Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне

Глава 6 Война с Ираном: жребий брошен

17 сентября 1980 года Саддам Хусейн выступил с речью перед депутатами воссозданного Национального совета. Его лицо было напряженным и мрачным. Президент говорил медленно, подчеркивая слова характерными жестами правой руки, словно стремился глубже убедить слушателей в своей правоте. Западные наблюдатели потом поражались: вылитый Сталин! Саддам объявил, что многократные и вопиющие нарушения Ираном иракского суверенитета привели к тому, что Алжирское (1975 года) соглашение фактически утратило свою силу. Поскольку договор был нарушен, то Ирак не видит другой альтернативы, кроме как восстановить границу по фарватеру реки Шатт-эль-Араб, которая проходила там до 1975 года. Саддам взывал к исторической справедливости и предупреждал о коварстве недругов Ирака. Речь вождя была встречена громом аплодисментов.

22 сентября 1980 года жителей южно-иракского города Басры встревожил непривычный гул, как бы шедший из глубин земли. По мостам через Шатт-эль-Араб, словно длинные черные гусеницы, ползли танковые колонны. Потом над городом с ревом пронеслись несколько звеньев «МиГов» и «Миражей». Самолеты и танки направлялись в сторону Ирана — граница проходит неподалеку, восточнее Басры. Так началась война, перемоловшая сотни тысяч жизней, оставившая незажившие по сей день раны на теле Земли.

В этой войне родилась первая современная арабская армия.

То, что имелось у арабов прежде, даже многочисленные египетские вооруженные силы, прошедшие боевое крещение в трех скоротечных войнах с Израилем и в одной затяжной кампании в Йемене, не могло идти в сравнение с той военной машиной, которая была создана и отлажена Саддамом в ходе восьмилетней войны с Ираном. В 1973 году, когда на сирийско-израильский фронт был переброшен иракский экспедиционный корпус, он был серьезным фактором при рассмотрении баланса сил на Ближнем Востоке. Более того, 20 тысяч солдат, прибывших на подмогу Сирии, существенно изменили ход событий на этом театре войны. А к моменту окончания боевых действий на ирано-иракском фронте у Саддама была миллионная армия, прошедшая школу, сравнимую со школой европейских армий в Первой и Второй мировых войнах!

Итак, 22 сентября, повторяя тактику израильских ВВС в Шестидневной войне 1967 года, иракская авиация нанесла внезапные удары по десяти иранским аэродромам с целью разгрома военно-воздушных сил Ирана на земле. Через день иракские армейские части и соединения пересекли иранскую границу. Начался наиболее продолжительный, кровавый, дорогостоящий и бессмысленный вооруженный конфликт, который доселе имел место после Второй мировой войны. Для Ирака это обернулось самой трагической страницей за всю его историю.

Что конкретно замышлял багдадский вождь, когда принимал столь дерзкое политическое решение, возможно, никогда не будет известно точно. Причины вторжения иракской армии в Иран западные политологи и психоаналитики объясняли личной агрессивностью Хусейна и его необузданными региональными амбициями. Так или иначе, стратегические цели войны менялись в большом диапазоне: от оккупации иранских территорий (Шатт-эль-Араб и Хузистан) до планов «решающего удара по иранской революции» и утверждения Ирака как державы № 1 в Персидском заливе. В любом случае Хусейн, снискав лавры победителя, мог надеяться на статус наиболее влиятельного лидера в арабском мире и в Движении неприсоединения (1).

Амбиции Саддама не знали предела. За восемь месяцев до вторжения в Иран он заявлял, что Ирак является таким же крупным государством, как Советский Союз, Китай (2), Соединенные Штаты Америки. Алжирское (1975 года) соглашение, по которому суверенитет Ирана был установлен над половиной реки Шатт-эль-Араб и признавалось его преимущество над Ираком, — это, мол, унижение для Багдада (3).

Но если отбросить всю эту риторику, то по большому счету решение о развязывании войны в сентябре 1980 года было крайне неблагоприятным для Багдада. Чем он рисковал? Благодаря мировому нефтяному буму в 1979 и 1980 годах, иракская экономика испытывала беспрецедентный подъем. Годовой доход от экспорта нефти вырос с 1 млрд долларов в 1972 году до 21 млрд в 1979-м и 26 млрд в 1980-м. Только за восемь месяцев, предшествовавших войне, доходы выросли еще на несколько миллиардов долларов Все это позволило Саддаму реализовывать социально-экономические программы развития страны. Она превратилась в гигантскую стройку. Выше стал жизненный уровень простых иракцев Багдад готовился стать гостеприимным хозяином встречи глав неприсоединившихся государств в 1982 году. Война же перечеркнула эти позитивные тенденции (4).

Все помыслы Хусейна были сконцентрированы на вторжении в Иран. Хотя пойти один на один против режима Хомейни было явно безрассудным шагом. В противоположность Ираку восточный сосед занимал более выгодное геополитическое положение. По территории и населению, он намного превосходил Ирак. Его основные стратегические объекты располагались в глубине страны. Тегеран владел большим участком побережья в Персидском заливе.

Ранее, осознавая превосходство Ирана, Багдад не имел намерений состязаться со своим более сильным соседом за господство в Персидском заливе. Напротив, иракский режим направлял свои усилия на достижение мира в арабском регионе, о чем свидетельствовала Национальная хартия 1980 года. Подписав в 1975 году Алжирское соглашение, Саддам фактически согласился с новой региональной ситуацией, основанной на иранской гегемонии в зоне Персидского залива. Так что во второй половине 70-х годов ничто не говорило о том, что Багдад собирался нарушить мир с Ираном.

Хусейн внимательно следил за событиями, происходившими в соседней стране. Его особенно беспокоил революционный подъем в Иране в конце 70-х годов. По мнению Саддама, это угрожало подрыву статус-кво в регионе. Ослабленный и разделенный Иран мог представлять угрозу иракской безопасности. Ведь со временем революционная волна могла хлынуть через государственные границы и захлестнуть соседние страны. А перспектива массового восстания, которое сбросило бы диктаторский режим, отнюдь не прельщала Саддама Хусейна.

Поскольку Ирак ничего не мог сделать, чтобы как-то повлиять на события, происходившие к востоку от его границы, хитроумный Хусейн поначалу решил приветствовать новый революционный режим в Тегеране. Он даже не пытался воспользоваться гражданской войной в Иране, чтобы пересмотреть несправедливое Алжирское (1975 года) соглашение. Наоборот, президент быстро признал новую власть в Тегеране и продемонстрировал свою готовность придерживаться статус-кво, существовавшего между двумя странами (5). Более того, Саддам подчеркнул в официальном меморандуме иранскому премьер-министру Мехди Базаргану (Mehdi Bazargan), что он приветствует режим Хомейни потому, что тот не поддерживает противников Ирака, не вмешивается в его внутренние дела. И что мудрая политика аятоллы соответствует кровным интересам иранского и иракского народов. Багдадский мастер политических интриг даже выразил стремление (ни больше ни меньше!) оказать поддержку иранскому народу в его борьбе за свободу и прогресс (6).

Позитивно-показное отношение Саддама к режиму Хомейни продолжалось в течение весны и лета 1979 года. Когда Иран решил выйти из СЕНТО (7) (Организации центрального договора, созданной в 1959 году в качестве преемника Багдадского пакта, — в нее входили Великобритания, Иран, Пакистан и Турция), Ирак тут же предложил свои посреднические услуги, в случае если Тегеран решит участвовать в Движении неприсоединения.

В июне 1979 года иракская авиация, проводя операции против курдов, «ошибочно» бомбила иранскую приграничную территорию, Багдад немедленно принес официальные извинения (8). А уже в июле новый президент Ирака Саддам Хусейн проявил горячую заинтересованность в установлении близких отношений с Ираном — на основе взаимного уважения и невмешательства во внутренние дела. Хотя Тегеран на это никак не отреагировал, Саддам не отступал. В августе 1979 года он послал приглашение иранскому премьер-министру Базаргану посетить с официальным визитом Ирак (9).

Однако Тегеран безмолвствовал. Да и что он мог ответить, если с первых дней прихода к власти сам аятолла Хомейни метал громы и молнии в адрес Багдада, угрожая покончить с иракским режимом. Ведь Иран стремился распространить исламскую революцию и на другие страны Персидского залива, а Ирак оставался главной преградой на этом пути. Аятолла возлагал надежды на шиитов, составлявших, как уже было сказано, примерно 60 процентов иракского населения. Теократический иранский режим рассчитывал, что шиитская община, лишенная гражданских прав, будет стремиться по примеру Ирана, сбросившего шахскую монархию, выступить против собственных «суннитских угнетателей».

Эти ожидания подкреплялись и «еретической» природой Баас, которая рьяно выступала против радикальной политизации ислама и исламизации политики в Иране. Баасисты крайне негативно относились к расположенным на иракской территории шиитским святыням (Кербела, Эн-Наджаф и Казимеин). Ведь это было потенциально грозное оружие в руках шиитской, то есть проиранской, оппозиции. Теократический режим в Тегеране был поставлен перед такой же дилеммой, как и шах десять лет тому назад, когда Ирак представлял собой главное препятствие в достижении Ираном региональной гегемонии. А сейчас, по мнению Тегерана, «исламский порядок» в регионе можно установить, лишь устранив главную помеху — баасистский режим и его главу. Один из высших представителей религиозного иранского руководства худжат оль-ислам Садек Халхали (Sadeq Khalkhali) прямо заявил: Иран выбрал истинный путь ислама, и предназначение его страны — уничтожить Саддама Хусейна, ибо он является главным препятствием продвижения истинного ислама в регионе (10).

В июне 1979 года Тегеран развернул агитацию среди иракского населения, в первую очередь среди шиитов, с целью начать восстание против режима Саддама. Затем аятолла активизировал помощь иракским курдам, которая была приостановлена в 1975 году после подписания Алжирского соглашения. Клерикальные правители Ирана потребовали от Ирака передать шиитские святыни, находящиеся в Кербеле и Эн-Наджафе, в иранский город Кум. Багдад реагировал резко отрицательно (11). Тогда Тегеран через тайные каналы начал субсидировать подпольные шиитские организации и движения в Ираке и инициировать террористические акты против местных деятелей.

1 апреля 1980 года была совершена попытка покушения на иракского вице-премьера Тарика Азиза, когда тот выступал с речью в университете аль-Мустансирия. В вице-премьера бросили бомбу. Несколько человек погибли, а Тарик Азиз был контужен. На следующий день, выступая на месте взрыва, Хусейн обвинил в покушении Иран. Через две недели иракский министр информации и культуры Латиф Нусейф ад-Джасим тоже едва не лишился жизни. Только в апреле 1980 года около двух десятков иракских госчиновников были убиты членами подпольных военизированных шиитских организаций.

Подрывные действия Ирана приводили Саддама в замешательство, поскольку они совпадали с нараставшими шиитскими волнениями в стране. Предшествующий десятилетний период истории Ирака показал, что шиитская волна, подобно цунами, всегда следовала за курдской. Однако какой бы острой ни была курдская проблема, все-таки она не была опасной в такой мере, как шиитская. Хотя курды так или иначе поддерживали иностранное вмешательство во внутренние дела Ирака, были за раздел страны на составные части и резко выступали против режима партии Баас, все же они оставались неарабским меньшинством. Большинство же, то есть арабы, сводили на нет попытки курдов лишить нацию части ее земли.

С другой стороны, шиитская община являлась составной частью арабской нации и самой многочисленной в Ираке. В критические моменты ее открытый вызов режиму подвергал опасности само существование власти суннитского меньшинства. С политической точки зрения, шиитский сепаратизм буквально выбивал почву из-под ног партии Баас. Тогда как она может быть выразителем идеи панарабизма, если не в состоянии сохранить единство иракской страны? Так что волнения со стороны значительной части иракского общества, которую составляли шииты, могли пагубно повлиять на само существование баасистского режима.

Происхождение шиизма уходит корнями в политическую борьбу, вызванную кончиной пророка Мухаммеда в июне 632 года. Сразу же после смерти пророка его брат и приемный сын Али Ибн-Аби-Талиб (Ali Ibn-Abi-Talib) стал претендовать на место преемника, так как он был ближайшим родственником пророка. Однако один из сподвижников и старых компаньонов Мухаммеда Абу Бекр (12) (572–634), первый халиф (с 632 г.) в Арабском халифате, назначил Талиба главой исламской общины и государства. Когда Талиб по существу унаследовал халифат (13) в 656 году, его пребывание на высшем посту постоянно оспаривалось, прежде всего правителем Сирии Муавием Ибн-Аби-Суфьяном (Mu’awiyah Ibn-Abi-Sufiyan).

Наследственная вражда длилась очень долго. Али Ибн-Абу Талиб был убит в январе 661 года в древней столице Ирака Куфахе. Муавия захватил халифат и установил власть династии Умейядов (Umayyad) со столицей в Дамаске.

Через два десятилетия второй сын Талиба, храбрый Хусейн (14), начал призывать жителей Куфаха выступить против пришельцев. Спасаясь от наступавших сил Умейядов, он достиг города Кербелы (примерно в 70 км юго-западнее Багдада), где вскоре попал в засаду. Командующий экспедиционными силами Умейядов предложил Хусейну сдаться, но тот, уповая на свою неприкосновенность как внук пророка, отказался. Он был убит в ходе битвы 10 октября 680 года, а его голову отправили в Дамаск.

Смерть Хусейна стала решающей вехой в истории шиитской ветви ислама. Его последователи сплотились в небольшую группу. Могила Хусейна в Кербеле стала местом поклонения всех шиитов, прежде всего иракских. День его мученической гибели (Ашура, десятый день арабского месяца мухаррама) (15) ежегодно широко отмечается всеми шиитами (16).

Хотя шииты являются в Ираке отнюдь не меньшинством, а большинством, они не играли ключевой роли, обусловленной их численностью (60 процентов населения Ирака). Всем заправляло суннитское меньшинство (20 процентов населения). Во время монархического режима сунниты занимали 44 процента всех правительственных должностей и 60 процентов высших государственных постов, в то время как шииты занимали 32 и 21 процент должностей соответственно. В течение десяти лет, предшествовавших падению монархии, сунниты занимали 80 процентов высших постов, а шииты — всего лишь 16 процентов (17).

В сложном положении шииты в Ираке находились еще в годы суннитской Османской империи. Они не только не допускались к управлению страной, но и подвергались гонениям властей, представители которых были в большинстве суннитами. В последующем, с обретением Ираком независимости, шииты обращались к королю Фейсалу I по поводу продолжавшегося главенствующего положения суннитов в стране. Но эти обращения оставались без внимания. Даже само географическое положение шиитской общины использовалось в интересах суннитов. Если курды располагались в горной местности, вдали от центра, то проживание шиитов в центральных районах делало их уязвимыми со стороны властей (18).

Особую дискриминацию шииты испытали во время правления баасистов. Несмотря на лозунг партии «Единство арабской нации», страной правили не просто сунниты, а уроженцы города Тикрита. К тому же шиитам не хватало твердого руководства, да и сами они были разобщены. Глубокий водораздел пролегал между сельскими и городскими общинами.

В 70-е годы противоречия усугублялись экономическими и социальными факторами, связанными с миграцией большого числа шиитов в города. Урбанизация и развитие промышленности (согласно плану Саддама) осложняли положение шиитской общины. Это стало плодородной почвой для антибаасистских настроений.

Организованная шиитская оппозиция режиму начала действовать в конце 60-х годов, когда была создана религиозная подпольная партия «Исламский призыв». Ее теоретической основой стало учение видного религиозного иракского деятеля аятоллы Мухаммеда Бакера ас-Садра. (Muhammad Baqir al-Sadr). «Исламский призыв» являлся по сути радикальной партией, ставившей перед собой цель заменить современный иракский светский режим исламским правлением.

Все это крайне тревожило Саддама. Он опасался, что распространение воззрений «Исламского призыва» может подорвать всю систему баасистского режима. В службе безопасности был создан специальный отдел, который занимался шиитской оппозицией. К середине 70-х годов западная пресса сообщила, что люди из шиитской верхушки были тайно казнены, чтобы устрашить всю организованную оппозицию (19).

Однако эти жесткие меры не остановили шиитов. В феврале 1977 года во время празднования годовщины мученической смерти Хусейна в городах Кербеле и Эн-Наджафе прошли массовые демонстрации под руководством шиитских священнослужителей. В течение нескольких дней многие тысячи шиитских паломников противостояли силам безопасности, выделенным для «восстановления порядка». Столкновения закончились тем, что сотни людей были убиты и ранены, тысячи шиитов арестованы (20).

Но этим дело не ограничилось. Взбешенный Саддам приказал организовать специальный суд над участниками демонстраций. Восемь шиитских руководителей были приговорены к смертной казни, а пятнадцать — к различным срокам лишения свободы. В своем обращении к нации Саддам заявил, что партия Баас поддерживает верующих, но она не допустит использования религии в качестве прикрытия для подрывных действий против существующего строя (21).

В связи с этим в марте 1978 года правящий режим взял под свой контроль финансовые средства шиитов. Поскольку ранее их вклады были независимы от правительственного контроля, то решение Хусейна было воспринято крайне отрицательно. Оно отрезало руководство шиитов от главных финансовых источников, сильно снижало в связи с этим их социальный вес в общине. Шиитские лидеры вообще больше не могли распоряжаться финансовыми средствами по своему усмотрению. Отныне только официальные власти могли иметь право регулировать такого рода деятельность (22).

Неожиданно борьба Саддама с шиитской общиной дала обратный результат. Приход к власти радикального исламского режима в Тегеране сыграл ключевую роль в возрождении антиправительственных настроений среди иракских шиитов в 1979 и 1980 годах. Масла в огонь подлило изгнание Хусейном иранского духовного лидера аятоллы Рухоллы Хомейни (Ruholla Khomeini) из Ирака в октябре 1978 года. Именно это событие вызвало гнев шиитов. При этом один из официальных биографов Хусейна лицемерно заявил, что Хомейни якобы не был изгнан из Ирака по требованию шаха — напротив, ему оказывался в Ираке радушный прием, и он решил оставить страну по собственному желанию.

А ведь до этого в течение шести лет Ирак поддерживал иранскую оппозицию! Хомейни разрешили использовать Ирак в качестве плацдарма своей активности. Он по-прежнему пользовался большим авторитетом и продолжал заниматься сплочением антишахских сил. После подписания Алжирского (1975 года) соглашения между Ираком и Ираном Багдад приостановил активность иранских оппозиционных элементов. Однако сам Хомейни продолжал свою деятельность и даже активизировал ее в 1978 году, вызывая растущее недовольство иранского шаха.

Поскольку багдадские власти не хотели ухудшения отношений с Тегераном, они направили одного из руководящих деятелей Совета революционного командования к Хомейни с просьбой прекратить оппозиционную деятельность в отношении Ирана. Аятолла отказался, заявив, что он будет продолжать бороться против режима шаха. Но если иракские власти против этого, то он вынужден покинуть страну.

Хомейни уехал из Ирака в Кувейт, но там ему отказали в праве на проживание. Он связался по телефону с иракскими властями и попросил разрешения вернуться на несколько дней, пока не найдет другого убежища. Багдад сразу же дал положительный ответ. Однако в тот момент, когда Хомейни пересекал воздушную границу, иранский посол от имени шаха попросил иракские власти, чтобы они запретили аятолле оставаться в Ираке. Но Багдад отказался выполнить эту просьбу. Тем не менее Хомейни вскоре уехал из Ирака во Францию (23). Так официальные власти описывали ход событий, повлекших за собой вынужденный отъезд Хомейни из Ирака. Но это было далеко от истины. Духовный лидер, будучи уже человеком весьма преклонного возраста, не покинул Ирак по собственной воле, а был вынужден это сделать по требованию Саддама. А тот в свою очередь выполнил просьбу иранского шаха.

Когда же Хомейни прибыл в Тегеран, чтобы на обломках шахского режима подняться на самую вершину власти, волна небывалого энтузиазма охватила всю многочисленную шиитскую общину в Ираке, прежде всего партию Исламского призыва. Местные шииты открыто признали Хомейни своим духовным лидером и активизировали деятельность против официального багдадского режима.

В феврале 1979 года Саддам Хусейн в ответ на демонстрации в поддержку Хомейни послал в города Кербелу и Эн-Наджаф армейские части и танки. В июне 1979 года в этих священных городах снова начались восстания. Их возглавил аятолла ас-Садр, ставший символом иракской шиитской оппозиции. Одна из причин восстания заключалась в том, что ас-Садру запретили возглавить делегацию, собиравшуюся в Иран, чтобы поздравить Хомейни по случаю его избрания лидером Ирана. В южных городах и даже в самом Багдаде власти ввели военное положение. Против партии Исламского призыва и ее лидеров развернулись жестокие репрессии. Даже само членство в этой партии каралось смертной казнью. Большое количество иракских шиитов, подозреваемых к принадлежности к партии, были арестованы, включая и самого ас-Садра. Его заключили под домашний арест в Эн-Наджафе и запретили связываться с внешним миром (24).

Однако Саддам, понимая, что шиитские волнения могут иметь пагубные последствия для режима, одновременно стал заигрывать с шиитами. Он взывал к их национальному сознанию, к принадлежности к иракской нации. Вождь, памятуя о том, что эскалация противостояния с курдами в начале 70-х годов чуть ли не поставила режим партии Баас на колени, понимал, что нынешняя конфронтация с самой большой иракской общиной может иметь катастрофические последствия для него лично.

Идя навстречу шиитам, в начале 1979 года Саддам запретил азартные игры, выделил участки для шиитских мечетей. Облачившись в традиционную шиитскую одежду, он совершал поездки в шиитские поселения, демонстративно раздавая деньги и ценные подарки. Все это находило широкое отражение в средствах массовой информации. Однако самым хитроумным шагом багдадского диктатора явилась затея с родословным древом, якобы связывающим его с шиизмом. Во время широко освещаемого прессой визита в священный город Эн-Наджаф (в октябре 1979 года) было объявлено, что Саддам — прямой потомок халифа Али, а следовательно — пророка Мухаммеда. Сам Хусейн заявил, что он является дальним родственником своего тезки — имама Хусейна, сына халифа Али и Фатимы, дочери Мухаммеда. И жонглировал при этом «убедительным аргументом» — наскоро «взращенным» родословным древом (25).

Попытка Саддама использовать первых лиц ислама в интересах своей политики отражала его глубокое беспокойство и тревогу в связи с тем, что националистическая и светская миссия партии Баас с трудом противостояла возросшему иранскому давлению на режим. Парадоксально, однако, другое. Хомейни, стремившийся подорвать режим партии Баас путем привлечения на свою сторону шиитов, в то же время невольно сам подсказал Саддаму выход из сложного положения. В последующем десятилетии, когда шла восьмилетняя война против Ирана, Саддам широко использовал религиозную риторику и символику, как это делал и Хомейни. При этом идеология партии Баас как бы уходила в тень. Главное — сохранить власть.

Однако религиозно-политические маневры Саддама не дали ему передышки, в которой он так нуждался в 1979 и 1980 годах. Иранцы и иракские шиитские подпольные организации, которые поддерживали Тегеран, оставались глухи к демонстративной набожности Саддама и упорно продолжали бороться против его режима. Это, в свою очередь, заставило Саддама вернуться к репрессивной тактике против шиитов. Он подавил шиитские подпольные организации и в ответ на пропагандистскую кампанию Тегерана предпринял целую серию словесных атак против аятоллы Хомейни. Одновременно багдадский вождь поддержал сепаратистские элементы в Иране — курдов и арабов в провинции Хузистан. Он также принял меры для форсированного развития военного потенциала Ирака, одновременно попытавшись сплотить арабские страны вокруг своего режима с помощью Национальной хартии (1980 года). Она имела целью объединить арабскую нацию в единый фронт против внешней агрессии.

Обеспокоенный возможностью Ирана нанести удар в самое сердце режима, что было подтверждено неудавшейся попыткой покушения на жизнь вице-премьера Тарика Азиза, Саддам закрыл южную часть Ирака, запретив иностранным, особенно иранским, кораблям подходить к священным шиитским гробницам. Тогда же Хусейн выслал из страны около 100 тысяч иракских шиитов.

Через две недели после попытки покушения на вице-премьера видный религиозный иракский шиитский деятель аятолла Мухаммед Бакер ас-Садр, находившийся под домашним арестом, был казнен. Причем вместе со своей сестрой. Такая же участь постигла сотни политических заключенных-шиитов, членов партии Исламский призыв. Репрессии коснулись и вооруженных сил: несколько десятков офицеров были казнены, некоторые — по причине того, что им не удалось подавить проиранскую активность нелегальных шиитских организаций. Другие же оказались жертвами уже ставших обычными обвинений в подготовке заговора против правящего режима.

Но эти контрмеры не возымели должного действия на новый режим в Иране. Отвечая на обет Саддама взять реванш за попытку покушения на жизнь Азиза, Хомейни 9 июня 1980 года призвал иракских шиитов сбросить существующую власть. Иранский министр иностранных дел Садех Готзбадех (Sadegh Ghotzbadegh) в тот же день открыто заявил о решимости правительства уничтожить режим партии Баас в Ираке. Через два дня на эту же тему высказался иранский президент Аболь Хасан Банисадр (Abol Hasan Bani Sadr). Он предупредил, что в случае ухудшения обстановки на границе Иран объявит Ираку войну. Масла в антииракский огонь подлил иранский министр обороны, открыто подтвердивший готовность вооруженных сил к войне против Ирака. Он выразил уверенность в том, что иракские шииты будут приветствовать иранскую армию с оружием в руках и направят его против режима партии Баас, как только эта армия войдет в Ирак (26).

К тому времени ирано-иракская конфронтация вступила в новую фазу: вдоль границ уже начались вооруженные столкновения. В августе 1980 года они переросли в открытый пограничный вооруженный конфликт, в котором применялись танки, артиллерия и авиация.

Антииракский, точнее антисаддамовский курс Тегерана и эскалация вооруженного конфликта на границе подтолкнули Хусейна к выводу, что у него нет другой альтернативы обуздать иранскую угрозу, кроме как с помощью оружия. Столкнувшись второй раз за последнее десятилетие с решимостью Тегерана пересмотреть региональный статус-кво в свою пользу и памятуя о вооруженном конфликте с Ираном в начале 70-х годов, Хусейн серьезно сомневался: сможет ли Ирак вообще вынести еще одну продолжительную и изнурительную конфронтацию с Ираном?

К тому же в то время Ираку противостоял иной Иран, где правил бал теократический режим, не знавший аналога в современной политической истории. И Хусейн уже по-другому воспринимал прежний шахский режим со всей его военной силой и амбициями. Конечно, цели Мохаммеда Резы Пехлеви тоже противоречили иракским национальным интересам. Однако шах не стремился силой сбросить режим партии Баас. Его цели были ограниченными: продемонстрировать иранское превосходство в регионе и помешать Ираку достигнуть с ним паритета в военной области.

Однако ортодоксальные теократы, сменившие шахский режим, не стремились к территориальному расширению за счет Ирака, а добивались его расчленения наряду с духовной экспансией. В чем тегеранские клерикалы были непреклонны — так это в стремлении ликвидировать Хусейна и его светский режим. Хусейн места себе не находил. Он пришел к выводу, что единственный путь сдерживания иранской угрозы — использовать временную слабость Тегерана, вызванную антишахской революцией. Вождь обратился за поддержкой к вооруженным силам.

7 сентября 1980 года Багдад обвинил восточного соседа в захвате иракских приграничных городов, расположенных на территории, которая по Алжирскому соглашению принадлежала Ираку, и потребовал немедленного вывода иранских войск с этих земель. Вскоре иракское командование выдвинуло свои войска с целью «освобождения» данной территории. 10 сентября «задача была выполнена». Через неделю Хусейн в одностороннем порядке отказался от Алжирского соглашения, где говорилось об установлении границы с Ираном в районе реки Шатт-эль-Араб по тальвегу. Путь к войне был открыт. Решение Хусейна начать войну далось ему нелегко. В армии и обществе его восприняли без энтузиазма. Война, убеждал Саддам свое окружение, была его вынужденным выбором. Только военной силой, считал вождь, можно было нейтрализовать иранское давление.

Но по большому счету им двигал страх. Весной 1980 года он публично заявил об угрозе возможного разделения Ирака на земли суннитов, шиитов и курдов. Хотя эти опасения носили явно спекулятивный характер (большинство иракских шиитов отвергли военные посягательства Хомейни), решение Хусейна о вводе войск в Иран было отражено в его стратегических установках. Однако вместо того, чтобы нанести массированный удар по иранской армии и тем самым ослабить революционный режим в Тегеране, он стремился в войне достичь ограниченных целей. В этой связи он планировал использовать ограниченные силы и средства. Стрелы на картах Саддама не выходили за пределы реки Шатт-эль-Араб и небольшой части Хузистана. Что касается сил и средств, то вторжение в Иран было осуществлено пятью дивизиями из двадцати (27).

Для «хозяина» Багдада крупномасштабная вооруженная акция в сентябре 1980 года была обусловлена, помимо прочих причин, и желанием утвердить Ирак в качестве ведущей региональной державы, а себя — в давно вынашиваемой роли «рыцаря арабской нации» и «меча арабов». И, наконец, последнее, но, может быть, самое главное — он стремился аннексировать богатую нефтью провинцию Хузистан, которую баасисты именовали «Арабистан», и установить полный контроль над водным путем Шатт-эль-Араб.

Планируя иранскую кампанию, Хусейн учитывал и крайне негативное отношение Америки к исламской революции. США молчаливо поощряли назревавшую агрессию против Ирана. Кстати, первоначальные планы Хусейна исключали поражение гражданских и экономических объектов, и удары планировались исключительно по военным целям. Только после того как Иран нанес удары по ряду гражданских объектов на территории западного соседа, Ирак ответил тем же.

Саддам надеялся, что скоротечная, ограниченная, но решительная военная кампания убедит высших иранских духовных лиц отказаться от попыток свергнуть режим в соседнем Ираке. Хусейн публично пытался показать свое стремление избежать масштабной войны. Он полагал, что Тегеран ответит тем же и проявит добрую волю к достижению перемирия. В этом отношении характерно официальное заявление вице-премьера Тарика Азиза: военная стратегия Багдада отражает его политические цели; он не желает ни разгрома Ирана, ни его оккупации, потому что эта страна является соседом Ирака. Последний связан с ней географическими и историческими узами, а также общими интересами (28).

Тем не менее Хусейн отдал приказ вооруженным силам вести наступление до тех пор, пора они не достигнут успеха. Но через неделю он остановил наступление и выразил свою готовность начать переговоры о перемирии. Это решение, как оказалось, имело пагубные последствия и привело к изменению хода войны. По сути оно спасло иранскую армию от решительного разгрома и дало Тегерану возможность провести перегруппировку вооруженных сил. Это негативно сказалось на моральном духе иракской армии, а следовательно, на ее боеспособности.

Однако в целом момент нападения на Иран был выбран правильно. Большинство стран, не имевших еще дипломатических отношений с революционным режимом, не могли выступить на стороне Тегерана. История показывает, что наиболее удачным временем для нападения на ту или иную страну является период дестабилизации общества (революция, гражданская война), поскольку усилия такой страны сконцентрированы на решении ее внутренних проблем. Так произошло и с Ираном. Вместо того чтобы оперативно сконцентрировать все силы для отпора противника и отразить агрессию, власти фактически бездействовали перед атакой иракских войск. Но продолжали при этом борьбу с оппозицией! И если бы Саддам начал наступление всеми силами и средствами, то вполне вероятно, что победа была бы на его стороне, причем довольно скорая. Но для багдадского вождя было важнее другое: отвратить угрозу режиму и его личной власти. Однако ему еще предстояло заплатить большую цену за свою недальновидность (29)…

1. Bakhash S. The Reign of the Ayatollahs. New York: Basic Books, 1984. P. 125.

2. Китай, Китайская Народная Республика, КНР, государство в Центральной и Восточной Азии. 9,6 млн кв. км. Население 1304,8 млн человек (2002 г.); китайцы — 93 %, чжуаны, уйгуры, монголы, тибетцы, хуэй, мяо и др. (всего свыше 50 народов, принадлежащих к различным языковым семьям и группам). Около 80 % населения живут в восточной части страны (около 1/10 территории). Городское население — 32 % (1997 г.). Официальный язык — китайский. Преобладающие религии — буддизм, даосизм, конфуцианство. Административно-территориальное деление: 22 провинции (без Тайваня), 5 автономных районов и 3 города центрального подчинения (Пекин, Шанхай, Тяньцзинь). Столица — Пекин. Высший орган государственной власти — Всекитайское собрание народных представителей, его постоянно действующий орган — Постоянный комитет. Глава государства — председатель КНР.

3. INA. December 31,1979.

4. Karsh. The Iran-Iraq War: Impact and Implication. P. 231–232.

5. INA. February 14, 1979.

6. INA. February 13, 1979.

7. Организация центрального договора (СЕНТО), военно-политическая организация на Ближнем и Среднем Востоке. Создана в 1955 г. в составе Великобритании, Турции, Ирака (вышел из организации в 1958 г.), Ирана и Пакистана. После выхода из организации в марте 1979 г. Ирана и Пакистана по инициативе правительства Турции прекратила деятельность в августе 1979 г.

8. Summary of World Broadcast. May 22,1979.

9. Ramazani. Revolutionary Iran. P. 58–59.

10. Tehran Domestic Service. July 24,1982.

11. BBC Summary. June 8, 1979.

12. Мухаммед Абу Бекр (572–634), первый халиф (с 632 г.) в Арабском халифате. Один из ближайших сподвижников Мухаммеда.

13. Халифат, мусульманская теократия с халифом во главе (халифат Аббасидов, Фатимидов, халифат в Османской империи и др.). С X в. в Западной Европе халифатом называлось также государство, образовавшееся в результате арабских завоеваний VII–IX вв. (Арабский халифат). В Турции халифат был ликвидирован в 1924 г.

14. Хусейн (626–680 гг.), второй сын халифа Али Ибн-Аби-Талиба, брата и приемного сына пророка, третий шиитский имам. Убит в стычке с отрядами омейядских войск. К предполагаемому месту захоронения Хусейна в Кербелу (Ирак) шииты совершают паломничество, день его гибели отмечается как день траура.

Имам (араб.) у мусульман: 1) руководить богослужения в мечети; 2) светский и духовный глава общины.

15. Шахсей-Вахсей (ашура), у шиитов день поминовения Хусейна — сына халифа Али, убитого 10 мухаррама (680 г.) в битве при Кербеле. Траурные церемонии в первые 10 дней мухаррама состоят из мистерий, изображающих события из жизни Али и Хусейна, сопровождаются самоистязанием наиболее фанатичных участников. От их возгласов «Шах, Хусейн, вах, Хусейн» происходит название Шахсей-Вахсей.

16. Brockelman С. History of the Islamic People. New York: Capricorn Books, 1960. P. 45–76.

17. Middle East Journal. Vol. 24, 1970. P. 288–289.

18. Bengio O. Shi’is and Politics in Ba’thi Iraq. Middle Eastern Studies. Vol. 21. № 1, 1985. P. 1—14.

19. Times (London). January 8, 1975.

20. MECS, 1976–1977. Р. 405, 408.

21. Saddam Hussein. Nadhra fi al-Din wa al-Turath. Baghdad: Dar al-Hur-riya, 1978. P. 12–13.

22. Al-Thawra (Baghdad). March 7,1978.

23. Matar. Saddam Hussein. P. 141–142.

24. MECS, 1978–1979.— P. 571.

25. INA. August 8, 1979.

26. Guardian (London). April 3,1980.

27. Al-Thawra (Baghdad). February 9, June 21,1980.

28. Foreign Broadcast Information Service (FBIS-MEA). September 11,1981. P. 2.

29. Chubian S. and C. Tripp S. Iran and Iraq at War. London: I. B. Tauris, 1988.