Бастард рода Неллеров. Книга 5

Глава 4

Всё же отребье оказалось гораздо храбрее, чем я полагал. Сдаваться они не поспешили, а принялись отбиваться от напавших на них солдат с яростью отчаяния. А с другой стороны, что им ещё остаётся делать? Понимают, чем для них закончится плен.

Три с небольшим десятка разбойников, находившихся у хвоста каравана, то есть, ближайших ко мне, вдруг решили предпринять попытку вырваться.

По команде худого и длинного как палка бандита в остроконечном, что та будёновка, шлеме они сбились в плотную группы, прорвались между последней телегой и десятком сержанта Гилла и устремились в мою сторону.

Понятно, бандиты не рассчитывают нас опрокинуть, хотя вряд ли видят, что среди нас маги, а вот уйти густо заросшим оврагом, который справа от моего отряда, наверняка хотят попробовать.

Молодцы, хвалю. Отойдя от каравана, они дали мне возможность использовать атаку по площади.

И что мне применить? Пожалуй, последнее из выученных мною плетений. Однажды я уже использовал заклинание бешенства, принуждающее попавшего под его действие терять разум и бросаться в бой на ближайшего человека, но тот вариант был индивидуальным и дальнобойным.

Сейчас же я хочу накрыть ударом заклинания бешенства площадь сразу в полтора десятка ярдов диаметром. Максимально возможная дальность атаки этим плетением очень невелика, меньше полусотни шагов, но сегодня будет в самый раз.

— Ваше преподобие. — окликает меня Ригер. — Милорд.

Мы с Карлом давно спешились, в седле формировать плетения не очень удобно, стоя на земле проще, а наша охрана встала перед нами плотным кавалерийским строем. Мчаться навстречу врагу мои воины не готовятся. Видят свою единственную задачу в том, чтобы прикрывать своего аббата Степа.

— Не отвлекай, дядя. — говорю сквозь зубы.

Плетение не очень сложное — три вписанных один в другой круга, тёмно-красный побольше, в нём коричневый и самый маленький иссене-фиолетовый — но придать ровную форму не так-то просто.

Справляюсь, когда до толпы мчавшихся к нам вопящих во все глотки разбойников осталось ярдов сорок.

Делаю два шага вперёд, оказавшись между сержантом Эриком и его бойцом, чтобы их кони не загораживали мне цель, после чего отправляю плетение в бандитов.

Те бежали чуть растянувшись по фронту, поэтому фланги под действие заклинания не попали, но стали косвенными жертвами его воздействия, впавшие в безумие товарищи напали и на них, так что, тем, спасая свои жизни, тоже пришлось вступить в схватку с подельниками.

Зрелище впавших в ярость и накинувшихся друг на друга бандитов оказалось настолько впечатляющим, что мои телохранители даже рты пораскрывали, а устремившиеся за этой шайкой гвардейцы баронета Бюлова стали резко тормозить коней, разумно решив не мешать отребью убивать друг друга.

— Твоя работа? — задал риторический вопрос милорд Монский, отправив заклинание каменного шипа куда-то ближе к центру каравана.

— Чья же, если не твоя и не Леона? Моя. — подхожу к коню, чтобы забраться в седло. На сегодня моя работа как боевого мага закончилась. — Неплохо, да?

Капитан Бюлов тоже использовал магию. Где-то впереди колонны повозок один раз зажёгся высокий столб огня. Хотя, обычно, магически одарённые командиры в ходе боя на плетения не отвлекались. Ну, тут, как я понимаю, особый случай — противник откровенно слаб, никакого уважения не вызывает, поэтому баронет позволил себе отойти от правил.

Мои вояки смеются. Действительно, принявшиеся уже чуть ли не грызть друг другу глотки разбойники — их, смотрю, меньше трети от всей первоначальной группы осталось — выглядят достаточно смешно и жалко.

— Есть смысл ждать? — спрашиваю бывшего опекуна, забравшись в седло, мой вассал начал позже, а вскочил быстрее. — Предлагаю этих добить и присоединиться к остальным.

— Без вас там управятся, милорд. — буркнул славный лейтенант.

Переживает за меня, боится, как бы его воспитанник на шальной болт не нарвался. А самострелы у разбойников нашлись. Собственно от арбалетов-то только и есть, вижу, у нас потери, надеюсь, не безвозвратные, а так-то дело уже идёт к концу, печальному для разбойников и победному для нас. Ещё осталась небольшая групка человек семь-восемь, прижатых к одному из центральных фургонов, но и их добивают пиками и стрелами, у нас свои арбалеты имеются.

Так, а это кто у нас такой хитрый? Из-под третьей от меня по счёту телеги выскочил какой-то оборванец и, пользуясь тем, что в его сторону никто не смотрел, на всех парах устремился к лесу по правой стороне.

Врёшь, не уйдёшь. Как там у Гашека? Нет же, проклятые русские, не достанется вам казённая упряжь!

Начал было быстро готовить стрелку, да сообразил, что беглец может оказаться не бандитом, а кем-то из рабов или вольнонаёмных работников каравана, с перепугу не понявшего, что вокруг происходит.

Ничего, уже оторванная воздушная голубая нить как раз пригодится и для плетения заклинания обездвиживания, того самого, что я позаимствовал у своей прекрасной сестрицы Агнии. На его создание ушло пара минут, я вообще уже большой дока в магии, професьён де фуа, говоря по-французски. Результат старательности, упорства и постоянной войны с собственной ленью.

Оборванец успел не только добежать до леса, но и скрылся в подлеске. Именно в этот момент его и достало заклинание. Одним из достоинств плетения было то, что оно проходило, пусть и не глубоко, через не сплошные преграды. Как когда-то маркиза Неллерская достала им виргийского наблюдателя сквозь ветки, так и я сейчас стреножил беглеца в подлеске.

— Не торопитесь, ваше преподобие. — опять заныл дядюшка, когда я тронул коня вперёд. — Там могут быть только притворившиеся мёртвыми. Пусть гвардейцы проверят сначала. Говорю же, без вас справятся.

— Ага. — останавливаться не собираюсь. — И исцелят без меня? — спрашиваю с сарказмом. — Там, вижу, есть раненые. Перестань, дядя. Лишнее рвение тоже ни к чему. Лучше пошли кого-нибудь… а, нет, Эрик, съезди вон туда. — показываю рукой направление. — Если это бандит, прирежь, а если кто-то из караванщиков, то гони сюда. Карл, ты как? Поможешь? — спрашиваю у приятеля.

Большинство, да почти все, из шестнадцати оттенков энергий источника милорда Монского хороши для боевых плетений или каких-нибудь бытовых. Зелёных же цветов нет вообще. Но, мы с ним придумали, а, если честно, Агния подсказала, как можно и ему применять магическое исцеление. Не сразу как я или Юлиана, а частями. То есть, одним заклинанием — на основе огненных или водных оттенков — останавливать кровотечение, другим — землёй — сращивать раздробленные или сломанные кости, третьим — на базе фиолетового, смерти — проводить обеззараживание и тому подобное.

— Надо тогда мне возвращаться за книгами. — отвечает на мой вопрос. — Я не помню лечебных-то.

— Ладно. — машу рукой. — Без тебя справлюсь. Кажется, много работы мне не будет.

Мой-то конспект всегда при мне, а там есть три рисунка наиболее часто используемых мною целительских плетений.

Вокруг каравана сейчас шло настоящее броуновское движение. Не только гвардейцы ходили или ездили вдоль вереницы повозок в поисках ещё живых бандитов, но и чудом уцелевшие при налёте путники постепенно вылезали на свет божий, со слезами радости благодаря своих спасителей.

Одна полная тётка так вообще, вон, в ногах у сержанта валяется, тянется ему руки целовать, тот, видимо, в последний момент уберёг её от смерти.

Приказ капитана не брать пленных мои вояки выполнили и выполняют сейчас, без жалости вскрывая горла или протыкая мечами тела раненому отребью.

Баронет перед сражением предлагал мне устроить казни, повесив пленённых бандитов, да я отказал. Не столько верёвок жаль, сколько времени, потраченного впустую. И так задержались из-за этих придурков. Впрочем, тут хотя бы прок есть — трофеи, навскидку, у нас будут немалые. Копеечка к копеечке, нет, зольд к зольду, драхма к драхме. Зольд драхму бережёт.

Никакой жалости к бандитам. Ужас, чего они успели тут натворить, пока мы не вмешались.

Вижу, девушку в разодранном платье, лежащую у колеса без чувств, мужчина с женщиной не могут никак привести в сознание, похоже не раз снасильничали, а ведь девчонка ещё совсем, ножки тоненькие как соломинки, посиневшие от холода.

Проезжаю мимо трупа возничего, затем ещё одного, за обочиной молодой раб со вспоротым животом — этот-то чем помешал крысам лесным? А вот женщина бездыханная, мой конь чуть не наступил на её тело. Мужик какой-то, по виду торговец, стонет, держась за разбитую до крови голову.

И дальше всё также — труп, раненый или раненая, труп, раненый, раненый, труп, труп, раненый, имейся в этом мире радио, мне бы сейчас наверняка пришла в голову идея азбуки как тому Морзе. Пытаюсь так шуткой поправить резко испортившееся от увиденного настроение.

Ага, и две собаки убитые лежат. Кинулись защищать хозяев, да погибли. Могли бы уж в поездку пёсиков и не брать, хотя, нет, хорошая стража, бдительная.

Живых и не искалеченных караванщиков вижу только в полусотне ярдов впереди, у первых четырёх или пяти фургонов. Наёмники там всё-таки смогли отбиться. Кому смогу, надо оказать первую хотя бы помощь, но сначала — свои.

— Пятеро. — докладывает мне лейтенант Джей, тёзка моего старшего брата. — С остальными и наш лекарь управится.

Да, он сможет. Без сарказма так думаю. Алексий, ротный фельдшер, университета не заканчивал. В армии можно иметь врачебную практику без её покупки и без диплома. Достаточно патента, выданного командиром полка.

Учёных врачей в войсках катастрофически не хватает, не рвутся выпускники университетов в армию, вот часто и становятся лекарями низшего звена бывшие солдаты, набившие руку на оказании помощи своим больным или раненым товарищам.

Как мне, так даже лучше, что Алексий не учил всю здешнюю лекарскую муть. Доходчивей дошли мои указания, что и как делать. Как раны креплёным вином или перегонкой промывать, как чистыми бинтами перематывать, когда давать жаропонижающие, а когда не стоит, и прочие премудрости.

Сам я не врач? Да, не врач. И чего? Я столько времени провёл в больницах и поликлиниках, что могу многим эскулапам сто очков форы вперёд дать.

Вернулся мой Эрик. Смотрю на него. Тот проводит большим пальцем по горлу. Понятно. Беглец оказался бандитом и убит. Ну, туда этой сволочи и дорога, на суд Создателя.

Мне уже несут эту пятёрку гвардейцев, получивших раны. На первый взгляд особо сложных случаев там нет. Господи, опять мой Иван Чайка тяжёлую рану получил? Не нужно было мне разрешать ему ехать с капитаном. Беда прямо с ним.

— Ты такой невезучий или просто издеваешься надо мной? — спрашиваю у уложенного передо мной в телегу паренька, начав исцеления с него, он самый тяжёлый, обухом топора раздроблено предплечье. Кости, чую, там в труху. — А, Иван?

— Простите меня, ваше преподобие.

У него явно адская боль, но держится, не вопит.

— Простите. Извините. — плетение уже готово, пока несли Ваню, пока укладывали, я времени даром не терял. — Вот теперь точно в последний раз тебя исцеляю. Надоело, честное слово. Всё, вставай неспеша. Следующего давайте. — командую.

Конечно же, и при другом ранении его вылечу, но надо как-то моего протеже отучать от дурного рвения влезать в самое пекло.

С одним четверть часовым перерывом поставил на ноги всех пятерых. Привычно уже отмахиваюсь от выражений благодарности.

Смотрю, ко мне рвётся зачем-то старшина каравана, да перед ним несокрушимой стеной капитан Бюлов. О чём это там толкует баронет Леон? А, да, всё правильно. То, что везли в первых всё же пяти, а не четырёх фургонах, остаётся в собственности торговцев каравана, остальное — наше. Мы это кровью отбили у разбойников. Вот так, кто-то теряет, кто-то находит.

А там что?

— Чего ей надо, Ригер? — кричу опекуну.

Перед ним молодая круглолицая тётка, что-то настырно ему объясняющая. По виду простолюдинка, такая по идее с офицером должна быть вежливей, даже почтительней, кланяться низко, а не руками размахивать.

— Говорит, что служанка почти миледи. К вам просится пропустить.

— Чего? — не могу сдержать смешка. — Почти миледи? А она, случаем, ещё и не почти беременная?

Пошутил, и тут же дошло, что это означает. Я ведь тоже, от момента прибытия в Неллерский замок до официального признания меня бастардом рода был почти милорд. В узких кругах посвящённых ко мне обращались как положено, а для остальных я был пацаном с неопределённым статусом.

Получается, в столицу везут кого-то, кому вскоре надлежит принять дворянскую грамоту. Почему в Рансбур? Так домен-то королевский. Похоже, такой же, вернее, такая же бастард как и мы с Юлианой.

— Так что? — смотрит на меня опекун.

— Так пропусти. — заскакиваю в седло.

Её звали Альбина, и она вся была такая из себя кругленькая во всех местах, лет тридцати, может чуть больше.

Служила до недавнего времени в монастыре Наказующих помощницей кастелянши, пока туда, в Фадорскую обитель, не привезли инициировавшуюся крестьянскую девушку, почти девочку. И теперь Альбина вместе с неким наёмником Тимофеем по поручению аббата сопровождают юную магиню к королевскому двору, где в канцелярии её освободят от крепостной зависимости и выдадут дворянскую грамоту.

Что ж, я угадал, вернее, всё правильно рассчитал, почему речь шла о почти миледи.

— Мы ведь числимся слугами обители, ваше преподобие. — смотрит на меня преданными глазами. — Тимофей, он сильно ранен. Вы ему поможете?

Да, понятно, помогу. Куда я денусь? Среди здешних церковников, надо отдать им должное, то есть, нам, корпоративная солидарность на высоте. Какая бы грызня между собой не была, помощь друг другу стараются всегда оказывать. Тот же родовой клан получается, только очень-очень большой.

Судя по заплаканным глазам, тот раненый наёмник Альбине не просто помощник, защитник и соратник. Уж мой-то опыт подсказывает, что с Тимофеем они провели немало приятных минут близости, и вовсе не платонической.

Еду за ней, а монастырская служанка почти бежит. Торопится.

Раненый полусидит на земле у заднего борта повозки, прислонившись спиной к доске, склонённой из фургона будто сходни, закрыв глаза и держась обеими руками за живот, удерживая кровь. Серьёзная рана. Кто-то сильно пробил, раз даже пластинчатый бронзовый нагрудник не спас, прямо через него удар прошёл.

Господи, а это что за тощее большеглазое чудо свесило ножки с правой стороны кормы повозки и судорожно сжатыми кулачками держит перед собой кухонный нож? Не нож, тесак. Эй, девочка, война-то уже закончилась. Бери шинель, пошли домой.

Одета очень прилично, только платье, кажется, всё же великовато. Эх, братья Наказующие, или, как вас называют, Псы Создателя, неужели нормально ушить не могли, раз уж не захотели по размерам выкроить? У меня в монастыре мастерицы брата Уно за четверть часа бы управились.

Вот ведь как смотрит на меня, словно на привидение или, больше похоже, как на явление самого Создателя. Я встретил вас — и всё былое в отжившем сердце ожило. А ведь девчонка-то, хоть и нескладная, но, чувствую, со временем первейшей красавицей вырастет. И такую сватают в орден Наказующих?

— Миледи Берта? — широко улыбаюсь и спрыгиваю с коня прямо перед ней. — Ты меня этим ножом встречаешь? Чем заслужил такое недоверие?

— Я… я не миледи, господин. — тихо ответила она. — А вы…

— Меня зовут Степ. Аббат Степ. Настоятель готлинской обители. Давай всё же я ножик у тебя заберу, а то порежешься ещё, придётся и тебя лечить.

Чего же она так уставилась-то на меня, а? Неужто влюбилась? Не правда ль, вам была не новость смиренной девочки любовь? И нынче — Боже! — стынет кровь и что-то там далее.

К чему это я Александра Сергеевича вспомнил? Я же не Онегин, в самом деле, а она не юная Таня Ларина. Не иначе Берта чем-то меня зацепила всерьёз? Да ну, ерунда.

Вынимаю у неё из рук тесак и отдаю Эрику.

— Помогите дяде Тимофею. — просит юное создание.

— Обязательно помогу. — обещаю. — Не сомневайся.

Правда, сразу приступить к делу не смог, одна из необходимых энергетических нитей всё ещё не восстановилась до необходимой длины. Пришлось ждать минут десять. Зато переговорил с Бертой о ней самой.

Девочка очень смущалась и краснела, что для жгучей брюнетки весьма необычно, черноволосые землянки от волнения обычно бледнели, ну, да, ладно, какая мне разница?

О чём-то Берта явно не договаривала, похоже, стеснялась, но в общем-то про её скудную жизнь до обретения дара я почти всё узнал. Там и жизни-то как таковой не было — прозябание, жалкое существование и постоянные обиды, наносимые окружающими, даже самыми близкими.

Теперь-то, можно надеяться, всё самое плохое у неё позади. Только вот с Наказующими ей бы лучше не связываться. Гнусная работёнка. Пусть уж лучше учиться идёт. Грамоты не знает? Зато дар есть. Наставник Михаил рассказывал, что в университет одарённых без всяких экзаменов берут и всему научат.

Что-то я сильно судьбой девчонки озаботился. Похоже, и в самом деле того, на крючок попался. Опять сюрприз от моего юного организма? Вполне, вполне.

— Как себя чувствуешь? — интересуюсь у Тимофея, наложив на него плетение.

— Милорд, я…

— Вижу, вижу. Ну, живи дальше и больше не подставляйся.

Меня ждали и другие искалеченные, так что, пришлось организовать площадку, куда ко мне сносили самых тяжелораненых. Вскоре ко мне присоединился и Карл. Он всё же съездил к нашей колонне фургонов, пригнал их сюда, заодно захватил и нужные ему магические фолианты.

Пока работал, слушал спор капитана со старшиной. Руководитель каравана резонно утверждал, что повозки разбойники забирать не собирались, раз их содержимое перегружали на лошадей, а значит фургоны с теленами или их стоимость нашими трофеями не являются. Баронет Бюлов в ответ настаивал, что они всё же были захвачены, а мы отбили, и теперь это наша военная добыча, которую мы вправе продать.

Исцелив того самого купца с разбитой головой, даю знак Леону уступить. И так неплохо разжились, видел даже несколько рулонов шёлка, не обеднеем без повозок.

— Господин. — слышу сзади голос Альбины.

— Ещё что-то случилось? — оборачиваюсь.

— Да, то есть, нет. — и показывает рукой в сторону наших фургонов. — А можно госпожа Берта и мы поедем в Рансбур с вами? Вы можете часть платы за наш провоз до столицы у старшины забрать. Ему брат Ричард двадцать драхм заплатил.

Думаю не долго. Мы ведь в ответе за тех, кого приручили? А я всё же спас, исцелил, и вообще.

— Договорились. Баронет! — окликаю капитана. — Пусть он ещё пятнадцать, нет, шестнадцать драхм вернёт. Миледи Берта поедет с нами.