Тонкий полутролль. Часть 2: Берег невозможности

Глава 1 Неприкаянные бродяги

У реки мы задержались на пару часов. Время поджимало, очень нервировало возможное преследование. Да и тварь рвалась вперед. Но отдых нам был необходим. Старательно отгоняя гнетущие мысли, я обдумывал вопрос предстоящей переправы. Лезть в весеннюю воду не хотелось даже мне. Что уж говорить о клыкастой попутчице. И так кашляет по утрам, как после двадцати лет свинцовых рудников.

Вариант напрашивался один — наладить подобие моста. Благо деревья подступали довольно близко к воде, кое-где — вполне высокие. Должно хватить, чтобы перекрыть ширину реки. Правда, топора у нас нет, а рубить древесину мечом — редкостное извращение. Зато есть живая сила, сопоставимая с небольшим бульдозером. Осталось только объяснить задачу и проследить, чтобы ствол упал так, как надо.

Выбрав подходящую жертву — стройный клен, — поманил за собой кита-скорпиона. Уперся обеими руками в серую кору и показал, будто толкаю его в сторону реки. Потом изобразил рукой, как вертикальное становится горизонтальным. Пояснил:

— Как этот… мост. Чтоб перейти. Пусть упадет туда.

Сопроводил реплику жестом в сторону другого берега. Тварь понятливо качнула огромной мордой, отошла немного, а затем с разбегу прыгнула на основание ствола. Несчастное дерево уныло скрипнуло, содрогнулось, но устояло. Откуда-то сверху бултыхнулось в воду птичье гнездо. Тогда зверюга сменила тактику и, не обращая внимания на рассеченную ударом кожу, уперлась грудью в будущую переправу. Пару минут боролась с деревом, загребая паучьими ногами, а потом, конечно, клен сдался. С печальным шорохом и скрипом, выворачивая корни из земли, медленно склонился и рухнул, уложившись верхушкой аккурат на том берегу. Я попробовал пройтись по стволу — замечательно! Хоть немного и опустился под моим весом, но лежал вполне надежно. Подойдет.

Первым делом решил переправить ведьму. И не зря: пришлось тут же самому вскакивать на бревно и хватать ее, пока не свалилась в воду. Да что ж она такая неуклюжая? Вылавливай ее потом…

— Осторожно! — шикнул я.

Клыкастая окинула меня рассеянным взглядом, поежилась и кивнула. Да ее знобит! Не прошли даром ночевки в стылом лесу. Эдак придется грузить ведьму на самоходный транспорт. Который на членистоногой тяге, конечно. И я не уверен, что химере это понравится… Ну, попробую уговорить.

Тварь, кстати, уже плюхнулась в воду и бодро прыгала по дну, временами рассекая гладь спинным плавником. Позади нее с шумом и плеском расходились волны-усы.

Оказавшись почти в конце переправы, мы тоже едва не окунулись. Все-таки длины клена не вполне хватило, и верхушка начала сползать с берега. Но обошлось. Аккуратно поддержав ведьму Звитку, я прикоснулся к боку монстра и попросил:

— Понеси ее, пожалуйста… Ей трудно идти, захворала.

Указал на основание хвоста химеры, где она везла меня, потом на женщину и снова на чудовище. Красноречиво поднял брови и вздохнул. Косатка-скорпион пискнула, будто с насмешкой, согнула хвост кольцом, но согласилась. Молчаливо пригнулась, давая клыкастой усесться. Та не решилась, пришлось подталкивать легким тычком. Ведьма помедлила, но все-таки опасливо пристроилась на черной туше, обхватив руками сегмент, прикрытый хитиновой пластинкой. Почти тут же задремала. Как бы не грохнулась на ходу. Пришлось держаться рядом и контролировать.

Насторожился я, когда лес поредел и под ноги перестал лезть валежник. Что-то чересчур чисто! Обогнал тварь и помахал рукой перед мордой, привлекая внимание.

— Стой, — сказал я, ткнув пальцем под ноги. Зверюга притормозила и чуть прищурила эльфийский глаз. Потом слегка повела головой, заглядывая мне за спину.

— Что? Случилось что, а? — проснулась ведьма, захлопала ресницами и попыталась слезть с химеры, но та, согнув хвост, вернула ее на место.

— Надо проверить. Я схожу, а вы пока ждите, — для верности еще раз потыкав в землю, объяснил я. Медленно, чуть пригнувшись, пошел туда, где лес светлел. Стараясь держаться за стволами потолще.

Через пару сотен шагов понял, что беспокоился вовсе не зря: прямо по курсу раздался ясно различимый крик петуха. Поскольку диких кур я здесь никогда не видел, логично предположить, что впереди деревня. Или село. Да хоть и хутор какой-нибудь — не надо нам туда! Чревато. Если весь хворост в округе выбрали — значит, народу там живет немало. Пришлось поспешить обратно к нашей странной компании.

— Обходим, — лаконично бросил я, обводя пространство круговым движением кисти. — Там деревня.

Звитка было встрепенулась, но сразу приуныла. Ага, помнит нашу беседу о перспективах проживания в этих краях.

Круто забрав влево, мы принялись огибать неведомый населенный пункт. Знакомиться со здешними традициями гостеприимства мне что-то не хотелось. И на экскурсию тоже — очень уж недолгой она обещает быть.

Где-то через полтора часа тварь вдруг стала встревоженно озираться — и чем дальше, тем больше. А потом сдавленно затрещала и резко встала, будто наскочила на стену. Аж съежилась громадным телом, припав к земле. Со спины зверюги послышался вскрик — неслабо там тряхнуло ведьму инерцией.

— Что там? — заглянул я в янтарный глаз, который лихорадочно пытался что-то разглядеть в молодой еловой поросли.

Напряг слух, на всякий случай вытащил меч — очень уж своеобразная реакция у хищного монстра. Будто он сам почувствовал себя добычей. Рядом явно что-то очень плохое. Но я ничего угрожающего не слышу! И деревня осталась позади… К слову, на нее химера внимания не обратила, хотя подошли близко.

Помедлив, тварь неуверенно потянулась, указывая на мое ухо. Стоп, раньше она так обозначала наших милых родственников! Откуда тут они? Где⁈

Так, надо успокоиться. Судя по всему, к нам они пока не подобрались — иначе тут бы шел совсем другой разговор. Опять сидят где-то в засаде? Наверняка. Осталось понять, обнаружены мы или нет. И осторожненько двинуть назад… Разберемся. Главное — что мы теперь тоже наготове. Пусть нападают, мрази, а сами к ним прямо в лапы мы не полезем. Не дождетесь.

Звитка собиралась что-то сказать, но заткнулась, едва я развернулся к ней. Видимо, по моему лицу ситуация отлично прочиталась.

Возвращались на исходную позицию мы очень неторопливо. В каждом шорохе мне чудился легкий эльфийский шаг, в каждом дуновении ветра — свист тонкой стрелы… Острый слух, изрядно дополненный воображением, рисовал мир, хрустящий сотней оттенков погибели, и едва не довел меня до нервного срыва, пока мы тащились, то и дело замирая. А тут еще и некстати вклинилось кукареканье петуха! Я дернулся от неожиданности, но зато понял, что деревня опять к югу от нас. Попробуем-ка зайти с другой стороны…

Однако с этого пути тварь свернула еще быстрее. Сперва замотала головой, широко раскрыв глаза, затем подскочила и резко сменила вектор движения — взяла еще сильнее к западу. Опять⁈ Попытался выяснить — чудище лишь толкнуло меня в бок и ускорилось. Но сдается мне, что там тоже эльфы! Правда, проверять не рискну, поверю… на слово, короче. Слишком недвусмысленно повела себя химера. При этом я вновь не услышал и не увидел ничего подозрительного. Что же она, как-то их чует, что ли? Обоняния у китообразных, по сути, нет…

Когда стемнело, от утомления и нервного напряжения я буквально валился с ног. Даже уши устали. Причем продвинулись-то за день совсем недалеко — больше кругами бродили. Косатка-скорпион выглядела не лучше — явно тоже не жаждала встречи с борцами против нечисти. Одной ведьме хоть бы что — дрыхнет себе. Кажется, даже не поняла, почему мы поперлись обратно. Ну и славно — и без того шальная какая-то, еще в истерику впадет. Осторожно ссадил ее с химеры. Костер разводить, конечно, не стал, только нарубил лапника, укрыл ведьму лохмотьями своей старой хламиды. Пока и так сойдет. Как жаль, что все нормальные вещи остались у длинноухих гадов… И сумка моя. Там было много полезного, сейчас бы пригодилось. Ну да что уж теперь. Главное — сам живой и более-менее целый.

Ругаясь себе под нос, в очередной раз занялся разминанием кистей. После эльфийских застенков пальцы на правой руке слушались по-прежнему плохо. Несмотря на лечение. Ладно хоть, болеть перестали. Надеюсь, получится разработать суставы. А вот на месте содранных когтей кожа загрубела и потемнела. Вначале возникла паническая мысль, что это гангрена. Долго и старательно принюхивался — нет, вроде ничего не гниет. Просто, видимо, начинают формироваться новые ногтевые пластины взамен тех, что потерял в пыточной. Недурно! Природного оружия в последнее время мне даже недостает.

Незаметно забылся беспокойным полусном. А очнулся, ощущая спиной древесную кору. Когда я успел встать?..

Клыкастая Звитка оказалась рядом — в двух шагах. Мечтательно глядела на серпик убывающей луны, свет которого пробивался через частокол ветвей. Грудь ее мерно вздымалась, темные глаза блестели. А облакам никак не удавалось закрыть собою месяц…

Только сейчас заметил, что слегка покачиваюсь в такт, как будто слушаю любимую музыку в плеере. И ведь точно…

Хор мужских голосов в унисон вел мелодию, а в нее вплетался один удивительно звонкий девичий вокал. Песня плыла над лесом, нежно окутывала его, словно невесомым покрывалом. Небо, темнота, звезды — все трепетало и пело, текло ручьем волшебных звуков. Стойте, стойте! Волшебных?..

Что-то здесь не так. Что-то очень знакомое… Не могу вспомнить. Да и неважно. Но все же…

— Пойдем? — улыбнулась ведьма. Я сбился с мысли, открыл рот, но не нашел слов. Отрешенно кивнул и взял ее за руку.

Рядом со мной вдруг выросла темная громада. Качнулась ко мне, и от нее отделилась тень, которая замелькала перед лицом. Чуть погодя я понял, что это чья-то кисть. Она мешала, и я перевел взгляд на клочок неба, усеянный звездной пылью. Чудесная песня ласково, но неодолимо влекла, все мое существо тянулось к ней. Шаг навстречу, еще и еще. Мы с ведьмой последовали за ночной мелодией, крепко держась за руки и едва не срываясь на бег. Звезды дождутся нас… Но нужно поспешить.

Сбоку неясно прошелестело, а потом мне незатейливо двинули под дых. Я согнулся, кашляя и беспомощно пытаясь вздохнуть. Песня стучалась в виски всеми обертонами и показалась очень злой. Хочу ли я к ней?..

Черная тень переливчато, тягуче простонала, закончив на такой высокой ноте, что перешла в ультразвук. Наваждение схлынуло, оставив звенящую пустоту.

Так. Я в лесу чужого мира. Рядом со мной замерла, вздрагивая, спутница-ведьма. Она не совсем человек, а я здесь и вовсе не той крови… А под ребра мне врезало то, что тут называют «гимори» — монстр, немыслимым, страшным образом скроенный из кусков разных животных. И не только животных. И он мне не враг. Даже наоборот. Насчет ведьмы не уверен.

Еще раз встряхнул головой, возвращаясь в реальность. Где-то в груди глухо ныло ощущение невозвратимой утраты. Будто вынули что-то, без чего жить можно, но уже не очень нужно. Да тьфу ты, проклятые фашисты длинноухие! Что творят-то, сволочи! Настроение — ложись и помирай. Не дождетесь, уроды. Больше не приду, и напрасно горло дерете. Хоть всей толпой свои куплеты распевайте вместе с хором Министерства внутренних дел, в сопровождении симфонического оркестра. Нет уж, даже не приглашайте, хватит с меня этих концертов. Я еще вас переживу — ну, по крайней мере, постараюсь.

Заснуть опять не получилось. С рассветом, протирая глаза и зевая во весь рот, я поплелся вслед за химерой по ее таинственному маршруту. Ведьма выглядела не сильно лучше. Сказались отходняки после чародейских песнопений. Шипя сквозь зубы, я тихо проклинал эльфов на чем свет стоит. Угораздило же вляпаться — оказаться в теле, к которому у них особые претензии.

Теперь мы развернулись на север, чтобы обойти не только поселок, но и потенциальные места засады. Путь удлиняется километров на двадцать, ну да и плевать. Лично я никуда не тороплюсь, и мне вообще без разницы, куда сейчас идти. Лишь бы подальше от ублюдков этих… сладкоголосых.

Пока, на счастье, все проходило без дальнейших бедствий. Косатка-скорпион регулярно застывала на месте, словно прислушиваясь или принюхивалась, и после небольшой заминки продолжала движение. Я все никак не мог сообразить, каким же образом ей удалось засечь ушастых — на таком-то расстоянии! Нащупать их ультразвуком тварь точно не могла — даже в воде он бы рассеялся гораздо раньше, а уж в лесу… Услышать — тоже невероятно. Скрипят деревья, шелестят ветви, птицы всякие, опять же. Насчет обоняния — даже не смешно. У дельфинов с ним вообще печаль. Остается разная там… экстрасенсорика. Вот это уже звучит правдоподобно… здесь. Допустим, эльфы как-то могут ощущать присутствие друг друга. Правда, лично я что-то ничего особенного не почувствовал. Но я, мягко говоря, не полноценный эльф. Гимори, конечно, тоже не полноценный… Мягко говоря. Но, быть может, у нее осталось от бывших сородичей больше всякого такого мистического. Колдовать-то тварь умеет, а я — нет. Ну-ка стоп, а не работает ли этот канал в обе стороны? Что если эльфы тоже могут нас так находить?

Так, без паники. Чудовище почувствовало наших талантливых друзей, только когда достаточно приблизилось к ним. Остается вопрос, почему не чуяло их раньше. Когда они въехали в Торлоп, например. И в той засаде на поляне — тварь восприняла их эхолокацией, вполне себе земным способом. Но это пока неважно. Получается, что у этой способности есть определенный… радиус действия, что ли. Эдакая зона покрытия, как у сотовой вышки. Может быть, конечно, что у настоящих эльфов она пошире, чем у… преобразованных. Но тоже не безгранична. Надо лишь удалиться от них, насколько сможем. Тогда не засекут. Надорвутся петь.

Хотя, конечно, это всего лишь догадки. Я понятия не имею, как работает вся эта магия. И еще кое-что интересное пришло в голову. Способна ли тварь так же пеленговать и мое местонахождение?

На четвертые сутки после памятной ночи я наконец слегка успокоился. Уже не хватался за меч, озираясь, при каждой внезапной остановке хищного монстра. Не махал непроизвольно кистью с остатками когтей в сторону каждого шороха. И не вскакивал спросонья, когда какая-нибудь пичуга неудачно решала защебетать возле нашего ночлега.

На привалах мы даже помаленьку болтали со Звиткой. Ну как болтали — я особо не распространялся о своей биографии, ведьма тоже не стремилась откровенничать. О местном колдовстве эта деревенщина почти ничего не знала, только пересказала какие-то бабкины сплетни. А других тем для беседы совершенно не находилось. И вообще, само собой, я ей не доверял. Сложно доверять женщине, которая в любой момент может исподтишка тебя вырубить, всего лишь намалевав на твоем лбу корявый символ. А то и провернуть что-нибудь похуже. Неудивительно, что никто в деревне не поспешил вступиться за нее, когда к ним нагрянули длинноухие гады. Я бы тоже, пожалуй, не полез на их месте. Вот сейчас бы полез… с оглядкой, правда. Все равно мы в одной лодке, а мне нужны любые союзники. Да и пока ведьма вела себя тише воды. Видимо, чувствовала мое отношение. Вот и умница, ничего не скажешь.

Психика химеры, кажется, тоже пришла в норму. Тварь больше не скрипела ночами, как сотня несмазанных ржавых калиток. И не рыдала глухо, жутко и отчаянно. Лишь иногда я замечал, как дрожит слезинка в уголке янтарного глаза, запутавшись в густых ресницах. Пару раз, заметив мое внимание, чудище мотало головой и резко ускорялось. Приходилось догонять, стараясь не собрать ногами все корни и рытвины, таща за собой Звитку. Без зубастой громады, сдается мне, мы далеко не уйдем. По крайней мере, волков здесь хватает — теперь мы частенько ужинали жареной волчатиной. Обычно слегка подгоревшей снаружи и полусырой внутри, да еще и без соли. Но тут уж не до изысков походной кулинарии.

Дорога по-прежнему протекала без эксцессов, что меня уже, признаться, настораживало. Очень уж отвык. Весна давно перевалила за середину, дни стали заметно теплее. Ночи, правда, оставались весьма прохладными — но для меня это вообще не было проблемой, а ведьму спасал костер. Все-таки удачно нам тот несчастный мужичок встретился.

Тварь помаленьку отъедалась и восстанавливалась после кровавого болота, сотворенного эльфийским волшебством. Порой меня очень удивляла ее способность к регенерации. Например, еще зимой у чудища таки отрос членик на лапе, отгнивший после встречи с летучей группой захвата. А я уж было переживал, что верный спутник на всю жизнь останется калекой. Ведь нет, нога как новенькая… Насколько помню, ни косаткам, ни скорпионам такое совсем не свойственно. Насчет эльфов не знаю, конечно. В принципе, умеет же она лечить других — наверное, и на собственный организм как-то может воздействовать. Я же вечерами разглядывал не только ее подживающие раны, но и свои. И тихонько радовался: конечно, для меня застенки длинноухих бесследно не прошли, но остались только узкие белесые шрамы. Даже суставы пальцев удалось вправить, и после двух сеансов терапии зеленым лучом они уже не доставляли особых хлопот. Бр-р, как вспомню моменты, когда пытался их вернуть на место, и не всегда успешно… Так больно мне было только при общении с мастерицей Ниольтари. Надо было ей посильнее вломить, надо было.

Сорванные когти худо-бедно тоже росли. Пока они были тонкие, почти плоские и короткие. Невольно напоминали мне о моих руках, когда я еще был человеком. Странно было смотреть на пальцы тролля, сидя под елью у жаркого костра посреди темнеющего леса, жевать подгоревшее жесткое мясо и отрешенно думать о том, как ходил в универ, как тусовался на разных там пьянках, как клеился к девчонкам… Как подзабросил учебу, неожиданно завалил сессию и отправился в армию. Всплывали в памяти лица родных, друзей, соседей и просто одногруппников и сослуживцев. Какие-то — смутные, размытые, почти стершиеся. Случайные подружки, одноклассники… Какие-то — очень ярко, словно живые, словно сейчас прямо передо мной… Вот как лицо Кати, которая мне очень нравилась, и вроде что-то начинало складываться, но тут случилась эта история с отчислением, а вскоре призыв… Или лицо мамы. Она будто смотрела на меня через костер, чуть склонив голову, и грустно улыбалась. А в глазах были упрек и тревога. Пропал, бросил… Прости, мама, я не виноват, я сам не знаю, почему так вышло. Почему ты там, дома, а я здесь… Не знаю, где. Эх, дурак я, дурак!.. Надо было отца слушать. Сдал бы все нормально, продолжил учиться… С Катей бы замутил, в конце концов. Не попал бы в ту часть, не впечатался бы затылком в злополучную ступеньку… А, да что теперь. О другом заботиться надо. Соплями делу не поможешь. Запоздалые сожаления здесь только погубят. Вон химера насторожилась снова. Расклеился я что-то не в тему.

Ведьма, свернувшись калачиком, уже спала в паре шагов от весело потрескивающих углей. Я подошел к монстру, осторожно прикоснулся к его руке и спросил вполголоса:

— Что, опять эльфы?

Указал на свое ухо и широким взмахом обвел округу. Где они, мол? Тварь пискнула, покачала китовой мордой, и у глаза заблестела мокрая дорожка. Похоже, не у меня одного тут вечер воспоминаний…

Вдруг химера отошла под ель, где ничего не росло, и принялась решительно разгребать перегной паучьими когтями, активно помогая себе половинкой клешни. Размахивала ей, как стахановец лопатой. Я недоуменно пялился на это действо, совершенно не понимая, чего косатка-скорпион желает добиться. Опять повредилась умом? Нет, на рецидив вроде не похоже. Тогда что?

Докопавшись до грунта, тварь аккуратно разровняла поверхность, рукой подобрала здоровенную ветку, обломила ее наполовину и выбросила тонкий конец. А палкой, которая получилась в итоге, начала… что-то чертить на земле. Мы так в детстве во дворе делали.

Я осторожно приблизился, заглянул через клешню. Восьмилапое чудовище рисовало… дом. Причем не такой, как на картинках у малышни, — вовсе не кособокий квадратик с треугольной крышей и окном. Нет, конечно, выглядел рисунок примитивно, ничуть не шедевр живописи. Еще и рука не очень-то слушалась — движения резкие, плохо скоординированные, отрывистые. Химера от усердия даже рот приоткрыла, но выходило все равно не очень. Палка то углублялась в землю, то почти отрывалась от нее, ни одной прямой линии я не нашел. Но в корявых размашистых очертаниях все-таки угадывались башенки и шпили, полукруглые ворота, какие-то островерхие пристройки… Это что же, вспоминает, где жила? Или где ее держали? Или просто фантазия? Как интересно…

Закончив с архитектурным этюдом, тварь протяжно выдохнула отработанный воздух, взметнув фонтанчик пара. Дорисовала сверху какую-то звезду или снежинку, а потом ткнулась мордой рядом, подскочила, окинула свое творение долгим взглядом и тут же смахнула его парой ударов клешни. Пронзительно свистнула и отвернулась. Хватит на сегодня художеств, понятно.

Следующее утро началось с визга Звитки, которая проснулась в компании с гадюкой. Видимо, змея ночью заползла поближе к теплу. Сильно хотелось пошутить на тему ведьм и их питомцев, но сдержался. Во-первых, не сильно дружелюбная шутка, а во-вторых, может, здесь бы ее и не поняли. Вряд ли в местном фольклоре непременным атрибутом ведьмы тоже служит какая-нибудь жаба или там черная кошка. Не самому же над своим приколом смеяться, когда другие не оценили. Ладно хоть, обошлось без жертв и ранений — змея не успела цапнуть, будучи вмиг отброшенной на добрую пару метров. Ну да, яд гадюки для взрослого человека все-таки не смертельно опасен… Но возиться в походных условиях с укушенной — удовольствие на любителя. Да и потом, Звитка не вполне человек… Кто ее знает, какая там физиология.

И вот так понемногу, день за днем, прошло почти два месяца — ну, по моим подсчетам. Точка назначения оставалась той же — известной одной лишь твари. Конечно, мы постепенно снизили тот бешеный темп, который взяли после побега. Иначе клыкастая спутница просто бы не выдержала и осталась где-нибудь у подножья лесного великана. Да и я, пожалуй, тоже — хотя тело тролля не в пример более привычно к таким нагрузкам. Но вечно нестись на пределе сил, ясное дело, не получится. Угроза погони отнюдь не миновала — и я ни на минуту не забывал об эльфийском радаре и о том, что будет с нами, попадись мы им еще раз. Но пока, на счастье, длинноухие поотстали. Можно было слегка передохнуть. Однажды даже задержались на целых три дня, потому что ведьма совсем слегла со своей простудой. Провела она это время почти под пузом у паукообразного кита, хотя тот явно был не в восторге от роли грелки для общественного пользования. Однако протестовал не слишком скандально, и на том спасибо. Правда, после того как я вынудил тварь послужить системой отопления, она отказывалась со мной общаться еще пару дней. Сама ведьма тоже была не особо рада моей идее и спала там как на доске с гвоздями, но ее никто не спрашивал. Кстати, животворящий луч, судя по практике применения, вовсе не исцелял простуду — мог лишь устранять некоторые последствия. Залечивать повреждения легких при пневмонии, например.

Теперь уже лето вовсю вступило в свои права. Хвоя зеленела ярче, заметно посвежев с приходом тепла. На еловых лапах вытянулись пушистые молодые побеги. В ложбинах и на полянах среди травы кланялись лесные колокольчики. Ночами, на мой взгляд, было очень тепло и без всякого костра — пусть Звитка так и не считала. Появилась лишь одна проблема — сложновато найти воду, которую хоть как-нибудь можно пить. Речек и ручьев в этих краях было меньше. Поэтому собирали по утрам росу в емкость, которую я с третьей попытки соорудил из коры, замазав стыки смолой. Она, конечно, много пропускала через щели, но на несколько глотков хватало. Ну и пользовались моментом, когда шли дожди. Кит-скорпион от жажды страдал не сильно — сказывалось, наверное, наследие паукообразных обитателей пустынь. Или хватало той влаги, что получал с мясом.

Не сразу я обратил внимание, что ландшафт постепенно меняется. Огромные северные ели уступали место пихтам и самым обычным елкам — таким, какие растут у нас на Урале. Ну или почти таким же. Часто стали встречаться лиственницы, а кое-где даже осины. Меня вид более знакомых пейзажей вдруг порадовал, а вот химеру — не очень. Неудивительно — ведь твари стало гораздо труднее протискивать свою массивную тушу между стволами. Иногда ей приходилось очень тщательно переставлять лапы, чтобы пролезть, иногда — наклонять корпус и даже прижимать пузо к самой земле. Стволы обхватом с мою ногу хищник попросту сминал и ломал, не обращая на них внимания. Хорошо хоть, что конструкция паукообразного тела предполагала определенную гибкость передвижения — например, перемещать туловище под большим углом. Бока зверюги теперь обильно выделяли прозрачную слизь, от которой потягивало свежестью дождя и мяты. Это тоже несколько помогало. Однако все равно тварь вынуждена была обходить некоторые особо суровые и непролазные заросли. Из-за этого на время терялось направление, и косатка-скорпион потом раздраженно щелкала и подолгу крутила мордой, определяясь. У нее уже и без того возникали сложности с ориентированием. Должно быть, мы приближаемся к ее сомнительной цели, и тут нужна точность, а не примерный курс. Как бы то ни было, энтузиазма чудовище не утратило. Рыская зигзагами, все-таки выбирало какие-то нужные приметы и продолжало идти, учащенно дыша — чуть ли не пять раз в минуту.

Еще и Звитка повадилась у меня под боком спать. Дескать, так теплее. Ей-то хорошо, а вот меня такое близкое соседство сильно нервировало. Это она от той гадюки научилась, что ли?

Однажды, огибая крупный бурелом, мы наткнулись на совсем не типичных представителей флоры. Перед нами высилась группа деревьев, больше всего похожих на те сиреневые пихты, под которыми я и обнаружил в свое время алхимика Яцека! Свежая хвоя весело блестела в косых лучах солнца, переливаясь всеми своими неестественными тонами. Насколько я помнил, она обладает ярко выраженным заживляющим и укрепляющим действием, поэтому такая находка пришлась очень кстати. Я было зашагал к необычным деревьям, намереваясь собрать побольше впрок, но тут меня резко схватили за плечо. Обернулся — химера тревожно смотрит на меня и отталкивает чуть в сторону.

— Чего ты? — не понял я и вновь направился к сиреневым лапам. Но тварь не унималась — подскочила и так дернула за рукав, что ткань надорвалась, а я чудом сохранил равновесие. Я возмущенно уставился на нее, а зверюга, нимало не стыдясь, кивнула на пихты и погрозила мне пальцем. Прямо перед носом.

Значит, не надо туда ходить? Пригляделся — и точно. Деревья все же немного отличаются от тех, что я видел близ Торлопа. Во-первых, это не пихты, а именно елки — удалось рассмотреть старые шишки, и росли они вниз, а не вверх. Во-вторых, оттенок хвои был чуть другим — ближе к розовому, чем к сиреневому. Почему тварь наотрез отказывается пускать меня к ним? Ядовитые, что ли? Ладно, проверять нет ни малейшего желания. Доверюсь компетентному мнению.

А ведь я знатно подставил Яцека и его мать. Как же, приютили слугу чернокнижника, коварного тролля… Там уж быстро сложат два и два: мастер-исцелитель внезапно пропал, зато прямо у городской стены объявилась какая-то нечисть. Алхимик-то ладно, он и правда ни о чем не догадывался, наивный паренек. Его и профессиональный следователь не сможет ни на чем подловить. А вот Агнеску… Впрочем, эта старая интриганка наверняка выкрутится, знаю я ее. Как пить дать — заранее подготовила благовидные отговорки. Даже если выяснится, что она обо мне все знала. Мол, наложили подчиняющий символ, ничего не могла поделать… Или, допустим, не сумела заметить, когда высокорожденного околдовали злые силы. Еще и неопровержимые улики предъявит. Надеюсь, все так и будет… Как жаль, ведь очень мне помогли, и вот в итоге из-за меня, должно быть, теперь расхлебывают. Местная инквизиция явно займется этой семьей вплотную, и мне совсем не хочется думать об их методах работы. Как минимум Яцека погонят из совета мастеров… Это ж такой компромат, такой шанс для конкурентов. С другой стороны… В Торлопе я в дурном виде не засвечен. Ничего плохого не делал, наоборот — мы с химерой столько народу за зиму вылечили… Уж это должны припомнить. Суеверная молва, конечно, принизит наши заслуги, однако вряд ли сведет на нет. Эх, все равно не смогу узнать, как там дела у алхимика и старухи. Пускай у них все будет хорошо! Понятно, полгорода станет косо посматривать, падение репутации и клеймо на всю жизнь, ну да и бог с ним. Лишь бы не провозгласили врагами народа. И лишь бы ушастые гады свою руку не приложили. Остается рассчитывать на довольно высокое социальное положение семьи алхимика. И на пользу от его ремесла. Плюс политический интерес бургомистра. А еще на то, что я никому в городе не причинил зла.

Обошли бурелом — начался густой и высокий подлесок, через который тварь продраться тоже не смогла. Я вообще не уверен, что с ним можно было справиться без мачете. Потом опять встретились коварные елки. В итоге, когда отыскали более-менее приемлемую дорогу, закат уже догорал. Пора было устраиваться на ночлег. Острый слух время от времени ловил плеск воды поблизости, и я повел остальных туда.

Осточертевший кустарник наконец-то закончился, и перед нами раскинулась неожиданно крупная река. Нет, особенно широкой она не была — видали и пошире. Ну, может быть, какой-нибудь среднестатистический европеец назвал бы ее большой — у них там все главные водные артерии примерно такого масштаба. Так, метров двести. Но все равно — непривычно. В этом мире мне приходилось сталкиваться только с несерьезными речками. Надеюсь, цель твари находится не на другой стороне — иначе не представляю, как мы будем форсировать эту преграду. Плавает косатка-скорпион откровенно плохо, в озере держалась у берегов, где помельче. Скорее прыгала по дну, чем плавала. Ей и грести-то особенно нечем: паучьи лапы к такому почти не приспособлены, хвост сильно изогнут, а грести рукой — ну, это даже не смешно.

Погода стремительно портилась. К ночи небо заволокли тяжелые тучи, вдалеке пророкотал громовой раскат. Здесь, на открытом месте, дул резкий пронизывающий ветер, под его порывами гнулись и обреченно шептали верхушки деревьев. Так сразу и не скажешь, что лето на дворе. Звитка съежилась и посильнее закуталась в лохмотья.

— Кажется, дождь собирается… — протянул я.

Пошли вдоль берега, чтобы найти местечко получше. Похоже, спать нам сегодня в сырости.

Опять полыхнуло в облаках, лениво заворчал гром. И мне показалось, будто на его фоне я услышал что-то еще. Не смог понять, что именно. Но насторожился.

И точно — через пару минут от воды донесся сдавленный вскрик. А за ним — какая-то возня.

Берег здесь был невысоким, но крутым и кое-где обрывистым. Я ускорил шаг, пригнувшись, и вскоре на пляже у самой кромки воды разглядел… банальную драку, как в подворотне спального района.

На галечнике сцепились трое. Мужик, по здешним меркам прилично одетый, и двое каких-то тощих оборванцев. По всему выходило, что местные маргиналы решили слегка поправить свое финансовое положение. Или просто восстановить справедливость в том виде, как сами ее понимают. Жертва нападения, однако, в долгу не оставалась. Только что «потерпевший» дал пинка одному доходяге, отправив его в короткий полет, повалил второго, прижал его ногой к земле и теперь что было сил лупил по башке дубиной. Тот лишь вяло трепыхался под ступней. Почему-то совершенно молча. Без мата, без воплей от боли. Слышались только тяжелое дыхание мужика и размеренные глухие удары.

Между тем другой гопник медленно, пошатываясь, вставал. Я отметил, насколько истрепались его рубаха и штаны. Видать, совсем уж нищета. Кое-где из-под лохмотьев проглядывало голое тело. И как ему не холодно на таком ветру, если даже у меня кончики ушей временами подмерзают?

«Потерпевший» вспомнил о втором маргинале, подскочил к нему и знатно, с разворота, влепил палкой по роже. Тот опять отлетел и рухнул навзничь. Нокаут, пожалуй? Хотя нет, голодранец сумел меня удивить: тут же, не говоря ни слова, зашевелился, изогнулся и сел. Подняться ему мужик не дал. Удары градом посыпались на гопника, а тот сипел и пытался перехватить дубину.

Небо разорвала вспышка молнии, по листве забарабанили крупные капли. И тут я увидел, что не все налетчики спустились к воде. Один из них прятался в кустах неподалеку. А сейчас он неуклюже целился из лука, собираясь выстрелить в мужика. Вот подлая сволочь!

Попадет или нет — я дожидаться не стал. Не надо бы лезть, но… Рванулся к нему и шибанул по рукам плашмя мечом. Неудавшийся Робин Гуд чуть не упал, выронил лук, захрипел и обернулся.

Тут меня по-настоящему пробрало. Оборванец тупо пялился бельмами абсолютно пустых глаз.

Загрузка...