21

План ЦРУ на июнь 1998 года явно не предполагал, что Хейли будет сидеть в первом классе самолета, вылетевшего ночным рейсом из Парижа, рядом с похрапывающим чернокожим по имени Кристоф, в костюме от Армани, членом кабинета министров и главой нигерийского Департамента энергетики.

Хейли была младшим агентом базировавшейся в Париже команды ЦРУ, цель которой была отлавливать «ничейный» плутоний, разыгрывая роль организации, орудующей на черном рынке. Команда завоевала доверие начальства, подцепив Кристофа с помощью элементарной взятки: нигерийская сторона обязывалась предоставлять патенты, облегчавшие поставки морем оружия для новой операции ЦРУ. Цэрэушники подмаслили Кристофа комиссионными со ста тысяч баррелей нефти, которые караван переметнувшихся дальнобойщиков каждый день перевозил через границу Ирака, подвергнутого эмбарго США и ООН, в Турцию. По этой схеме нелегальная нефть превращалась в нигерийский бензин, совершенно легально разливавшийся по бакам на всех бензозаправках американских хайвеев. Чтобы облегчить ход этой неблаговидной сделки, ЦРУ работало рука об руку с Иштихбарат Тешкилати, своими турецкими коллегами, которые — в мое время — помогли Управлению завербовать Дерию.

Спекуляции оружием и нефтью стали отправной точкой, давшей возможность команде Хейли подключиться к каналу героино-плутониевого обмена, налаженного между Кристофом и русским жульем, более осторожно, чем он, относившимся к электронным средствам радиоперехвата. Кристофу были нужны наличные и европейская команда для транспортировки чувствительных и увесистых материалов: новообретенных коллег по только что налаженной сети убедили подписаться на участие в великом предприятии Кристофа.

Но у главы команды ЦРУ в Париже открылся острый аппендицит за два дня до того, как он должен был лететь в Лагос с Кристофом, чтобы убедиться, что нигерийцы не смоются с деньгами Агентства. Двое других мужчин, участников группы, скрывались, поддерживая связь и подготавливая пражский этап операции. Американцы понимали, что Кристоф вряд ли пойдет на контакт с иностранцем, который свалится с неба в эндшпиле. Хейли была единственной, кого Кристоф знал в лицо.

«Вот зачем ты пошла на службу в Управление, — твердила про себя Хейли, пока авиалайнер, гудя, прокладывал себе дорогу сквозь темное небо. — Чтобы победить в жестокой схватке. Держать все под контролем. Выполнить миссию. Остановить нерегулируемый поток героина и плутония. Это того стоит, и теперь все в твоих руках».

Когда они приземлились в Лагосе, Хейли почувствовала, до чего ее вымотало нарушение суточного ритма организма в связи с перелетом через несколько часовых поясов. Кристоф провел ее через ярко освещенный бедлам аэропорта. Даже с его дипломатическим паспортом и правительственным удостоверением ему пришлось дать взятку таможенному инспектору.

У обочины их встретил похожий на жабу нигериец.

— Кто такая? — начальственным тоном спросил он у Кристофа.

— Не твое дело вопросы задавать! — отрезал Кристоф. — Кен, это Хейли.

Кен, поднапрягшись, погрузил их багаж в синий «форд». Кристоф забрался на переднее сиденье, Кен скользнул на водительское место. После минутного колебания Хейли забралась на заднее сиденье.

Лагос заглатывал их, как огромный муравейник; поток транспорта двигался черепашьими темпами.

— Это надо видеть, — сказал Кен боссу.

В Лагосе, как селедки в бочке, помещались одиннадцать миллионов жителей. Влажный воздух пропах выхлопными газами и гниющими отбросами. Дети протягивали ладони, нараспев произнося: «Господи, благослови!» Торговцы продавали радиаторы, бутылки с питьевой водой, помидоры, видеокассеты с фильмами, премьера которых только еще шла в Нью-Йорке, туалетную бумагу, тенниски с портретами Элвиса и звезд НБА. Подростки размахивали дохлыми крысами, держа их за хвосты как доказательство того, что они продают наилучший яд. Тесная кучка мужчин на тротуаре проводила проползавший мимо «форд» полными ярости глазами.

— Мы называем их местной шпаной, — сказал Кристоф Хейли.

— Jan daba, — пробормотал Кен. — Исчадия ада. Без работы. Без перспектив. Без связей.

— Иногда и такие могут пригодиться, — сказал его босс.

Транспорт остановился на красный свет. Все машины, окружавшие «форд», заглушили моторы.

— Экономят бензин, — объяснил Кристоф.

— Но Нигерия — одна из крупнейших нефтедобывающих стран мира! — возразила Хейли.

— Не для них, — объяснил Кристоф, кивком указывая на горожан.

Подпрыгивающая походка черного, как черное дерево, мужчины в белой рубашке с короткими рукавами, идущего по другой стороне улицы, привлекла внимание Хейли.

«Почему остальные пешеходы точно так же высоко заносят ноги, хотя вообще еле шаркают под палящим солнцем?»

Хейли моргнула. Она поняла, что толпа переступает через лежащего на тротуаре мужчину. Мухи жужжали над открытым ртом упавшего ничком человека.

— Смотрите! — крикнула Хейли. — Вон тот мужчина, который лежит на земле… Он мертв!

Кристоф посмотрел. Зевнул.

За двадцать минут они проехали еще милю. Кристоф, скосив глаза, сказал Хейли:

— Держите ваш американский паспорт так, чтобы его было видно. Ничего не говорите, что бы ни случилось. И постарайтесь двигаться как можно медленнее, руки все время держать на виду.

Три джипа перегораживали дорогу. Мужчина в зеркальных очках с АК-47 и одетый в форму величавой поступью переходил от машины к машине.

— Отряд передвижной полиции, — сказал Кристоф.

— Вольные стрелки. — Кен сплюнул на пол.

Троица вольных стрелков наставила автоматы на синий «форд». Вместо того чтобы сунуть взятку, Кен махнул своим удостоверением и сказал:

— Государственная служба безопасности.

Когда передвижной патруль почти скрылся в зеркале заднего вида, Кристоф улыбнулся американке: «Добро пожаловать в Страну будущего».

Кен припарковался у современного офисного здания, перед которым нигериец в белой рубашке руководил полусотней демонстрантов, пикетировавших офис под логотипом межнациональной нефтяной компании. Руководитель размахивал кассетником, из которого мужской голос орал что-то вроде регги на ломаном английском, который Хейли так и не удалось понять. Демонстранты несли плакаты: «За справедливую заработную плату!», «Загрязнение среды — яд для детей!», «Справедливость для всех!»

— Только посмотрите на Бобо с его ревуном, — сказал Кристоф, — рок-звездой себя вообразил.

— Что это за музыка? — спросила Хейли.

— Глупости! — отрезал Кристоф. — Глупая музыка глупого Фела Кути. Если он был такой уж умник, то чего же умер от болезни белых людей? Болезни пидоров? Трахался потому что как обезьяна. И правильно сделал генерал Абача, что запретил это паскудное безобразие.

— Фела-то умер, — сказал Кен. — А вот Бобо… Многие наши друзья интересуются им. Что станет Министерство энергетики делать со всеми этими жалобами в ООН?

— Кому какое дело до этого сраного ООН? — спросил Кристоф, когда они поехали дальше.

Дом Кристофа располагал величайшей роскошью — пространством. Три этажа, внутренний дворик с подъездной аллеей. Кристоф провел Хейли внутрь, где под вращавшимся на потолке вентилятором стояла женщина, похожая на кокон в своем красно-оранжевом платье.

— Это Жанна, — сказал Кристоф, когда они проходили мимо нигерийки в ярком платье. — Она о вас позаботится.

Жанна пристально посмотрела на Хейли.

— Вот, — сказал Кристоф, передавая Хейли бутылку воды.

Хейли пила воду, одновременно следя за гостиной, где Кристоф уклончиво отвечал на вопросы Жанны о расписании поставок, и запасных планах, и…

«Не успеешь и глазом моргнуть».

Хейли снова моргнула.

«Кровь стучит в висках, перед глазами туман».

Когда она открыла глаза, над ней, на потолке, крутился вентилятор. Снова моргнув, Хейли поняла, что вся в поту лежит на кровати.

«Вспоминай, нет, не могу…»

Я голая. ЦРУ, Кристоф, Лагос, я… голая.

Она почувствовала боль там, внизу. И до нее дошло.

Кристоф широкими шагами зашел в залитую солнечным светом комнату. На нем была африканская рубашка, узкие брюки, итальянские мокасины; он сгреб тугой сверток денег с туалетного столика. Заметил, что Хейли открыла глаза.

— Давно проснулась?

— Что?.. Вы…

— Женщина, твои люди послали тебя со мной. Дело совсем не в этом чертовом аппендиците. Я понимал, чего ты хочешь, они встряли в сделку, чтобы все доверяли друг другу. Но когда ты продолжала твердить мне «нет», стала увиливать, до меня дошло, что ты попытаешься затянуть переговоры. А у кого есть на это лишнее время? Скажи спасибо, что мы сдвинулись с мертвой точки.

Хейли метнулась из постели и успела добежать до туалета, прежде чем ее вырвало.

Ее тошнило, выворачивало наизнанку, пока блевать стало уже нечем, но Хейли все еще стояла, согнувшись и опершись обеими руками о фарфоровый унитаз, глядя на бурлящую перед ее глазами воду.

— Попей, попей водички, — сказал стоявший в дверях Кристоф.

— Что?.. Что вы?..

— В Америке их называют «руфис». Выгоды от них меньше, чем от героина.

Он швырнул ей полотенце. Хейли инстинктивно поймала его.

— Не строй из себя скромницу и не дури. Что сделано, то сделано. И не отказывайся есть или пить, и вообще… Ты всего лишь слабая женщина. Расслабься. Тебе же понравилось, расслабься.

— Я — американская гражданка, — прошептала Хейли. — Вы…

— Я тебе доверяю. — Кристоф погладил своей словно выточенной из черного дерева рукой по такой же черной, но другого оттенка спине, и Хейли снова чуть не вырвало. — А насчет дурных болезней, как у пидоров, не беспокойся.

И он на весь день оставил ее одну.

У Хейли был сотовый. Номера, по которым она могла вызвать срочную помощь. Один панический звонок — и спасатели будут на месте.

Но тогда миссия с треском провалится.

С Кристофом ничего не случится, кроме того, что его будет еще труднее поймать.

Героиновая волна захлестнет американские улицы.

Плутоний…

Сделай все. Все, что от тебя зависит.

Твои страдания не должны пропасть зря.

Хейли стояла под холодным душем, пока не закоченела вконец. Отправила электронное сообщение своим «товарищам по работе», которое не должно было встревожить Кристофа, даже если он успел подключиться к ее ноутбуку. Нашла еду, силой заставила себя поесть, силой заставила выпить еще воды.

Жанна курила сигарету с марихуаной во дворике и слушала диск с какой-то записью.

По взгляду, которым Жанна оглядела ее, Хейли поняла, что она знает… знает, и ей без разницы.

«Сделай так, чтобы ей было не без разницы, — подумала Хейли. — Установи с ней контакт».

— Это Фела Кути поет? — спросила Хейли. — О чем это?

— «Учитель, не учи меня всякой муре», — ответила Жанна.

— Ты уже давно работаешь на Кристофа?

— Он женился на мне десять лет назад, — пожала плечами Жанна. — Взял из небогатой семьи. Он знал нужных людей в иностранной нефтяной компании.

Африканская жена посмотрела на новую чернокожую женщину. Спросила:

— А тебя как угораздило?

Через два часа дневная жара спала. Из окна спальни Хейли увидела Кена, который о чем-то разговаривал на залитой солнцем аллее с «вольным стрелком» и двумя парнями из «местной шпаны».

Уже на ночь глядя вернулся рыгающий скотчем Кристоф.

«Держись, — повторяла она себе снова и снова, превратив эти слова в мантру, звучавшую в одном ритме с вентилятором. — Держись. Держись».

В утренних газетах она увидела фотографию Бобо, труп которого был изрублен на куски мачете. Передвижная полиция сообщала, что он был убит грабителями.

На заре в доме появились четверо мужчин, ни разу не снявших черные очки. Посетители оставили пять упаковок обернутого в фольгу героина, похожих на расфасованный кофе.

Когда они ушли, Кристоф сказал Хейли:

— Передай своим по е-мейлу. Послезавтра мы вылетаем в Прагу. Скажи своим людям, чтобы подготовились к переброске плутония. Я скажу нашим русским.

— Значит, нас ждут еще две ночи, — улыбнулась Хейли.

«Держись, — повторяла она про себя. — Держись».

Вентилятор вращался под потолком.

Еще до зари, когда было темно, зазвонил телефон.

Кристоф вскочил… Хейли даже не могла наверняка сказать, спала ли она. Голый лысый негр скользнул через комнату и схватил трубку. За открытым окном вспыхивали в ночи огоньки.

— Нет! — завопил Кристоф в телефон. — Это все меняет! Яд? — спросил он. — А как девушка?.. Двое?! Ничего удивительного, что он умер!.. Конечно! Ты мне все расскажешь, как только я прикажу! Сейчас же.

Хейли резким движением включила прикроватную лампу.

— Навсегда запомни, какое было число в эту ночь, — сказал Кристоф, повесив трубку.

— Восьмое июня тысяча девятьсот девяносто восьмого года, — ответила Хейли. В тот день взорвавший свою бомбу сумасшедший и террористы из правого крыла, бомбившие здание Оклахома-Сити, должны были предстать перед американским судом.

— Точно! — сказал Кристоф. — Последняя ночь. Сегодня. Теперь весь мир изменится.

«Нет! — Хейли едва сдержала пронзительный вопль. — Это запланировано на завтра!»

Но она только спросила:

— Почему?

— Сегодня ночью у верховного главы Нигерии генерала Сани Абача была обычная вечеринка для узкого круга лиц… на этот раз для двух индийских проституток. И вот Абача мертв! Сердечный приступ! Но всякому понятно, что дело в лекарствах.

— Каких лекарствах?

— В «виагре»! Если злые языки будут говорить, что это я… Да, я действительно дал ему десять таблеток «виагры» в серебряной коробочке от Тиффани. Идиот! Старый болван! Наверное, сначала он принял по таблетке на каждую проститутку, потом еще одну — чтобы наверняка! Нет, ты только пойми, что он со мной сделал! Он был моим покровителем. Гиены уже начали кружить. Они сожрут его, все его имущество, и, если меня как-то свяжут с мертвым телом или обвинят в смерти генерала…

— То, что Абача умер, ничего не значит. Нам нужно только попасть на самолет до Праги, вывезти героин под видом твоего дипломатического багажа, связаться с русскими и моими людьми.

Когда они приземлятся в Праге, особая оперативная группа ЦРУ через всемирное опознавательное устройство сможет отследить ее ноутбук и мобильник. К тому же ее команда проникнет в обменный сайт. Ударные силы не заставят себя ждать. Они перехватят героин и плутоний. Управление расторгнет сделку с чехами, чтобы убрать Кристофа и русских, посадить их за решетку или до конца дней превратить в неплатежеспособных должников на поводке у хороших парней. Тогда, понимала Хейли, тогда ради этого можно вытерпеть все, что угодно.

Как только в небе забрезжил свет зари, она сказала Кристофу:

— Пора начать следовать нашему плану.

— А мне пора подумать, как остаться в живых.

Кристоф оделся и уехал.

Дом накалялся в лучах встающего солнца.

Настал полдень.

И полдень миновал.

Густой золотистый свет дня наполнил гостиную на втором этаже. На Хейли были кроссовки; паспорт и наличные она держала при себе. Она присела на кушетку с мобильником, ноутбуком и кухонным ножом, спрятанным за пояс.

Во дворике тяжело хлопнула дверца автомобиля. Хейли вскочила. На лестнице раздались громкие шаги.

Кристоф ворвался в комнату, рубашка на нем была насквозь мокрой от пота. Пошатываясь, он прошел к запертому бару. Отпер дверцу, руки его дрожали…

Резко развернувшись, он потряс в воздухе бутылкой скотча и двумя высокими стаканами.

— Спасен! — Он сунул стакан ей в руки, до краев налил виски. Подмигнул. — Смерть решила подшутить над твоим планом. Поэтому я заключил другую сделку. С англичанами. Теперь я служу королеве как ценный шпион.

— С англичанами? Вы?.. Я?..

— Твои американцы всегда думают, что они пуп земли, — сказал Кристоф. — Я уже было пошел к американцам, но люди Абача практически купили их с тех пор, как один из них передал четыреста тысяч долларов группе поддержки президента Клинтона «Голосуй сейчас» в девяносто шестом году в Майами. Так что теперь, если кто-нибудь обвинит меня в смерти Абача или попытается лишить власти, британцы их попридержат. Я приехал вовремя благодаря людям из нефтяной компании, которые позвонили человеку из британского посольства, а он позволил мне превратить себя в героя у него на службе.

— Вы…

— Я сдал им русских… хотя британцы и не получат весь плутоний, кое о чем я уже успел договориться, но вовсе не собираюсь докладывать им об этом. Сегодня в полночь британские агенты наведут шухер в Праге. И все благодаря мне. Я оказал неоценимую услугу народу, который даже американцев может послать подальше.

Вентилятор вращался теперь в черепной коробке Хейли.

— Да ты не волнуйся, — сказал Кристоф. — Раз уж мы с тобой не летим в Прагу, твои люди не попадут британцам на мушку.

— А героин? — прошептала Хейли.

— Был да сплыл. Я перепродал его в Нью-Йорк. Твой народ, как всегда, внакладе не останется.

Кристоф снова наполнил стаканы; они стояли лицом к лицу.

— Жаль, что это не английский джин. Только представь меня в одной упряжке со старым правительством! Ну ладно. Вы, колониалисты, как рак, но по-настоящему умный человек себя убить не даст. За успех. — Он поднял свой стакан. — Все хорошо, что хорошо кончается.

И звякнул своим стаканом о стакан Хейли.

Она пошатнулась.

И выплеснула виски в лицо Кристофу. Он взвыл, стал изо всех сил тереть глаза и наугад попытался схватить Хейли. Она почувствовала, как пальцы ее сжали рукоять кухонного ножа. Ударила Кристофа в пах. Кровь хлынула из его промежности. Забрызгала ее с ног до головы. Кристоф рухнул на пол. Оседлав его, Хейли продолжала наносить кухонным ножом удары в лицо, тело, пах. Она купалась в струях темно-красной жидкости.

Жанна нашла обоих через два часа, когда гостиная заполнилась закатным светом.

Кристоф лежал на полу гостиной — красной глыбой под вращавшимся под потолком вентилятором.

Хейли, вся в крови, сидела, привалившись к дальней стене.

Кен моментально откликнулся на звонок Жанны. Они стояли в комнате над двумя обломками человеческой трагедии, и темнота вливалась в распахнутое окно.

— Он умер, — сказала Жанна, — так что теперь его родня приедет и растащит все. Никому ничего не оставят.

Она улыбнулась человеку, который видел ее улыбку насквозь.

— Как только он умрет.

— Закрой окно, — сказал ей Кен… ласково. — Не то еще мухи налетят. — А что с ней? — спросил он, когда комнату опечатали.

— Ее напарники знают, что она здесь. Если мы подбросим ее к американской нефтяной компании, друзья ее найдут. Она ничего не скажет — это для нее смерти подобно. И потом, посмотри на нее. Это же игрушка, к тому же сломанная. Разве кто-нибудь поверит хоть единому ее слову?

— Держись. Держись, — бормотала Хейли.

В Управлении поверили почти всему, что рассказала Хейли, после того как ее доставили домой.

Зато она сама не могла поверить в то, что ей сказали в Лэнгли или в Замке ВОРОНа. Все протесты врачей заглушало жужжание вентилятора, спрятавшись за которое она пришла к логически ясному и неопровержимому выводу. «Держись» — теперь она знала только это. Ради того, что сделала она, что сделали с ней, можно было бы держаться, если бы все вышли чистенькими. Даже она. Особенно она. Провалившая операцию. Сука. Убийца. Ради того, что сделала она, того, что сделали с ней, можно было бы заплатить самую высокую цену, поэтому Хейли понимала, что в отличие от Фела Кути она по праву заслужила исторический смертный приговор, уготованный всем провалившимся шпионам. Она заразилась СПИДом.

Загрузка...