Артур Пеппер и загадочный браслет

Побег

На следующее утро он проснулся еще затемно.

Электронный будильник показывал 5:32, и Артур некоторое время еще полежал, глядя в потолок. По улице проехала машина, свет фар скользнул по потолку, как луч маяка по воде. Артур знал, что никого рядом нет, но протянул руку, чтобы нащупать ладонь Мириам, но ощутил под пальцами только холодную простыню.

Каждый вечер, когда Артур ложился спать, он думал о том, как ему холодно без Мириам. Когда она была рядом, он всегда легко погружался в сон и спал крепко, пока за окном не начинали петь дрозды. Мириам еще удивлялась — неужели он не слышал ночью грозу или как сработала сигнализация в соседнем доме? Нет, не слышал.

Теперь Артур спал беспокойно, урывками. Он часто просыпался, дрожа от холода, и с головой укрывался одеялом. Не помешало бы второе — чтобы от холода не сводило спину и ноги. Раз за разом он просыпался и дрожал, просыпался и дрожал, но не хотел менять этот порядок вещей, установленный его телом будто помимо его воли. Артур не хотел забываться сном, а потом просыпаться от пения птиц и обнаруживать, что Мириам рядом нет. Это было слишком тяжело, даже теперь. Тревожный прерывистый сон напоминал ему, что Мириам умерла, и Артур был благодарен за эти напоминания. В нем жил страх забыть ее.

Если бы Артуру надо было одним словом описать свое состояние этим утром, то это слово было бы «растерянность». Он надеялся, что, избавившись от вещей Мириам — ее одежды, обуви, косметики, — совершит обряд освобождения дома. Первый шаг к примирению с утратой и началу новой жизни.

Но теперь появилось препятствие — браслет. То, что раньше казалось ясным, превратилось в загадку. Перед Артуром открылась загадочная дверь, и он вошел в нее.

К загадкам они с Мириам относились по-разному. По воскресеньям оба с удовольствием смотрели сериалы про мисс Марпл и Эркюля Пуаро. Артур внимательно следил за происходящим на экране. «Ты думаешь, это он? — бывало, спрашивал он у Мириам. — Так старается сотрудничать со следствием, но на самом деле ничем не помогает. По-моему, он и есть убийца».

Мириам в ответ успокаивающе похлопывала его по колену. «Просто смотри и получай удовольствие. Не обязательно анализировать всех героев и гадать, чем все кончится».

«Но это же детектив. В детективах зрителю полагается догадываться самому».

Мириам смеялась и качала головой.

Если бы жизнь сложилась иначе и первым умер он, Мириам не стала бы задумываться, найди она что-то необычное среди его вещей. А вот он думал об этом непрерывно, мысли крутились в голове, как лопасти детской вертушки на ветру.

Артур вылез из заскрипевшей кровати, отправился в ванную и встал под горячий душ. Затем побрился, надел серые брюки, голубую рубашку и коричневую безрукавку и спустился на первый этаж. Мириам любила, когда Артур так одевался. Она говорила, что так он выглядит презентабельно.

В первые недели после смерти Мириам Артур вообще перестал думать об одежде. Ради кого стараться? Зачем все это, если рядом нет ни жены, ни детей? Он мог проходить целый день в пижаме. Впервые в жизни отрастил бороду. Поглядев на себя в зеркало, Артур поразился сходству с бородатым моряком с упаковки замороженных продуктов фирмы «Игло». Он побрился.

Артур оставил включенное радио в каждой комнате, чтобы не слышать звук собственных шагов. Питался йогуртами и баночным супом, который даже не разогревал: ложка и нож для консервов — вот и все, что нужно. Придумывал себе мелкие дела по дому: то подтягивал болты на кровати, чтобы не скрипела, то вычищал грязь из труднодоступных углов и щелей.

На подоконнике в кухне у Мириам стоял папоротник — обвисший, растрепанный, поеденный жучками. Поначалу Артур его ненавидел — как это нелепое растение могло продолжать жить, в то время как его жена умерла? Он выставил папоротник в коридор у двери в сад, намереваясь выбросить.

Но потом ему стало стыдно, и он вернул папоротник на его законное место. Артур назвал растение Фредерикой и начал поливать его и разговаривать с ним. И постепенно Фредерика ожила. Листья зазеленели и расправились. Артуру нравилось, что есть о ком заботиться. Общаться с папоротником было легче, чем с людьми. И было чем заняться. А значит, не оставалось времени на грусть.

Во всяком случае, так Артур говорил самому себе. Он хлопотал по дому, и жизнь представлялась сносной. А потом он вдруг находил в кладовке ботинки Мириам с прилипшими к ним комками грязи, наталкивался взглядом на мешочек с ароматической смесью или обнаруживал на полке в ванной ее крем для рук «Крэбтри и Эвелин» с запахом лаванды — и внутри его как будто все обваливалось. Эти ерундовые мелочи теперь разрывали ему сердце.

Тогда Артур садился на ступеньку лестницы и обхватывал голову руками. Он раскачивался взад и вперед, не открывая глаз, и уговаривал себя, что так все и должно быть. Что рана его еще свежа. Что со временем это пройдет. Что Мириам в лучшем мире. Что она не хотела бы видеть его в таком состоянии. И так далее и тому подобное. Всю эту дребедень из принесенных Бернадетт листовок. И боль действительно отступала. Но никогда не исчезала совсем. Его утрата всегда была с ним, внутри его, тяжелая, как шар для боулинга.

В эти минуты Артур представлял себе своего отца, человека сильного и сурового: «Драть-колотить, а ну живо возьми себя в руки! Распустил сопли, как девчонка!» И вздергивал подбородок, и пытался не терять мужества.

Похоже, этот этап он преодолел.

Первые мрачные дни Артур помнил неотчетливо. Как будто по черно-белому телевизору с дрожащей картинкой ему показывают, как он бесцельно шатается по дому.

Честно говоря, Бернадетт тогда ему очень помогла. Она возникла на пороге, как джинн из бутылки, и заставила Артура пойти и принять ванну, пока она готовит обед. Артур не хотел есть. Еда его больше не радовала, и вкуса он не чувствовал.

«Ваше тело — это паровоз, которому нужен уголь, — отвечала Бернадетт всякий раз, когда он протестовал против пирогов, супов и тушеного мяса, которые она ему приносила, разогревала и ставила на стол. — Иначе он никуда не доедет».

Артур не собирался никуда ехать. Он даже из дома выходить не хотел. Маршрут у него был один — вверх по лестнице, чтобы принять душ и лечь спать. Больше он ничего не желал делать. Чтобы не вступать в лишние споры, Артур ел принесенное Бернадетт, притворялся, что слушает ее болтовню, читал ее листовки. Но больше всего ему хотелось, чтобы его оставили в покое.

Однако Бернадетт оказалась упрямой. Иногда Артур впускал ее, а иногда ложился на кровать и натягивал на голову одеяло либо включал режим «статуя». Но Бернадетт не сдавалась.

Позже, тем утром, будто почувствовав, что Артур вспомнил о ней, Бернадетт снова позвонила в дверь. Артур, который в это время был в гостиной, застыл, раздумывая, стоит ли открывать. В воздухе пахло беконом, яичницей и свежеподжаренными тостами — другие обитатели Бэнк-авеню приступали к завтраку. В дверь вновь позвонили.

«Ее муж Карл недавно умер, — сообщила ему Мириам несколько лет назад, наблюдая за Бернадетт на каком-то церковном празднике, где та продавала кексы и шоколадный пирог. — Мне кажется, люди в горе ведут себя одним из двух способов. Одни застывают в обнимку с прошлым, а другие, наоборот, отправляются навстречу новой жизни. Эта женщина с рыжими волосами из вторых. Она не оставляет себе свободной минуты».

«Ты ее знаешь?»

«Она работает в бутике „Леди-би-лавли“. Я там купила темно-синее платье с жемчужными пуговицами. Она сказала мне, что в память о муже решила печь всякие вещи и раздавать людям. Что тем, кто устал, одинок, переживает горе или просто выбился из сил, надо хорошо питаться. По-моему, она молодец, что помогает другим».

С тех пор Артур стал замечать Бернадетт чаще на летней школьной ярмарке, на почте, в саду, где она, в цветастом халате, подрезала розы. Они говорили друг другу «добрый день» и этим ограничивались. Иногда он наблюдал, как Мириам и Бернадетт болтают на улице. Они смеялись, обсуждали погоду и уродившуюся в этом году клубнику. Бернадетт говорила так громко, что Артур слышал ее, не выходя из дома.

Она была на похоронах Мириам. Артур смутно помнил, как она подошла к нему и погладила по руке. «Если вам что-нибудь понадобится, просто скажите», — произнесла она, и Артур удивился — что может ему понадобиться от нее? А потом Бернадетт стала регулярно появляться на пороге его дома.

Вначале ее присутствие раздражало Артура. Потом он испугался, что Бернадетт рассматривает его как кандидата на должность нового мужа. Ничего подобного он не планировал. Ему никто не был нужен после Мириам. Но за все эти месяцы Бернадетт не дала ни единого повода подумать, что испытывает к нему неплатонические чувства. Артур был лишь одним из многочисленных вдовцов и вдов, которых она навещала.

— Пирог с мясом и луком, — объявила Бернадетт, когда Артур открыл дверь. — Только что из духовки.

Она шагнула в прихожую, держа пирог перед собой на вытянутых руках. Первым делом она провела пальцем по полке над батареей и, убедившись в отсутствии пыли, удовлетворенно кивнула. Затем принюхалась.

— Как-то тут немного затхло. Освежитель у вас найдется?

Артур подивился такой невоспитанности и покорно отправился за освежителем. Через несколько секунд все вокруг благоухало горной лавандой.

Бернадетт отправилась в кухню и водрузила пирог на стол.

— Кухня у вас загляденье, — объявила она.

— Знаю.

— Плита просто потрясающая.

— Знаю.

Бернадетт была прямой противоположностью Мириам. Его жена была хрупкая, как воробушек. Бернадетт отличалась пышными формами. Волосы она красила в пронзительно-рыжий цвет, а кончики ее ногтей украшали «бриллиантовые» стразы. Один передний зуб у нее был желтоватый. Ее оглушительный голос разносился по дому подобно тайфуну. Артур нервно перебрал шармы на браслете, лежавшем у него в кармане. С тех пор как вчера вечером он поговорил с мистером Мехра, Артур не расставался со своей находкой. Он много раз внимательно осмотрел каждый шарм.

Индия. Это ведь так далеко. Наверное, для Мириам это было целое приключение. Почему она не хотела, чтобы он об этом знал? Уж точно не из-за той истории, которой поделился с ним Мехра.

— Артур, с вами все в порядке? Вы о чем-то задумались?

Голос Бернадетт вернул его в реальность.

— Кто, я? Нет, со мной все в порядке.

— Я заходила вчера утром, но вас не было дома. Вы ходили к «Пещерным мужчинам»?

«Пещерные мужчины» были клубом для одиноких мужчин. Артур дважды посетил их собрания, где увидел мрачных людей с кусками дерева и инструментами в руках. Заправлял там человек по имени Бобби, похожий на кеглю — с маленькой головой и массивным телом. «Мужчине нужна пещера, — говорил он высоким голосом. — Место, где он может спрятаться и побыть наедине с собой». Артур обнаружил среди присутствующих своего соседа с дредами, Терри. Тот усердно обрабатывал деревяшку напильником. «Отличная у вас машина», — сказал Артур, стараясь быть вежливым.

«Да это просто черепаха на колесах».

«Asa».

«Черепаху я видел на прошлой неделе, когда стриг газон».

«Дикую?»

«Нет, это черепаха тех рыжих мальчишек, которые ходят босыми. Она от них убежала».

Артур растерялся. Мало ему было проблем с кошками на альпийской горке, тут еще и черепаха, гуляющая сама по себе. Он решил заняться делом и изготовил деревянную табличку с номером собственного дома — 37: Тройка вышла значительно больше семерки, но Артур все равно повесил табличку на заднем крыльце.

Ничего не стоило сказать, что он действительно ходил на собрание «Пещерных мужчин», хотя дело было ранним утром. Но Бернадетт стояла перед ним и улыбалась. Пирог источал восхитительный запах. Артур не хотел врать, особенно после того, как он выслушал рассказ доктора Мехра и узнал, как горько тот сожалеет из-за своей лжи о Мириам. Он тоже не будет больше врать.

— Вчера я от вас спрятался, — сказал Артур.

— Вы спрятались?

— Мне не хотелось никого видеть. Я собирался разобрать вещи Мириам и, когда вы позвонили в дверь, замер в прихожей и притворился, что меня нет дома. — Слова как будто сами собой слетали с языка. Артур поразился тому, как это приятно — быть честным. — Вчера была первая годовщина ее смерти.

— Спасибо за правдивый ответ, Артур. Я ценю вашу честность. И понимаю ваши переживания. Когда умер Карл… так трудно было осознать, что его больше нет. Я отдала его инструменты «Пещерным мужчинам».

Артур почувствовал, как екнуло сердце. Он надеялся, что Бернадетт не станет рассказывать ему о своем муже. Артур не хотел меряться с ней горем. У тех, кто овдовел, появлялся, по его наблюдениям, какой-то странный дух соревнования. Только на прошлой неделе он наблюдал на почте четверых пенсионеров, которые хвастались друг перед другом — иначе не скажешь.

«Моя жена десять лет промучилась, прежде чем отошла наконец».

«Правда? А моего Седрика раздавил грузовик. Когда приехала „скорая“, они сказали, что ничего подобного в жизни не видели. Так и сказали — в лепешку».

«Это все лекарства. Они ей по двадцать три таблетки в день давали. Я думал, у нее лекарства из ушей пойдут».

«Когда его вскрыли, там уже ничего не было. Рак его съел целиком».

Они говорили о своих любимых так, будто те были неодушевленными предметами. А для Артура Мириам всегда будет живой. Так, как эти старики, он о ней никогда не будет вспоминать.

«Она любит безнадежные случаи», — сказала ему Вера, начальница почтового отделения, выкладывая перед Артуром кипу коричневых конвертов. За дужку круглых очков в черепаховой оправе у нее всегда был заткнут карандаш, и она знала все про всех обитателей деревни. До Веры почтой управляла ее мать, точно такая же.

«Кто?»

«Бернадетт Паттерсон. Мы заметили, что она носит вам пироги».

«Кто заметил? — поинтересовался Артур, начиная злиться. — Есть какой-то клуб любителей следить за моей жизнью?»

«Нет, просто посетители по дружбе всякое рассказывают. Да, Бернадетт — она такая. Любит сирых и убогих».

Артур заплатил за конверты и поспешил на улицу.

Сейчас он поднялся, чтобы включить чайник.

— Хочу отдать вещи Мириам «Спасителям кошек». Они продают одежду, украшения, всякую всячину и на эти деньги помогают бездомным кошкам.

— Хорошая идея, хотя я лично больше люблю маленьких собачек — они более благодарные.

— Думаю, Мириам захотела бы помочь кошкам.

— Значит, так и надо сделать. Я поставлю пирог в духовку? Мы можем пообедать вдвоем. Но если у вас другие планы…

Артур собрался было пробормотать, что он занят, но тут вдруг ему вспомнился мистер Мехра и его рассказ. Нет, никаких планов у него нет. О чем он и сообщил Бернадетт.

Спустя двадцать минут, когда он разрезал пирог, Артур вновь подумал о браслете. Бернадетт может помочь ему взглянуть на это с женской точки зрения. Артуру так хотелось услышать от кого-нибудь, что вся эта история с браслетом — ерунда: и, хоть он и выглядит дорого, хорошую имитацию в наше время можно купить на каждом углу. Но он уже знал, что изумруд — настоящий. А Бернадетт могла проболтаться об этом Почтовой Вере или рассказать другим своим безнадежным случаям.

— Вам надо чаще выбираться из дому, — сказала Бернадетт. — Вы побывали только на одном собрании «Пещерных мужчин».

— На двух. Я выбираюсь.

Бернадетт вздернула брови:

— Куда, например?

— Да что у нас тут за викторина?

— Я просто хочу вам помочь.

Вера оказалась права, он для нее — безнадежный случай.

Артур себя безнадежным случаем не считал и не желал, чтобы к нему так относились. Необходимо срочно сказать что-то, чтобы Бернадетт не считала его сирым и убогим, вроде миссис Монтон, которая пять лет не выходила из дому и выкуривала по двадцать сигарет в день, или мистера Флауэрса, который вообразил, что у него в теплице живет единорог. Артур сохранил чувство собственного достоинства. В конце концов, он был хорошим отцом и мужем. В его жизни были желания, мечты и планы.

Вспомнив об обратном адресе на письме, которое Мириам отправила мистеру Мехра, Артур, откашлявшись, возобновил разговор. — Раз вы интересуетесь, — сказал он торопливо, — то я, например, планирую посетить имение Грейсток в Бате.

— А-а, — откликнулась Бернадетт, — это где тигры живут на свободе.

Бернадетт представляла собой ходячий путеводитель по Великобритании. В своем роскошном кемпере они с Карлом когда-то объехали всю страну. Артур с ужасом приготовился слушать лекцию.

Пока Бернадетт хлопотала на кухне, расставляя все по местам и проверяя чистоту ножей, она выдала ему все, что знала про Грейсток.

Оказалось, пять лет назад тигр напал на лорда Грейстока, укусил его за ногу, и с тех пор тот хромает. А еще в молодости лорд держал гарем, состоявший из женщин разных национальностей, — этакий гедонистический Ноев ковчег, а в шестидесятых особняк прославился дикими оргиями. Еще один интересный факт — лорд носит одежду только цвета синий электрик, включая нижнее белье, потому что однажды во сне ему было видение, будто этот цвет приносит удачу. (Артур подумал, что хотел бы знать, что было надето на лорде в тот момент, когда на него напал тигр.) Еще Бернадетт сообщила, что лорд Грейсток пытался продать имение Ричарду Брэнсону, однако что-то у них не сложилось, и они с тех пор друг с другом не разговаривают. Лорд теперь живет затворником, Грейсток открыт для посетителей только по пятницам и субботам, а на тигров смотреть не разрешается. К концу рассказа Бернадетт Артур почувствовал, что знает о лорде Грейстоке все, что только можно и даже чего нельзя.

— Посетителей пускают только в сад и сувенирный магазин. А там смотреть особо нечего. — Бернадетт закончила протирать кухонные краны, напоследок эффектно взмахнув тряпкой. — А зачем вы туда едете?

Артур взглянул на часы. Он уже жалел, что заговорил об этом с Бернадетт. Она потчевала его своими рассказами уже двадцать пять минут, и Артур чувствовал, что отсидел левую ногу.

— Я подумал, что было бы неплохо сменить обстановку, — ответил он.

— Собственно говоря, мы с Натаном на следующей неделе поедем в Уорчестер и Челтенхэм. Будем выбирать для него университет. Присоединяйтесь, если хотите. Оттуда можно на поезде добраться до Грейстока.

У Артура свело живот. Всерьез о поездке в Грейсток он даже не думал. Раньше он путешествовал только вместе с Мириам. Ехать одному — зачем? О поездке в Грейсток он сказал Бернадетт только для того, чтобы она не считала его убогим. Теперь же его терзали дурные предчувствия. Хорошо бы было вернуться в прошлое — и не засовывать руку в ботинок и не находить никакого браслета. И не было бы ни слона с выгравированным на нем телефонным номером, ни звонка в Индию. И не надо было бы разговаривать с Бернадетт об имении лорда Грейстока.

— Не уверен, — произнес Артур, — может быть, как-нибудь в другой раз…

— Давайте сейчас. Надо возвращаться к жизни. Шаг за шагом. Вам будет полезно куда-нибудь выбраться.

Артур с удивлением заметил, что где-то глубоко внутри зашевелились тоненькие росточки воодушевления. Он узнал кое-что новое из прошлой жизни своей жены, и природное любопытство понуждало его идти дальше. Почти забытое ощущение после многих месяцев печали, горя и апатии.

— А интересно было бы посмотреть на тигров в английском саду, — сказал Артур.

Тигров он и в самом деле любил. Красивые сильные звери, рыскающие по лесу и думающие лишь о еде, охоте и продолжении рода. Это было так не похоже на человеческое существование, полное тревог и сомнений.

— Правда? А я полагала, что вам по душе скорее маленькие собаки — терьеры или что-то вроде. Или даже хомяки. В общем, присоединяйтесь. Мы поедем на машине, Натан будет за рулем.

— Не на кемпере?

— Я его продаю. С тех пор как Карл умер, я на нем не езжу — я с такой громадиной не справлюсь, а за стоянку плачу. У Натана «фиеста». Ржавое ведро, но надежное.

— Может быть, стоит для начала спросить у Натана? Вдруг у него другие планы…

Инстинктивно Артур начал придумывать предлог никуда не ехать. Нет бы ему попридержать язык. Кто будет делать работу по дому, если он уедет? Весь устоявшийся распорядок жизни пойдет к черту. Кто будет ухаживать за Фредерикой и гонять кошек с альпийской горки? Ведь если он отправится так далеко на юг, придется там ночевать. К тому же Артур прежде никогда не укладывал чемодан. Это делала Мириам. Мозг судорожно искал повод отказаться от поездки. Артур не хотел шпионить за собственной женой, не желал знать о том, как она жила до их встречи.

— Нет-нет, думать в обязанности Натана не входит. За это отвечаю я. Хотя капелька ответственности ему не повредила бы. Если бы не я, он бы и не вспомнил, что ему нужно выбирать университет. Я знаю, что подавать документы надо будет через несколько месяцев, но лучше позаботиться обо всем заранее. Мне будет так одиноко, когда Натан уедет. Странно будет вновь оказаться в пустом доме. Страшно подумать, как он там будет без меня. Вот поеду однажды его навещать и обнаружу его скелет, потому что он забыл поесть…

Артур собрался сообщить Бернадетт, что он подумал и решил посетить Грейсток не сейчас, а попозже. Он уже знал, что отправляться в поездку с Бернадетт и ее сыном не хочет. Однажды он видел Натана, когда они с Мириам отправились утром пить кофе и столкнулись на улице с ним и Бернадетт. Он был из тех молодых людей, что изъясняются исключительно односложными словами. Кроме того, Артуру не хотелось расставаться с домом, с его душной, но уютной рутиной и чувством безопасности.

Но тут Бернадетт сказала:

— Когда Натан отправится в университет, я останусь совсем одна. Одинокая вдова. Но по крайней мере, у меня есть вы, Артур, и другие друзья. Вы для меня как семья.

Артура пронзило чувство вины. Видно было, что Бернадетт одиноко. Никогда бы такое про нее не подумал. Каждая клеточка его тела протестовала против поездки в Грейсток. Но ведь интересно, что связывает Мириам с этим местом. Трудно понять, как она там оказалась. Никак это место не вязалось с Мириам. Равно как и Индия, с другой стороны. Лорд Грейсток, судя по рассказам, был любопытный тип, а его семья владела поместьем на протяжении многих десятилетий, так что, возможно, он что-то знает о Мириам или помнит ее. Может быть, он сможет пролить свет на историю других шармов. Разве можно теперь позабыть о браслете, положить его обратно в шкатулку и не пытаться узнать, что происходило с его женой в те времена, когда она была молодой девушкой?

— Можно я скажу вам честно? — спросила Бернадетт. Не выпуская из рук кухонного полотенца, она уселась рядом с Артуром.

— Э-э, нет…

— После смерти Карла Натану пришлось нелегко. Он не любит об этом говорить, но я знаю. Ему нужно мужское общество. У него, конечно, есть друзья, но это не то. Если бы вы могли поговорить с ним во время нашего путешествия, наставить его, так сказать… Мне кажется, это пошло бы ему на пользу.

Артуру стоило огромного труда не замотать головой. Он вспомнил Натана — тощий, как стручок фасоли, черные волосы свисают на один глаз, как траурная занавеска. Когда они встретились, Натан, поглощенный своим кофе и тортом, не произнес и двух слов. А теперь Бернадетт рассчитывает, что у них может состояться мужской разговор.

— Он не станет меня слушать, — поспешно ответил Артур. — Мы едва знакомы.

— Думаю, станет. Он ведь сейчас ничего, кроме моих «делай то, не делай это», не слышит. Я думаю, ему будет очень полезно пообщаться с вами.

Артур внимательно посмотрел на Бернадетт — как никогда не смотрел на нее раньше. И заметил седые корни ее рыжих волос. Опущенные уголки губ. Бернадетт очень хотела услышать «да».

Он мог раздать вещи Мириам. Он мог положить браслет на место и забыть о нем. Это был бы легкий выход. Но Артуру мешали два обстоятельства. Во-первых, неразгаданная тайна. История шармов не давала ему покоя, подобно сюжетам детективов, которые они с Мириам смотрели по воскресеньям. А во-вторых, Бернадетт. Она приходила часто, то с пирогами, то просто поговорить и успокоить, но никогда ничего не просила взамен — ни денег, ни одолжений, ни чтобы он выслушал ее рассказы о Карле. А сейчас она попросила.

Артур знал, что Бернадетт не станет настаивать, но по всему — по тому, как она сидела рядом с ним за столом и как непрестанно крутила на пальце обручальное кольцо, — по всему было ясно, как это важно для нее. Ей нужно, чтобы Артур сопровождал ее и Натана в этом путешествии. Ей нужен Артур.

Он поерзал на стуле, собираясь с духом и пытаясь заглушить противный внутренний голос, ноющий, что ехать никуда не надо.

— Полагаю, поездка в Грейсток пойдет мне на пользу, — сказал Артур торопливо, боясь передумать. — И надеюсь, что мы с Натаном найдем общий язык. Можете на меня рассчитывать.