Берег невозможности

Глава 11 Отзвуки беды

Море, море, мир бездонный… Бескрайняя глянцевитая гладь расстилалась перед широченной полосой песка. Необъятная синь, если смотреть вперед. С боков ее ограничивали берега небольшого залива. Полный штиль — потому и вода почти не морщинится.

Давненько я не видел моря… Со школы, поездка после десятого класса. Конец лета, даже начало осени… Как раз к бархатному сезону сюда подоспел. Хотя нет, не начало, а скорее уж середина. Если подсчитать получше, ведь как минимум месяц мы провели у памятного ручья. И листья на деревьях — всех оттенков желтого, рыжего и багряного. Надо же, а ведь тепло — мне так вообще жарко. Климат здесь на удивление мягкий, резко контрастирует с теми местами, где я появился. Точнее, вселился в чужое тело. Это ж сколько мы прошли в общей сложности?..

Только вот расслабиться здесь, позагорать, снять стресс не получится. Никак. Увы мне.

Косатка-скорпион ковыляла по берегу вполне даже бодро, хотя увечья до конца и не зажили. Одну лапу так и подгибала при ходьбе. Ну да у химеры их избыток, на скорости почти не сказывалось. Чего не скажешь о нас. Вытаскивать ноги из рыхлого песка надоело уже минут через десять, а еще через полчаса я мысленно проклял этот чертов пляж. Продираться через подлесок и то было проще! Чудище, что характерно, сворачивать никуда не собиралось. А ведь можно было обойти по краю хотя бы…

С истощенных боков химеры свисали складки черной кожи. Ей бы не спешить никуда, отъедаться понемногу… Да и нам бы это точно не повредило. Нет, никакого покоя. Так и несется к точке, известной только ей. Иногда притормаживает, словно в нерешительности. Но продолжает свой бег — неуклюжий, колченогий. А мы — за ней…

В последние пару ночей, как повеяло морской свежестью и лес совсем поредел, даже спать мы почти перестали. Максимум три-четыре часа — и снова в путь. Тварь так и рвалась туда — пусть и моргал тревожно ее эльфийский глаз, когда этим утром она всматривалась в рассветную мглу. Она тоже боится того, что может там найти. Даже вздрагивает, когда задумывается. Вначале показалось, что это от боли. Может, конечно, и так, но я теперь выпускал меч из руки, только когда ел или отворачивался в кусты на минутку. И Звитке велел кинжал всегда рядом держать.

Нет, все-таки я пока не восстановился полностью. Слишком тяжело далась схватка с немыслимым врагом. Запутавшись в собственных ногах в двадцатый раз, я хлопнул ладонью по хвосту химеры и объявил:

— Привал! Не могу уже. Хоть перекусим.

Уселся на песок и изобразил, как откусываю кусок от чего-то невидимого, но большого и сочного, и с удовольствием жую. На деле пришлось достать из котомки подвяленную голубиную тушку. Последнюю, кстати. Принюхался: вроде есть еще можно. Да и выбор-то какой… Больше тут ничего не добыть, берег словно вымер. За много часов — никакого следа живности. Лишь чайки кружили далеко над водой, едва видимые.

Надоели до ужаса мне эти голуби еще на берегу ручья — а не моря. Надоели, но куда деваться. Вгрызаясь острыми зубами в ощипанную и выпотрошенную птицу, я вспомнил, как наловчился сбивать их камнями. Даже ведь не предполагал, что у тролля такой потрясающий глазомер! И такая твердая рука. Очень помогло, конечно, и то, что голуби там гнездились совершенно непуганые. В кронах у воды их более чем хватало, хотя и пришлось полазать по деревьям — и это в состоянии, когда от слабости хотелось просто лечь и не вставать сутками. Раньше я думал, что голуби в природе живут где-нибудь на скалах. А выяснилось, и в лесах тоже — на наше счастье.

Рыба тоже оказалась подспорьем, пусть водилось там ее маловато. Пытался бить ее палкой с кинжалом — ничего не вышло. Зато догадался смастерить примитивную удочку. Удилище — та же ветка, крючок — из толстой иглы, которую мне положили в котомку экологи-радикалы вместе с прочими припасами. Ее пришлось согнуть на булыжнике. Ну а леску сплел из своих жестких и длинных волос. Повозиться пришлось порядочно, а результат не особо порадовал. Но все-таки лучше, чем ничего.

Косатка-скорпион, наверное, считала так же. Чтобы хоть как-то ее прокормить, я целыми днями торчал с удочкой у воды или рыскал по окрестностям. Белковой пищи все равно категорически не хватало, и на регенерацию химера расходовала запасы организма. Вот и исхудала донельзя, даже формы китовой туши исказились. Несмотря на это, она периодически порывалась меня подлечить, но я пресекал эти попытки. Раны кое-как рубцевались и без вливания заемной жизни. Прибегать к услугам искалеченного и вечно голодающего донора я не мог себе позволить.

Многотонному чудовищу просто на поддержание сил требовался десяток килограммов мяса в день. Это как минимум. Мы со Звиткой искали пищу параллельно и сменяя друг друга в часы отдыха, но и этого было мало. Слишком мало. Я всерьез боялся, что химера погибнет от бескормицы. Целые дни проходили в непрерывных поисках добычи — хоть какой-нибудь. Я радовался, когда удавалось убить крупного ужа или жирную лягушку. Членистоногий хищник не привередничал — ел все, что давали. С наступлением темноты истребление местной фауны не прекращалось. Птицы засыпали на ветках и в гнездах, охотиться на них становилось легче. Спасибо ночному зрению, доставшемуся мне от эльфов, — ну и слуху, разумеется. Дни оборачивались неделями, недели — месяцами. Всю позвоночную живность в радиусе пары километров мы выбили быстро. Каждый раз приходилось забираться все дальше, чтобы хоть чуть-чуть насытить утробу несчастного монстра. Я отупел от однообразной и зачастую бесплодной деятельности, зато отточил навык метания камней. Не то чтобы это сильно помогло: голуби тоже почувствовали угрозу и стали вести себя куда осторожнее. Теперь я понимал, каким было существование древних людей — когда почти все время занимали поиски пропитания. Да уж, в этих условиях точно не до развития ремесел или там искусства. Даже удивительно, что цивилизация тогда очень медленно, но все же развивалась. Не менее поразительно, что переломы химеры все-таки срастались — причем гораздо лучше, чем я мог ожидать. Словно ее кости взяли на себя повышенные обязательства в знак поддержки стахановского движения. Выполнить пятилетку в четыре года и все такое.

Каждые сутки я ждал, что нагрянет новая стая. Или что вернется та, которую я отправил сплавляться по ручью. Спал урывками, измаялся вконец… Никто не пришел. Твари сгинули с концами.

А едва лишь китообразная нечисть смогла встать на суставчатые лапы, мы снова двинулись в путь. Буквально на следующий день. С тех пор так и шли, пока не оказались на этом чудесном пляже — будь он трижды неладен. По дороге нам не попались ни быки, ни лоси, ни медведи. Даже волки обходили нас стороной. Большой удачей стала подбитая мной на взлете крупная птица, напоминающая гибрид тетерева с глухарем. Или это просто глухарь такой странный был — я не специалист, так что трудно судить.

Энергии чудовищу для передвижения требовалась прорва, но теперь оно и само могло охотиться. Глушило ультразвуком мелких зверьков, однажды выследило и убило целого барсука. Не думал я, что когда-нибудь буду так счастлив из-за гибели ни в чем не повинного животного — но жрать-то, извините, всем надо. Особенно тем, чье здоровье подкосили мерзкие гадины. Родство с которыми, увы, на пользу не пошло. Ничуть их к нам не расположило. Как бы даже не наоборот.

К концу немудреной трапезы жутко зачесалась щека — изнутри, там, где ее проткнуло жало. Видимо, до сих пор заживает. Я потер ее ладонью об зубы — полегчало. А потом зуд вернулся. Черт, ну не когтями же лезть в рот…

— Что с тобой? — обеспокоилась Звитка, глядя на мою перекошенную рожу.

— Пустяки, — отмахнулся я. — Пройдет. Сама чего не ешь? Нам еще шагать и шагать. И снова шагать. По песку этому…

— Не могу, — вздохнула ведьма. — Тяжко тут. И пусто, и давит. Душу мотает…

— Да уж… — подтвердил я, наконец-то поняв, что мне мешает идти вовсе не только рыхлый песок.

Чем дальше мы продвигались по пляжу, тем тоскливее становилось. И дело даже не в том, что берег был таким унылым. Солнечно, лазурное море блестит… Кремовый песок с редкими вкраплениями галечника. Вполне подходящий пейзаж, пусть и пустынный. Но вот тяжело на сердце — и все тут. Будто изнутри грызет что-то склизкое, подтачивает эмоции и чувства. И растет, отравляя все вокруг. Можно подумать, что это страх перед создателем химеры, — но нет, даже волнения не оставалось. Лишь тоска.

К слову, с колдуном-то я встречаться не планировал, и все же… Надо понять, что делать дальше. Не думаю, что косатка-скорпион, в жилах которой течет эльфийская кровь, идет туда с добрыми намерениями. Надо ей помочь, но… Что творится у нее в голове, представить невозможно. Вероятность, что химера просто хочет воссоединиться с прежним владельцем, копеечная — однако она есть. В любом случае… Как бороться с заклинателем, который плодит тварей, локально перекраивающих законы бытия? В прошлый раз мы чудом уцелели, хотя такая особь была лишь одна. Затея выглядит абсолютно обреченной. Чистое самоубийство. А ведь монстр с пути не свернет, это очевидно. Значит… Стоит определить, когда расставаться с жуткой спутницей. С исполинской зубастой тварью, которая может в один присест расправиться с любым зверем. С моим единственным другом в чужом мире… Бросить ее сражаться с извергом-колдуном в одиночку, выходит. Как потом жить, понимая, что предал друга и отправил его погибать? И как идти вместе на верную смерть, когда делать это вовсе не обязательно?..

Ладно, как говорится, война план покажет, чего сейчас изводить себя. Пока на присутствие чернокнижника ничего не намекает. Пляж как пляж. Только почему такая безнадега здесь?.. Как раз из-за предчувствия возможного прощания — или более страшного? Пожалуй. Но все равно — слишком уж давит. Эдак и настоящая депрессия не за горами.

Звитка тем временем, заметив мое подавленное состояние, придвинулась ко мне совсем близко. Почувствовав ее дыхание на здоровой щеке, я не слишком деликатно отстранился. После того слегка постыдного инцидента она стала вести себя как-то двусмысленно. Вроде ничего такого, но спать старалась всегда рядом, прижавшись ко мне. Как бы ненароком потягивалась, чтобы рубаха слегка приподнялась, подвязывала юбку на уровне колен и все в таком духе. В общем, старорежимный флирт во всей красе. Казалось бы, средневековье, консервативное общество… А вот как оно выходит.

Меня все ее поползновения больше тяготили, чем привлекали. Ну и забавляли немного, что уж скрывать. Я по-прежнему не испытывал доверия к ведьме — учитывая ее способности по контролю сознания. Само собой, все свои приемы она мне не раскрыла. Может, я вообще в курсе только крошечной их части. А ведьмовство в земной культуре ведь ассоциировалось в том числе с сексуальными практиками… Совершенно неохота на своей шкуре проверять, врут ли об этом сказки, легенды и прочее народное творчество. Ведь в новом мире реальностью были многие вещи, которые казались очевидным вымыслом. Заставляет задуматься о межпространственных контактах в прошлом, но толку-то от этих размышлений.

Выбросил обглоданные кости и нехотя встал. Уныние тут же надавило на плечи, усаживая обратно, но я не поддался. Пора все-таки поправить острие клинка. Все откладывал из боязни испортить окончательно… Но риск не так уж велик. Не разлетится же меч на куски, в конце концов. Эх, был у меня прекрасный точильный брусок… Да вот беда, пропал он в эльфийском лагере вместе с прочими пожитками.

Я побродил немного, стараясь не смотреть на поникшую Звитку. О, вот крупный окатыш, рядом несколько штук поменьше. Ну-ка попробуем… Уложил меч на камень под углом, так, чтобы высохший ошметок мяса немного торчал сверху. Придерживая лезвие рукой, обернутой в тряпку, выровнял. Долбанул по нему другим булыжником — туда, где плоть врастала в металл. Еще раз, еще! Клинок печально звякнул, и его конец обломился. Остался неровный, удачно зазубренный край. Сойдет. Вот и починил, как уж смог!

Звитка подняла взгляд, и вроде бы в ее глазах блеснула влага. Я ободряюще улыбнулся, потрепал ее по плечу. Ведьма благодарно кивнула. Симпатичная она все же… Однако половой инстинкт у тела, ставшего моим, действительно работал иначе. И я, кажется, разобрался, в чем тут соль. У людей это огрызок программы, диктующей необходимость найти партнера в любой ситуации — кроме самых экстремальных. В присутствии любого человека, которого организм считает подходящим для продолжения рода, она запускается и навязывает желание, знакомое почти каждому. Грубо говоря, велит спариваться, невзирая на то, как оценивает это разум. Если человек изолирован от особей другого пола, инстинкт мучает его, создавая неудовлетворенную потребность. И его не переубедишь мыслями о том, что изменить ситуацию не получится. Инстинкты плевать хотели на твои личные проблемы, их задача — заставить тебя действовать так, как нужно для выживания вида.

А у меня, судя по всему, влечение напрямую подчинялось сознанию. Задумался о том, что давно не видел голых женщин, — тело и среагировало. Скорее не на само зрелище, а на его оценку. Вспомнил, что ведьма может быть опасна, — либидо уползло туда, откуда вылезло. И задремало, почти никак не проявляясь. Что мне было только выгодно. Не знаю уж, как возник этот механизм, но сдается мне, что эльфы вообще не страдают от воздержания. Или тролли. Или это из-за того, что разум пересаженный…

Стало быть, я могу включать либидо произвольно, по своему усмотрению, когда посчитаю нужным. Мне бы такую возможность в шестнадцать лет! Сейчас она, впрочем, тоже кстати… Чуть оттаяли в памяти былые утехи — и тут же теплая волна прокатилась от сердца вниз. Стало повеселее.

Дело помаленьку шло к вечеру, солнце неуклонно перлось к морю. Чтобы там утопиться и медленно гнить на дне. Тлен и тщета, туда ему и дорога. Да что такое-то, господи!.. Что за бредовый кризис на ровном месте? Отставить! Не так уж все и плохо! Жив, по большей части даже здоров, инвалидом не остался… Временами бываю сыт. Кое-как, но все-таки одет и обут. Есть с кем пообщаться. К черту! Все нормально, я просто устал. Ведьма — тоже.

Вообще смеркаться начнет через пару часов, можно бы уже подыскивать место для ночевки. На песке спать — так себе идея, потом утомишься его выгребать из всяких труднодоступных мест. Но не похоже, что чудовище намерено ждать до завтра. Вон как нетерпеливо переминается…

Увидев, что я посматриваю на небо, членистоногая косатка хлестко свистнула, защелкала и неуклюже развернулась. И засеменила прочь, ускоряясь!

— Э, погоди! — угрюмо окликнул я. — Стой, кому говорю! Да идем мы уже!

Как с цепи сорвалась, честное слово. Чую, не суждено нам сегодня поспать. Так и будем всю ночь по пляжу нестись галопом. По песку этому драному!

Негодуя и грязно ругаясь, я зашагал за неугомонным монстром. Вызволять сапоги из рыхлого плена надоело уже через пять минут. И так настроение — хоть эльфам сдавайся, а тут еще и это…

Через час — или меньше — хотелось выть в голос. Химера оторвалась на десяток метров, нацелилась мордой на что-то невидимое. Звитка тихо всхлипывала позади. Сам я желал упасть рожей в песок и остаться лежать до утра. До следующего или какого-нибудь еще. Солнце спускалось по небосклону, готовясь обмакнуть край в маслянистую рябь.

Я всегда очень любил закаты, особенно на море. Когда золотые, янтарные, рубиновые, аметистовые краски смешиваются и расплескиваются по небу и по воде. И впервые, наверное, в жизни шикарный вид меня ничуть не успокаивал и не вдохновлял — только угнетал.

Звитка вдруг пошатнулась и схватила меня за плечи, а я дернулся. Не из-за ведьмы: почудился некий звук, как бы отголосок далекого крика. Чайки? Да нет, голос был человеческий… Странно, уши даже не дрогнули, и направление непонятное.

Еще несколько шагов — и звук повторился. Теперь он был совершенно четким и протяжным. Нет, ничего я не напутал. Хотя откуда он, по-прежнему не определить.

— Слышала? — спросил у ведьмы, придержав ее за локоть.

— Что? — не поняла она.

— Ну сейчас было, — пояснил я, нервно оглядываясь.

Ну да, она могла и не разобрать. А вот косатка-скорпион тоже остановилась, склонив морду.

Стоило лишь сдвинуться с места, вопль резанул снова. Расстояние большое, но не ошибиться — человеческий! Высокий, истерический — несомненно женский! Чайка не может так тянуть, не затыкаясь!

— Вот снова! — не выдержал я, видя, что Звитка не обращает внимания.

— Да что?.. — Ведьма с испугом закрутила головой.

— Как не слышишь⁈ — изумился я. — Девка орет какая-то! Там, дальше! Вот сейчас!

Крик раздавался издалека, ну и что? Его громкости уж точно хватало для любых ушей — вовсе не только для длинных! Не воспринял бы только глухой. Я потянул ведьму за собой, почти бегом. Обогнал чудище — точно же, вот оттуда он! Звонче стало! Мы туда идем как раз!

— Ну вот же, орет! Там! — Я ткнул мечом перед собой.

Звитка только хлопала глазами. Не слышит! Да как это⁈

И тут я осознал: никакого звука не было. Потому и уши на него не наводились. Вопль отзывался прямо в голове — неслышимый и неумолчный. Исступленный, дикий — но монотонный. Словно короткий кусок аудиозаписи бесконечно зациклили в программе. У человека бы дыхание закончилось уже…

Химера глухо засвистела, вжалась пузом в землю. Застыла, содрогнулась всем телом и стремглав помчалась вперед. Песок веерами выметывался из-под лап.

— Э! Стой! — бестолково воскликнул я, стартуя за ней.

Подождет она, как же! Разогналась, как локомотив! И куда несется?.. Зачем? А главное, впереди ничего особенного не видно! Совсем не видно! Пляж, плоский, как шутка прапорщика, — и больше ничего! Ни человеческих фигур, ни зданий, ни даже кустов или валунов!

Ведьма не слышит, а тварь — да! Не я один! Без колдовства точно не обошлось. Там наверняка какая-то западня!

Молчаливый крик подчинялся законам акустики — пусть звуком он и не был. То есть становился тем громче, чем ближе его источник… И он уже рядом! Голос звучит, будто за полсотни метров!

Тварь резко, с пробуксовкой затормозила, подняв целое облако пыли. И поползла дальше — уже крадучись. Ага, умница! Все-таки поняла, что нельзя туда соваться с налета!

Я замедлил бег еще раньше, и меня наконец догнала Звитка. Сбивчиво, давясь воздухом, спросила:

— Чего она? А ты чего? Что услыхали-то?..

— Ты так и не слышишь? — уточнил я, хотя и был уверен в ответе. — Совсем ничего?

— Волна шумит… — обескураженно пробормотала ведьма. — И птицы… Там, далеко…

— Неважно, — я махнул рукой, не сводя глаз с направления, откуда летел немой вопль. — Тут очень гадкое место. Очень. Берегись… всего.

На этих словах косатка-скорпион вновь рванулась вперед, потом вбок — и беспорядочно заметалась по берегу. Забыв о всякой осторожности. И вид у нее был — как у человека, который обронил ключи и найти их не может. Да что с ней?

И ведь по-прежнему взгляду не за что зацепиться! Кроме самой твари… Ничего необычного! Разве что россыпи гальки выступают пятнами. Неслышимый крик… Невидимый враг? Опять⁈

Но нет, никакие экстрасенсорные чувства не подсказывали, что рядом эльфы — или их извращенные подобия. Да и сам этот вопль плохо годился на роль приманки. Вот отпугивал он прекрасно.

Что здесь творится?.. Почему чудовище не уходит? И откуда идет отсутствующий звук?

Пересилив себя, направился к твари. Надо выяснить, что она ищет… Помочь и поскорее забрать ее отсюда. С каждым пройденным метром отчаянный полустон усиливался, еще и в ушах зашумело. Все внимание я сосредоточил на участке, где теперь замер членистоногий кит. А стоило бы смотреть и под ноги.

Это я понял, когда едва не растянулся на земле. Нелепо пробежал несколько шагов, но удержал равновесие. Обернулся и выдохнул: снова ничего такого! Просто запнулся об какое-то бревно, почти занесенное песком.

А впрочем… Подозрительное оно. Пригляделся и вздрогнул — ну да, точно. У бревен не бывает рук и скрюченных пальцев. Вдобавок сжимающих кусок ржавого металла. На мертвецов я в ином мире уже насмотрелся — в том числе на таких, которые двигались и нападали на меня. Поэтому первым делом трижды пнул останки. Нет, этот не шевелится…

— Звитка, не подходи пока! — предупредил ее, чтобы нам всем вместе не влипнуть. — Там жди, где стоишь.

Ведьма, застигнутая на полушаге, торопливо кивнула. И переставила ногу обратно. Сам же я окинул взглядом пляж в поисках других неровностей. Их здесь хватало, в основном банальные окатыши — наподобие того, которым я чинил свой меч. Но метрах в десяти было что-то покрупнее, тоже частично скрытое под песком…

И да, там тоже оказался труп. Следующий обнаружился совсем рядом со вторым, закопанный почти полностью. А вскоре я наткнулся и на четвертый, и на пятый… Шестым был скелет четвероногого. Точнее, мне сперва показалось, что скелет, но ребра и череп оголились лишь над поверхностью грунта. Раскопал слегка носком сапога — и показались неповрежденные ткани. Только, конечно, черные, окаменевшие без влаги…

Химера, очевидно, как раз между телами и металась. Да сколько их здесь, получается? И что их всех тут скосило? Опасность рядом — или ушла?

Бросился бы прочь немедленно, прихватив Звитку, однако косатка-скорпион не желала покидать орущий пляж. Блуждала туда-сюда, вроде бы без особого смысла, иногда прикасалась к чему-то рукой… Опознает покойников, что ли?

И правда же! Найденные мной трупы наверняка принадлежали не людям. Четвероногий-то понятно, но ведь и прочие… Слишком похожи телосложением: тонкокостные, высокие, как на подбор. Я второй раз за день закутал кисть в тряпку и, преодолев брезгливость, смахнул песок с головы мертвеца. Хрящ, облепленный сморщенной кожей, длиной сантиметров в двадцать — ухо. Эльфийское ухо.

Удивляет, что никакие падальщики не растащили мертвечину по частям. Тела выглядят целыми и, похоже, лишь слегка были тронуты тлением. А потом все бактерии почему-то погибли. И останки законсервировались. Получились мумии.

Стервятники не угостились, разложение остановилось… Но влажность у моря зашкаливает! Не могли они мумифицироваться! Не должны были…

Чайки не подлетают, камни у воды не позеленели, бактерий, выходит, здесь тоже нет. Мертвая стерильность. И безголосый крик, выносить который все труднее. Руки то и дело непроизвольно тянулись к вискам, приходилось одергивать себя. Бесполезно затыкать уши, когда вопят прямо в мозгу.

Никто не нападает — однако от этого ничуть не легче. Здесь все было пропитано незримой, неосязаемой смертью без цвета, вкуса и запаха. Так обычно говорят про радиацию. Я сразу о ней же и подумал, отшатнулся от запыленных трупов… Хотя быстро взял себя в руки. Если здесь и произошло заражение радиоактивными материалами, то за прошедшие годы на открытом месте все бы уже выветрилось. Участок-то небольшой… Вообще кажется, что тут случился выброс чего-то пострашнее. И я мог услышать его следы — мозгом, разумом, но не ушами. Тварь тоже могла… Нет уж, валить отсюда, сейчас же! Кто знает, какая зараза укрылась в местном воздухе!

Я сунул меч в петлю на поясе и повернулся к Звитке — как раз чтобы увидеть, как она оседает на песок.