но не менее "официальных начальников" уверенные в своих особых правах представители столичной "элиты", почуяв надвигающийся голод, с топорами в руках решительно отправились в темные подворотни, за свежей человечиной… Первых — сажали и расстреливали уже после войны. Последних — ловили и убивали прямо на месте преступления. Вот только как их распознать заранее?

— По "фрейдовским оговорочкам", — или Ленка прочитала мои мысли… или умеет читать по губам… С неё станется… — Всё давным-давно изучено… Определенные категории людей стереотипно шутят, используют в разговорах стереотипные фразы, обижаются на стереотипные слова. Целые руководства "по теме" составлены.

— Например? — действительно интересно.

— Ну… — рисуясь, подняла глаза к небрежно побеленному низкому потолку, — разные кабинетные стратеги, — скосила взгляд на хозяйку кабинета, — любят употреблять в отношении подчиненных термин "допустимые потери". Подразумевая, что в мире развелось многовато народа и было бы недурно, ради высокой цели, его проредить. А ещё — они любят, когда их называют "господами"… Тоже очень характерный признак, да… Если честно, то только за одни такие слова — уже можно убивать, — вдруг нахмурилась, разом постарев на десяток лет, — В начале 20-х годов, по свежей памяти Гражданской войны, это очень хорошо понимали. А потом — "как бы забыли". Точнее — специально постарались, чтобы забыли…

— Так ведь, оно для блага государства… — само с языка сорвалось. Эх, Володя бы ей сейчас мозги прочистил.

— Государство, по определению — "царство людоедов". И само — людоед. Коллективный. А ещё — "мозговой паразит". Оказавшись в беде, государство в первую очередь начинает спасать себя, убивая людей. Ну, убеждая их жертвовать собою для своего спасения. По другому не умеет. Собственно говоря, именно для таких фокусов государство придумано. Укреплять и сохранять "пирамиду власти"…

— Людоеды не могут жить без "вертикальной иерархии"? — не то спросила, не то подвела итог майорша.

— Угу… — Ленка потянулась и заразительно зевнула, — У них там, на вершине — гнездо. Инкубатор. И если уж чистить зародыши предательства, то начинать следует со всяких там "имперцев". Просто эталонная мразь…

— Справишься? Слава просил подготовить список потенциальных вредителей, пускай совсем сырой, обязательно сегодня…

— Прога с утра работает, — очередной зевок, — Постараюсь… Можно, мы с Галой пойдем? Поздно уже…

Закрываясь за парочкой, дверь натужно скрипнула. Дарья Витальевна на минуту закрыла глаза… Снова уперлась в меня взглядом. Черт… Надо было, пользуясь моментом, тоже смыться не прощаясь. Попала…

— Голова кругом идет… — она жалуется что ли? Мне? — Всю жизнь нас учили, что государство народ и кормит, и защищает… — собеседники, похоже, ей сейчас не нужны. Просто хочется выговориться, без посторонних ушей.

— Врали… — у меня, между прочим, тоже накопилось, — Это народ всегда кормит и защищает государство.

— А мы справимся? — Хороший вопрос. Причем, жалобный… Утешать не хочу. Оригинальничать лень.

— Жить захочешь — ещё не так раскорячишься… — грубовато вышло, надо бы сгладить, — Скоро узнаем.