Бестселлер по случайности

Глава 24

Кендалл отвезла Мэллори в аэропорт, а через три часа приехали дети. За рулем была Мелисса. Кажется, она выскочила из салона прежде, чем затормозила, и Джеффри тоже. Третьей, куда медленнее и нерешительнее, вышла подруга Джеффри.

— Мама, это Диана, сокращенно Ди, — представил Джеффри, сжав мать в объятиях. Он смотрел на девушку с таким обожанием, что у Кендалл сердце заныло. Он всегда был тише и спокойнее сестры. В старших классах Мелисса вовсю крутила романы, Джеффри же проводил время с приятелями и лишь изредка приглашал на свидание девушек.

— Здравствуйте, миссис Эймс! — Голос у Дианы был такой же мягкий и нежный, как она сама. Диана протянула руку, и у Кендалл отлегло от сердца. Разве стоит опасаться этой скромной девочки, которая едва не дрожит от страха и отвечает Джеффри таким же обожающим взглядом?

— Здравствуй, Ди! — тепло проговорила Кендалл. — Здорово, что ты приехала. Близнецы здесь как дома, я привозила их сюда чуть ли не с рождения. Уверена, Джеффри не терпится все тебе показать.

Дети прошли в дом, наполнив его смехом, юношеской энергией и теплом, которое Кендалл впитывала каждой клеточкой. Как же ей этого не хватало!

Кендалл почти удалось избежать разговоров о том, почему они с Кэлвином, хм, живут врозь. Лишь в воскресенье утром Мелисса уединилась с ней на кухне и в своей обычной манере взяла быка за рога.

— Что случилось у вас с папой?

Кендалл пожала плечами и заставила себя соврать, глядя дочери в глаза. Так она делала всегда, если считала, что это в интересах ребенка.

— Доченька, у меня очень жесткие сроки. Я поняла, что успею, только если закроюсь здесь, пока не напишу книгу, — заявила она, а потом выдала крупицу правды: — Дома я работать не могла — постоянно отвлекалась. — «Например, на красотку риелторшу, которой не терпится занять мое место», — мысленно добавила Кендалл. Она знала: Мелисса передаст все брату, и, когда вечером Джеффри вышел к ней на террасу, поняла, что не ошиблась.

— Мама, — осторожно начал он, глядя вместе с ней на горную долину. Мелисса и Диана готовили ужин на кухне. — Очень рад, что вы с Ди поладили. Она действительно тебе нравится, или ты привечаешь ее из вежливости?

Кендалл заглянула сыну в глаза, которые цветом и разрезом были точь-в-точь как у отца, но светились искренностью, которая у Кэлвина начисто отсутствовала. Как хорошо, что сейчас врать не придется!

— Сынок, она чудесная девушка. Хорошо, что ты ее встретил.

Джеффри вздохнул с облегчением. «Неужели и я когда-то была такой же молодой и влюбленной?» — с тоской подумала Кендалл.

— У тебя впервые серьезные отношения с девушкой. Наслаждайся каждой минутой, но не расстраивайся, если окажется, что эта любовь не навсегда.

— Мама, думаю, что навсегда. Наверное, встретив папу, ты чувствовала то же самое.

«Осторожно! — велела себе Кендалл. — Не наломай дров!»

— С кем бы ты ни создал семью, надеюсь, вы будете счастливее, чем мы с папой, — проговорила она, а про себя добавила: «И не дойдете до развода».

Они с Джеффри так и сидели, глядя вдаль, когда Мелисса и Ди вынесли блюдо с сыром, крекерами и другой закуской.

— Ты сказал про День благодарения? — за ужином спросила Мелисса.

От покоя и безмятежности не осталось и следа. Кендалл еще не придумала, как пережить День благодарения. Не хотелось ни давиться фаршированной индейкой в компании Кэлвина, ни рассказывать правду детям, которые, хоть и считают себя взрослыми, наверняка расстроятся.

Кендалл так лихорадочно перебирала имеющиеся варианты: не объявить ли перемирие на время праздника; согласится ли Кэлвин прийти и притворяться, что Лоры не существует; сможет ли сама Кендалл доесть индейку, не вонзив нож в каменное сердце бывшего мужа, — что пропустила ответ Джеффри.

— Что? — вскинулась она. — Что ты сказал?

Для храбрости Джеффри взглянул на Диану и повторил:

— Надеюсь, вы с папой не обидитесь. Дело в том, что родители Ди пригласили меня на праздники в Саванну.

— Ой!

— А я собираюсь к Тодду, — объявила Мелисса. — Вам с папой вдвоем не будет скучно?

Если бы Кендалл была католичкой, она закричала бы: «Аллилуйя!» Какое облегчение, она даже дар речи потеряла! Дети же почувствовали в затянувшейся паузе неодобрение.

— Все в порядке, миссис Эймс, думаю, мои родители поймут, — заверила Ди.

— А я могу поехать к Тодду на весенние каникулы, — вставила Мелисса.

— Нет-нет, к чему такие жертвы? — заторопилась Кендалл, боясь упустить золотой шанс. — У меня работы непочатый край, поэтому я даже рада, что в этом году не придется думать о Дне благодарения.

— Но вы же будете отмечать, да? — Близнецы не представляли, что родители способны не отметить праздник, хотя сами присутствовать не собирались. На лицах обоих читалось глубокое огорчение; оно укрепило Кендалл в мысли, что заранее о разводе детям сообщать не стоит.

— Ни о чем не беспокойтесь, — сказала она. — Отмечайте, как решили, развлекайтесь, и мы с отцом тоже отметим как захотим. — Вот, лгать снова не пришлось; правда, «отмечать как захотят» они с Кэлвином будут порознь.

Кендалл улыбнулась близнецам и чудесной Ди и намеренно сменила тему разговора. Сейчас полуправда и умалчивание казались меньшим из двух зол. Кендалл искренне надеялась: если ее уловки когда-нибудь вскроются, Джеффри и Мелисса поймут, что она действовала в их интересах.

Мэллори прилетела в Нью-Йорк раскаявшаяся и готовая извиняться. Увы, особняк пустовал — тот, кому предназначались извинения, отсутствовал.

У тостера лежала записка от Криса, короткая и предельно ясная. Клиент попросил его приехать в Финикс, чтобы лично руководить отделкой дома, и Крис согласился. Вероятно, это только к лучшему: им обоим следует подумать.

Мэллори бродила по безмолвным комнатам и повсюду видела плоды трудов Криса — в сиянии паркета, который он лакировал сам; в блеске темных панелей в столовой, которые он спас и искусно установил; в диванчике у окна ее кабинета, под которым он вырезал шкафчик для ее любимых большеформатных книг. Все, к чему он прикасался, было удобным и красивым, но не броским, а изящным и ненавязчивым, совсем как сам Крис.

Мэллори вошла в кабинет, села на бархатный диванчик и стала смотреть на сад, который тоже разбил Крис. В доме было так тихо, что она могла сосчитать, сколько кубиков льда произвел автоматический генератор. Шум транспорта на Шестой авеню казался далеким и чужим. «Неужели в самом отсутствии Криса таится молчаливый упрек?» — думала Мэллори.

Надо же как: писательское мастерство, казалось бы, безвозвратно исчезнувшее, решило вернуться. Всякий раз, когда Мэллори садилась писать о Миранде Джеймсон, слова неслись бешеным потоком. За свою книгу она еще не бралась, но желание работать уже само по себе было счастьем, которым отчаянно хотелось поделиться. С Крисом!

Мэллори села за компьютер и проверила электронную почту. Пришли письма от агента и редактора, которые, глядя на тему, даже открывать не хотелось; письма от Фэй, Тани и Кендалл — их Мэллори бегло просмотрела; письма от председателя ее фэн-клуба, пиар-менеджера, массажистки, а от Криса — ничего.

Мэллори подняла телефонную трубку, гадая, стоит ли позвонить мужу. Она ведь уже извинилась — по голосовой почте, по электронной почте и эсэмэской. Неужели еще и звонить надо? Ну уж нет!

Сделав очередной круг по дому, Мэллори остановилась на кухне и несколько минут смотрелась в стальную дверцу холодильника. Из дозатора посыпались кубики льда. Мэллори их пересчитала — четыре. На электронных часах над микроволновкой вспыхнула другая цифра.

Такой одинокой Мэллори не чувствовала себя со дня окончания школы, когда ее мать, которой бедность была тягостнее гибели супруга, решила последовать за ним в лучший мир.

Мэллори набрала студенческих кредитов и получила в Бостонском колледже диплом бакалавра. На окончание колледжа она сделала себе подарок: взяла другое имя и переехала в другой город.

Первым местом работы в Нью-Йорке стала брокерская фирма, куда она устроилась секретарем. На службе Мэллори знакомилась с «состоятельными господами», которые очень напоминали ей отца: ни один не хотел бросать жену, но каждый дарил кусочек красивой, явно не по секретарским доходам, жизни.

Через пятнадцать лет после окончания школы у Мэллори была кооперативная квартира, которую она оплачивала с трудом, и жалованье, которого никогда не хватало до конца месяца. «Состоятельные господа», прежде вздыхавшие по ней, теперь вздыхали по девушкам моложе и свежее. На горизонте замаячил призрак бедности, а воспоминания о гибели отца вселяли панику.

Как справлялась Мэллори? Она читала романы. Книгу за книгой, иногда по одной в день, и так целый год. Мэллори не пропускала ни одного автора, в романах которого сильная духом героиня в итоге добивалась успеха. Патриция Корнуэлл, Нора Робертс, Терри Макмиллан, Сью Графтон, Сандра Браун, Оливия Голдсмит — она читала их и многих других, пропадала в библиотеках и букинистических магазинах, пока не поняла, что на самом деле хочет написать роман. В отличие от многих Мэллори действительно его написала.

В тридцать шесть она начала свой первый роман, в тридцать семь познакомилась с Крисом, в тридцать восемь вышла за него замуж.

Почти в сорок, мечтая пробиться в издательство, она посетила конференцию «ВИНК», где познакомилась с Фэй, Таней и Кендалл. На встрече с агентом Мэллори удалось хорошо представить свою единственную книгу и привлечь внимание Патриши Гилмор. Остальное, как говорится, достояние истории.

Когда ее роман попал в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», Мэллори уже была законченным трудоголиком — писала как одержимая, боясь потерять все, чего добилась, и снова превратиться в бедную одинокую девочку. Как же Мэллори ненавидела себя такую!

Мэллори сделала себе имя и сколотила состояние, расставаться с которым не желала. Крис дарил ей любовь и поддержку. Можно сказать, он собственными руками семью создал, а Мэллори всегда была так занята и так боялась остановиться, что ни разу не поблагодарила.

— Беги отсюда! — вслух проговорила Мэллори, поймав себя на том, что слушает тиканье часов и отсчитывает секунды. — Беги из дома, не то скоро начнешь наблюдать, как в саду растет трава.

Решила так решила — взяв сотовый, ключи и ветровку, Мэллори бросилась прочь из дома. Куда направляется, она понятия не имела — сворачивала то направо, то налево. «Пусть тротуар сам меня ведет», — думала она.

В прачечной «Либерти» было спокойно, что очень радовало Таню. Совсем недавно позвонила Дарби Гановер, редактор издательства «Маска», и сообщила, что последняя Танина книга по итогам месяца стала самой продаваемой. Дарби считала это успехом всей команды и добавила, что хочет включить Танины произведения в антологию наряду с работами двух звездных писательниц. Разумеется, эта новость привела Таню в полный восторг.

Запищала сушилка — пора достать вещи и переложить в корзину для белья. Таня катила ее к своей конторке, когда над дверью зазвенел колокольчик. Даже не взглянув в сторону двери, Таня догадалась: пришел Бретт. Она старалась держаться от этого красавца подальше, но шестым чувством всегда улавливала его приближение.

Из чистой вредности Таня задержалась за конторкой, приводя в порядок мысли и чувства: не дай Бог, на лице отразятся! Бретту незачем знать, что в одном помещении с ним она замирает от радости, а когда он рядом, ее сердце бьется в два раза быстрее.

Таня уже собралась сказать что-нибудь беззаботно-небрежное, когда заметила, что в руках у Бретта не грязное белье, а экземпляры ее недавно вышедшего романа «Очарованный дебютант».

— Привет! — Он растянул губы в маслено-самодовольной улыбке. — Как дела?

— Замечательно, — отозвалась Таня, которой на самом деле было очень не по себе. — Что случилось?

— Вот, надеюсь, подпишешь. — Бретт торжественно продемонстрировал четыре книги. — Хотел купить больше, но в магазинах нет. А за эти я едва не подрался со старушкой — они в тайронском «Барнс энд Ноубл» были последними.

— Но зачем тебе?

— Я, кажется, говорил, что моя мама помешана на любовных романах?

Таня механически кивнула.

— Да, но…

— Когда я похвастал знакомством с писательницей, которую издает «Маска», мама визжала так, что я без телефона слышал, даром что она живет на другом конце штата. — Бретт улыбнулся еще шире, явно наслаждаясь замешательством Тани. — Она поверить не могла, что ее раздолбай-сын знаком с настоящей звездой! Мои акции тут же поднялись в цене, почти как в ту пору, когда родились Валери, Энди и Дэни.

— Значит, я помогла тебе подняться в маминых глазах? — улыбнулась Таня.

— Солнце, мамуля прямо заявила, что, если я немедленно не вышлю ей твою книгу с автографом, могу больше не звонить.

Таня засмеялась.

— Минут через пять мама перезвонила и сказала, что все члены ее книжного клуба тоже хотят по книге с автографом.

Бретт наверняка тер ей уши, но Таня не возражала. Да она была на седьмом небе от счастья!

— Я решил объехать близлежащие магазины и скупить книги Тани Мейсон, но, увы, опоздал.

— Ага, мне только что позвонили из издательства и сказали, что в этом месяце мои книги самые продаваемые.

— По-моему, есть классный повод отметить.

— Да, все очень здорово! — согласилась Таня. — Возможно, мое произведение в антологию включат. — Вот это будет настоящий успех.

— Ты его заслужила. Я в полном восторге от книги. Образы куда ярче, а эмоции сильнее, чем в твоих первых романах. По-моему, «Очарованный дебютант» больше подходит для серии «Маска-суперроман», чем «Маска-шарм».

У Тани чуть челюсть не отвисла: неужели Бретт не только знает разницу между двумя сериями «Маски», но и читал ее первые романы?

Бретт положил книги на конторку и придвинул поближе к Тане, которая не могла прийти в себя от радости. Здорово, что этот человек ладит с ее дочерьми и терпит мать, но то, что он не просто читает, а понимает ее романы — самое настоящее чудо.

— Ага, — кивнул Бретт. — Такой успех нужно отметить ужином в ресторане с белыми скатертями и вышколенными официантами.

Трепета в груди как не бывало. Таня напомнила себе, что нужно держать ухо востро: к этому человеку привязываться нельзя.

— Нет, — покачала она головой. — Вряд ли…

Бретт вытащил ручку и стал объяснять:

— Так, первая книга для моей матери, Линды Ли. — Он продиктовал имя по буквам и подождал, пока Таня напишет. — Вторая — для ее лучшей подруги Лайлы… — Бретт сказал, для кого оставшиеся книги, и спросил, где, по мнению Тани, можно купить еще четыре экземпляра.

— Могу позвонить в «Бордерс», — предложила Таня. — Я там завотделом знаю. А насчет ужина… — Она была растрогана и искренне польщена, но разве это повод закручивать роман с Бреттом?

— Давай в субботу вечером? — Вопрос Бретта больше напоминал утверждение. — Мне нужно время, чтобы выбрать место и столик забронировать.

— Ой, боюсь, я…

— Если что, Валери посидит с девочками.

— Дело не в этом, просто…

— Значит, решено, — заявил Бретт таким тоном, словно они обо всем договорились. — Субботний вечер — вариант идеальный. Мы как следует отпразднуем, не думая о времени. — Бретт подмигнул, и у Тани сердце перевернулось. — Я позабочусь, чтобы ни тебе, ни мне воскресным утром не пришлось выходить на работу.