Бешеные псы

50

Полночь. Слившись в одну, вертикальную, стрелки часов отмечают седьмые сутки нашего пребывания в реальном мире.

Мы с Зейном лежим, вжавшись в землю, как коммандос, на откосе, который поднимается к стоянке от дренажной канавы, обрамляющей насыпь метрополитена. Мы прячемся в тенях между столбами фонарей, освещающих пути. Голая лампочка ярким пятном выделяется на заднем фасаде кирпичного здания, этот свет почти не достигает растущих вдоль канавы кустов. В промежутках между зданиями горят огни Джорджия-авеню.

Когда все еще только начиналось, Зейн подсчитал, что без лекарств мы не продержимся, сгорим через семь дней. Даже несмотря на облегчение, которое принесли нам контрабандные лекарства, меня трясло так, что, похоже, Зейн был недалек от истины.

Перетерпи, твердил я себе, лежа на земле под холодным покровом ночи. Мы можем перетерпеть, выкарабкаться. Или, черт возьми, использовать это. Заставить наше безумие работать на нас.

— Поезда метро проходят каждые тридцать две минуты, — сказал Зейн. — В нашем распоряжении двадцать одна минута, прежде чем поезд протарахтит мимо и кто-нибудь сможет заметить нас.

На нем был черный колпак с помпоном, натянутый на седые волосы, колпак, который он купил все в том же злополучном круглосуточно открытом супермаркете, где мы так неудачно выбрали себе перчатки.

Белые полотняные садовые перчатки, большие, с широкими пальцами, они болтались даже на руке Зейна, которой он помахал перед моими глазами.

— Выгляжу в них, как Микки-Маус, — сказал он.

— Любил подшутить, грызун, — шепотом ответил я.

— Вот и подшутил, надо мной.

— Хейли сказала, что в магазине были только такие. В этом реальном мире пользуйся тем, что дают.

— Если бы мне понадобилось вытащить пистолет и кого-нибудь подстрелить, у нас возникли бы проблемы.

Две темные фигуры пробежали по направлению к нам вдоль здания.

Рассел и Эрик нырнули в канаву.

— Все путем, — прошептал Рассел. — Мы не заметили никакой сигнализации. И никаких камер, как ты и предполагал. Они могли бы установить систему инфракрасных лучей или сенсорный датчик движения, но это значило бы от очевидного перейти к невероятному.

— Кто пойдет на такое? — пробормотал Зейн.

— Это сработает, — сказал я ему. — Вспомните Уотергейт, — продолжал я, обращаясь ко всем. — Грабители, которые ворвались в офис психиатра, чтобы устроить погром этому диссиденту, обставили все как самый обыкновенный грабеж со взломом.

— А что, ты говорил, сталось с этими ребятами? — спросил Зейн.

— Пошли в кинобизнес, — сказал я.

— Да, но они не врывались в стеклянный, просматриваемый со всех сторон, освещенный офис на самой оживленной улице города.

— Значит, у нас это получится более драматично, — сказал я. — Ведь мы профессионалы.

Мы принесли толстые пластиковые мешки для мусора на тридцать галлонов.

— Эрик, после того как мы пройдем перед фасадом, Рассел подаст тебе сигнал и ты взломаешь замки.

Даже несмотря на то, что он пользовался любительскими инструментами, мы знали — Эрик справится, это был не подлежащий обсуждению приказ. Гораздо больше нас волновало, сколько времени ему понадобится, промежуток, пока мы оставались совершенно незащищенными, но во всякой операции есть доля риска.

— Как только мы окажемся внутри, я знаю, какой ящик с файлами надо проверить. Рассел, ты там все переверни, перетряхни хорошенько, выдвинь ящики письменных столов…

— Клянусь рок-н-роллом, уж это-то я умею.

— Зейн, будешь вести наружное наблюдение; встань возле поребрика, будто ждешь машину.

Оба наших мобильника были подсоединены к телефону Хейли, пока она сидела за рулем белого «кэдди», работавшего на холостом ходу на стоянке супермаркета за восемь кварталов по Джорджия-авеню. Кэри разместилась на пассажирском сиденье. Если нас схватят, если мы облажаемся, то, по крайней мере, наш свидетель останется на свободе, чтобы во весь голос поведать о том, как все было.

Три больших пальца в белых перчатках поднялись вверх.

И тогда я сказал:

— Вперед!

Существа в белых перчатках метнулись вдоль кирпичной стены здания, словно крысы. Добежав до конца, я выглянул за угол. Ни одного прохожего не было заметно у вытянувшихся рядом магазинов на Джорджия-авеню, где и днем-то наблюдались лишь редкие пешеходы. Отсутствовал и сплошной поток машин по обеим полосам улицы. Свет в супермаркете через автостраду был выключен, тускло светилась неоновая вывеска вьетнамского ресторанчика. Яркие синие огни «КОЙОТОВ» погасли.

Мы обогнули угол, Зейн отделился, чтобы занять свое место у края тротуара, мы с Эриком, стоя бок о бок, разглядывали стеклянный фасад «Почты для вас!», а Рассел…

Рассел трусцой устремился вслед за Зейном.

— Какого дьявола ты?..

Не успел я закончить свой произнесенный свистящим шепотом вопрос, как Рассел резко обернулся к нам… и почте. На нем был черный кожаный плащ. Руки в белых перчатках подняли воротник. Я всем телом чувствовал, как дрожит Эрик, ожидая условного знака Рассела взламывать дверь.

Я видел, как Рассел набрал полную грудь воздуха. Услышал, как он бормочет:

— У тех парней из Уотергейта кишка была тонка.

Рассел ринулся прямо на стеклянную витрину почты, руки работали, как поршни, длинные полы его плаща хлопали, обвиваясь вокруг гулко ступающих ног… ближе… ближе…

Рассел взвился в воздух, в прыжке развернувшись спиной к витрине. Руки в белых перчатках взметнулись — прикрыть лицо с плотно зажмуренными глазами.

Рассел с грохотом пробил стеклянную стену. Рухнул на спину перед прилавком, вслед за ним посыпались уцелевшие осколки, которые, разбиваясь вдребезги о плиточный пол, покрыли упавшего стеклярусным саваном.

— Черт возьми! — взвыл стоявший у края тротуара Зейн.

Я вбежал — осколки хрустели у меня под ногами, — посмотрел вниз…

Рассел, в черных ботинках, черных джинсах, наглухо застегнутом черном кожаном плаще, лежал, раскинув руки в белых перчатках, как поверженный борец дзюдо.

— Рассел! Рассел, ты можешь?..

— Ох, дружище, — простонал тот, медленно двигая руками и ногами, корпусом, открывая глаза. — В кино все намного проще.

— Реальная жизнь причиняет боль. Можешь действовать?

— Почти, как всегда.

Я помог ему встать.

— Минутку, минутку, — сказал Рассел. — Время еще есть. И потом, копы не клюнули бы на то, что настоящие взломщики умеют вскрывать замки. Это все голливудские штучки.

— Переверни все вверх дном!

— Уф! Ладно, сейчас.

Когда я перепрыгивал через прилавок, взгляд мой непроизвольно упал на зияющую чернотой пробоину в стеклянной стене рядом с дверью…

Замок, который послушно взламывал Эрик.

— Эрик! Забудь этот приказ! Мы уже вошли! Помоги Расселу.

Зеленый ящик с файлами. Либо менеджеру удалось заставить Триш переставить их, либо он в конце концов сделал это сам. Я сунул то, что мне было нужно, в свой мешок, а остальные файлы подбросил в воздух жестом небожителя: «Да будет бумажная вьюга!» Рассел запихнул в свой мешок переносной телевизор со стола Триш, швырнул туда же ее набивные фигурки фантастических существ, которые лет десять назад ценились на вес золота миллионами здравомыслящих американцев. Я порылся в столе менеджера, перевернул семейные фотографии так, что их зеркальные рамки «странным образом» не разбились. Разбросал наугад какой-то бумажный мусор из среднего ящика, на его место положил пенни «решкой» вверх и засунул поглубже пять сложенных двадцатидолларовых банкнот: эту удивительную кармическую удачу после всего причиненного преступлением ущерба он явно объяснит тем, что грабители проворонили его личные деньги, о которых он забыл.

— Порядок! — заорал я. — Уходим!

И мы выбежали из разграбленной «Почты для вас!», Зейн по пятам мчался за нами, чтобы поскорее укрыться в тени, залегшей вдоль полуночных рельс.

Белый «кэдди» увез всех нас в полном составе в ночь. Мигали красные и зеленые огни. Задние фары ехавшего перед нами автомобиля растаяли в пригородной тьме. Мимо промчались фары автомобиля, ехавшего нам навстречу по Джорджия-авеню. Хейли вела, рядом с ней сидела Кэри, Зейн восседал на пассажирском месте.

Я устроился на перегородке, разделявшей заднее сиденье. Слева Эрик при свете фонарика разглядывал скрепленные листы бумаги, которые я нашел в украденном файле: «Почта для вас! Свидетельство об аренде ящика». Заполненное целиком и полностью для корпорации «Берлоу». Включая бланк, отпечатанная на котором крупным шрифтом инструкция гласила:

Достоверно установленный адрес.

— Седьмая или Девятая Восточная авеню, — читал Рассел. — Строение четыреста два. Вашингтон, округ Колумбия.

Эрик тем временем смотрел лежавшую у него на коленях карту, я держал фонарик.

— Рядом, — сказал он. — Милю на юг и меньше мили на восток, на границе с Мэрилендом.

— Что еще в этом файле? — спросил Зейн.

— Ксерокс чека на оплату годовой аренды, датированный… пятью неделями назад.

— Чек кассира, — сказал я. — Полученный из банка в… Парктоне, Мэриленд.

— Это городишко на Восточном побережье, возле океана, — вмешалась Кэри. — Полдня езды от округа Колумбия.

— Чек кассира указывает только на банк, а не на того, чьи это деньги, — возразил я.

— Не такая уж богатая информация для уголовно наказуемого ограбления со взломом, — сказала Кэри.

— Посмотрим. — Сверяясь с картой, я говорил Хейли, куда ехать, чтобы по достоверно установленному адресу добраться до «Берлоу» — корпоративной связи сестры Смерть.

Наша белая машина скользила по ночному городу.

— Выглядит знакомо, — сказала Кэри.

— Кажется, — ответил я, пока мимо проплывали дома, окаймлявшие широкую двухполосную улицу. — Ты была в штаб-квартире Лэнгли в Виргинии, но все города, которые охватывает кольцевая, — будь то Мэриленд или Виргиния — по сути, один город. То, что Лэнгли дальше, это только географическое выражение его непричастности к Белому дому.

— Не то, — сказала она. — Здесь, сворачивай налево здесь.

Эрик заерзал на своем месте, когда я схватил его за руку и сказал Хейли:

— Давай!

Белый «кэдди» резко взял влево, подъехав к ярко освещенному перекрестку пяти дорог, над которыми проходил бетонный мост для железнодорожного переезда.

— Остановка метро, — прошептала Кэри.

— «Почта для вас!» — на расстоянии пятнадцати минут ходьбы от другой остановки, — сказал я. — Участники логически спланированной операции сделали бы вывод…

— Поезжай туда, — сказала Кэри.

Хейли так и сделала, нашла Восточную авеню через квартал и свернула влево, чтобы ехать в том же направлении, в каком мы и ехали до первого распоряжения Кэри.

— Подъезжаем, — сказал Зейн с пассажирского сиденья. — Осталась пара кварталов.

— Остановись там, — сказала Кэри.

Хейли поставила «кэдди» на открытой площадке за джипом, в каких разъезжают «футбольные мамочки».

— Хочешь поруководить? — спросил я Кэри.

— Думаю, слишком поздно, — ответила она. — Но могу я провести хоть одну короткую рекогносцировку?

— Давай валяй, — ухмыльнулся я, но вряд ли она заметила это с переднего сиденья.

— Двойное свидание, — сказала она.

Эрик выключил в машине свет, после чего Хейли открыла свою дверцу.

Зейн и Кэри выбрались с переднего сиденья.

Мы с Расселом тоже вышли, он уселся за руль «кэдди». Обе женщины и Зейн ждали меня перед капотом «кэдди». Левой рукой я обхватил Кэри за талию.

— Но… — сказал Зейн.

— Все в порядке, — ответила Кэри, а я быстро посмотрел на Хейли, которая покачала головой. — Таким образом вы будете страховать нас сзади, прикрывать и контролировать, точь-в-точь как описано в пособии.

Зейн левой рукой обнял Хейли за плечи, оставив свободными ее руки и свою, стрелковую. То, что я обнял Кэри, оставляло мою правую руку свободной и одновременно мешало моей спутнице дернуться, схватиться за пистолет, но поскольку он все равно не был заряжен, никто особо не беспокоился. Следуя руководству, я мог направлять ее, не причиняя вреда. Я тесно прижал Кэри к себе, чувствуя ладонью изгиб ее ребер, плотно прижимая предплечье к ее спине.

Со стороны мы выглядели как две влюбленные парочки, расходящиеся по домам, одна впереди, другая чуть сзади, как лошади, запряженные в дилижанс. Ветра не было. Воздух застыл. Было прохладно. Наши тени скользили по тротуару, не загаженному собаками и не заляпанному кровью.

Не вечер, а мечта. Уличные фонари озаряли сцену. По всему городу бармены и барменши желали доброй ночи своим хозяевам, которые встречали кого-то, на кого возлагали большие надежды утром, или не встречали никого, надеясь, что утро — это утро. Закусочные зажигали огни для страдающих бессонницей и шоферов такси. Телевизоры в домах, мимо которых мы проходили, стояли темные даже без черной ленты, наклеенной крест-накрест на их экранах. Невидимая собака пролаяла дважды, но больше для порядку.

Мы проходили по границе, разделяющей местность, явно не углубляясь в день вчерашний, но и не устремляясь навстречу дню завтрашнему. Город не был похож ни на городок с открытки, ни на стереотипный пригород; рядом была остановка метро и несколько жилых домов с крылечками и широкими лужайками. Мэриленд находился сейчас по левую руку от нас, округ Колумбия — по правую. Прямо перед нами лежала Главная улица длиной в два квартала с мороженицей и пунктом проката видеокассет, магазином вышедшей из моды одежды, мастерской портного, кабинетом оптометриста и школой йоги. Мы дышали ароматом кустов, росших вокруг свободной стоянки. Воздух пахнул бетоном, холодной дорогой, машины скользили мимо нас, пока мы считали номера домов по Восточной авеню.

— Через улицу, слева, — шепнул я.

Вот она — огромная серая бетонная коробка высотой пять этажей, занимающая угол и значительный промежуток двух перпендикулярных тротуаров.

— Черт! — просипела Кэри, когда мы подошли к зданию. Я притянул к себе ее теплое тело, жадно вдыхая аромат ее сиреневого шампуня. — Черт, черт, черт.

— Перейди улицу.

Кэри вывела нас на боковую улочку, проходившую мимо здания, которое было нашей целью, на тротуар напротив его дверей.

— Черт меня побери! — не переставала шептать она, когда мы пошли по боковой улочке.

Мне не хотелось об этом думать. Я не спускал глаз со здания, которое являлось нашей целью, пока мы проходили мимо него, мимо бокового входа, запертых на цепь ворот, отгораживавших стоянку с четырьмя машинами и двумя неприметными фургонами. Мимо другого здания, приземистого трехэтажного строения из желтого кирпича, с вывеской юридической фирмы и медицинской страховой компании, мимо последнего здания на этой боковой улочке — большого розничного магазина «Пробудись!», в витрине которого стояли вперемежку длиннолицые таитянские статуи из тикового дерева и каменные будды и висели два кимоно.

— Да, так облажаться. — Кэри отвела нас обратно к белому «кэдди». — Поехали отсюда.

Рассел вел, Хейли с Эриком перебрались на переднее сиденье.

— Это одно из наших мест, — сказала Кэри с заднего сиденья; по бокам ее разместились мы с Зейном.

Адрес до востребования, незарегистрированная сеть офисов.

— Чьих это наших? — спросил Зейн, хотя все мы знали суть ответа.

— Я не офицер безопасности и даже не оперативник, моя работа — на улице, спецподразделение по боевым действиям локального масштаба, паравоенные управления, которые…

— А что, сил специального назначения уже не существует? — спросил Зейн, который когда-то входил в их состав.

— Конечно существуют, но теперь Управление располагает собственными военными подразделениями. Меня и еще нескольких женщин никогда не забросят в Афганистан, прежде чем туда войдут военизированные части, но в каком-нибудь западном городе мы можем навести шухер. Мы работаем вместе с армейским подразделением «Дельта». Мы — современные асы. Команды из трех человек для быстрого реагирования, стрелки, вооруженные химико-бактериологическим оружием, агенты, работающие в одиночку…

— Погоди-ка, — сказал Рассел. — Значит, сокращенно получается СДЛМ? Так ты из СДЛМ, киска?

— Я из асов, — пояснила Кэри. — Велика ли разница, какой ярлык мне прилепят какие-нибудь бюрократы? Организационные схемы — темный лес после одиннадцатого сентября. Учитывая наши заокеанские войны, миротворческие операции, провалы антитеррористических акций, подробности деятельности «голубых касок» ООН, негласное взаимодействие с союзниками, битвы за бюджет и междоусобицы вокруг учреждения Департамента внутренней безопасности, когда каждый федеральный магазин из кожи вон лезет, чтобы обзавестись собственным антитеррористическим устройством, чтобы продолжать игру… Все так зыбко, и наша многоуровневая классификация так усложнилась, что я сомневаюсь, что кто-нибудь знает, кто он на самом деле и чем занимается.

— Но это здание тебе знакомо, — сказал Зейн.

— Это наше, — ответила Кэри. — СДЛМ. Мы арендуем несколько офисов на пятом этаже, базовое поле, где можно разработать операцию, избегая чрезмерно любопытствующих, но и не так далеко от штаб-квартиры ЦРУ. Делаем свою бюрократическую работу, стараясь не попасть ни в один из списков. Я и была-то там всего один раз. Прикрытия разные: офис терапевта и консультативная служба на случай, если какой-нибудь гражданский начинает задавать слишком много вопросов. Они живут в своем собственном мире, думают, что Вашингтон никогда не переступит границу. А отсюда следует, что ваша сестра Смерть работала под… Перекрестным прикрытием, мне следовало бы это понять, когда вы показали мне адрес, но… Ее достоверно установленный адрес значится по той стороне здания, которая выходит на Восточную авеню, округ Колумбия. Перекрестное прикрытие состоит в том, что СДЛМ использует боковой адрес того же здания — Адель-авеню, штат Мэриленд. Было бы слишком большим совпадением, что, будучи в одном здании, они никак не были связаны.

— Перекрестное прикрытие — одна из ошибок, которых учат избегать, — сказала Хейли.

— Значит, либо кто-нибудь не обратил внимания в школе шпионажа, — заметил Рассел, — либо кому-нибудь было все равно.

— Вот только все это не имеет смысла, — сказала Кэри. — Допустим, весь этот кавардак проходит по одному из ваших двух сценариев… что-то вроде затеянной ренегатами операции: какая-то шпионская группировка скрывается внутри нашей группы шпионов; зачем посылать сестру Смерть убивать вашего психиатра в Мэн? Это вашингтонские штучки. Вы не убиваете человека, представляющего для вас проблему, вы продвигаете его вверх. Поручаете ему важную работу, которая неизбежно приведет его к краху. Аннулируете его бюджет. Впутываете в скандал.

Ладно, допустим, вы действительно укокошили кого-то, допустим, какой-то урод из вашей команды ведет двойную игру, но вы не можете доказать это законным образом и не можете перевербовать его так, чтобы он действовал против оппозиции. Вы уполномочили его на это, будучи полностью в здравом уме. Федеральный мусоровоз врезается в машину на парковой дороге Джорджа Вашингтона. Ограбление на стоянке возле почтового отделения. Сердечный приступ, когда никого нет дома. Самоубийство на парусной лодке вашего парня в Чесапикском заливе, и вы кремируете тело, прежде чем местные власти успевают произвести вскрытие.

— Возможно, кому-то поразить цель в засекреченном Нигде, лечебнице для душевнобольных в Мэне, показалось необходимым для сохранения контроля, — сказал я. — И сейчас речь определенно идет не о каких-то плохих парнях из «Аль-Каеды», не о наркокартелях, или Северной Корее, или Кубе, или о ком-нибудь еще, а о нас.

— Но кто это «мы»? — Кэри покачала головой; мы ехали по пустынным улицам округа Колумбия. — Ваш доктор Фридман должен был вот-вот превратиться из блестящего ученого в важную шишку. Если бы даже Управление пошло на мокруху здесь, в Америке, — а оно не сделало бы этого, — слишком уж это… политически наивно и опасно. В правительстве у нас тоже не дураки сидят.

— Приятно слышать! — сказал Рассел.

— Даже если бы это была незапланированная операция вроде «Иран-контра», — продолжала Кэри, — вы не смогли бы найти достаточно бюрократов, чтобы санкционировать убийство такого человека, как доктор Фридман, потому что не смогли бы убедить их, что они успеют прикрыть свои задницы. Да и нет причины убивать суперзвезду вроде него.

— Это мы понимаем, — сказала Хейли.

— Ради бога, он всего лишь психиатр! Единственные люди, о которых он заботился, — это…

— Психи вроде нас, — подхватил я. — Это лишь усугубляет нашу вину.

— Какая теперь разница? — спросил Эрик.

— Он прав, — ответил Зейн, пока мы ехали по Шестнадцатой улице, бесцельно направляясь вперед к расположенному в трех милях Белому дому, где никто из нас никогда не был и где теперь уже никогда не придется блистать доктору Ф. — Какая разница? Мы там, где мы есть, и, похоже, нас все больше втягивают в какую-то санкционированную операцию.

— Кем санкционированную? — возразила Кэри.

— Если одиннадцатое сентября и доказало что-то, — вмешался я, — так это то, что левая рука наших тайных агентов не всегда знает, что творит правая. А иногда они дерутся.

— Все равно не могу поверить в чушь, которую вы тут мелете про какую-то операцию ренегатов, — покачала головой Кэри. — Исключено.

— А вот и нет, — настаивал я.

— Теперь другие времена.

— Да, конечно.

Мы въехали на вершину подъема, и за лобовым стеклом замерцали огни центра округа Колумбия. В двадцати кварталах впереди виднелось ярко освещенное белое мраморное здание, где спал президент.

— Ничего не изменилось, — сказал я. — Мы не можем все время быть в бегах, но и не можем войти… мы — психованные беглецы, которые разыскиваются за убийство своего психиатра, а теперь и за похищение и нападение на почту.

— Ограбление со взломом и нанесение ущерба, — добавил Рассел.

— Отпечатков нет, — напомнил Эрик. — Все работали в перчатках.

— Нам нужно больше информации, чтобы отослать нашу историю кому-нибудь, кого она не оставит равнодушным, — сказал я.

— О чем это ты? — спросила Кэри.