Белый волчонок

Глава 27

— Что это… — звучит сзади испуганный голос Илены. — Этого не может быть…

Глаза, может и не верят, но запах… Воняют твари так, что меня быстро приводит в чувство. Вижу сквозь марево, что Панаевский замирает на месте. Естественно, зачем ему руки марать, зверушки сами всё сделают.

Из дыры, один за другим, лезут монстры. Жуки с тёмными блестящими панцирями, размером с корову. Что-то, похожее на сороконожку, только ростом с человека и вместо лап — извивающиеся щупальца. И скелетообразные гончие с горящими глазами. Из пасти у них валит пар, а кожа кусками болтается на тощем теле.

Взываю к Упуауту и неожиданно получаю большую порцию силы. Некогда думать о том, где он был раньше. Слышу бормотания молитв позади, не только я сообразил.

Нацепляю Белый доспех и бью без разбора, отступая назад. Тут и прицеливаться не надо, кучно идут. Мимо меня проносятся сгустки силы, за спиной тоже среагировали.

Я нагоняю остальных и Саша растягивает над нами защитный купол. Глаза его закрыты, он что-то тихо шепчет. Богдан ревёт, как медведь за его спиной, и отправляет в демонов целую лавину сияющих игл. Они врезаются в сороконожек, разрывая их плоть, от жуков отскакивают, а в бешеных собаках остаются торчать, явно не причиняя тем неудобств.

— Этим надо ломить спины, — тыкаю я в жукоподобное, подскочившее ближе всех. — Прямо по хребту, по центру.

Вспомнить хоть что-то полезное из «бальной» книжки удаётся с трудом. Когда перед тобой мелькают челюсти, злобные глаза и отвратительные тела, не до воспоминаний.

Только вот про разнообразных жуков в память врезалось. У этих под панцирем на спине проходит то ли главный нерв, то ли что-то очень чувствительное. Если проломить и обнажить «начинку», то от боли они теряют ориентацию.

— Псы только грызут, у них мёртвая хватка, — слышу слабый голос Володи, вот он, наш личный справочник. — Но очень крепкий скелет, надо дробить.

Гончие остервенело нападают на купол, клацая челюстями. От каждого удара Каритский вздрагивает, но пока удерживает. Судя по его лицу, это ненадолго.

— С этими что? — указывая я на желеобразный кусок сороконожки, впечатавшийся в купол после удара рыжей.

— Яд… Яд в присосках на лапах. Если прицепится, не оторвёшь. Отойди назад! — вдруг громко кричит он.

Я вижу, что Покровский стоит слишком близко к слабеющей защите. Он отвлекается на окрик, медлит и сразу три гончие врезаются в купол, прорывая его. Мы бьём в них одновременно, но не успеваем.

Отлетает обратно только одна, вторая вцепляется зубами в бедро Богдана, третья хватает его за голень и мотает головой, вгрызаясь. Его вопль заглушает вой демонов.

Я запускаю силу внутрь скелета одной твари и тяну во все стороны, разрывая на мелкие части.

Илена подбегает и бьёт другую гончую кулаком по голове, разнося череп на осколки. Боги, наверное, хорошо повеселились, давая наследнице самого миролюбивого рода боевую мощь.

Покровский падает и замолкает.

— Олег! — зову, видя стремительно растекающуюся лужу крови, и оглядываюсь.

Володя оседает прямо на руки Олега, пока тот поддерживает Сашу, не давая тому истощиться. Рыжий смещается вместе с целителем, отодвигая опасную границу.

Мы с Иленой продолжаем отбиваться, швыряясь силой и всем, что под руку попадается. Я только вижу краем глаза, как Саницкий укладывает Володю на землю и склоняется над бездыханным здоровяком.

Что-то не так. Олега трясёт, он наклоняется так низко, что почти заваливается на Богдана.

— Не могу, — слышу его сдавленный голос. — Не срастить.

— Просто останови кровь! И заглуши боль, как сможешь.

За дымкой, источаемой разломом, я замечаю движение. Безопасник скачет к нам на одной ноге, быстро приближаясь. Ну вот и всё, приехали. Отбиваться, и от толпы монстров, и от отдельно взятого их представителя, мы не сможем.

— Отходите! — он вдруг бьёт силой в самую гущу тварей. — Я их отвлеку!

Что за??? Я не понимаю, что происходит, но мы выполняем. Я хватаю Богдана подмышки, надрывно хриплю, но сдвигаю с места, оттаскивая назад. Олег тащит прорицателя.

Панаевский стоит к нам спиной, обрушивая на демонов волну за волной. Их раскидывает, разрывая на части. И они переключаются на своего хозяина.

Только вот хозяина ли? Я уже не уверен, что это он их призвал, хоть других вариантов нет. Но он и правда прикрывает нас, отбрасывая с пути самых шустрых. И отступает за нами, держа дистанцию в пару метров.

Дотаскиваем тела до просвета между домами. Мы в тупике, но хоть так твари не смогут атаковать со всех сторон. Усаживаю Богдана, прислоняя спиной к припаркованной машине. Целитель бережно опускает Истровского рядом, пытаясь привести в чувство.

Иду назад, к линии защиты, за которой безопасник стоит в окружении трупов демонов. Сила стремительно уменьшается, быстрее, чем её пополняют воззвания.

— Закрыл… прорыв, — сипит он, чуть повернув голову на моё приближение. — Больше… не могу.

Панаевского шатает, на его ноге болтается, так и не расцепив челюсти, голова дохлой гончей. Между нами мерцает дымка силы, гаснет на миг, впуская несколько тварей.

Жука прибиваю сразу, второй верещит уже спиной, попавшись Илене. Гончую, бросившуюся ко мне, Панаевский хватает за задние ноги и крошит об асфальт.

— Боги, как я ошибся, — его кривое лицо покрывается морщинами. — Меня обманули. Невозможно, но… Ты должен предупредить, Бела…

Резко темнеет и пропадает воздух. За спиной безопасника, от боли распахнувшего глаза, мелькает силуэт. Тень, чуть темнее окружающего, еле уловимая взгляду. Что-то красное смазывается в этой тени и меня отбрасывает назад.

Это даже не сила, а звук. Глухой рык ярости. Ярости бога, потому что божественный глас я уже ни с чем не спутаю.

Приземляюсь у ног застывших соратников, подскакиваю, заваливаясь на бок. Меня подхватывает Каритский и только успеваю увидеть, как Панаевский падает, погребаемый рванувшей на нас толпой демонов.

И создания хаоса с радостным воем набрасываются на дрогнувшую защиту. Каритского сгибает пополам от удара.

— Не сдержу, — стонет он, плюясь кровью.

Боги, демоны и великий хтонический елдак, да дайте хоть секунду подумать! Я кидаюсь к Покровскому, тот очнулся и мотает головой. Он отмахивается от невидимых мух перед своим мутным взглядом.

— Богдан, очнись! — я трясу его, приводя в чувства. — Прошу, скажи мне, что ты взял с собой тот артефакт, что мы делали.

Он усиленно старается сфокусироваться на мне, кривится и кивает:

— Да, он в кармане. Я… я не могу.

— Можешь! Давай, последний раз, обещаю. Время испытать Светлячка. Как мы и хотели, помнишь? Давай!

Над нашими головами пролетает оторванное щупальце, сжимаясь и разжимаясь прямо на лету. За ним крик Илены и гулкий удар. Что-то жалобно верещит. Я эту девчонку потом расцелую в веснушки. Вскрикивает от каждого монстра, но упорно продолжает их долбить.

— Быстрее! — слышу вопль Саши.

Весь путь от места прорыва усыпан разномастными тушами, но ещё два десятка тварей зажали нас, напирая. Кулаки рыжей летают, как кувалды, разбивая их строй.

— Давай, — рычу в ухо Покровскому. — Ребята не продержатся, нужно им помочь.

Богдан роется в карманах и достаёт металлическую кляксу.

— Я не знаю, сработает ли он. Ни хрена у меня не работает!

— Сработает, сработает, — обещаю я. — Ты, главное думай только о том, чтобы побольше демонов отправить на тот свет. Мы справимся.

В ногу стреляет и я падаю рядом. Только не сейчас! Богдан хрипит и наваливается на меня, разжимая руку. Хватаю артефакт, толкаю здоровяка плечом. Без толку, вырубился.

— Олег! — ору сквозь визг и клёкот тварей. — Сюда, быстрее!

Саницкий кивает, что-то говорит остальным и они пятятся, прикрывая его. Целитель опускается на колени и кладёт руки на грудь Богдана.

— Не вытяну, — мотает он головой. — Слишком большой риск, все силы уйдут и, вероятно, безрезультатно.

— Посмотри туда, — указываю я на лязгающих зубами и толкающих друг друга демонов. — Самое время рискнуть. Иначе никто не вытянет. Некого тебе исцелять больше будет… Давай.

Олег прикрывает глаза, вероятно, взывая к своему богу. Сияние, окутывающее его, переходит на Покровского. Целитель дрожит, выжимая себя до капли, отдаёт силу до тех пор, пока она окончательно не тухнет.

— Аааах, — хрипло вдыхает Богдан и широко распахивает глаза. — Что это было?

Его спаситель заваливается рядом, едва дыша.

— Хватит там валяться! — орёт Илена, оглядываясь на нас.

Между нами и рыжеволосой линией обороны уже меньше метра. Вижу, что Илену достали, одна её рука висит окровавленной плетью. У Каритского разбита голова. В защите сплошные дыры и они расширяются.

— По команде, всю силу сюда, — поднимаю над головой артефакт. — Всё, до последнего, не жалейте.

— Что это? — оборачивается рыжая, одновременно обрушивая кулак на панцирь ближайшего монстра и тот с хрустом проламывается.

— Либо наше спасение, либо наш конец, — чему-то радуется Богдан, сияя призываемой силой.

— Вам там по голове прилетело?

Толпа тварей отхлынивает на несколько метров и резко бросается вперёд, на штурм.

— Сейчас!!! — надрываюсь я и направляю силу в Светлячок.

И посреди улицы рождается сверхновая. Всё вокруг заливает таким ярким светом, что даже дома становятся белыми. Да всё становится ослепительно белым — и ночное небо, и асфальт.

А потом нас оглушает визгом десятков звериных глоток. Со звоном лопаются фонари и стекла по всей улице. Твари дохнут в страшных муках, разрывая барабанные перепонки. Мне кажется, что даже на луне их услышали, прежде чем я глохну.

Тишина делает картину и вовсе сюрреалистической. Демоны беззвучно дёргаются, распахивая пасть. Бьются друг о друга, падают, подминаемые ещё живыми сородичами. А свет окружает их со всех сторон.

А потом всё резко заканчивается. Свет гаснет и зрение не сразу перестраивается. Несколько секунд я нахожусь в полной темноте и тишине, только кровь стучит в висках, напоминая, что я живой.

Тьма сереет, разделяется на силуэты домов и фигуры людей. И трупы демонов. Ими, словно первым снегом, припорошено всё вокруг.

Вижу, как ко мне подскакивает Илена, что-то говорит, быстро-быстро. Мотаю головой, показываю на уши и отвечаю «не слышу». Она кивает, улыбается и повторяет мой жест.

От этой её, такой детской, радости нашей глухоте, становится легче.

Рыжая отходит к брату, прижимается к нему и они стоят, покачиваясь, в обнимку. Володя и Олег в отрубе, но дышат.

Богдан откинул голову назад, грудь его тяжело вздымается. Ниже смотреть страшно, правая стопа, кажется, держится только на куске то ли кожи, то ли мышцы, вывернутая вбок. Левая искромсана полностью. Как он до сих пор в сознании, не представляю.

Я не чувствую почти ничего. Боль так равномерно растеклась по телу, что словно и нет ее. Или это просто шок.

Всё закончилось.

Но всё только начинается. Темнота раскрашивается разноцветными огнями. Затихшая улочка наполняется людьми в форме и белых халатах.

Как же хорошо ничего слышать. К нашей валяющейся компании подбегает встревоженный мужчина в потрёпанном пиджаке и со взъерошенными волосами. Наклоняется, что-то меня спрашивает, положив руку на плечо.

Я только улыбаюсь и мотаю головой.

— Не слышу…

Он отворачивается, машет руками, подзывая лекарей. Богдана, Володю и Олега укладывают на носилки и уносят. Надо мной долго трудится целитель, окатывая тёплыми волнами силы. Она почему-то пахнет бананами.

— Старший дознаватель Василий Самойлов! Отдел спецрасследований Петрополиса, — тут же слышу я от помятого, как только мне возвращают слух. — Вы можете встать?

Вижу, как брата и сестру разделяют, уводя к машинам. Илена явно недовольна, вокруг неё появляется слабое сияние и тут же потухает. Она сникает и позволяет себя увести.

— Наверное могу, — отталкиваюсь руками от холодной, липкой земли и осторожно поднимаюсь.

Меня чуть ведёт в сторону, дознаватель услужливо поддерживает.

— Вам нужна ещё какая-нибудь медицинская помощь? — продолжает заботится обо мне он.

— Нога, — я указываю на разорванную штанину. — В любой момент может отказать.

В его сопровождении иду к целителям, группой стоящих у фургонов медпомощи. Я быстро объясняю суть проблемы и меня передают в нежные руки дамы в годах. Кучерявая и розовощекая женщина, проведя быстрый осмотр, причитает и возмущается.

Она укоризненно качает головой, тряся кудряшками. Обещает лично явиться к Саницким и объяснить, как делать не надо.

Но продлевает эффект временного лечения, строго веля отправиться в храм Хака как можно быстрее. Я же подозреваю, что туда я попаду нескоро.

Самойлов, кружит рядом, как коршун, пока меня латают. И, получив от целительницы очередное возмущённое фыркание, тут же накидывается на меня с вопросами.

— Что произошло?

— Демоны, — я обвожу жестом отчётливо попахивающие трупы.

— Хм. И откуда они взялись?

— Оттуда, — киваю на чернеющую дыру в асфальте.

— Молодой человек, — хмурится дознаватель. — Пожалуйста, отвечайте конкретнее. Точнее, подробнее. Откуда взялись низшие демоны? Кто их призвал?

Я морщусь, силясь вспомнить полное имя и должность Панаевского.

— М-м-м, Глеб Панаевский, куратор по вопросам посвящённых, — я озираюсь в поисках его тела, но нигде не нахожу.

Боги, надеюсь он не сам ушёл. Но, судя по деланному удивлению на лице Василия, его всё-таки нашли и уже успели унести.

— И вы это видели своими глазами? — немного тише спрашивает он.

— Видел глазами, слышал ушами и на своей шкуре испытал.

— И ваши поде… м-м-м, друзья это подтвердят?

Ох, не нравится мне, куда он ведёт. Но хоть не закатывает глаза, делая вид, что такое невозможно в принципе. Видимо, кладбище тварей — очень убедительный довод. Их уже растащили по видовым кучкам и накрыли брезентом, пока меня лечили.

Его выдержке я вообще поражаюсь. Словно сотня низших в центре города — обычный понедельник.

— Конечно. Как и то, что господин куратор сильно перешёл границы полномочий, пытаясь убить княжича великого рода, — ну хоть раз-то можно воспользоваться положением.

Меня осеняет и вызываю из памяти образ брата. Но связаться без амулета не получается, трачу на попытку жалкие крохи силы. Опять я пустой, два раза за одни сутки, как бы это не стало традицией.

— Убить, вот как? — не устает изображать изумление дознаватель. — И это тоже…

— И это тоже подтвердят. Вы меня извините, но мне нужно связаться с семьей и попасть в храм Хака.

— Конечно, конечно, — Самойлов участливо берёт меня под руку. — Мы только показания ваши запишем. Быстренько, в отделении, туда и обратно. А потом отвезём, куда вам угодно.

Я ему не верю, но выбора у меня нет. Прорываться через оцепление и убегать? В чём меня могут обвинить? Даже Панаевского не мы убили. Сам не понимаю, что я видел. Но кто-то, давший ему такую силу, похоже, его и прибил.

Поэтому просто молча позволяю меня довести до невзрачной машины и отвезти в отделение. Едем мы не долго, через центральный проспект, к зданию по соседству с императорским дворцом.

Провожаю взглядом встречную вереницу автомобилей. Скоро на той улочке будет не протолкнуться…

Допрос длится длится демоны знает сколько времени. Сначала меня просто усаживают за стол в комнате без окон, и надолго оставляют одного. Я просто пялюсь в бледно-зеленую стену. В голове полная пустота, глаза слипаются.

Затем является мужчина лет пятидесяти, представляется следователем по особо важным, Никанором Пантелеевым-младшим. Его синий костюм и белая рубашка в идеальном состоянии. И только след на щеке выдает, что подняли его из кровати буквально только что.

Я повторяю ему свою историю три раза. Без подробностей о моих проблемах с памятью и особых знакомствах. Следователь выслушивает меня равнодушно, кивая со скучающим видом.

Выслушивает и опять задает те же вопросы. От его монотонного голоса я начинаю закипать.

— Так что произошло на Свечном переулке у домов семнадцать, шестнадцать и девятнадцать?

Меня так и подмывает надавать ему по щекам. Уж слишком спокоен после того, что случилось у них под самым носом. Демоны в столице! За несколько тысяч километров от места их прорывов.

А этот сидит с безразличной рожей и бубнит. Даже бровью не повёл от услышанного.

— Что с моими друзьями? — я решаю переключиться на то, что меня больше всего волнует.

Друзья… Слово само слетает с губ, отдаётся приятным чувством в груди. Да, после такого — либо становятся друзьями, либо мёртвыми героями.

— Сейчас это неважно, сейчас…

— Что с моими друзьями? — повторяю и сверлю взглядом.

Пантелеев недовольно поджимает губы, но не отступает. Я тоже. После шестого повторения вопроса одним и тем же тоном, он наконец вздыхает и сообщает:

— С ними всё в порядке. Всем оказана медицинская помощь и они тоже дают показания. Теперь вернёмся к моему вопросу?

— Я уже ответил. И не один раз. Сколько ещё раз нужно?

— Сколько понадобится, — спокойно отвечает Никанор, — Выдвинутые вами обвинения очень серьёзны. А некоторые вещи, о которых вы рассказываете, и вовсе невозможны.

— Что, например? Я, по вашему, придумал трупы низших? Их видели своими глазами десятки людей.

— Мои коллеги тоже отчитаются о том, что видели и не видели, — он делает ударение на последние слова.

Ну уж нет, если он намекает на то, что о демонах стоит молчать… Такое скрыть не получится. Я только открываю рот, чтобы об этом сказать, но тут раздается настойчивый стук в дверь.

Следователь смотрит на часы, хмурится, поднимается и впускает в комнату мужчину в военной форме. Тот мрачно осматривает меня с ног до головы, неодобрительно мотает головой:

— Его Императорское Величество приказывает младшему княжичу Белаторскому явиться на допрос.