Бастард рода Неллеров. Книга 5

Глава 21

Утром заехал в особняк Гиверов, попрощаться с вылеченными мною от одержимости виконтами Иваном и Виктором. Понятно, встретили тепло и долго, в который уже раз, благодарили, приглашали посетить их графство.

Чувствую, молодым мужчинам не очень хотелось покидать столицу. Сколько лет они провели в своём замке почти взаперти? Лет семь, не меньше, а Иван наверняка больше. Но и не поспешить обрадовать матушку демонстрацией себя исцелёнными они не могли.

Мои предположения, что их источники заметно слабее чем у милорда Монского, оказались верными. У старшего семь энергетических оттенков в источнике, Виктор же может похвастаться восемью, в магии он перещеголял наследника рода Гиверских, хоть и совсем чуть-чуть.

— Матушка через неделю хочет сама приехать в столицу, — говорит Иван, провожая с братом меня у крыльца. — Она тебя лично поблагодарит.

Шутку, что я кажется для графини Елены слишком молод, не высказываю. Пошлость вообще мне не свойственна, ни прошлому, ни нынешнему.

— Буду рад с ней познакомиться. — ответил учтиво.

Прецептора дома нет. Он вообще не приезжал, проведя эту ночь в работе, сегодня ответственный день, начало работы конклава. И мне не стоит опаздывать. Попрощался с виконтами и погрузился в носилки.

В большом помещении — помнится, у нас такие иногда называли предбанниками — перед залом заседаний собрались участники конклава. Кажется, я последний? А, нет, вон ещё по коридору два прелата идут.

— Милорд. — опять меня достаёт своими обхаживаниями аббат Руарский. — Так вы решили или нет?

У виконта Готлиба отвратительная манера при разговоре приближать своё лицо вплотную к лицу собеседника. Постоянно приходится делать шаг назад. У каждого же человека есть личное пространство, в том числе и физическое, зачем его преступать? Придурок. До полсотни лет дожил, а элементарного не понимает.

От него ещё и чесноком воняет невозможно переносить. Нет, я ничего против этого овоща не имею, сам иногда люблю им приправлять еду, Юльку с Валькой даже научил в Лос-Араторе делать гренки с чесноком, но не с самого же утра его лопать, да ещё потом и прямо в нос собеседнику выдыхать. Так-то большинство моих коллег радуют винным, реже сивушным перегаром. Ну, для моего нового мира это норма.

— Решу за кого отдать свой голос по результатам диспута, виконт. — вновь уклоняюсь от конкретного ответа.

Пора бы уж всем привыкнуть, что аббат Степ на просьбы о поддержке в выборах не реагирует.

Тут раскрылись двери в зал, и на пороге появился милорд Григорий.

— Ваши преподобия, прошу всех занять свои места! — громко провозгласил секретарь прецептории.

Шум разговоров в предбаннике немного утих, и участники конклава потянулись на первое официальное заседание. Получается, да, все предыдущие дни мы просто так геморрой себе наживали.

За длинным столом сбоку от кафедры вдруг вижу развёрнутые циферблатом к скамьям готлинские ходики, мой подарок виконту Николаю. Он же их домой к себе увозил, я их там видел. Похвастаться решил что ли? Да нет. Они и правда не помешают, вернее, потребуются, с ними проще соблюдать регламент, не нужно прислушиваться к бою курантов снаружи.

Общая молитва, поздравление прецептора с началом работы конклава, пожелания ответственного подхода к обсуждению деятельности ордена, затем главный инквизитор зачитал послание нашего магистра, очень длинное и совсем ни о чём, и наконец первый вопрос — выборы счётной комиссии из пяти человек.

Голосовать предстоит много, частью тайно, так что, попасть в число этой пятёрки большая честь и серьёзная заявка на карьерный рост или первоочередное рассмотрение твоей заявки на субсидию из нашего общего бюджета.

За минувшую неделю я постепенно-постепенно перебазировался на последний ряд скамей в самый правый край. В пору моего настоящего детства такие тёплые места назывались Камчаткой. Тут вплотную стена, и, хоть она каменная, наружная, холодная, на неё можно время от времени опираться плечом, немного снимая нагрузку на задницу. Это коллегам всё нипочём, откормили себе седалища и закалили их как прочную сталь, а вот мои кости и мышцы устают.

— Готлиба Руарского⁈ — возмутился кто-то, перекрикивая других галдящих. — Он же в прошлом году из двенадцати месяцев почти десять в империи провёл! Бросил свой монастырь на преднастоятеля и братьев, а сам развлекался! Нельзя его в комиссию! Не достоин!

— Я был на лечении! — вскочил любитель чеснока. — Мою болезнь только целитель Евлампий мог вылечить!

— Знаю я твою болезнь. — не успокоился прелат Руарского храма, территориальный сосед Готлиба, здесь же они расселись по разные стороны аудитории. — Муж этой болезни собрался магистру жаловаться, а тебя при встрече вызвать на дуэль. Я его на исповеди отговорить не смог.

— Ваши преподобия, прекратите! — постучал кулаком по столу инквизитор.

Они пока только вдвоём с прецептором в президиуме сидят, пока избранная комиссия им компанию не составит. Подсказать что ли идею с деревянным молоточком? От ударов рукой толка никакого. Да, ну, к чёрту. Обойдутся. Мне и так сейчас есть о чём подумать.

Отключаюсь сознанием от происходящего, достали уже до печёнки все эти скандалы, и переношусь мыслями ко вчерашнему письму, полученному от мачехи. Передали с оказией через главного сборщика податей герцогства, приехавшего по делам в Рансбур.

Письмо содержало немало полезной информации, радостной и тревожной одновременно.

Наше герцогство на юго-востоке граничит с Ронерским. В пору правления моего деда у нас с этим соседом разразилась междоусобная война, продолжавшаяся без малого пять лет, в результате которой мы потеряли контроль над мостами через Рону, теперь там собирают пошлины мытари герцога Альфонса, и над небольшим, не удостоенным даже статуса графского, городом Щукинск. Эти потери наш род не признал, но и новую усобицу не начинали.

Так было до недавнего времени. Однако, через несколько дней после моего убытия в столицу братец Джей с двумя батальонами гвардии вышел навстречу полкам под командованием нашего будущего зятя Андре Дитонского, возвращавшимися после заключённого с виргийцами перемирия, и объединив силы совершил быстрый марш к Щукинску, который и захватил практически сходу, затратив на штурм полтора дня.

С чего вдруг у моих родственников проснулась такая воинственность и тоска по утраченным более двадцати лет назад землям? Ответ очевиден.

Помимо того, что Джею надо поднимать свой авторитет перед коронацией, точнее, обручением, раз уж у нас не короны, а обручи в качестве регалий, помимо того, что часть полков герцога Альфонса сейчас воюет на востоке в армии графа Борнского и в отличие от наших вернётся не скоро, а значит немедленного ответа род Ронеров сейчас дать не сможет, моя Снежная королева, пусть не открытым текстом, но весьма доходчиво намекнула на свою уверенность в том, что соседи и вовсе смирятся с новым положением вещей, как когда-то смирились Неллеры.

Эта её убеждённость основана на появлении у её рода славного бастарда Степа, о мощи которого герцог Альфонс наверняка осведомлён.

Как там у революционного классика? Вчера было рано, завтра будет поздно. Мария выбрала отличный момент для атаки. Действительно, соседям сейчас придётся проглотить случившееся.

Наверное некрасиво вот так вот во время войны с внешними врагами решать свои внутренние проблемы, но тут все феодалы поступают подобным образом. А что, типа, такого?

Ещё мачеха просила быть внимательней и не вступать в конфликты с родом Ронеров, которых в столице не меньше чем нас, но я и без того ссор ни с кем не ищу. Обратил внимание, герцогиня не распорядилась, а попросила. Вроде бы мелочь, но она что та лакмусовая бумажка показывает насколько изменилось моё положение раз глава рода проявляет такое уважение.

— Против кандидатуры милорда Степа конечно же никто не возражает.

— Достойный человек.

— Мы за него все проголосуем.

— Уж он-то ничего в протоколах не напутает и все голоса честно учтёт.

Что? Чьей кандидатуры? Моей? Кто это сейчас сказал? Почему никто не против⁈ Я! Я против! Не хочу сидеть в президиуме, и голоса считать не желаю, и решать, что из сказанного на конклаве должно быть отражено в протоколе, и вообще.

Отвлекли, понимаешь, на самом интересном месте. Мне наш налоговик ещё и письмо от Юлианы, кузины моей любимой привёз, трогательное, подробное. Надо её отругать. Вот какого, спрашивается, чёрта она за братом и женихом попёрлась? Без неё что ли этот несчастный Щукинск бы не захватили, то есть, не вернули город в родную гавань?

Так, ладно, сейчас не до этого всего. Вот-вот может случиться самое непоправимое. Мало того, что мне придётся как дураку на всеобщем обозрении кучу дней находиться, ещё и не смыться незаметно не получится, а я ведь в поиске уважительных причин для пропуска заседаний, пусть не всех, но хотя бы каких-то.

На болезнь с моей магией никак не сошлёшься, у меня и без магии с симуляцией плохо всегда было. Один раз, чтобы родители разрешили не ходить в школу, классе в четвёртом градусник расколол, приложив его к батарее, чтобы нагрелся.

Ну, на болезнь не получится, можно на срочные дела рода сослаться. Не думаю, что прецептор станет препятствовать, очень уж он меня уважает.

— Ваше преосвященство, ваши преподобия, — встаю со скамьи, можно говорить с места, но все для выразительности и привлечения большего внимания всё же отрывают задницы, и я так сделал. — Прошу меня извинить, но я отказываюсь от столь высокой чести. Слишком юн ещё и неопытен. Прошу понять, простить.

Ну, я выдал. Похоже, это первый в Паргее случай самоотвода. Или нет? Все смотрят на меня с изумлением, впрочем, выражения лиц сразу же становятся добрыми. Ещё бы! Принесший славу не только своему роду, но и ордену могучий боевой маг и великий целитель понимает, что в делах нужны опыт и мудрость, которых ему пока в силу возраста и воспитания не достаёт. Скромен аббат Готлинский, очень скромен.

— Милорд Степ. — первый нарушил воцарившуюся тишину виконт Филипп, главный инквизитор королевства. — Ты подумай ещё.

— Я уже подумал. — придаю голосу твёрдости. — И повторно отказываюсь.

Коллеги принялись живо обсуждать с сидевшими по соседству произошедшее, пока их не перекрыли слова прецептора:

— Полагаю, мы должны с уважением отнестись к решению нашего брата, он заслуживает такого отношения.

Спасибо тебе, Николай. Готов поддерживать меня во всём. Пусть это продлится как можно дольше.

Сажусь, но теперь отключиться от происходящего никак не получается. Вдруг ещё какую-нибудь пакость в свой адрес пропущу?

Кандидатов в этот средневековый, церковный президиум набралось одиннадцать человек, что меня сильно опечалило — подумал, весь день теперь убьём на выборы. К счастью, ошибся. Голосование на данном этапе прошло открыто, а для победы не требовалось набирать свыше половины голосов, достаточно получить больше конкурентов. Управились до обеда.

Когда пошли в трапезную, я догнал прецептора, и тот сразу же перестал слушать прилипших к нему четверых прелатов и Ворского аббата, взял меня за локоть, показав, кто в нашем ордене чего стоит.

Попросился у него первым выступить с докладом, напомнив, что благодаря трофеям и хорошей организации хозяйства братом Георгом, тем самым, что изготавливает готлинские ходики, приведшие всех участников конклава в полный восторг, я не собираюсь ничего просить из орденского бюджета.

— Ты удивительный человек, Степ. — громко произнёс старик Гиверский. — Такими я себе всегда представлял сподвижников Создателя, первых пастырей.

Даже как-то неудобно, честное слово. Вот он сравнил. Ну, вылечил и вылечил его племянников. Деньги не взял? Так это не из-за того что бессеребренник, просто, считаю, есть многое, что дороже злата.

— Моей обители и правда ничего сейчас дополнительно не требуется.

— Я не об этом, милорд. — мы уже вошли в трапезную, и он потянул меня за собой, во главу стола. — Обычно стараются все хорошие дела представлять своими заслугами, а своих подчинённых винят в неудачах и провалах. Ты же всегда воздаёшь должное своим братьям. Конечно, ты сделаешь доклад раньше других. Григорий, — обернулся он к секретарю. — Ты слышал?

— Да, ваше преосвященство. Сейчас же изменю порядок выступлений.

А прецептор реально усадил меня рядом с собой. Пусть и по правую руку — слева, на более почётном месте сел инквизитор — но всё равно большая честь. По взглядам коллег и их гримасам, понял, что их симпатии завоёванные отказом от выдвижения на выборах, испарились из-за жеста Николая Гиверского. И ладно. Легко пришло — легко ушло. Мне с ними детей не крестить. Им-то всем от меня что-нибудь нужно, а я и без них хорошо проживу.

— Мне бы завтра не присутствовать. — говорю уже за едой. — Есть поручение от герцогини Марии, да и с кардиналом попытаюсь встретиться. А проголосую так, как вы скажете. И по распределению средств, и по назначениям на должности.

Прецептор долго не раздумывал.

— К кардиналу насчёт знакомства с принцессой Хельгой? — проявил осведомлённость начальник. — Она только на следующей неделе из поездки в замок Кофр вернётся. Но, да, повидайся с его высокопреосвященством, если конечно он не будет занят.

Вот уж нисколько не расстроюсь, коли не попаду к Марку Праведному, я не собираюсь настаивать на аудиенции. Появлюсь в приёмной, обозначусь и уйду. Зато будет повод ещё одно заседание потом пропустить.

Моё выступление вызвало шепотки и плохо скрываемую зависть, и это при том, что братья Михаил, Георг и Алекс — я так настоял — в отчёте отразили далеко не все наши доходы и достижения. Утаивать долю ордена не собирался, привёз в Рансбур всё положенное до последнего зольда, но зато сократил время доклада до десяти минут.

После меня на кафедру поднялись только трое. Они и болтали долго, а потом ещё и доказывали в спорах и ругани необходимость затребованных сумм. Так и есть, эта канитель затянется надолго.

Прецепторию покидал одним из первых в шестом часу вечера. Мои боевые парни могут себе позволить осветительные амулеты, однако тратить их ресурс не любят, поэтому активировали лишь один, для освещения впереди, а сзади и с боков от моих носилок держали факелы, пропитанные алхимическим составом, который мы купили через трактирщика. Ни я сам, ни Карл с капитаном Леоном Бюловым варить зелья не умеем, к тому же, нет соответствующего оборудования. Наверное так и надо. Зачем мучиться с выращиванием бананов за Полярным кругом, когда их проще приобрести?

Сопровождать меня сейчас прибыл лейтенант сыска. Николас изображает кипучую деятельность, раз уж Снежная королева поручила ему отслеживать всех подозрительных персон, появляющихся в моём окружении, но по большому счёту, кроме как миловаться с Ангелиной, ему пока заняться нечем, вот и взял на себя роль командира охраны.

— Опять эти стражники приходили. — докладывает, когда мы двинулись по столичным улицам. — Всё хотят лично вам признательность за спасение высказать. — это он про тех, кого я исцелил после стычки на площади. — Чтобы отвязаться от них, предложил им утром прийти. Найдёте для них совсем чуть-чуть времени? Ещё их капитан со мной встречался, клянётся, что городская стража готова оказать вам любое содействие и любую помощь.

Зачем мне благодарность местной полиции? Ну, ладно, пусть будет. Может когда-нибудь и пригодится.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Выслушаю. Только предупреди их заранее, что у них не больше пяти минут. — не то чтобы я весь из себя занятой, но благодарностей уже переел. Получаю от них не удовольствие, а больше раздражение. — Беглеца-то поймали?

Лейтенант показал обернувшемуся гвардейцу, чтобы тот не сворачивал, а расчищал путь прямо через центр Вишнёвой площади, и ответил:

— Куда там, милорд. — усмехнулся. — В нижнем городе, особенно в районах складов или скотных дворов можно полк спрятать, а не одного лишь бандитского главаря. Но ищут. Те, кто вернулись из погони по дорогам, уверены, Мститель из столицы не ушёл, всё ещё здесь. Рано или поздно, надеюсь, найдут. — он хохотнул. — Правда, по тем рисункам с лицом арестанта, которые они всем показывают, можно половину горожан хватать. Говорят, пробовали с помощью магии искать, но тот Джек сам ведь одарённый, смог закрыться от поиска. Наверняка опыт в этом деле большой, он ведь больше трёх лет кровь королевской власти портит.

Мы миновали и несколько присутственных зданий. Света там в окнах не видел, рабочий день у чинуш и клерков закончился, значит, проверять информацию, записанную на моём алмазе-прослушке, отправлюсь завтра.

Ломиться через запертую дверь или изображать из себя скалолаза не хочу. Хотя, конечно, любопытство грызёт изнутри, что там мой шпион успел зафиксировать. Слишком уж непонятное затишье после моего отказа переселиться во дворец. Как буд то бы так принято.

— Лейтенант. — прошу. — Навести сегодня вице-канцлера. Думаю, он скоро вернётся со службы. Попроси его ещё раз выписать мне пропуск в королевскую резиденцию. Завтра поеду.

— А конклав? — удивился сыскарь.

— Конклав продолжает работу. — улыбаюсь. — У меня же будет выходной.

Хочу увидеться с Бертой. Подарить ей книгу, ну и просто поговорить. Смешно, но меня к ней почему-то тянет. Надо будет как-нибудь заняться самоанализом.

О, отряд стражи, смотрю, возвращается откуда-то усталый. Блики от огня несомых ими факелов падают на хмурые лица. Не нашли ничего. Никого. Тяжело беднягам.

Стоп! Вспомнил! Точно ведь, мужик, которые позавчера привлёк моё внимание в столовой нашего трактира, это тот самый, который командовал нападением на арестантскую повозку и меня. Побрился налысо, переоделся в одежду состоятельного торговца, но это точно он. А кто тогда те трое, что с ним сидели? Один в одежде дворянина.

Чёрт, неужели я прав? Порой, лучше всего прятаться под фонарём. Получается, пока стража и сыск сбивая ноги ищут Мстителя по трущобам и воровским притонам, он спокойно себе проживает на виду королевского дворца в ожидании, когда уляжется шумиха, а на поиски махнут рукой.

Да уж. И что мне с этой догадкой делать? Полагаю, для начала её надо проверить. Угу. А оно мне надо?