Ассистентка (СИ)

Глава 14 Новое будущее

— А что еще ты умеешь? — раздался голос у входа.

Глеб вскинул взгляд вверх. Вавила смотрел на него. В его взоре смешивалось удовлетворение, жадность и что- то похожее на восхищение.

— Да ничего, это так… бабка когда-то показала… — попытался оправдаться мальчонка.

— Показать бабка может каждому, а вот научить одного. Завтра утром жду тебя в кабинете.

С тех пор жизнь Глеба круто изменилась. Он стал на равных с Яном исполнять задания Вавилы. Наконец-то получил вожделенное право отлучаться из дома. Это ведь было настоящее приключение: пробежаться до аптеки или до местно лекаря и принести Вавиле что-то трепыхающееся в клетке или булькающее в изящном флаконе. Особенно здорово, если по пути удавалось стянуть у зазевавшейся торговки сладкого петушка на палочки. Ни хозяйки, ни местные дворовые хулиганы к нему не цеплялись. У Вавилы была дурная слава, что он с самим чёртом якшается. Поэтому они боялись гнаться за его подручными. Проще махнуть рукой на копеечного петушка.

Бывало, что задания носили странный и даже жуткий характер: отправиться ночью на кладбище и накопать там земли или утащить поминальные цветы или свечи. Но Глеб точно знал, что самое жуткое творится по эту сторону могилы, поэтому вызывался сам. Ян же ходить на кладбище не любил и даже откровенно боялся, что неизменно сопровождалось жестокими насмешками мастера. Это, а также то, что у Глеба было очевидно больше способностей и старания сделали его безусловным фаворитом хозяина. И вот уже на грязные работы чаще обряжали Яна. Закономерно, что это вызывало зависть у парнишки, привыкшем во всем быть первым.

Но в открытую конфронтацию он не вступал, оправдано опасаясь гнева Вавилы.

Тем временем Глеб всё глубже познавал, чем же занимается его странный спаситель, ставший одновременно благодетелем и чудовищем. Чернокнижник, шаман, оккультист. По ночам, когда темнота окутывала город, и простые люди засыпали праведным сном после тяжелого трудового дня. Он зажигал свечу, завешивал тяжелой тканью окна и вызывал духов, которые отвечали ему на вопросы, помогали губить живые души, а также наделяли его силой зреть через толщу времен, предрекая будущее.

Однажды после тяжелой ночи, когда для ритуала потребовалось выпустить кровь огромного быка, а затем вскипятить её в чане с целым пучком вонючих трав, разлить по десяткам флаконов, а затем, пока не запоют петухи, читать заклинания с бересты, где плохо различимыми литерами были нанесены путанные заклинания на старославяинском, разбирать который он уже научился, Глеб за завтраком, отправив в рот ложку каши и предвкушая, как на обед приготовит рагу с тем самым, пусть и жёстким, но сытным быком, чьё оставшееся мясо теперь хранилось в кладовой, спросил у Яна:

— А зачем Вавиле столько одинакового снадобья?

Сосед сначала громко и откровенно ржал над наивностью своего названного приятеля, а затем высокомерно объяснил, что всё это хозяин продает на ночном рынке и разные мелкие знахари да ворожеи покупают, выдавая потом за своё и что это лишь мелочь, а как подглядел Ян в его книгах, мечтает он о славе великого колдуна, для чего и копит силы, опыт и самое главное деньги.

Глеб бы не поверил хвастливому напарнику, если бы буквально в один из дней сам не стал свидетелем впечатляющего происшествия. Как всегда ночью на заднем дворе остановилась карета, несмотря на то, что парнишкам запрещено было показываться из своей комнаты во время визита таинственного посетителя, они сначала припали к окну, а затем — плечо к плечу к двери. Судя по количеству шагов гостя сопровождала целая мини-армия охранников, что свидетельствовало о его высоком статусе и влиятельности. Ян даже уверял, что сумел рассмотреть на крыше кареты императорский герб. Какие услуги Вавила оказал представителям царской фамилии — неизвестно. В любом случае с той ночи всё изменилось, именитые клиенты, что появились в темноте, а покидали дом задолго до рассвета, полились рекой. Через некоторое время подмастерьям по очереди разрешено было прислуживать мастеру во время этих аудиенций. Как понял Глеб в основном они приходили за обычными снадобьями: от несварения, лихорадки, утомленности жизнью и за мужской силой. Пресыщенные балами и праздностью аристократы готовы были отдавать увесистые мешочки с золотом за то, чтобы чернокнижник дал им зелья, показывающее занимательные картинки. Иногда просили наслать порчу на соседнего дворянина, чтобы его поля поразила парша, он не собрал урожай и разорился. Или младший брат, не желая довольствоваться своей ролью, щедро платил за устранение старшего наследника дабы самому получить титул. Или стратеги-полководцы обращались дабы Вавила посодействовал им в их военных делах. В те века государства бесконечно вели затяжные земельные битвы с соседями и оборонялись от набегов кочевых племен. Например, накануне важной битвы отправить на лагерь противника ураган, которые разметает их палатки или наслать болезнь, которая поразит их. Противника, мучающегося диарей победить намного проще.

Одна посетительница особенно запомнилась Глебу. Несмотря на дорогое убранство кареты, шубку из блестящего меха и тонкие пальчики, которые бывают только у самых богатых, никогда не ведающих работы женщин, она прибыла одна. Бессловесный кучер ждал её на улице под тихое ржание лошади. С ней не было даже приличествующей такому случаю служанки или дуэньи. Её лицо скрывал низко опущенный капюшоном. У ребят не было возможности увидеть её лицо. До них лишь тонкой аромат экзотических духов. Вавила сам забрал из кареты тяжеленный сундук и занёс его в кабинет. Распахнув, убедился, что он под самую крышку полон чистых золотых монет. Довольно крякнул.

В эту странную ночь он приказал обоим паренькам себе ассистировать. На стол лаборатории гигант-хозяин водрузил холщовый рулон, длинной около полуметра. Когда он его развернул, Глеба чуть не вырвало: на ткани лежало разлагающееся тельце младенца. Женщина вскрикнула, но тут же подавила свой возглас. Вавила распластал свою длань над гнилостным месивом, которое по всей видимости уже давно перестало дышать, а возможно никогда не издавало первого крика. Глебу даже страшно представить в какой клоаке медиум добыл это… Либо у деревенской повитухи, без счета принимающей крестьянских детей, которые зачастую тут же в поле издают последний вздох, или у городской знахарки, которая помогает беспутным девкам избавиться от плода… Какой бы ни была судьба несчастного до этого момента, сейчас ему надлежало послужить сатанинскому ритуалу, задуманному Вавилой, и от плоти уже начала отделяться клубами тьма. Она напоминала взбитую пену или вату, оседала на поверхности. Казалось, что из пустоты доносится то ли жалобное мяуканье котёнка, то ли тонкое блеяние козлёнка, то ли плач одинокого дитя. Но эти звуки не были милыми. Они изморозью шли по спине. Потому что доносились прямо из преисподни. Все эти существа умерли. А сейчас вдруг стали слышны.

Глеб боялся, что странная посетительница упадёт в обморок, но она стойко переносила жуткую атмосферу, из-под низко опущенного плаща наблюдая за происходящем. Постепенно в одном из углов стало проступать тело. Сам Вавила был местным великаном, ростом больше двух метров, но это существо подпирало потолок, вынуждено ссутулившись. У него была лохматая вытянутая башка, а огромный рот, осклабившись, напоминал пасть волка. И разило от него как от дикого зверя: вонью и опасностью.

Его глухое рычание тут же заглушило жалкое поскуливание звёренышей. Он говорил на странном наречие, которое Глеб не мог разобрать, но судя по тону он не был доволен тем, что его потревожили. За его спиной колыхались тени прислужников, в случае опасности готовые вступить в смертный бой за своего господина.

— Сия дама просит у тебя послать ей плод жизни. Её чрево пусто. Коли она не понесёт — то умрет. Пошли ей ребенка. Лицом и родом в супруга её венчанного. А взамен я отдам тебе, — на этих словах Вавила, схватил за шиворот и подтянул к себе испуганных подмастерьев. — Двух невинных отроков, которые пополнят твою свиту.

Удерживая вытаращивших от страха глаза Яна и Глеба, он с усилием ткнул их лицами в пол, одного из них придавил ногой за шею и вытащил нож с тонким серебряным лезвием. Глеб покосился на стоящую рядом женщину. Она не дрогнула. Возможность, что два мальчика погибнут ради неё, не пугала и не расстраивала её. Она принимала это с абсолютным спокойствием.

Чёрный монстр разразился раскатистым, рычащим смехом. Капли зловонной слюны упали прямо под нос перетрухвшим и неспособным издать ни звука подросткам.

— Они и так ко мне придут. Подмастерья некроманта… Какой у них путь? Даже если они сдохнут только через двести лет — у меня для них уже приготовлены места. Нет. Я хочу её, — теперь он говорил на понятном языке, и его гнилостный перст с заскорузлым, окостеневшим, грязно-коричневым ногтем ткнулся в гостью. — Её сына. И пять старших сыновей в его роду.

Проклятье ледяным саваном накрыло комнату. Даже у Вавилы дрогнула борода. Верный признак, что он испугался. Лишь странная дама не шелохнулась, сохраняя самообладание каменного истукана. Только мало заметно кивнула. Видимо, заранее всё взвесила.

— Что же, — Вавила убрал тяжелый сапог с шеи Яна. — Вы в своём праве.

Изящная, тонкая ручка протянулась к нему, лезвие полоснуло её запястье. Алая кровь закапала на разлагающийся труп. От него дымкой поднялась серая спираль. И тут же растаяла. Чёрный рубец навсегда остался на белой коже. Своей пятерней, напоминающей лопату, Вавила выдернул сердце у мертвого младенца, выжал кровь из него в костяную чашу, затем передал заговорённый сосуд исполину в углу. Тот, сложив пальцы в щепоть что-то прошептал на них, и Глеб увидел как от его заскорузлых перстов в сосуд упали мерцающие блестки, напоминающие черные угли-звёздочки. Теперь чаша была в руках женщины, не сбрасывая плаща, она исполобья бросила взгляд на Вавилу.

— Отдай то, что у тебя с рождения, — приказал он.

Легким движением она вытащила кулон, висевший на шее, внимательно посмотрела на него, коснулась губами, резко дернула, разрывая нить и бросила медальон в чашу. Жидкость забурлила и через мгновение успокоилась, полностью растворив дар.

— Выпей, — отдал Вавила очередной указание.

Даже на мгновение не сморщив очаровательный носик, женщина выпила. Как только чаша коснулась стола, лучина померкла. Погружая всех в полную темноту. Глеб боясь выпрямиться ждал, что произойдет. Даже спустя годы, он не мог точно сказать, сколько прошло времени, прежде чем, Вавила сдернул покрывало с окна. Иногда ему мерещилось, что на коленях он простоял несколько часов. А порой, что лучи предрассветного солнца хлынули сразу, как только погасла свеча.

В любом случае в комнате к тому моменту никого не было. Только растерзанный труп, бесчувственно валяющейся Ян, и сам Вавила с вожделением взирающий на сундук золота.

— Убери здесь всё, — ему явно было уже не до паренька. — Хех. А будет теперь у Государства новый наследнике. При нём не забалуешь, — напоследок явно довольный собой хохотнул он.

Несколько дней Глеб хозяина не видел. А когда Вавила наконец вернулся, для них всех всё изменилось. Вавила продал дом, в котором они жили. И приобрел огромный особняк в самом центре города, куда они переехали. С собой он забрал только библиотеку, а всё оборудование заказал новое у европейских алхимиков. Католическая церковь ревностно боролась с чернокнижниками, заперев адептов оккультных наук в свои подвалы, где те под покровом круглосуточной темноты проводили свои эксперименты. Вавила приобрел магический блестящий сферический кристалл, в котором мог видеть будущее, шар, в котором «жили» молнии, ведьмино колесо года, позволяющее гадать на судьбу. Огромный стол был заставлен аппаратурой, какую можно было увидеть у аптекаря: штанглас, мраморная ступка с пестиком, мерные цилиндры разных размеров, аптечные флаконы, пипетки, весы, устройства для разделение жидкостей с разными фракциями. В специальном кожаном футляре хранился набор остро наточенных скальпелей, чьё ужасное назначение подмастерье уже имели возможность оценить. Украшением кабинета стал гигантский глобус. Так Глеб узнал главное чудо природы: земля круглая. Сначала он в это не верил, но постепенно Вавила смогу убедить испуганного юношу, что несмотря на шарообразную форму, он никуда не свалится с планеты.

Теперь у каждого из подмастерьев появилась собственная комната. Что особенно радовало Яна так и не простившего Глебу свой обморок. Зависть, что напарник оказался сильнее духом, точила Яна как ржавчина железный прут. И так почти не общающиеся между собой подростки теперь вообще почти не виделись, тем более, что им больше не приходилось заниматься домашним хозяйством. Для этого был нанят целый штат людей: горничная, повар, два лакея, служанка садовник, конюх и даже камердинер. Теперь мальчики встречались только в кабинете Вавилы, выполняя его поручения, а также слушая его короткие, но ёмкие лекции. Чем больше посетителей появлялась у медиума, тем важнее для него становилось, чтобы часть задач его помощники решали сами, поэтому он занялся их образованием.

Единственного чего не было в доме: часов и календаря. Через какое-то время Глеб понял, что не знает, сколько времени уже живет, учиться и работает на своего мастера. Зима переливалась в лето, как песок в песочных часах из одной половины в другую. За это время парень заметно окреп и вырос. Теперь в высоком, широкоплечем, красивом юноше было сложно разглядеть сутулого, голодного мальчишку.

Иди по улицам он часто ловил на себе заинтересованные взгляды местных девушек. Ему очень хотелось ответить им таким же пристальным взглядом. Или даже подмигнуть, предложить встретиться… Но Вавила строго-настрого запретил знакомиться с кем-либо за пределами особняка. Поэтому Глеб скромно отворачивался, ускоряя шаг. Слуги тоже старались держаться подальше от помощников темного мага. Обычно те ужинали в одиночестве либо в компании друг друга, либо в очень редкие дни делили трапезу с хмурым хозяином. Конечно, челядь не знала, чем именно занимается Вавила и его подмастерье. Но интуитивно чувствовали, что эта тайна будет стоить им жизни.

Тем не менее естественный плотский зов брал своё, однажды, поздним вечером, в котором не было посетителей, Глеб вышел во внутренний сад, чтобы прогуляться, подышать воздухом и в одиночестве предаться размышлениям о том, как бы ему сбежать и отправиться в кругосветное плавание. В углу, за раскидистым грецким орехом, он увидел две светлые, ритмично двигающиеся полусферы и томное постанывание. От неожиданности чуть не выкрикнув имя Яна, он догадался, что одна из фигур его сосед. Спина загораживала ту, что стояла между ним и забором. Но исходящие от бесстыдной парочки звуки, а также всполохи ярко-малиновых волн не могли обмануть Глеба, что там происходило. Конечно там была девушка. И естественно, его фантазия тут же достроила, что она была фантастически прекрасной. Следующие дни он мучительно размышлял о том, как завести с Яном разговор об увиденном. Но видимо, Ян почувствовал исходящие от Глеба световые колебание ауры, распознавать которые научил их Вавила.

— Чё зыркаешь на меня голодным волком? Порой боюсь рядом с тобой стоять. Накинешься еще и оприходуешь, — грязно загоготал он. — Сходил бы в бордель, да задрал юбку тамошней девульке. Сбросил пар! Они там только и ждут, как за пару медяков такого как ты обслужить. А был бы поумнее да попроворнее, так предложил бы вон красотке с улицы леденец или шмат колбасы, так и она бы согласилась с тобой пообжиматься. Всё равно тебе много не надо! — пошло и обидно заключил он.

— Я не такой!

Глеб был уязвлён, но в душе позавидовал как легко и просто у того всё получается.

— Ты не такой, а в штанах у тебя такой, — закончил разговор Ян, оставив Глеба, униженным и оскорбленным, обдумывать их беседу.

Наверное именно тогда Глеб впервые задумался о том, что нужно что-то менять в своей жизни. Случайно посеянное зерно сомнений не сразу дало свои ростки. Прошло еще много дней прежде, чем Глеб окончательно понял, что Вавила никогда не отпустит их на местную гулянку или игрища, где собиралась молодёжь, среди которой бывали девицы из хороших семей. А встречаться с красоткой, которая отвечает взаимностью за пару конфет, ему не хотелось. Постепенно Глеб убедился, что единственный способ найти личное счастье — побег.

Несмотря на строгость, граничащую с жесткостью он был благодарен Вавиле за спасение. Поэтому ему не просто было решиться оставить этот дом ночью: молча, тайно, как вор и по сути предать хозяина. Но юноша точно знал, что добром его никто не отпустит.

За это время Глеб изучил некоторые травы, а значит в случае чего мог знахарствовать. Конечно, это были просты снадобья от осенний хвори с её кашлями и мокротой под носом да средство от слабости живота и «женских дней». Но он твердо понимал, что глубже погружаться в секреты тёмной магии не для него. Вся эта нечисть, являвшаяся на зов мёртвой плоти, пугала его до безумства.

Глеб хотел посмотреть мир. А потом вернуться из кругосветки, жениться и жить простой жизнью. Надеялся найти работу где-нибудь в деревенском имении, подальше отсюда: в поле пахать или погонщикам стада. Его мышцы уже налились силой. Парень был уверен, что в состояние себя прокормить да и на развлечения заработать рубль-другой. Хозяин ему личных денег не давал, поэтому Глеб был вынужден начать откладывать часть своей ежедневной пайки на дорогу. Но быстро убедился, что это никчёмный план. Во-первых, он оставался голодным, во-вторых, Ян мог заметить, что он прячет куски. Пришлось сделать то, к чему не лежала душа. Ночью залезть в амбар и сунуть за пазуху пирог да бутыль с квасом. Надеясь, что этого хватит. Жаль, что свою одежду и кошелек Вавила хранил в комнате, поэтому позаимствовать пару монет не представлялось возможным. Глеб уверял себя, что при первой же возможности вернёт то, что прихватил.

Как вор он крался сначала по тёмному коридору, рукой скользя по знакомой стене. Затем по лестнице, крепко сжимая перила. Наощупь открыл дверь черного хода и оказался во дворе. Крупа звезд была щедро рассыпана на небосводе. Теперь дорогу стало хорошо видно, и больше не нужно было двигаться наощупь. Глеб схватился руками за влажный от выпавшей ночью росы забор, ладони скользнули, но он удержался, подтянулся и перевалился за него. Теперь он стоял по другую сторон от двора Вавилы. Бросив последний взгляд на пристанище, спасшее ему жизнь, парень припустил по улице. Ни разу больше не оглянувшись.

Он нёсся по спящему городу, словно за ним гналась целая армия нечисти, наступая на пятки. Он будто чувствовал её тяжелое зловонное прерывистое дыхание, шумный топот ног. От особняка Вавилы его отделили уже несколько километров, но он не мог перейти на шаг. Тревога усиливалась.

Еще один поворот. За ним город заканчивается. В лесу его никто не догонит.

Эта мысль не успела прийти в голову Глеба.

На его голову обрушился удар кувалды.

Красное зарево затопило сознание.