Бастард рода Неллеров. Книга 5

Глава 17

Прецептора дома не оказалось, умотал уже куда-то с утра пораньше. Куда, в орден, во дворец кардинала или ещё куда? Не знаю, мне не докладывают, но в особняке встречают как родного, все указания управляющей, высокой худой тёткой лет под пятьдесят, которую слуги, вижу, до дрожи в коленях боятся, ею на мой счёт получены. А уж как рады появлению своего спасителя виконты Иван и Виктор, так и не передать.

Осмотрел обоих, не заходя в их комнаты, почитал молитвы, серьёзно и без дураков, преподнёс им по очередной порции святой готлинской водицы и попрощался до завтра. Есть у меня подозрение, что уже всё получилось и блокировки можно снять, но торопиться не стану.

Виконт Иван вчера перед обедом испытал кратковременный, меньше пары секунд, накат помутнения рассудка, однако впервые для него к припадку это не привело. У Виктора произошло тоже самое, только перед самым сном, когда он почти завершил партию в трилист — что-то вроде нашего земного пасьянса. Наложенные мною плетения, прочитанные молитвы и дар готлинского источника сработали как надо.

— Степ, ты куда-то торопишься? — спрашивает Иван через окошко гостиной переоборудованной во временную тюремную камеру.

Двери изуродованы, придётся скоро менять, ну, да мой шеф человек не бедный.

— Побудь с нами ещё немного. — поддерживает намёк брата Виктор, его комната напротив.

Понимаю, парни, ваше настроение — вон как глаза у обоих блестят, нет, сверкают от обретающей реальную плоть надежды, ранее казавшейся несбыточной — и знаю, что вы готовы сутками напролёт мечтать в компании со своим целителем, какая замечательная жизнь вас впереди ждёт, только у меня и правда дел полно. О чём им с улыбкой и сообщаю, добавив:

— Завтра ещё увидимся. И послезавтра. Надеюсь, и в дальнейшем наша дружба не прервётся.

От становящихся уже привычными заверений в вечной благодарности отмахиваюсь, человек характеризуется поступками, а не словами. Я не ребёнок и особых иллюзий насчёт людей не испытываю.

Сразу спуститься со второго этажа не получается, дорогу преградила управляющая, которой поручено было накрыть мне обильный стол, что и было сделано.

Почему-то приглашение этой мегеры меня развеселило, вспомнилось, как родители на даче калымщиков подкармливали, да и так у меня настроение на высоте — лечение одержимых идёт без неприятных сюрпризов.

От позднего завтрака разумеется отказался, я уже плотно поел в «Золоте Кранца». Наверное повар прецептора старался и меня ждало что-нибудь вкусное, но желудок-то у человека один.

На улице меня дожидаются шестеро вояк, и никого из моего ближнего окружения, пока я вчера работал в поте лица, они веселились допоздна. Карл, тот и вовсе пришёл уже под утро, я сквозь сон слышал его счастливое пьяное бормотание за стенкой, а потом писк Ангелины. Не стал даже будить сегодня вассала. В конце концов, он же не пёс на привязи, а свободный дворянин, у него своя личная жизнь должна быть.

Моим-то вчера повезло с погодой, сегодня же с утра зарядил мерзкий моросящий дождик, ладно хоть не ледяной, а чуть прохладный, и то ладно.

— Убери руки. — говорю пожилому гвардейцу, решившему вдруг подсадить меня в седло. — Я милорд, не миледи.

Мужик стушевался. Хочешь угодить тому, кто вытащил тебя с того света после попадания снаряда стреломёта в живот, ищи другие поводы, а не лакействуй. Вслух, понятно, этого не говорю, но взглядом постарался ему внушить.

— Куда, ваше преподобие? — интересуется сержант Алекс, сегодня он командует моим эскортом. Эрика я опять отправил выведывать про Берту. — Куда?

Раскудакался. На кудыкину гору, Алекс. Так-то я предполагал сегодня съездить на ипподром, да — вот незадача! — утром сообщили, что вечером в ордене очередное собрание, а значит к своему дяде Иоанну Неллерскому мне предстоит явиться не на ужин, а обедать, про изменение планов ему уже должны сообщить.

— Подожди, дай сориентируюсь. — смотрю влево-вправо и уверенно машу рукой в сторону шпиля Николаевского храма, где-то там нужная мне улица. — Туда.

Испортившаяся погода никак не сказалась на желание горожан сидеть дома, опять моему эскорту — двое впереди, столько же по бокам и пара сзади — приходится криками разгонять потоки людей, непростая задача на узких-то улочках, ширина которых к тому же уменьшается за счёт выставленных вдоль стен домов или оград особняков прилавков или лотков. Иногда и вовсе торгуют прямо с повозок. К бабке моей Галине, помню, раньше автолавка в деревню по вторникам и четвергам приезжала. Напомнило.

До открытия конклава почти неделя, ещё не все главы орденских подразделений собрались, но, чувствую, теперь каждый день надо будет являться в прецепторию на какое-нибудь совещание.

Обсуждать станем всякие хозяйственные дела, только они лишь ширма для главного, а главное — начало интриг по поводу предстоящих выборов. Казначей у нас — это больше чем финансист. По влиянию и значимости он второе лицо в орденской структуре, да к тому же первый претендент на должность главного инквизитора королевства, если конечно она освободится.

Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, или те аббаты и прелаты, кто не стремится занять пост казначея, от которого всего-то два шага до мантии прецептора. Получается, из девяти настоятелей и двадцати одного пастырей Молящихся в королевстве есть только один плохой — готлинский аббат, совершенно не желаю быть казначеем.

Конкурс предстоит серьёзный, двадцать девять человек на место. Поди в МГИМО меньше, впрочем, не поступал туда, не знаю. И здесь останусь в стороне от жаркой схватки.

При такой высокой конкуренции каждый голос имеет огромное значение, меня уже начали обхаживать, и аббатиса Борской обители Вера, и те два прелата, что сидели со мной рядом во время трапезы у прецептора, вчера со мной какой-то настоятель добивался встречи, когда я свой прослушивающий амулет делал. Нет, даже не амулет — настоящий артефакт, так солидней звучит и больше отражает результат моего вчерашнего творения.

— Смотри, куда прёшь! — мой передовой гвардеец пустил в ход нагайку.

По отношению к старику в ошейнике такое допускается, это со свободными горожанами могло бы вызвать проблемы, всё же я не столь важная шишка, чтобы мне слишком рьяно освобождали проезд.

— Григорий, — окликаю ретивого вояку. — Ты там поспокойней.

Мне бы самому тоже по пустякам не волноваться. А как это сделать, если даже от конклава ничего хорошего не жду? Вспомнилась история о французском короле Филиппе Красивом, который во время так называемого авиньонского сидения пап распорядился запереть кардиналов в храме и не выпускать их, пока не изберут понтифика. Каждый метил на место папы, и никто никак не мог собрать нужного количества голосов.

Боюсь, как бы и наши выборы казначея не затянулись до бесконечности, возникли у меня подобные опасения. Подсказать что ли прецептору идею с запиранием всех аббатов и прелатов? Так я тоже пострадаю от этого. Ладно, побуду в столице подольше, пока ведь не надоело.

— Дальше куда? — вывел меня из размышлений своим кудаканием сержант, когда мы доехали до обнесённого кованной металлической оградой Николаевского храма.

Кстати, эта церковь единственная в столице, которая принадлежит нашему ордену, её прелат серьёзный претендент на предстоящих у нас выборах.

— Знать бы. — вздыхаю, разглядывая перегородивший нам дорогу поток горожан, идущих к обедне. — Кажется вон тот дом. Да, пошли кого-нибудь узнать. Как говорится, язык до Юстиниана доведёт. — чуть переделываю старую русскую пословицу.

Я угадал с выбором дома. Троюродный кузен моего здешнего биологического отца, бывший майор, получивший полковничий патент не без моего косвенного участия, снимал четырёхкомнатные апартаменты в доходном доме. С тремя детьми на майорскую зарплату и довольно скромную ежегодную денежную помощь из Неллера — при мне сто пятьдесят драхм, переданных милорду Иоанну Снежной Королевой — сильно не пошикуешь.

Зато теперь заживёт. Между майорами и полковниками всего одна ступень, но разница в этих званиях качественная. Вторые распоряжаются полковыми суммами. Не то чтобы совсем бесконтрольно, зато весьма вольно. Так что, теперь финансовое положение милорда Иоанна Неллерского заметно улучшится. Тем более, он получил под своё командование не полк, а гарнизон Лижона, крепости где-то на западной границе Кранца.

Таможня в королевстве имеется, а вот отдельной пограничной службы нет, её задачи выполняют армейские подразделения, большей частью егеря, лёгкая кавалерия и гарнизоны.

Через Лижон, если вспомнить разговор с дядюшкой Андреем Торским, вице-канцлером, идёт главный торговый тракт из республики Верция. А где торговля, там и контрабанда — как же без неё? — а где контрабанда, там и серьёзные деньги.

Думаю, мои дядюшки Андрей с Иоанном наладят взаимовыгодные обоим дела, по родственному, так сказать. Может и роду чего-нибудь будет перепадать, не только же за счёт герцогства нам всем жить. Я вот свою лепту в этом году уже внёс, и весьма серьёзную.

Подниматься пришлось на последний, третий, этаж. Что мне молодому до такого пустяка?

Родственники меня ждали. Хотя они, что называется, сидели на чемоданах — мебель им не принадлежала, а вот вещи уже загрузили в десяток деревянных коробов и сундуков — посуду оставили, а их единственная служанка — ничего себе! — негритянка! — настоящая! — накрыла весьма обильный обед.

Чернокожих рабов я в столице парочку видел, только не думал, что встречу негритянку в доме небогатого дяди. Разъяснилось всё достаточно быстро, эта сорокалетняя рабыня была приданым Оливии, невзрачной как мышка супруги милорда Иоанна. Она неодарённая, да где же на всех желающих невест с источниками найдёшь?

Меня быстро усадили за стол. Сижу между очередными дядей и тётей, напротив мои, получается, четвероюродные братья трёх, четырёх и пяти лет, погодки. Да, родня большая, и это я ещё даже с пятой частью пока не знаком. Чёрта с два всех упомнишь.

— Рад, рад тебя видеть, Степ. — слегка жмёт мне локоть полковник. — Здорово, что мы успели с тобой встретиться и познакомиться. Впрочем, надеюсь решить на службе вопрос, чтобы летом приехать в Неллер на свадьбу и коронацию Джея. Век там не был, уже и забыл, как выглядит замок, в котором вырос мой отец. Ты ешь, ешь, Степ.

Иоанн в свои тридцать шесть выглядит на все сорок. Ну, да, его служба только последние два года проходила в столице, а так-то он у нас вояка, рубака, герой-кавалерист. Епископ Рональд говорил, что кто-то из герцогов Ахорской лиги, чьего сына тогда ещё капитан Неллерский убил заклинанием стрела льда — в отличие от жены Иоанн одарён источником в девять оттенков — считает его личным врагом.

Полковник весь лучится от радости лицезрения моей особы, и не только он, Оливия тоже. Вот только братики смотрят немного разочаровано, у их кузена Степа денег полно, а мозгов нет, не догадался детям сладостей прихватить. Чёрт, надо сегодня же, сейчас же это исправить.

Посидели хорошо, душевно, можно сказать. Я поведал о своих подвигах, чем немного реабилитировался в глазах мальчишек, Иоанн о своих. Заодно выразил мне глубокую признательность просто за то, что я есть. Не будь меня, его бы, не взирая ни на какие заслуги, ещё бы пару-тройку лет с полковничьим патентом промурыжили.

Когда я на минутку отлучался в уборную, выглянул в домовой коридор и отправил своего гвардейца за сладостями. Сахара тот, увы, не нашёл, его в открытой продаже редко встретишь, зато накупил пирожных на меду и стевии целую деревянную коробку. Вручил её кузенам перед уходом. Исправился.

Оливии подарил один из своих перстней. С рубином, да непростым, а с антимагической защитой. Правда, плетение накладывал почти три недели назад, но ещё на пару месяцев должно хватить, всё в дороге поможет, да и как украшение красиво смотрится. Хорошо, что у меня пальцы сейчас музыкальные, тонкие, перстень пришёлся тётке в самый раз на безымянный палец.

Иоанну подарил кинжал, в клинок которого вложено плетение разрыва. Отличная вещь. Нет, понятно, от умения владеть тоже многое зависит, мой наставник Ричард Ванский отлично знает и меня учил, как можно обычным клинком уводить в сторону зачарованный, не подставляя своё оружие под режущую часть меча противника, и, тем не менее, магия в клинке даёт весомые преимущества во время схватки.

Родственники, понятно, растрогались и отдарились. Оливия вскрыла один из сундуков и достала оттуда серебряный подсвечник на пять рожков. Отказываться было неудобно, взял.

Я-то думал, чего мне ещё в жизни не хватает? Оказывается, подсвечника. Ладно, чего ёрничать. Чем богаты, как говорится. Вот разживётся этот милорд Неллерский на борьбе с контрабандой и на оптимизации гарнизонной службы — знаю, там за счёт мёртвых душ в штате и выписываний призов за несуществующие подвиги деньги делают — тогда может и серьёзней подарки вручат.

Опять сам с собой шучу. Не нужны мне дары, и так, что нужно, достану, а чего не найду, без того и обойдусь как-нибудь.

Расстались очень тепло.

— Будешь на западе королевства, обязательно заезжай к нам в Лижон.

— Уж лучше вы ко мне в обитель. — поочерёдно принимаю объятия дяди и тёти, после чего на мне виснут сразу трое подкупленных сладостями кузена. — Купель со святой водой очень помогает.

В коридоре только двое бойцов, остальные четверо ждут меня на улице. Сам-то я наелся до сонного состояния, а вот про парней такого не скажешь. Решил всё же уточнить у сержанта:

— Перекусили чего-нибудь, Алекс?

— Да, конечно. — ответил он. — Смотрите, сколько здесь коробейников с пирожками снуёт и лавки кругом. Есть пироги с зайчатиной, и с яблоками, и с капустой и яйцом. Вон у той уважаемой, — мотает он подбородком в сторону огромной как утёс тётки за прилавком. — очень вкусные с вишней. Может вам взять?

— Издеваешься что ли? — смеюсь, похлопав себя по округлившемуся животу, и медленно забираюсь в седло, баба беременная, а не снискавший себе великую славу молодой маг. — Так, ну, булки для таких крепких парней — не еда. Время есть, остановимся в трактире, я с вами чаю попью.

Мне ещё надо будет переодеться, не являться же на собрание церковных иерархов в своём пижонском наряде богатого аристократа, я не зря так вырядился, родственников уважил. До собрания ещё больше трёх часов, так что, успею всё, и одежду сменить, и бойцам дать нормально поесть. Вот такой вот аббат Степ, слуга царю, отец солдатам.

От Николаевского храма сворачиваем в сторону реки, там вдоль неё идут кабаки один за другим, выбирай любой на вкус и по размеру кошелька. Только доехать до набережной не получилось. Едва наша кавалькада оказалась на выезде с улицы к базарной площади, как раздались громкие крики и нас заставил прижаться к стене дома сильный встречный поток паникующих людей.

— Что там за дела? — спрашиваю вслух всех своих солдат, мгновенно создавших вокруг меня непроницаемый заслон и отталкивающих ногами или мечами в ножнах наиболее ретиво напирающих из бегущей мимо толпы. — Ого, слышу звуки боя.

Привстаю в стременах и вижу как в центре очистившейся от людей площади остановилась небольшая, похожая на сундук чёрная карета с крохотным зарешёченным окошком. Местный аналог воронка, типа, автозак? Ещё не встречал таких.

Одна из двух лошадок, тянувших этот явно тюремный экипаж, билась в агонии. Чем-то её сильно ткнули. Вокруг кареты сгрудился десяток конных всадников, отбивавшихся от нападавших на них с мечами мужчин, те были пешими.

Стражники носили латные нагрудники, но и их противники, похоже, какую-то защиту под куртками и дохами имели, я увидел, как меч соскользул с одного из них, не причинив вреда. И, кажется, нападающих больше раза в два.

— Милорд, поехали отсюда. — здраво предложил сержант.

Мысль дельная. Меня происходящее не касается, так чего изображать из себя в каждой бочке затычку?

Напор толпы уже схлынул, все, кому нужно было убежать от места схватки, уже это сделали. На площади остались лишь продавцы по краям, не пожелавшие бросать свой товар, да мальчишки с девчонками, группами занявшие места в зрительном зале, в смысле во всех пяти — нет, шести — проездах на улицы. Вот уж кому происходящее в радость, оживлённо обсуждают, машут руками.

Благодаря внезапности нападения неизвестные уже убили четверых из конвоя кареты, оставшиеся успели спешиться и заняли оборону вдоль дверцы. У них нашлись небольшие круглые щиты, что даёт им неплохое преимущество при защите.

Как должен поступить в такой ситуации дворянин? Да никак. То есть, я тут никому ничем не обязан, кто с кем выясняет отношения, не знаю. Поэтому командую:

— Возвращаемся к храму.

И опять моим намерениям не суждено было сбыться. Едва мы отлипли от стены, как Григорий, поднявший вверх взгляд, предупредил:

— Лучники!

Смотрю куда и он, действительно, на покатой крыше двое мужчин. Даже странно, обычно местные используют арбалеты, лук — оружие лёгкой кавалерии или браконьеров, или подавшихся в разбойники крестьян. Но удивляться некогда, лучники увидели мой отряд раньше, чем мы их, и почему-то решили, что от нас исходит угроза для товарищей.

Одна за другой в нас прилетели две стрелы, естественно, не причинив никакого вреда, зря что ли я постарался обеспечить своих бойцов амулетами воздушной защиты? Однако, явно неудачный результат стрельбы этих живущих на крыше карлсонов не смутил, следом полетели ещё стрелы.

И хотя результат для лучников опять оказался нулевым, ситуация для меня сложилась не однозначная. Если мы сейчас пустимся в бегство, а эти придурки продолжать выпускать по нам свои снаряды, то у кого-то из ребят амулет может и разрядиться. Вдруг тому прямо в сердце смерть вонзится? Могу ведь и не успеть спасти.

Ещё не успеваю это додумать, а основное внимание уже перевёл на второе зрение, выбирая из жгутиков нужные цвета.