36

— Прости, что так вышло, — сказал я Кэри.

— Спорю, ты говоришь это всем девушкам, которых похищаешь.

Она лежала на узкой кровати, покрытой белой простыней, светлые волосы разметались по белой подушке. На ней была дешевая блузка, черные брюки в обтяжку. Она лежала босиком. Скованные наручниками руки покоились на животе. Она была практически спеленута, привязана к кровати милями белой бельевой веревки. Похожа на мумию. Глаза впились в потолок.

— Кэри Руд — твое настоящее имя?

— А что?

— Мне все равно, как тебя называть, но хотелось бы знать, кто ты на самом деле.

— Все, что от меня требуется, — это назвать свое имя, чин и серийный номер.

— Если ты делаешь только то, что от тебя требуется, то многого от тебя не добьешься.

— Пока так и было.

— Да-а, — сказал я женщине, коконом лежавшей на кровати. — Теперь понятно.

— Как эти придурки еще работают на тебя? — спросила Кэри.

Я пожал плечами. Не говори, что лекарства скоро перестанут действовать.

— Надеюсь, ты не будешь метаться вокруг кровати и визжать, как Рассел?

Может, она уже вообразила, что мы дошли до точки?

— Рассел не причинил бы тебе вреда… если, конечно…

— Подставь свое «если, конечно» в уравнение и в общей сложности получишь «кто знает».

— Мы пытаемся.

— Что пытаетесь?

Тут я рассказал ей про доктора Фридмана. Про кровь на его ухе. Про сестру Смерть, и застывшего в дверях Рассела, и как Зейн, пытаясь спасти свою жизнь, случайно помог сестре Смерть расстаться со своей. Про матрицы. Про увиливающую от прямого ответа операторшу телефонной связи. Про Кайла Руссо.

— По крайней мере, — сказала она, — в твоих фантазиях и фантазиях Рассела есть своя логика.

— Это ты была за дверьми той квартиры в Нью-Йорке?

— Конечно, — ответила Кэри.

— Хотел бы я знать, когда ты врешь.

— А я хотела бы знать, когда ты вменяемый, а когда нет.

— Какой сейчас стиль работы в ЦРУ?

— А почему ты так уверен, что я из ЦРУ?

— Не такой уж я простак. Глушители и удостоверения личности от различных агентств — ФБР так не работает. К тому же, если бы Управление позволило Бюро и другим организациям получить полный доступ к информации и пуститься за нами по следу, в прессе и новостях появилась бы какая-нибудь история для прикрытия. Нет, ты и твоя команда — из моей старой фирмы и работаете втихаря.

— Ад кромешный — вот во что превратилась твоя старая фирма. — Она по-товарищески мне улыбнулась. — Слушай, мы бы могли взять тебя обратно. После одиннадцатого сентября мы наняли кучу чиновников, исполнителей, кабинетных крыс, специалистов по связям с общественностью, вместо того чтобы положиться на уличных ищеек. Но теперь все наконец поняли, что такими парнями, как ты, разбрасываться нельзя.

— Благие намерения.

Кэри пожала плечами, насколько позволял ей спеленавший ее кокон.

— А теперь ты со своими благими намерениями будешь пытаться выудить ответы из меня?

— Я мог бы задать тебе один-единственный вопрос, но ты можешь не знать на него ответа, а если и знаешь, то соврешь — так какой смысл?

Прошло три минуты, прежде чем она клюнула.

— Ладно, сдаюсь. Так какой же твой самый важный, один-единственный вопрос?

— Ты сознательно работаешь на оппозицию внутри Управления? — спросил я. — Это единственный сценарий, который делает из тебя нашего заклятого врага. Если бы доктора Ф. убили люди извне, то все Управление — и ты в том числе — прикинулось бы, что ничего не произошло. Из пушки по воробьям. Но если доктора Ф. убила оппозиция, то либо ты одна из них, либо их марионетка. Впрочем, невинная марионетка.

— Это из-за таких, как вы, я окончательно запуталась.

— Да и мы порядком тоже. Потом, у меня нет времени… да и желания искать другие ниточки, за которые дергают тебя.

— Так ты считаешь, я из оппозиции?

— Нет.

— Почему?

— Ты слишком добрая.

— Не такая уж и добрая. Просто вы меня нейтрализовали.

— Я вовсе не хотел сказать, что ты само совершенство. — Я пожал плечами. — Я говорил про… чутье, веру.

Кэри отвернулась.

— Как тебе машина в гараже? — ненароком спросил я.

— Этот белый «кэдди»?

«Да! Точно!»

— Вы что, вообразили, что все будут глазеть на это чудо света, не обращая внимания на его пассажиров? Не сработает.

— Приходится брать то, что тебе достается, — сказал я.

— Что у тебя с бровями? — нахмурилась Кэри.

— Не волнуйся! Все в порядке. Просто обжегся.

— Да я и не волнуюсь.

— Мы не хотели причинить тебе боль. Я не позволил бы сделать тебе больно. Там, в машине, когда Зейн…

— Он трогал меня не как женщину. Можешь ему доверять.

— Абсолютно доверяю! Абсолютно. Он не стал бы. Не смог. Он хороший человек.

— А ты?

— У каждого свое.

— Да, — ответила Кэри. — То-то оно и видно.

В этих словах что-то кроется! Она никогда просто так не сказала бы ничего подобного!

— Виктор? Виктор!

— А? Да!

— Зачем ты в это впутался? Я понимаю, ты — человек беспокойный, но ведь ты сам сказал, и правильно: не такой уж ты простак, умеешь постоять за себя, и у тебя чертовски ясный ум. Убедительный, проницательный. Словом, всякое такое…

— Короче — в свое время — такого еще поискать.

— Ну а сейчас?

«Да, — подумал я, — что сейчас? Четыре дня в пути, и я уже поплыл. А как же остальные… Мы можем не продержаться вместе целую неделю, прежде чем снова свихнемся».

— Что ты собираешься со мной делать? — спросила Кэри.

— М-м-м…

— Можно договориться, — сказала она.

— Ладно.

— Во-первых, придется тебе меня развязать.

— Нет, так не пойдет.

— А как пойдет?

— Если я скажу — поверишь?

— Вик… Они вкратце рассказали нам историю каждого из вас. Я знаю и про Малайзию, и про ту женщину…

— Дерию, — подсказал я.

Кэри покачала головой:

— Не будем ворошить прошлое.

— Верно, лучше не надо.

— Так что ты собираешься делать? — снова уставилась она на меня.

— Ты разве не слышала? — удивился я, понимая, что сейчас не место и не время рассказывать ей все. — Я же псих.

— Я знаю про две твои попытки покончить с собой. Я понимаю, как тебе больно.

— Надеюсь, что нет, — еле слышно проговорил я.

— Если мы поговорим о…

— Спи, — сказал я, и Кэри услышала в моем голосе нотки тюремного надзирателя. — Я дежурю первый. И буду здесь. Охранять тебя.

— Или зачем-то еще?

— Да, — ответил я. — Да.

Я выключил свет, оставив Кэри лежать на кровати. А сам сел на стул. И, сложив ангельские крылья, канул во тьму.

Загрузка...