Апостолы Феникса

АЦТЕКА

2012, Багамские острова

Скэрроу смотрел, как остров Андрос вырастает из серых туч. Иллюминатор «лирджета» косой сеткой расчерчивал дождь. Самолетик на шесть пассажиров выскочил из шторма и круто пошел на посадку в международном аэропорту Андрос-тауна. На носу самолета был изображен пылающий красный феникс, восстающий из огненного ада.

Он взглянул на сиденье напротив. Ремни безопасности удерживали на нем белый ящик размером примерно с микроволновую печь. Надпись на крышке гласила: «Институт судебной медицины Сан-Паулу, образец номер 1080».

Через несколько минут Скэрроу стоял под легким дождем и наблюдал, как его люди грузят ящик для образцов в багажник «бентли-континенталя». Его ближайший помощник Койотль держал над его головой зонтик. Закрыв багажник, Койотль продолжал защищать его от дождя, пока он садился на водительское место, потом обошел машину и сел на пассажирское сиденье. Скэрроу тронул машину с места и через предангарную площадку выехал на двухполосное шоссе, ведущее на север.

Койотль по мобильному обсуждал с поварами приготовления к ужину. Скэрроу посмотрел на красивого молодого мексиканца, служившего Миссии уже больше пяти лет. Он был персональным помощником Скэрроу, занимался его личными делами, а также то и дело возникающими спецпроектами, включая последний, в Мехико. Скэрроу искал работника — этнического ацтека и выбрал Койотля, потому что тот имел диплом историка со специализацией по Латинской Америке и обширные книжные знания о древней империи ацтеков. И Койотль много раз доказал свою безграничную верность.

Минут через десять из дождевой мглы показалось черное строение в форме ступенчатой пирамиды. В семидесятые годы двадцатого века индустриальный гигант «Гровс Ламбер» вырубил большую часть хвойных лесов северного Андроса. Сейчас из земли темно-зелеными солдатами вставали ряды вновь высаженных сосенок. А вдали, в глубине этого леса, был построен его дом — Ацтека, шестиэтажный монумент, достигающий небес, как великие ацтекские пирамиды его родной Мексики. Вот и высокая стена вокруг Ацтеки, украшенная затейливой резьбой с древними пиктограммами и глифами. Он свернул к распахнувшимся воротам, вооруженная охрана отсалютовала ему.

Пока «бентли» скользил по обсаженной пальмами подъездной дороге в милю длиной, Койотль закончил разговор.

— Утка по-пекински и ваш любимый острый суп из Сингапура. И пиво «Тайгер».

— Замечательный ужин для возвращения домой, — Скэрроу нажал кнопку на пульте, открыв одну из дюжины дверей гаража на нижнем этаже Ацтеки. Он загнал «бентли» внутрь и заглушил пятисотпятидесятисильный двигатель. В гараже стало тихо.

— Как себя чувствует Уильям?

— Беспокоен и вспыльчив. — Он посмотрел Скэрроу в глаза. — Но, по крайней мере, он принимает лекарства.

— А наш последний гость?

— Мэри — как ребенок рождественским утром. Удивительные открытия следуют одно за другим. Глаза горят от возбуждения.

— Что остальные апостолы?

— С каждым днем чувствуют себя все увереннее в новых ролях.

Голос Скэрроу изменился, в нем появилась угрожающая нотка.

— А какова ситуация с оставшейся в живых в Мехико?

Койотль наклонил голову, извиняясь.

— Надеюсь скоро уладить этот вопрос. Это был мой просчет.

— Найдите ее и позаботьтесь о решении проблемы. — И он сменил тему. — Коробку пусть извлекут из багажника и поместят в лабораторию. Завтра утром поставьте первым номером встречу с пластическими хирургами. Еще многое предстоит сделать.

Скэрроу отрыл дверь прихожей пентхауса на верхнем этаже Ацтеки. Движение двери автоматически привело в действие вентиляторы, не дающие воздуху снаружи попасть внутрь вместе с ним. Дезинфицирующие химикаты, подаваемые через спринклеры, затягивали помещение туманом. Скэрроу обул одноразовые больничные бахилы и, вскрыв целлофановую упаковку, надел поверх костюма зеленый бумажный халат. Подготовившись таким образом, он открыл стальную дверь и вошел в пентхаус. Тяжелая дверь стремительно захлопнулась у него за спиной.

Скэрроу подождал, пока глаза приспособятся к тусклому свету в гостиной. Кондиционер охлаждал воздух так сильно, что он почти видел собственное дыхание. Глухие толстые шторы полностью закрывали зеркальные окна во всю стену.

Воздух был пропитан запахом антисептиков, почти как в больнице. С ними смешивался сильный и резкий запах индийских благовоний. Их дым стлался по комнате, Скэрроу стоял словно среди облаков. Из проигрывателя где-то в дальнем углу лилось гудение австралийских трещоток и дудок диджериду.

Скэрроу шел из комнаты в комнату, пока не добрался до приоткрытой двери спальни.

Он открыл дверь. В центре комнаты стояла постель под пологом из тонкой сетки, закрывающим ее со всех сторон. Запах благовоний заставил его закашляться. Сотни горящих свечей были расставлены по столам и тумбочкам. В их свете комната казалась нереальной.

Скэрроу подошел к краю кровати и остановился.

— Воду для чая недокипятили, — произнес голос из-под сетки.

— Это дистиллированная вода. — В ответ Скэрроу услышал неодобрительное ворчание. — И ее кипятили полчаса, прежде чем заваривать.

Его глаза привыкли к тусклому свету, и он увидел, что человек уселся на кровати. Костлявая рука откинула полог, и вот человек стоит в нескольких футах от Скэрроу.

Билли Гровс был высок и худ, на нем были белая рубашка с длинными рукавами, трусы и ковбойские сапоги на босу ногу. Недельная щетина делала его лицо белым и нездоровым. Из-под кустистых бровей смотрели усталые глаза. Он подошел к креслу и сел.

— Как ты себя чувствуешь, Уильям?

— Меня пытались отравить.

— Зачем ты так говоришь?

— Ты пробовал еду?

— Это та же еда, какую тебе готовят с тех пор, как мы переехали сюда. Никто не пытался тебя отравить.

— Думаю, это чертовы апачи. Они хотят наказать меня.

— Нет никаких апачей, по крайней мере на Багамах.

— Кто-нибудь спрашивал про золото?

— Нет.

— Нельзя, чтобы о нем узнали.

— Золота давно нет, Уильям, — он подошел к Гровсу и пощупал ему пульс.

— Мне здесь не нравится. Я хочу на ранчо в Аризоне. Даже в Греции, даже на острове в Таиланде было лучше, чем здесь.

— Ранчо продано тридцать лет назад, — Скэрроу отпустил запястье Гровса. — Ты принимаешь свои лекарства?

— Они мне не нравятся.

— Они делают тебя спокойным и уравновешенным. Уменьшают уровень тревоги. Их надо принимать. Без них ты можешь впасть в депрессию.

— Что случилось с золотом?

— Ты отлично знаешь, что с ним случилось.

— Где плат? Его нет в убежище. Что ты с ним сделал?

— Он в безопасном месте. Не волнуйся.

— Почему здесь так жарко?

— Здесь холодище, Уильям. Я надеваю парку, когда захожу сюда.

Он с жалостью посмотрел на Билли Гровса — сто семьдесят лет сильно отразились на его рассудке. Сам он прожил почти пятьсот — и пребывал в здравом уме и твердой памяти. Но Скэрроу видел разницу. В отличие от Гровса, бессмертие было дано ему вместе с предназначением. И скоро он свое предназначение выполнит.

— Они мало кипятят воду, — Гровс нервно огляделся, как будто ожидая, что из тени появится кто-то еще. Потом посмотрел Скэрроу в глаза. — Я хочу знать, где плат. И что ты делаешь с этими людьми.

— С какими людьми?

— Которых откапываешь.