Апокриф Блокады

Глава 21. Советская власть плюс электрификация

По непонятной мне причине, от совершенно невинного вопроса Смирнов багровеет, до кончиков ушей… И злится… Это видно по сжатым кулакам и побелевшим костяшкам пальцев. От него буквально воняет дракой… Если бы не сугубая интеллигентность собрания и субтильное телосложение собеседника, почти наверняка тут вспыхнул бы жестокий мордобой. Странно. Или я чего-то не понимаю, или у полковника имеется веская причина для бешенства… Причем, сам Радек про эту причину знает, потому и надавил на больную мозоль. Ай да ученый народ!

— В академии, на занятиях, давали… — надо же, сдержался… Даже ответил… А явно собирался ударить…

— Замечательно! — профессор лукавит, с такой, как у него сейчас кривой улыбочкой, дрессировщик входит за решетку к тигру-людоеду, — Но, это — ответ полковника Смирнова… А вот что нам скажет отличник боевой и политической подготовки, офицер Советской армии, а заодно, член КПСС с 1988 года, лейтенант Смирнов?

Когда мужики вот так друг на друга зыркают, лучшая тактика — не отсвечивать. Тем более что проклятая субординация не дает морального права вмешиваться в ссору ни одному из сидящих за столом военных, а на гражданских лиц — надежда плохая… Интеллигенты, в худшем смысле этого слова… И чего они взбесились?

— Андрей! — впервые Радек назвал Смирнова просто по имени, — Не хулигань… Ты ведь понял, о чем речь?

— Сколько можно одним и тем же в нос тыкать?! — наполовину примирительно, наполовину сердито гудит под нос полковник, — Мне эти ваши подковырки уже вот где! — выразительно чиркает ребром ладони по горлу.

— У нас сегодня академическая дискуссия, — таким тоном преподаватель обычно отчитывает хронического "троечника", — Я отлично знаю, что за право надеть погоны старших офицеров вас заставили присягать по второму разу… После "Служу Советскому Союзу!", формулировка "Служу России", на мой взгляд — "не звучит". Но, выбор ваш и сделан добровольно… Я всё понимаю — уж очень хотелось стать начальником… Поэтому, разговор — об идейной метаморфозе правящей партии, и её членов, в твоем лице. Попробуй, хоть раз, непредвзято задуматься о том, что сам сейчас произнес… Оно по настоящему важно!

— Нечего подводить идеологическую базу под бардак, который вы здесь развели! — полковник всё ещё злится, — Сами творят, что хотят и солдат с панталыку сбивают… А те теперь думают, что так и надо! — ага, по всей видимости авантюра с добычей нерпы не случайно пришлась на выходной. Задумку до последнего момента держали в секрете от командования, опасаясь запрета…

— Это не я, — теперь улыбочка у профессора самая обычная, снисходительная, — а лично дедушка Ленин…

— Вы вообще о чем? — как приглашенной со стороны гостье, уместное недоумение мне простительно.

— Ах, Галина, — после хамоватого Ахинеева, Радек — сама деликатность, — Простите за безобразную сцену, но теперь вы представляете, в чем состоит главный вопрос момента. Бородатые основоположники доказывали, что он — "о собственности". И в корне ошибались… Для стран с "недостаточным прибавочным продуктом", как в случае России, это всегда — "вопрос о власти". У нас тут просто нет сколько-нибудь заметной собственности!

— Ну, и нормально. Постиндустриальная экономика — преимущественно информационная. Энергия и знания…

— Замечательная мысль! — она и не моя. Вырвалось… От наших "космонавтов" ещё не такого нахватаешься.

— Не согласен! — убедившись, что обстановка разрядилась, один из военных поспешил на помощь своему начальнику, — В описанном случае, главным объектом собственности становятся средства производства. Люди.

— Браво! Теперь осталось только выяснить, кто они? Наши товарищи по несчастью или говорящий скот? — от последней реплики Радека полковник заметно дергает лицом и нервно прикусывает нижнюю губу. Так-так…

— Мне кажется, последний вопрос не стоит… — на мой взгляд, господ "элитариев" начинает заносить. В штабном "модуле" вполне может оказаться "прослушка"… Пора их одернуть.

— Вот именно, — доселе молчавший мужчина с обветренной физиономией вмешался в разговор, — Поверьте связисту, хана старому порядку настала в тот момент, когда всем "инженерам" и "научникам" раздали рации, наравне с солдатами. Хорошее образование и беспроводная "одноранговая сеть", в условиях свободного общения, убивают пирамиду власти быстрее и надежнее, чем революция… Структура общества на глазах становится совершенно "плоской"… Нравится нам такое положение, или нет… — виновато повернулся в сторону угрюмого Смирнова, — Момент упущен. Партийной диктатуре не на чем паразитировать. Кстати, грамотному специалисту, мотивированному на работу в своей области — начальники не нужны… По настоящему значительные открытия всегда и везде делаются инициативно. Безо всякого руководительства.

— Между прочим, если верить дедушке Ленину, это очень тяжелый случай, — Радек не преминул вставить словечко, — В речи на III съезде РКСМ "Задачи союзов молодежи", 2 октября 1920 года, вождь обещал наступление описанного состояния общества как раз к началу 40-х годов ХХ века. И называл его коммунизмом… А что произошло в реале? Галина, не молчите… Вы же изучали тему… — о чем это он? Неужели, опять о Блокаде? Ох!

— Через комиссию по изобретениям, при Совете Обороны Ленинграда, в 1941 году прошли десятки тысяч предложений… Из них были отобрано и реализовано всего несколько сотен. Те, что имели прямое оборонное значение. Идеи, касавшиеся улучшения "блокадного быта", рациона питания населения и его снабжения предметами первой необходимости — члены комиссии, по приказу партийного руководства, принципиально игнорировали, как "не своевременные".

Над пустыми бутылками и тарелками с поредевшей закуской повисла очередная "минута молчания". Кто-то переваривает услышанное, кто-то — дожевывает не доеденное… Невооруженным глазом видно, что застолье распалось по возрастному признаку. Хоть черту на скатерти проводи… Народ постарше — мрачно разглядывает профессора, который в решении своих логических головоломок определенно потерял связь с реальностью. Кто помладше (около тридцати) — просто потеряли нить обсуждения. Причем тут речи Ленина столетней давности? Полностью присоединяюсь к мнению, что технари и всякие физики (вроде Радека) делаются совершенно невыносимыми, когда берутся обсуждать злободневные житейские проблемы. Их потусторонняя логика вгоняет в тоску и ступор…

— Галина, вы тоже заметили? — опять меня дергают, — Извините, профессиональная привычка оценивать настроение аудитории, — профессор явно избрал меня индикатором для проверки доходчивости своих бредней, — Половина собравшихся здесь — понимает меня с полуслова, а половина — не понимает вообще… Вам странно?

— Скорее удивительно… — вечерок сегодня выдался совершенно безумный, надо соблюдать осторожность.

— На самом деле всё просто! — очень может быть, только чему радоваться? — Преподавание основ научного коммунизма, в СССР, прекратилось со второй половины 1990 года. Все, кто получали высшее образование до упомянутой даты — зубрили общественные науки, как при царизме "Отче наш". Статью Ленина "Задачи союзов молодежи", например, конспектировали, а часто тупо учили наизусть. Уж очень она программная… Учившиеся в отечественных вузах после 1991 года о наличии огромного пласта этой довольно специфичной информации — не подозревают. Результат — перед вами. Наглядное подтверждение мысли "История никого ничему не учит"…

— Николай, прекрати паясничать! — теперь не сдержался и окликнул оппонента по имени Смирнов.

— Терпи, Андрюша, — ласково парирует Радек, — Ты же сам хотел узнать, как дошел до жизни такой? Картина проясняется?

— Я хотел узнать — какая перспектива нас ожидает, и что ей противопоставить? — полковник опять сердит.

— Поздно, голубчик, пить боржоми… если печень отвалилась, — по помещению катится нервный смешок… — Мы все, по твоей милости, угодили в старую надежную ловушку — торжественно вляпались в катастрофу, а потом оказались не готовыми признать собственную неспособность управлять событиями или добровольно уступить руководство более достойным… Пока не получили пинка под зад…

— Это вам ещё крупно повезло… — Смирнов старается выдержать тон, — некоторые пострадали сильнее…

— Именно так! "Импичмент, прямо на рабочем месте" и вынос тела вперед ногами, — поддакивает Радек, — И всё потому, что некоторые начальники поспешно забыли вещи, которые в них насильно вбивали много лет…

— Например?

— "Советская власть — это живое творчество масс", — опять заплесневевшие лозунги. Старые начетчики… — Один из величайших политических гениев ХХ века оставил вам готовый к употреблению набор рецептов, а вы даже не попытались ими воспользоваться. Стыдобушка… — а нас учили, что Ленин — это злодей и авантюрист…

— Был тут один умник, который попытался, — Смирнов разошелся, — И где он теперь? В расстрельной яме!

— Тот умник — сам себя перехитрил. Попытался, с одной задницей, успеть на три базара сразу… — опять они о Володе в третьем лице? — Только, в отличие от некоторых, он своего почти добился. Советская власть — отличный инструмент. Могучее орудие и оружие… Вся беда, что из слабых и блудливых ручонок, заточенных подписывать бумажки или скрести ложкой по тарелке, он сам собой выворачивается. Причем, попадает неумехе точно в лоб. Вот и получили результат — система "сетевой" самоорганизации все подмяла. А мы теперь сидим и пьем чай… Что и кому не нравится?

Смирнов, наконец, перестал вышагивать по хлипкому половому настилу штабного "модуля" и занял своё место. Принял величественно-расслабленную позу. Если бы ещё и пальцами по столу не отстукивал — я бы ему поверила. Но, он — барабанил… И исподлобья разглядывал то меня, то профессора с видом скучающего эстета… Право, как знакомо… и скучно! Оба местных "лидера" поочередно выпендриваются перед одинокой самочкой. Оно понятно. Радек мужчина видный, но пока он болел — всех барышень расхватали. И полковник лопухнулся. Старые петухи распустили хвосты… Один похваляется остатками власти, второй давит интеллектом. И ни тот, ни другой, пальца Володи не стоят. Мстительно представила, как бы он словесно осадил второго и поставил на место первого. Картина получилась яркой. Почувствовала, что улыбаюсь. Полное впечатление, что сам Володя сейчас незримо присутствует среди нас и давит на спорщиков авторитетом… Тьфу! Похоже, спровоцировала…

— Мне не нравится, когда облезлый штатский, в самодельных галошах на меху (надо понимать, Ахинеев), за неполных пять минут, на каком-то левом митинге, как дважды два объясняет солдатам, что все их законные командиры — не офицеры российской армии, а чудом отвертевшаяся от расстрела за измену Советской Родине "продажная контра"… — сквозь зубы цедит начальник обороны, — Мне не нравится, что теперь, получая мои приказы, подчиненные сначала обдумывают услышанное, а не бросаются сразу их выполнять… Мне вообще не нравится ваша анархия…

— Не стесняйся, Андрюша, — подбадривает оратора профессор, — Здесь собрались только свои. Продолжай.

— Собственно, всё уже сказано… — пожимает плечами полковник, — Нарушение субординации — гибельно…

— Следовало бы ещё добавить о прискорбном безвластии и кровавом произволе дорвавшегося до оружия быдла, — профессор поворачивается ко мне, — Галина, у вас свежий взгляд на обсуждаемые вещи… Вокруг царят бардак и беззаконие? Пьяная морская пехота, среди бела дня, пристаёт к беззащитным дамам? — он заигрывает?

— Ни единого случая… — пьяных, кстати, я тоже не видела ни разу. От постоянного нервного напряжения и ненормально жирной диеты, мизерная порция алкоголя сгорает в организме мгновенно, — Мы тут тихо живем.

— Убедился? — кажется, меня подначили, как ребенка. Зато, профессор получил новый аргумент для спора.

— Считаю, что, приступая к любому новому делу, подчиненные должны ставить начальство в известность, — Смирнов всё понял и теперь заходит с другой стороны, — Особенно, когда это новое дело опасно для жизни…

— И рисковать услышать от командира "не дозволяю"? — откровенно усмехается Радек, — Перебьёшься…

— Тогда, какое право они имеют обсуждать и оценивать действия руководящего состава? — ах, вот оно что.

— Видишь ли, Андрюша, — вкрадчивость профессора напоминает осторожность рыбака, подсекающего крупную добычу, — Когда самый главный начальник уже переоделся в женское платье и требует подать "мотор" к черному ходу Зимнего дворца, спрашивать — "А куда это вы, Александр Федорович, в таком виде собрались, на ночь глядя?", немножко поздно. Надо — или молчать, делая вид, что всё идет нормально, или — стрелять. Не ожидая приказа. Маски сброшены… Любой приказ, исходящий от подобного "руководства" — заведомо преступный.

От последней фразы Смирнов заметно дергается… Похоже, его задело за живое или это какой-то код. А! Радек намекает на знаменитую историю бегства из Петрограда главы Временного правительства Керенского…

— Если руководство мегаполиса, к которому подступает враг, на словах провозглашая, что город не будет сдан, тем временем вывозит (списывает для последущей левой перепродажи) запасы продовольствия, прекращает подготовку коммунального хозяйства к зиме и, для верности, отключает жителям телефонную связь, — продолжает тем временем профессор, — это уже железный повод взять его за шкирку и оптом прислонить к ближайшей стенке, даже не заморачиваясь подробным разбирательством. Враги! Клейма негде ставить… Только не надо тут заявлять, что партийная власть "по закону" имела право поступать, как хочет её левая нога. Именно для таких случаев Советская власть — выше партии, закона и даже государства. Она — прямой выразитель воли народа, действующий в его интересах. Ясно? Любые трепыхания против интересов народа — преступление.

Стук пальцев по столешнице отбивает незнакомый мне ритм. Говорят, на пресловутом митинге, Смирнов примерно так же стоял по стойке смирно, словно демонстрируя холодное презрение кипящим вокруг страстям. При этом — ни единого слова не произнес. Ни за, ни против, ни в защиту своей позиции или чужих действий…

— Да! 70 лет назад, в основной массе полуграмотным бывшим крестьянам и немногим более грамотным работягам с заводов, предполагать, что все действия властей Ленинграда (как бы странно они не выглядели) целесообразны и оправданы — было легче, чем думать своей головой… Но, сегодня, через три поколения, для получивших высшее образование их внуков, такой образ мыслей не простителен. А если этого не хочет понимать современное начальство — налицо кризис власти. О чем вы с компанией думали, вводя военное положение и планируя экспедицию на Братский острог — тайна велика… Может, в исходном замысле это и казалось "хитрым планом", но народ-то — совсем другой. Чему теперь обижаться? Технические специалисты служили в армии, абсолютное большинство имеет вузовские дипломы. Обмануть их трудно…

— И что теперь, если кто что-то не то брякнул — так сразу расстреливать? — голос Смирнова полон горького сарказма.

— Можно я скажу? — военный с обветренным лицом даже поднял руку, как на уроке, — Только просьба не обижаться… Шлепнули? Поделом! Поверьте профессионалу, сознательное отключение связи — должно караться расстрелом. Во все времена и при всех режимах! При царе-батюшке, при Сталине и при демократических президентах. В позднесоветский период — статья 15 пункт Б "Закона СССР об уголовной ответственности за воинские преступления". Без вариантов! Кто надо — знают…

— Мы в ваших делах люди темные, — профессор явно прибедняется, — проиллюстрируйте свою мысль.

— Да легко… — мужчина от волнения привстал, — Когда начальник высокого ранга приказывает отключить связь — его можно смело пускать в расход. Персонаж потерял берега. Например, по итогам августа 1991 года и Горбачева, блеющего, что ему де отключили "спецсвязь" (три раза ха-ха) и Ельцина, вякающего, что он не мог связаться с изолированным в Фаросе Горбачевым (десять раз ха-ха), по уму, следовало немедленно гнать пинками в один расстрельный подвал. Врали оба. Налицо сговор и измена, подтвержденные публично. Наши, кто потом слушал их бред по телевизору, только плевались… А что ещё было делать?

— Мужественно выполнять свой гражданский долг, разумеется, не щадя крови и самой жизни, — профессор почти ироничен, — ваши "мозговые блоки", господа-товарищи бывшие "защитники социалистического Отечества", вас же однажды и погубят. Брали бы пример с Соколова… Человек не прячется от ответственности за "нам приказали" или "приказа не было". Надо — значит, надо! Вот поэтому, он — Советская власть и ему смотрят в рот. По сравнению с ним, вы все… — продолжение мысли очевидно.

Жаль только, что, обостряя отношения с аудиторией, профессор откровенно "играет на публику"… Ощущается в его речах излишняя нарочитость. Включаем женскую интуицию… Вспоминаем, кто сегодня выполнял в лагере обязанности линейного телефониста… и делаем вывод — Радек почти уверен, что помещение штаба прослушивают. Продолжая изображать "лидера оппозиции", демонстрирует свою лояльность новой власти. Обидно… Думать, что мужики рисуются ради меня — было приятнее.

— Хорошо! — Смирнов примирительно выставляет вперед открытые ладони, — Какие ваши предложения?

— Наши? — профессор иронично поднимает бровь, — Что бы предлагать, надо досконально знать текущую ситуацию.

— Можно подумать, что Соколов, или Ахинеев, с его бандой, владеют ею лучше… — неуклюжая попытка иронизировать?

— Теперь, как ни странно — да! Нравится нам это или нет, — ох уж эта любовь Радека к парадоксам, — Знание обстановки и эффективное управление ситуацией вытекают из взаимного доверия руководства и подчиненных. В критической ситуации, по-другому действовать, невозможно — Смирнов открывает рот, собираясь возразить, — Точнее сказать, — профессор удерживает инициативу, — глупо и гибельно. Кажется, про это есть у Конфуция…

— "Знать и не размышлять — глупо. Размышлять, не зная — смертельно опасно…" — помогают из-за стола.

— Хватит громоздить абстракции! Трудно выражаться простыми словами? — действительно, не на лекции.

— Извольте! В понятных вам терминах марксистского речекряка — "производственные силы должны точно соответствовать производственным отношениям". Если разрыв велик — происходит революционный взрыв. Для мирного времени и для войны (кризиса, катастрофы) порог нетерпимости разный, — забодали красивые слова, — в Ленинграде образца осени 1941 года, как и в России, осени 1917-го, власть перестала справляться со своими обязанностями, — эффектная паузу, — По-современному, "потеряла легитимность". Что мы, кстати, здесь и сейчас, аналогично наблюдаем…

— Николай, выражайся попроще, — полковник морщится, — Согласен… Кто может дать людям еду, свет, тепло и безопасность — тот и на коне. Не можешь? Пошел на хрен! Уступи тому, кто может… — зло ухмыляется, — Так оно — теоретически. Но, практически-то — наверх вылазят балаболы, обещающие больше, чем они в силах сделать… Царь показался плохим — его сменили на краснобая Керенского… Керенского — на Троцкого. Это путь в никуда! Ещё античные греки знали, к чему ведут в критической обстановке "соревнования демагогов". К полному хаосу и крушению государства…

— Ну, вот, смотрим, — не замедлил с ответом оппонент, — Хаос и крах государства — определенно настали, а еды, света, тепла и безопасности так и не появилось… И? Что потом?

— Э-э-э-э… — намек прозрачен. Мы уютно сидим при комнатной температуре и ярком искусственном свете за достаточно изобильным столом… Цепь привычных рассуждений завела Смирнова в логическую ловушку…

— А потом, Андрей, обычно приходят те, кого описанное не пугает. Кто "знает как" и может всё перечисленное населению дать. И дает! А в первую очередь — пинка "бывшим". Естественно, поднимая "валяющуюся под ногами" власть.

— Неужели, "путь через катастрофу" — обязателен? Разве трудно договориться по-хорошему? — кстати, да…

— С кем договориться? — деланно изумляется Радек, — С "облезлыми штатскими, в самодельных галошах"?

— Ещё скажите, что у меня профессиональная деформация личности… — настроение аудитории сломалось.

— "В процессе решения любого вопроса…" — подключается обветренный связист — "…специалист виноват четырехкратно. 1. Он вообще открыл рот… 2. Нагло остался при своем мнении… 3. Своевременно на нем не настоял… 4. Оказался прав…" В нормальной иерархической пирамиде, высшие с низшими — не договариваются.

— Гораздо проще избавиться от тех, кто требует своего слишком громко. Или — вдруг может потребовать…

— Начальство — тоже люди, — Смирнов упрям, — Убеждать словами, по-человечески — религия не позволяет?

— Я где-то слышала, что человечество делится на "технарей" и "социков", — попробую сама вставить словечко, — Общаться на равных они не в состоянии. Физически. Одни хорошо работают с населением, другие — с железяками.

— О! Можно, я чуть иначе сформулирую — подает голос штатский мужик, — "Технарь" готов убить за искажение фактов. А "социк" готов убить всякого, кто посмел с ним спорить, не имея достаточного ранга. Чуете разницу? Для постороннего наблюдателя за их спором — её нет. Что бы разобраться, надо самому, хоть поверхностно, знать предмет обсуждения. И? Учитывая, что "социк" опирается на эмоции, старается понравиться аудитории, а "технарю" на аудиторию плевать, мнение свидетелей однозначно окажется на стороне "социка". Независимо от правоты сторон. Даже убедившись, что "технарь" прав (!), смачно севший в лужу "социк", задним числом, обязательно объявит виноватым всё того же "технаря". "Этот грубиян, де, не умел понятно объяснять…" Сильно утешает?

— Куда не кинь — всюду клин, — тянет Смирнов… — Поучается, без "фазы полной разрухи", выхода нет?

— Чуть иначе… — сразу поправляет его Радек, — "Когда человек кричит, что выхода нет — это значит, что на самом деле он есть, но очень не нравится…" В блокадном Ленинграде, например, партийным начальникам так не понравилась перспектива коммунистической революции, что, ради удержания своей власти в "фазе разрухи", они уморили 4/5 населения… А всего через несколько лет, по итогам "Ленинградского дела" — встали за этакую "инициативу" к стенке сами…

— Не вижу связи, — огрызается главный военачальник, — потрудитесь внятно сформулировать мысль.

— Да грустно всё. И само стадо (массовое общество), и его поводыри (власть) — равно достойны своей судьбы… Рациональных доводов с нижних этажей иерархической пирамиды, до самого конца — не слышат и не понимают. Веским доводом считают исключительно грубую силу.

— Анархию пропагандируем? — сказавший смутился.

— Обычно, в головах большинства людей сидит "мозговой блок" — если стало плохо, то надо или заменить власть или слепо ей подчиняться, — подключается Радек, — Нам тонко намекают, что есть принципиально иная спасительная стратегия — надо убирать власть. Физически. Вместе со всеми желающими власть устанавливать и властью наслаждаться. К чертям собачьим! Свобода информации или смерть! Ибо коммунизм — это социум без государства, — ну, профессор отжигает, — Извини, Андрей, но это так… Правило простое. Не знаешь и не умеешь — отойди в сторонку, да помалкивай…

— Вас послушать, так государство обязано сразу быть и всеведущим, и всемогущим, — неожиданно крысится полковник, — А жизнь, она сложная. Всё не предусмотреть. Мне вот, последнее время, вашими газогенераторами постоянно в нос тычут… И сейчас. Подумаешь, не применяли в блокадном Ленинграде стационарных газогенераторов. Да если бы они там и были, — поднимает глаза, — Чем, умники, прикажете их топить, посреди зимы? Если все дрова уже собрали, жгут в буржуйках книги и паркет?

— "Когда настает полная разруха, разум начальства обостряется от нестерпимого ужаса, и тогда, впопыхах и с перепугу, оно принимается за дела, кои следовало завершить много лет назад…" — какая-то азиатская фраза, — Если государство отняло все права — оно отвечает за всё.

— Вы о чем?

— Стационарный газогенератор с поддувом работает на любой дряни. Даже на прелой листве и мокром мусоре. В нем одинаково хорошо горят говно, снятый с улиц асфальт и мерзлые трупы. С положительным энергобалансом! — штатский говорит негромко, но от его слов веет холодом, — Я сам — питерский. В Ленинграде — два глобальных захоронения. Первое — "Пискаревка". Памятники… У многих там родные лежат, есть справки… Второе — "Парк Победы", что на Московском… Там, как минимум — 800 000 тысяч человек… Их кремировали… В основном — неопознанные тела, подобранные на улицах во время и после первой блокадной зимы… Рядом — "Электросила", завод-гигант. Когда руководству приспичило (понадобилось срочно прятать концы) — и газогенератор там потихонку сваяли, и полезно утилизировали "продукт процесса". Выходит, могут, если захотят? — не дрогнув выдержал тяжелый взгляд Смирнова, — Причем, когда в сентябре 1941 года рационализаторы предлагали наладить массовый выпуск аналогичной техники для нужд жилого фонда города — "вертикаль" всем заткнула рты. Паникеры! И аж до самых морозов препятствовала любой самодеятельности в области отопления. Такие дела, товарищ полковник… Что получается? Без упертого в живот пистолета власть народ не слышит…

Как выражается мелкий сын соседа — "получился знатный наброс на вентилятор". Мигом загалдели разом все… Но, зато растворилось буквально висевшее в воздухе тревожное ожидание ссоры или скандала. Лидеры сборища, Радек и Смирнов, оказывается, слабо контролируют даже самых доверенных из своей тусовки. Вон, например, чего мужик, не моргнув глазом, только что отмочил… С другой стороны, определенная спайка всей компании налицо. Ругаются, не выходя за рамки приличий. Враждебное окружение сплотило "элиту" крепко.

— Брэк! — хлопок в ладоши, — Возникли мысли? Излагайте по очереди. Кратко! — профессор, однако, бдит…

— У меня вопрос к Галине Олеговне, — злая тетка, заочно наехавшая на Володю, что-то родила, — Вы точно уверены, что пресловутый "план спасения" экспедиции существовал в реальности? Сумеете доказать, что это не пустой домысел? Мне представляется, — брезгливо вытянула губы в трубочку, — что нас всех водят за нос…

— Галина Олеговна не в курсе, — Смирнов тоже пришел к какому-то выводу, — Я за неё отвечу… Покаяться хочу… — не похож он на кающегося. Скорее, по мужицки прикрывает меня, прямолинейно переводя стрелки, — Вопрос о газогенераторе действительно поднимался в самый первый день, — кашляет в кулак, — Чего вы так на меня смотрите? Я этих рационализаторов послал. А Соколов — принял и обнадежил, — замялся, — Ну, предложил им проработать вопрос эскизно и иметь чертежи наготове, — снова кашлянул, — В сходных случаях руководство и ведет себя, похоже… Я согласен. Здесь, газогенераторы — полезная штука… Но, в блокадном Ленинграде? Не укладывается в голове… — помолчал, — С другой стороны "грибной порошок" Галины — такая же ересь. А пошел.

— Попробую объяснить, — мрачный штатский слил в свою стопку остаток коньяка и осушил её залпом, — В газогенераторе горит практически всё. Любая дрянь, содержащая следы органики, может быть переработана на топливо. Да не простое, а газ. Калорийность сжигаемого генераторного газа выше, чем у исходного сырья, — не знала, — Транспортировка газа не требует никаких расходов — он идет по трубам самотеком. В условиях разрыва транспортной связности Ленинграда его газовое хозяйство оставалось единым. Оборванный врагом газопровод можно было спокойно заменить сетью автономных газогенераторов, разбросанных по огромной территории и перерабатывающих в горючее мусор, которого, в любом мегаполисе — горы, хотя для отопления буржуек он не годится… и даже горит с трудом… а часто вообще не горит. Как фекалии, отбросы и мокрая листва, например…

— Взял слово, не крути! — подбодрил главный военачальник, — Хорошая же вещь! В чем тогда был затык?

— Затыков было два, — штатский насупился, — Во-первых, "инициатива снизу" наказуема… Лозунг "мы всё сделаем сами", для любого руководства, во все времена — словно красная тряпка для быка. Посягательство на власть! Именно "излишне инициативных" самыми первыми наладили в Народное Ополчение. Что б не мутили. А организовать работу без них, а тем более, привлечь к ней избыточные трудовые ресурсы — оказалось некому.

— Ясненько, — мне тоже понятно. Володя не зря издевался над чужой неспособностью организовать народ.

— Во-вторых, предлагаемая схема газового снабжения выворачивала наизнанку все привычные принципы управления коммунальным хозяйством… Распределительная сеть трубопроводов делалась генерирующей! Из строго централизованной — становилась "одноранговой". Устойчивой к любым повреждениям и автономной… Не поддающейся командам из центра… Захотят жители квартала собирать мусор для "своего газогенератора" — соберут. Не захотят горбатиться, чтобы с трудом добытый газ уходил "на сторону" — ничем их не заставить. В концепт "планового вымирания избытка электората", инициативный проект газификации отбросов с питерских помоек, силами его временно безработного населения — абсолютно не вписывался. Рвал руководству шаблоны в голове и коврик из под ног…

— Не только, — встрял в разговор связист, — Любая массовая мобилизация "мирняка" по месту жительства опасна, как возможность неконтролируемого обмена информацией и концентратор социального недовольства. Идеальный вариант — если все смирно потихоньку вымирают от голода и холода в индивидуальных клетушках.

— Кстати да, — подал голос, внимательно слушающий диалог Радек, — Просто собрать замерзающих в один подвал или закрытое помещение — старый способ резко сократить потери тепла и облегчить ситуацию. Многие предприятия и учреждения, во время Блокады, переходили на "казарменное положение" и так спасали своих сотрудников. Рассказывали. Кстати, идея большого коммунистического "фаланстера" — из той же самой серии.

— Про опасность использования только индивидуальных "жилых модулей", в случае ухудшения погоды и прихода зимы, я служебную записку подавал! — ещё одного прорвало… Все задним числом стали такие умные.

— И какой получился результат? — живо заинтересовался Смирнов.

— Вызвали на ковер, отчитали и сказали, что руководству виднее, — отозвался говорящий, — Ещё в августе…

— Считаете, Ибрагимов спланировал переживаемый нами кризис умышленно? — не фига себе зигзаг мысли!

— Стыдно, — профессор некоторое время играет со Смирновым "в гляделки", — Решения о материально-техническом оснащении проекта принимались уже после отстранения Владимира от прямого руководства. Я склонен полагать, что мы стали жертвами принципа "У семи нянек дитя без глаза"…

— А он знал, к чему это может привести, но молчал? — сколько можно искать виновных?

— Скорее всего знал, как и многие кроме него, — штатский держит многозначительную паузу, — Теперь можно только догадываться. Вы же видите, как повернулось дело. Давайте думать сами.

Забавно наблюдать, как внутренние переживания отражаются на лицах. Если бы ещё не острота темы. На мне цветочек вырос? Чего уставились? Злобная тетка (как её там, Зинаида Петровна?), натурально дырку хочет глазами прожечь. Вот же, Медуза Горгона, отыскалась… Правда, и остальные косятся недружелюбно. Володю на глазах демонизируют, а я свечусь его отраженным светом. Типа "подружка злого колдуна". Тю… В зеркало поглядите, жертвы коварства… Сами себе вырыли яму, а теперь — ищем виновных, среди отсутствующих? Ха!

— Чего приуныли, граждане? — лекторский тон Радека постепенно начинает раздражать, — Вы думаете, тут разглашают секретную информацию? Вынужден разочаровать… Всё давно известно, описано в мемуарах, изучено в трудах по кризисному управлению и выложено в Интернете, — профессор прерывался налить стакан брусничного сока, — Думаете, мне самому приятно, задним числом понимать, настолько основательно я свалял дурака?

— Да так, — Смирнов забирает у Радека графин, плескает себе полстакана яркой жидкости и передает сосуд по кругу, — Противно… — морщась, пьет терпкую жидкость, не конкретизируя, что именно его огорчает…

— Извините, но я закончу, — штатский пить сок не стал, — Имея в наличии миллионы (!) свободных рабочих рук, руководство Ленинграда 1941 года само не сумело с толком распорядиться этим богатством и другим не дало… Начальникам хватило ума только на попытки "пробивать стену немецкой обороны чужими лбами" в надежде на чудо… Хотя, всеобщая трудовая повинность — вещь известная со времен Революции… Может быть, товарищ Жданов и был хорош, как "пропагандист", в 1918 году, но, как "организатор" — он в 1941-м свою работу завалил… Нам здесь удалось избежать повторения его печального опыта буквально чудом, — уколол меня взглядом, почувствовал неловкость и попытался дружелюбно улыбнуться, — Ещё раз скажем Галине Олеговне спасибо за ценную пищу для размышлений… Теперь есть повод для оптимизма.

— А что она, собственно, такого сказала? — унылая тетка продолжает пыхать злобой.

— Галина подтвердила, — тон Радека холодно вежлив, — что наше современное состояние безнадежным отнюдь не является. Среди нас нашлись люди, строившие на знании этого факта карьерные планы. Прошу продолжать. С теплом и жильем мы разобрались. На очереди — электричество.

Наверное, я мало вращалась в академической среде и не успела пропитаться её корпоративным духом. В смысле — чем больше наблюдаю, как ведет себя с людьми господин профессор, тем лучше понимаю отношение к нему товарища Ахинеева. Тот — убежденный хам. Что измыслил, то тут же и брякнет… В глаза… Как кувалдой по голове. Нате вам "правду", с пылу, с жару, только не уроните! А понравится кому сказанное или нет — волнует крайне мало. Достоверные факты должны быть общеизвестны и точка! В этом упорстве узнаваемо религиозное рвение первых христиан, норовивших проповедовать, даже когда их прибивают гвоздями к кресту. Радек — совсем другой… Он играет с фактами, как цирковой фокусник… Вроде бы всё очевидно, но результат, каждый раз — именно тот, что нужен ему лично. Причем, с демонстрацией легкого пренебрежения — смотрите, я же вам всё подробно растолковал, а вы всё сомневаетесь! Подтекст совсем поганый — "слушайте и повинуйтесь!" Оппоненту исподволь внушается неуверенность. Его мысли направляются в выгодное для себя русло. Сейчас, например, он, как сытый кот с мышью, играет "в слова" с простодушным Смирновым… Этакое интеллектуальное дзюдо — нападающего тяни, падающего толкни. Вот-вот последует очередная подножка или подсечка, если применить жаргон рыбаков. Полковнику не нравятся газогенераторы? Сначала согласимся, и…

— С какой стати? — Смирнов чувствует подвох, он знает, что сейчас его очередной раз изящно ткнут носом в новый парадоксальный вывод, но промолчать не может, — Электрогенераторы работают, но запасы "расходников" для них — едва на срок гарантийной эксплуатации. Хорошо, если без проблем перезимуем… В следующем сезоне на электричество особо рассчитывать не приходится… Постепенно придется искать ему замену везде. Даже ваши подчиненные это уже понимают… — аудитория едва сдерживает смешки. История с неудачным изобретением и испытаниями подручными Радека смоляной свечи "из местных природных материалов" — совсем свежая.

— Напрасно иронизируете, — похоже, что инцидент со "свечкой-вонючкой", профессор в воспитательных целях организовал сам. Вдобавок, коварно порекомендовал горе-рационализаторам предложить "рацуху" непосредственно Ахинееву, а тот, в свою очередь, отлично справился с эпизодической ролью "злого следователя", — Любой способ организовать нормальный быт подручными средствами — должен быть исследован. Отрицательный эффект — тоже эффект…

— Тем не менее, опыты с осветительными лампами на масле и скипидаре идут полным ходом. На очереди примусы, — чистая правда. Сама сочиняла упрощенную методику очистки "фотогена" от коптящих примесей, — Блокадный быт, во всей красе… Хорошо, если через пару лет мы не скатимся до примитивных "жирников"…

— Между прочим… — елейный тон профессора предвещает подвох, — Большая часть пищевых технологий, которые собирала Галина, рассчитаны на щедрое использование электрической энергии, — видя недоумение собравшихся, Радек делает эффектную паузу, — Газификация хозяйства — очень хорошая, но временная мера… Так, немножко перевести дух… Осада… пардон, блокада — никуда не делась. А это, ещё и проблема отбросов. Подъездные пути к Ленинграду в 1941-м перерезали немцы, а у нас — закрылась "аномалия". И? Фекальные воды, товарищи — опасность, пострашнее живых врагов… Мы живем скученно… Очистные сооружения самые примитивные. Точнее, их вообще нет. Будь рядом с лагерем выкопаны колодцы, воду из них уже нельзя было бы использовать для питья. Все выгребные ямы, кстати, давно полны до краев. Избавляться от ядовитых отходов позволяет только огонь. Газогенераторы, в этом смысле, приносят двойную пользу. Пока они работают… Пока доступно горючее. Не обольщайтесь. Утилизация мусора основой энергетики быть не может. Она — подспорье…

— Нельзя класть все яйца в одну корзину? — Смирнов пытается предугадать направление чужой мысли, — Я тут, недавно, рассматривал интересные картинки. У нас есть слабое место. Источником топлива служит лес. За двести лет до нас, один сосланный в Прибайкалье поляк рисовал акварели окружающих пейзажей. Из года в год, с одной и той же позиции, одну и ту же местность. Летом, зимой, весной и осенью. Ну, такой стиль… Вышло поучительно! В самом начале — могучая девственная тайга и одинокий домишко. Уже через пару лет — основательная пустошь вокруг села (ближние деревья свели на строительство и дрова). Дальше — больше… Поселение, в пару десятков дворов, на глазах окружает себя громадной плешью голой земли… Там где работает какое-то производство, гончарное, кузнечное или солеварное — лес начисто вырублен до самого горизонта и дальше. Нам так жить нельзя. Тайга кормит.

— Очень верное замечание! — профессор подозрительно благосклонен, — Запасы деловой древесины вокруг — не беспредельны. Полагаю, уже к весне будут израсходован доступный сухостой. Отходы строительства тоже сугубо временное явление… А снабжение лагеря жизненно необходимыми ресурсами должно быть полностью автономным. Даже если нас окружат враги, — сделал значительное лицо, — как в блокадном Ленинграде… Через 2–3 месяца слухи о богатых и малочисленных пришельцах обязательно разойдутся окрест… Ну, и "гости" не замедлят…

— А какая связь между всем перечисленным? — полковник явно устал ждать логической кульминации.

— Галина Олеговна, — опять меня вспомнили, — поделитесь. Владимир рассказывал вам про свой способ промышленного получения электрической энергии во Франции XVII века? — удар ниже пояса. Что я могу ответить? Народ дружно разинул рты. Злобная тетка почувствовала жертву и сделала стойку… Вопрос — бредовый. Впрочем, теперь понятно, что ощущали в 37-м году "жертвы сталинизма", когда следователь их обвинял в попытке прорыть подземный ход до Уругвая… Допускаю, что о плане нашего с ним бегства в Западную Европу сумели догадаться, прочитав рекомендательные письма Ришелье и тому подобные документы. Нет, всё равно…

— Даже тема такая не вставала, — лихорадочно перебираю в памяти обрывки наших разговоров, — Хотя… было! Однажды, он вскользь проговорился, что блокадный Ленинград можно было осветить и обогреть, не потратив ни грамма топлива.

— Вот и при мне он, однажды, так проговаривался… — раздумчиво подтвердил Радек, — Вроде бы в шутку… Без подробностей. Словно мою реакцию проверял. Насколько я успел узнать этого человека — он всегда шутил всерьез.

Вот же, трепло дешевое. Теперь я абсолютно уверена, что профессор знал Володю исключительно плохо. Зато тот его — просчитал до донышка. И беззастенчиво использовал в своих целях. Тоже мне, аналитик. Решать задачи "на выживание" в режиме реального времени — удел неудачников. А серьезные люди готовят экспромты заранее. Не информируя подчиненных. Особенно таких деятелей, как сидят передо мною. "Люди науки" они… Талантливые интриганы, возможно. И не более. В противном случае тему подняли бы гораздо раньше. Однако, сразу после закрытия "аномалии", Радек — загремел в санчасть, по причине жестокой депрессии… Полковник Смирнов тупо принялся прятаться за спину Соколова… Кое-кто — вовсе запаниковал и пустился в бега… Гнуть передо мною понты, изображая "мозговой центр" экспедиции, профессору несколько поздно. Но, пусть скажет.

— Николай Валентинович! — вальяжно позирующего перед публикой Радека опередил связист, — позвольте вам не поверить. Признаю, что расшифровать архивные файлы в компьютере Ибрагимова нам пока не удалось. Возможно — никогда не удастся… Не с нашими криптографическими программами ломать коды ФСБ… Однако, техника запрещает скачки через эпохи, — для убедительности он уперся в раскрытую над столом пальцем снизу ладонь, — Есть потолок возможностей! Электротехника — продукт высокой индустрии. А здесь — провал на 100–150 лет, к концу XIX века, — хлопнул ладонью по сжатому кулаку, — Любым завиральным прожектам — крышка!

— Между прочим, конец XIX века был очень интересным временем, — значительно начинает Радек, — Тогда многие решили, что "все главные открытия уже сделаны и остается уточнять константы". Жизнь пессимистов поправила… Скажите, — обращается он к связисту, — что нам достоверно известно о закодированных файлах?

— Во-первых, они все огромные. С графикой или базами данных, наверное… Во-вторых, имена папок…

— Как вы думаете, — профессор упорно продолжает называть виновника беспокойства только по имени, — Владимир собирался сам заниматься реализацией хранящихся на его носителях информационных материалов?

— Нет, конечно… — связист понимающе хмыкнул, — Мы тут прикинули. Ребята, которых он набрал плыть с собой в Европу, как на подбор. Добрая половина с дипломами о высшем и среднем образовании… И толковые! Даже товарищ Ахинеев… — осекся, поняв, что сказал лишнее, — Короче, "инженеры" с ними общий язык нашли моментально.

— Галина, — Радек снова повернулся ко мне, — Вы, наверное, единственный среди нас человек, владеющий сведениями об "уровне" собранных Владимиром материалов. Как бы вы их охарактеризовали, одним словом?

— Простые! — что верно, то верно, — Энергоемкие… Реализуемые с минимальными затратами сил и средств.

— Вчерашние студенты разберутся свободно? — на этот вопрос я пока ответить, не готова, — Не стесняйтесь.

— Возможно… — если это наезд, с целью "принять меня под чуткое руководство", то обломайтесь.

— Логично предположить, что весь остальной массив данных — примерно такой же? — связист озадачен, — А теперь, предположим, что анализом добытого займется эрудированный специалист. Хоть что-то вы узнали?

— Названия файлов не засекречены. Только, там сплошные фамилии. Имянитов, Плаусон, Нернст, Тесла…

— Ахинееву этот список показывали? — так, походя нарушено очевидное табу. А как Смирнов скривился…

— То есть, вы с ним общались? — связист — лицо подчиненное. Он желает уточнить границы дозволенного.

— Он сказал, что говоря об энергетике перечислять этих людей следует в противоположном порядке… И объяснил причину…

— Ахинееву я не верю! — полковник категоричен, — Если вы, Николай, полагаете иначе, то потрудитесь нас просветить…

Ну, что я вам говорила? Узнаю сидящие в печенках академические замашки. Профессор собирается сиять отраженным светом… Впрочем, чисто как лектор, он вероятно прав… "Информация из вторых рук всегда воспринимается слушателями, как наиболее полная и достоверная…"

— Во-о-от! — торжествующе провозгласил Радек, — Это и есть тот барьер перехода к военному коммунизму, который не сумели (точнее, не нашли в себе смелости) перешагнуть руководители обороной Ленинграда. А их "мозговой блок" стоил жизни полутора миллионам "блокадников", — он сделал многозначительную паузу, — Это та разница, которая отличает команду Владимира от оставленных им на берегу военных. Готовность поверить в факты и положиться на знания товарищей. В условиях катастрофы, "качать права", оберегая власть — глупо…

— Ибрагимов? — полковник сдавленно хрюкнул, — Доверился товарищам? — вздрогнул от нового приступа с трудом сдерживаемого смеха, — Крендель, который родной матери, точного времени не скажет? Он же на "тайнах" натурально помешался… — клевета, когда требовало дело, Володя забивал на секретность со страшной силой…

— Хорошо, — судя по выражению лица, профессор подсек добычу, — Делаем мысленный эксперимент. Один и тот же парадоксальный выход из бедственного положения вам предлагают двое. Ахинеев и Ибрагимов. Ваши действия? — Смирнов осекается, — Учтите, это тот же самый выход, что предложили команде Жданова в 1941-м. Не знаю, каким грифом закрыта данная информация, но Ахинеев её примерно реконструировал минут за пять.

— Я не отвечаю на вопросы, задаваемые в подобном тоне, — оскорбился, — Повторяю, давайте подробности.

— Андрей! — разговор пошел на повышенных тонах, — Я пытаюсь объяснить суть проблемы. Не упрямься…

— Ибрагимова я бы, вероятно, выслушал, а Ахинеева — послал бы сразу, — неохотно отзывается полковник.

— Замечательно! — профессор так лучезарно улыбается, словно тренинг заканчивал… — Усложняем задачу. К вам пришел один человек. Даже не Ахинеев… Один из вчерашних студентов, которые вернулись из похода на Братск…. Предположим, успевшим прочитать содержимое закодированных файлов… Естественно, никаких материальных доказательств у парня нет — все выводы сделаны "из головы", по устному заданию Владимира. Он ведь тоже не особо понимал в современной науке. Пользовался готовыми подборками документов, да знал, кому из команды можно их подсунуть "для глубокой разработки". Ну, что бы тот увидел "картину в развитии".

— Может, и выслушал бы, для интереса, — как говорят, оживление в зале, — Ибрагимов в людях разбирался.

— А если убрать из цепочки Ибрагимова? Допустим, студент наковырял всю информацию инициативно?

— Без санкции руководства?! — Смирнов искренне возмущен, — Ему что, было нечем заняться в рабочее время?

— Безнадежно… — улыбка Радека пропала, будто выключенная тумблером, — Все слышали? Полагаю, дамы и господа, примерно так это и произошло в реальности блокадного Ленинграда. Власть не любит получать советы от наглых мальчишек… Хотя давно известно, что все великие идеи, переворачивающие мир, приходят к будущим корифеям в возрасте до 25 лет. Потом, они их только развивают… Если им позволяют ситуация и окружение…

— Вы на что намекаете?! — от крайнего негодования полковник привстал.

— Я информирую… Со слов Ахинеева, кстати, — профессор не упустил случая вставить шпильку, — В нашей истории "вчерашнего студента" звали Илья Имянитов. В 23 года, специалист по экспериментальной физике, он работал инженером-исследователем на Кировском заводе… Добровольцем вступил в народное ополчение, где прошел срочную переподготовку, уже в качестве рядового-радиста… Вам его карьера ничего не напоминает?

— Здесь полно таких "студентов" — отзывается из-за стола связист, — Нормальные ребята, но с закидонами.

— Что дальше? — опершись на стол, кулаками Смирнов выглядит… неприятно. Как зверь перед прыжком…

— Очень мутная история… В сентябре 1941 года, по причине непрерывных обстрелов антенного хозяйства городских радиостанций, начались перебои связи. Умирающий город буквально фонтанировал изобретениями. Группа молодых инженеров предложила применить, вместо антенн, аэростаты воздушного заграждения. После минимальных переделок (высоковольтная изоляция лебедки и её привода), на подвеску подавали сигнал. Идея себя блестяще оправдала… Но! Учитывая, что высота подъема шара достигала нескольких сотен метров, трос-антенна попутно приобретал сильную однополярную электризацию… Фактически, у них получилась установка для снятия атмосферного электрического заряда по схеме Плаусона, — вторая знакомая фамилия, — В 20-х годах прошлого века он экспериментировал с атмосферными электростанциями в Германии и добился там больших успехов. Западные технические журналы писали про его опыты… Уже при подъеме "приемника" на несколько сотен метров, получаемая "прямо из чистого воздуха" электрическая мощность измерялась киловаттами…

— Они тоже попробовали? — полковник пошел пятнами. Что это его разобрало? — Без санкции руководства?

— Не знаю, — профессор разводит руками, — Теперь никто точно не скажет. Можно только догадываться, по аналогии… Когда, например, за несколько лет до войны, Королев, вместо порученной ему пороховой ракетной системы инициативно разработал жидкостную (повторив аналогичные немецкие проекты), то, вместо награды он получил 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах, — чую, сейчас Смирнов зарычит, — Имянитову — повезло. Его, всего-навсего отправили на фронт. Рядовым. В безнадежный октябрьский прорыв. Фактически, на смерть.

— Так он всё же остался живой?

— Совершенно случайно. Один, из всей группы "возмутителей спокойствия". Был тяжело ранен… Всю зиму 1941–1942 годов пролежал в одном из госпиталей Ленинграда, — тяжелая пауза, — Надо объяснять обстоятельства? Выжил — чудом. Получил инвалидность и эвакуирован в Свердловск…

— Хорошо, а потом, в мирное время?

— После войны? Доктор физико-математических наук, крупнейший отечественный специалист в области атмосферного электричества, всемирно признанный основатель программы измерений электрических свойств воздушного пространства и облаков, сорок лет бился головой об стенку, пытаясь привлечь внимание властей к атмосферной электроэнергетике. Сумел добиться только засекречивания данной тематики, с начала 60-х годов и по самый распад СССР, до которого он, к счастью, не дожил. Умер в 1987 году… Увы! Дорога ложка к обеду.

— Так не все же на фронт ушли… — донеслось из массовки, — Заслуженных ученых с мировыми именами и просто пожилых инженеров, даже там и тогда — силком на передовую не гнали… Они могли что-то относительно малогабаритное соорудить сами. У себя дома…

— Совершенно согласен, — Радек играется в либерала, — А теперь представьте, как бы выглядела со стороны подобная деятельность в прифронтовом городе.

— За антенну могли принять, — бурчит обветренный вояка, — А радио — запрещено…

— За неё, в реале и принимали, — Радек насупился, — Осенью 1941 года в Ленинграде были арестованы, а вскоре расстреляны, как "разоблаченные немецкие агенты", несколько виднейших специалистов в области физики атмосферы. Как раз за это, за самоуправную установку на крышах неких диковинных конструкций. Обыватели мгновенно "опознали и просигнализировали куда надо". Хотя, среди бела дня монтировать антенну на высокой многоэтажке в центре осажденного Ленинграда — то же самое, что Штирлицу, в 1945 году, гулять по Берлину в "буденовке" с красной звездой. Странное поведение для всемирно известных, опытных людей. По слухам, так погиб например, только что выпущенный из-под ареста (летом 1941 года впопыхах освободили множество "научных заключенных") Павел Александрович Молчанов, профессор-физик, изобретатель атмосферного радиозонда. Объяснения — не помогли… Шпиён!

— А я читал, что даровым атмосферным электричеством занимался лично Тесла, — вклинивается связист, — Только, ничего особого не добился. Все его громкие заявления потом объявили мистификациями и высмеяли…

— Он добился, — поправляет связиста мрачный штатский, — Всю вторую половину жизни Тесла прожил под колпаком спецслужб. Без финансирования… Его архив — надежно заныкан. А в прессе хихоньки, да хаханьки…

— Кстати, упомянутого здесь Нернста тоже прессовали так, что мама не горюй, — четвертая фамилия, — его то за что? Говорят, что не простили отравляющие газы. Фантастически умный мужик, столько всего придумал.

— В том числе, знаменитое уравнение Нернста, — подводит итог Радек, — Объясняющее механизм работы атмосферной электрической машины планеты Земля. Разработчикам "закрывающих технологий" — всегда трудно. Особенно, если с ними связана настолько тяжелая память, как Блокада.

Когда технари начинают давить друг дружку эрудицией, для простых людей наступает время отдыхать и поправить пошатнувшееся здоровье. В смысле — есть, и пить, в своё удовольствие. Пока никто не смотрит… От наблюдения за драками между мужиками такой аппетит разыгрывается — мрак! Где-то читала, что поставщики холодных закусок и всяких там "античных чипсов" для зрителей на гладиаторских боях, мультимиллионерами становились буквально за один сезон… Безо всяких пищевых добавок! "На адреналине" народ был готов жрать абсолютно всё. Что забавно — почти не маялся животом. В смысле — не жаловался и не отвлекался "на пустяки". Кулинарное "ноу-хау", для шоу-бизнеса, на все времена. Сейчас подвину поближе тарелку с сушеным мясом… и проверю лично. Если мне ночью поплохеет, значит, автор статьи врал. А если переварится — учту на будущее. Жаль, маневр не пришел в голову раньше. Может быть, питающейся женщине меньше бы вопросов задавали… Кстати, сытая женщина — добрая женщина… Жадный самочий инстинкт, требующий замечать только ярких и успешных мужиков, от вкусной еды притупляется. Хочется кого-нибудь слегка пожалеть… Смирнов подойдет.

Сейчас он выглядит, как проигравшийся в пух и прах клиент казино, наблюдающий за азартным спором профессиональных шулеров… В пособиях по прикладной психологии, которые мне периодически подсовывал Володя, весело и цинично объясняли вражду прирожденных администраторов к естествоиспытателям именно разным отношением к жизни. Природный вожак — всегда играет, унылый "ботан" (в широком смысле термина, от пейзанина на пашне, до "кабинетного ученого") — работает. Компенсирует нехватку удачи избытком труда… Если ему тоже улыбается удача, то, по мнению руководства — налицо вопиющая ошибка природы, подлежащая срочному исправлению. Ну, мозги у них так устроены! Мнение лоха в расчет не принимается, права лоха вовсе не существуют. А власть — всегда права. Наблюдать, как собственные подчиненные "болеют за лохов", ему физичеки тяжело…

— Да сколько там болтается этого атмосферного электричества? Кошкины слезы! Только на треск хватает.

— Примерно 40 % мощности солнечного излучения, достигающего атмосферы Земли, в процессе своего обратного излучения в космос (про "парниковый эффект" в курсе?), некоторое время (по пути через плотные слои приземного воздуха, от поверхности до тропопаузы) существуют в виде электрического поля и годны к использованию. Десятые доли процента, от этого потока энергии, перекроют все потребности человечества…

— "Розетка в небе" Бесплатный энергетический ресурс, круглосуточно доступный в любой точке планеты.

— За неограниченную халяву обязательно приходится платить… Что, в результате, с экологией будет?

— Если не наглеть — то ничего. Опыт солнечных электростанций показал, что изъятие из оборота 1–1,5 % от общего потока даровой энергии на окружающей среде никак не сказывается. Убыль "в пределах естественных атмосферных возмущений"… Немного снизится средняя температура воздуха в районе установки приемника.

— А в предельном случае?

— Классический опыт "короткого замыкания" электрической машины планеты — это взрыв ядерной бомбы в тропосфере. Местный объемный заряд мгновенно нейтрализуется и затягивание "дыры" в сплошном слое из равномерно ионизированного воздуха идет за счет дрейфа заряженной ледяной пыли через стратосферу…

— Точно, я ещё по фильму про ядерные испытания помню — всё небо, моментально, затягивают тучи. А из них даже не дождь, а град. Иногда падали целые льдины. У американцев, при испытаниях на Бикини, было так.

— В общем, излишняя жадность наказуема…

— Черт побери! Красивая идея… Главное — дешево. Газ у нас до сих пор не в каждом районе, зато провода ЛЭП — везде. Ставь рядом с приемником преобразователи и отправляй избыток энергии в сеть…

— Мечтать не вредно! Так тебе и позволили крутить счетчик в обратную сторону. Дай таким волю — скоро скажешь, что не ты должен платить государству, а оно тебе…

— Ошибаешься… Он скажет, что теперь обойдется без государства вообще. По глазам вижу!

— Что и требовалось доказать…