Апостолы Феникса

МАССОВОЕ ЗАХОРОНЕНИЕ

2012, Париж

— Спасибо, что согласились встретиться с нами так поздно, — сказала Сенека мужчине, которого прислала парижская редакция «Планет Дискавери», чтобы он сопровождал их с Мэттом в катакомбы. Они стояли на улице Полковника Анри Роль-Танги у краснокирпичного здания с большой металлической дверью без опознавательных знаков. Уличное движение постепенно затихало.

— Это наилучшее время, — сказал гид, открыл дверь и жестом пригласил их идти за собой вниз по лестнице. — Нам никто не помешает. Да и там, куда мы идем, всегда царит ночь.

Ростом он был от силы пять футов восемь дюймов; пышные усы и зачесанные назад темные волосы подчеркивали белизну узкого правильного лица. На нем была черная кожаная куртка поверх свитера, толстые рабочие перчатки и черные брюки, под которыми угадывались наколенники. В руке он держал большой электрический фонарь на аккумуляторах — на спине, в рюкзаке, подобном верблюжьему горбу.

Лестница кончалась галерейкой, уводящей в темный туннель. Слева вверху под потолком тянулся целый пук толстых электрических кабелей. Цепочка лампочек, висящих слишком далеко друг от друга, давала тусклые круги света, перемежающиеся кусками темноты. Запах тления раздражал ноздри Сенеки, промозглая сырость, казалось, вползала ей под кожу.

— Похоже, много электричества они здесь не расходуют, — заметил Мэтт в нескольких шагах впереди.

— В этом нет надобности, — сказал гид, направляясь в туннель. — Эта территория предназначена по преимуществу для туристов, а им чем меньше света, тем сильнее впечатления.

— Мило, — тихо выдохнула Сенека и включила фонарик, который дал ей гид. Мэтту он тоже дал фонарик.

Гид приостановился.

— Берегите батарейки, они вам еще понадобятся. — И снова пошел вперед. — Эти катакомбы — то, что осталось от парижских каменоломен, чья история уходит ко временам римлян. В конце семнадцатого века городские кладбища уже не вмещали мертвецов и стали поэтому рассадниками болезней, и было решено переместить останки в каменоломни. — Он снова приостановился. — Скоро нас будут окружать кости семи миллионов парижан.

Они подошли к пересечению туннелей. Гид пошел по правому, и Мэтт спросил, указывая на левый:

— А куда ведет этот?

— Это один из многочисленных входов в каменоломни, туннели которых имеют длину не менее трехсот километров. Никто не входит в этот лабиринт, если только не хочет навеки остаться глубоко под землей. Мы пойдем сюда, уже недалеко.

Сенека подумала, что идти по гравию — все равно что идти по кукурузным зернам, звук такой же. Как и предыдущий, этот туннель тоже был холодный, сырой, плохо освещенный.

— Это оссуарий Данфер-Рошро, — сказал гид, когда они дошли до конца прохода и вступили в помещение, потолок которого поддерживали массивные квадратные колонны, расписанные белым геометрическим орнаментом. — Сейчас вы увидите миллионы комплектов костей.

Гид посветил фонарем, и Сенека увидела сплошную, от пола до потолка, стену из человеческих костей, толщину которой она не могла себе представить.

— Боже мой! — шептала она, скользя взглядом по этой бесконечной стене коричневых костей: аккуратно сложенные штабеля бедренных чередовались прослойками черепов; потом снова шли бедренные. Они переходили из зала в зал, ошеломленные количеством останков. — Я и вообразить не могла…

— Никто не может, — сказал гид, медленно ведя их мимо тысяч мертвых. — Какая ирония: под мостовыми Города огней самое большое массовое захоронение в истории.

— Хотя я и читал об этом, — сказал Мэтт, — но все же оказался не готов к такому зрелищу.

— Сюда. — После помещений, заполненных крупными костями, гид повел их в крипты с мелкими, сложенными в кучи, доходящие примерно до плеча, — как осенние листья.

С потолка сильно капала вода и звук падения капель эхом разносился вокруг них.

— Я не понимаю, — сказала Сенека, войдя в очередной зал.

Гид остановился, ожидая ее вопроса.

— Мне кажется, в этом нет никакого смысла. Как узнать, чьи именно останки пропали? Как найти одного-единственного среди миллионов?

— Здесь есть несколько таких, кто имеет особое место упокоения. Останки Робеспьера были идентифицированы всего несколько лет назад. — И он жестом призвал их следовать за собой сквозь череду помещений со стенами из костей и черепов. — Здесь тела с Гревской площади, из Нельской башни и из Бастилии. Они были перенесены сюда в 1788 году. — Он остановился. — Мы пришли.

Перед ними была стена из крупных плит, на каждой — имя. В дальнем углу плита отсутствовала, открыв темную пустую нишу.

— Вот склеп, который вы ищете, место последнего упокоения Максимилиана Робеспьера, — указал на нее гид. — В 1794 году Робеспьер был гильотинирован без суда. Его тело и голова были похоронены на общем кладбище, но позже перенесены сюда.

Мэт стал перед дырой в стене и направил в нее свет фонаря. Сенека сделала то же самое. В склепе было пусто. Несколько обрывков ткани, пыль и грязь. И все.

— А другие склепы когда-нибудь разоряли или только этот? — спросил Мэтт.

— Ничего подобного раньше не случалось, — покачал головой гид. — Странно, что кому-то понадобилась горсть древних костей, разве нет? И зачем трудиться вскрывать склеп? Если уж кому-то нужны кости, то здесь их достаточно в открытом доступе, есть из чего выбрать.

— Власти определили круг подозреваемых? — спросила Сенека.

— Нет, — ответил гид. — Нельзя сказать, что они уделили этому делу много времени. Им надо расследовать множество других, куда более важных преступлений.

— Тогда, пожалуй, мы уже видели все что нужно, — сказал Мэтт.

— А теперь вам предстоит увидеть истинные катакомбы. Настоящее подбрюшье Парижа.

— Что вы имеете в виду? — Сенека повернулась к гиду и с изумлением увидела наведенный на нее пистолет.

— Что происходит? — вскричал Мэтт, глядя на пистолет.

Гид указал лучом своего фонаря на вход в другой туннель в нескольких ярдах от них. Его закрывали железные ворота, напоминающие тюремную решетку.

— Туда, — сказал он. — Ваша последняя экскурсия начинается.